– Занятные у вас наблюдения, Вадим. И ездите вы, смотрю, немало! И по стране, и за границей побывали, – подметила Мария Петровна. – Кем же вы работаете?
– Хм! Нынешнюю молодежь такой вопрос оскорбляет! – усмехнулся Вадим.
На лице Марии Петровны выразилась растерянность и недоумение:
– А как же спрашивать?
Вадим приветливо засмеялся в ответ и охотно пояснил:
– Надо спрашивать, чем занимаетесь? Нашей молодежи работать уже стыдно! В ее среде это воспринимается как неполноценность. Мол, не умеют бабки в мутной водичке делать! Ну, а я, если вам интересно, в последнее время, в основном, с деловыми людьми общаюсь. Всякие договоры заключаю. С теми, конечно, на кого начальство перстом укажет. Вроде инженера радиоэлектронного производства, только мне ближе вопросы поставок и вообще, снабжения.
– И нравится?
– Когда как! Если всё удачно, то, конечно же, приятно бывает. Дело, в общем-то, полезное, не в офисе штаны протирать!
Немного помолчали. Потом Вадим обратился к Михаилу Ивановичу. – А как сегодня в танковых войсках, если не секрет?
– Там, уважаемый, давно, как и везде! Порядка нет! Да и танк в современной войне, игрушка очень дорогая и бесполезная. Анализ событий последних лет неумолим: армии, имеющие много прекрасных современных танков, успешно громит не только авиация, но и полудикие моджахеды или вьетнамские недомерки в джунглях. Зачем такие танки, которые не только не помогают пехоте уничтожать врага, но сами нуждаются в защите; не только не обеспечивают победу в войне, но существенно истощают нашу экономику?
– Извините, Михаил Иванович. Я вопрос задал в неудачной форме. Тем не менее, он меня действительно интересует, поскольку я служил, можно сказать, рядом с танками, будучи связистом. В танковом батальоне! А танк, как мне всегда казалось, машина не только грозная, но и красивая. Техника меня с детства влекла, потому я инженером и стал.
– А что танк? – отозвался Михаил Иванович. – Он же, как девица! На большом расстоянии, красуясь, всех способна поразить, а вблизи – сама беззащитна словно мотылек!
– А что вы думаете, как специалист, о наших танках в сравнении, например, с «Абрамсом» или «Леопардом».
– С «Леопардом» мне встретиться не пришлось, но немцы в любом деле мастера. Особенно, в военном. Надо думать, что и танк свой сделали выдающимся. По крайней мере, боевые характеристики у него чудесные, но ведь, то на бумаге! А с американским «Абрамсом» я знаком накоротке. По случаю лично его испытал в Африке. Там мы с американцами миротворческую миссию ООН выполняли. Около часа гонял я их «Абрамс» по барханам, словно сидорову козу! Он и перегрелся, сконфузился, значит, окончательно. А американцы моим Т-90 занимались. Танк-то у них неплохой, однако, не для войны! Он хорош, чтобы фильмы о войне снимать. Огромный, как никакой другой! Шестьдесят тонн! Если подобного мастодонта подбить, то и удовольствие должно быть соответствующим. Зато в нем кондиционер, телевизор, кресла лежачие. Во время движения на спине лежать приходится, приподняв голову на специальной подушке. Вроде бы воюешь, отдыхая, но по-настоящему сражаться в нем неудобно! Впрочем, может, только мне, с непривычки. А наша машина в бою многое позволяет, ошибки экипажа прощает, хотя и требует недюжинной силы, большой выносливости и воли. Ещё бы! Теснота, шум неописуемый, механизации мало, газы после выстрела отвратительно отсасываются, жара летом и зимой, едва двигатель прогреется! А до этого – зуб на зуб не попадает, ледяной металл кругом. Американцы из нашего Т-90 вылезли подобно мешкам, сами знаете, с чем! А мне, хоть бы что, и в нашем танке, а в их «Абрамсе» – и подавно!
Михаил Иванович немного помолчал, бесцельно поглядывая в окно, потом продолжил, с заметным сожалением возвращаясь в реальность нынешнего дня:
– Только давно всё это было! После меня многое изменилось! Тогда, к примеру, я не видел на лицах американцев пренебрежения к нам. Более того, они нас не могли не уважать, а потому побаивались. Сегодня же, как я понимаю, напугать их нечем… Они нашу страну разгромили на удалении, даже не приблизившись для ответного удара. Нашими же руками разгромили! Дореформировались мы, значит, с нашим руководством из предателей!
