Утром зарядка, завтрак и построение на развод. Лёхе хотелось спать, кружилась голова, болело избитое тело. На плацу, очищенном от снега, долго строились, встречали командира и разводились на работы.
Больничный Толстого закончился, но он нашёл себе работу- ремонтировать бытовку. Очень не хотелось ему морозиться. Попросил в помощники Лёху.
Рота ушла в парк боевых машин. В казарме остались двое дневальных, дежурный и Толстый с Лёхой. Для начала Толстый заставил всех искать молотки и гвозди, а когда нашли, он вручил инструменты Лёхе и сказал:
– Иди, стучи там. Я в каптёрке, если что- разбудишь.-
Лёха пришёл в бытовку, стукнул несколько раз по вылезшим из пола гвоздям, добрался до угла, сел и заснул. Проснулся от ударов. Над ним стоял ротный и несильно пинал его. За ротным стоял Толстый и злобно улыбался.
– И кули спим, товарищ солдат? Один спит, второй. Оборзели?– завёлся капитан.
Лёха встал, вытянулся в рост, молчал. Что объяснять? И так всё ясно.
– Сейчас оба в парк боевых машин. Приеду- проверю. Поработаете теперь там,– ротный погрозил Толстому кулаком и ушёл.
– Песец тебе, Муха! Проспал шакала, сучонок,– Толстый надвигался на Лёху. Тот отступил к стене, сжался и подумал: «Бить будет, сука». Толстый пнул его ногой в живот. Больно! Лёха упал, свернулся и закрыл голову руками. Толстый пнул его два раза и, уходя, сказал:
– Хватит валяться. Пошли. Я тебя ещё по дороге поучу стойко переносить все тяготы и мучения…-
Лёха поднялся и прихрамывая пошёл в каптёрку, где Толстый уже надевал новенький бушлат. Лёхе он выдал старый, грязный, засаленный и залатанный бушлат. Все новые бушлаты Толстый или раздал дружкам, или пропил с ними же.
Вышли на воздух. До парка километра три: вдоль забора части, дальше на горочку и через лесок в обход озера. Подмораживало. Ветер тянул серые низкие тучи и мёл по земле редким снегом. Дорога асфальтированная, очищена от снега, сухая от мороза.
Выйдя на горочку, Толстый глянул в сторону озера. На озере установился лёд. Через озеро дорога намного короче.