– Ой, разговорился ты сегодня, – обращаясь к мужу, вступила в разговор Мария Петровна. А затем, в сторону Вадима, пояснила. – Он о службе, как уволился, никогда не вспоминал. И не рассказывал ничего, а тут вдруг… Да и во всём так – больше слушает, нежели говорит.
– Тогда, прошу прощения, Михаил Иванович! Вы отдохните, а я расскажу весёлую историю. Знаете ли, недавно я выиграл семьдесят тысяч!
– Да ну! Шутите! В наше-то время! – бурно удивилась Мария Петровна. – И неужели эти деньги вы получили?
– В самое яблочко угодили, Мария Петровна! В том-то и соль! Я тогда покупал себе в хорошем магазине, фирменном, где, говорят, не обманывают, очень дорогие кроссовки. Пустяк, конечно, но я давно именно о таких и мечтал. Удобные они, а я бегать люблю! Случается такая потребность! А тогда всё удачно совпало, вот я и купил. Уже на кассе мне предложили вместо сдачи в пятьсот рублей приобрести счастливый лотерейный билетик. Разумеется, я отказался, тогда продавцы пошли искать мне сдачу меж собой, знаете, как бывает? Я ждал-ждал и, видимо, несколько размяк от удачной покупки, потому и согласился, в конце концов, на их билет мгновенной лотереи! Взял я его, а сам думаю, что вскрою билетик где-нибудь в стороне, чтобы не на виду. Почему-то мне так захотелось, хотя понимал, что деньги на ветер выбросил. Отошел я в сторонку, пока они с другими покупателями занимались, стер защитную пленку, поглядел и… Себе не поверил. Глаза протер, всё равно написано: «Ваш выигрыш составил тридцать пять тысяч рублей. Поздравляем и всегда будем Вам рады!»
– Так вы говорили, будто семьдесят выиграли?
– Ну, да! Только об этом, чуть позже. Помню, как вдохнул я полной грудью два раза и сильно выдохнул, чтобы успокоиться, а потом, словно внутренний голос мне подсказал, сфотографировал тот билетик на свой телефон. У него, знаете ли, очень хорошее разрешение. Изображение проверил – всё четко получилось, а потом спокойно направился к кассе и предъявил свой билет. Тут-то и начался для меня спектакль. Но ничего смешного я в нём не заметил! Для начала мне заявили, будто столь больших выигрышей в той лотерее вообще не бывает. Ну, что после этого делать? Стал я вежливо настаивать на соблюдении их же правил – мол, положено рассчитаться со мной на месте, причем без сбора какой-либо комиссии или уплаты налога. Они в ответ, будто я сам билет в сторонке подделал. Взял их старший менеджер мой билет в свои руки, якобы для углубленной проверки, и ушел в служебное помещение, а меня вежливо попросил дождаться в кресле. Раз вежливо, то я согласился! Сижу десять минут… Сижу полчаса – никто не подходит. Жестом кассирше показал: «Пора, мол, определиться! Время-то немалое прошло!» Она и внимания не обратила. Просидел я еще полчаса – та же ситуация! Попросил вызвать старшего менеджера, того самого, но услышал, что «они крайне удивлены, зачем я сижу в их зале уже два часа, что именно здесь высматриваю и, по всей видимости, собираюсь украсть. Ведь сказали давно, что таких выигрышей не бывает!» А между собой шепчутся: «Пора милицию вызывать!» Охранник их, мордоворот, огромными мышцами поигрывает и вежливо пока вопрошает, не пора ли мне понять, как следует себя вести в фирменном магазине? Тут-то я окончательно прозрел – меня изящно развели!
– И что же делать в такой ситуации? Свидетелей-то у вас нет, а если и найдутся, то против вас и покажут! – проявила сострадание Мария Петровна.
– А я сам милицию по телефону и вызвал! Когда обидчики мои сообразили, куда я звоню, то вытолкали меня без объяснений за пределы магазина. Ничего, думаю! Я приезда милиции дождусь, а там и поглядим, кому что! Приехала она очень скоро. Сотрудники МВД уже знали, что продавец и старший менеджер украли у покупателя, то есть, у меня, тридцать пять тысяч рублей! Меня попросили ещё раз все подробно рассказать (о фотографии я, конечно, умолчал), а после чего менты вошли в магазин. Вышли они через полчаса, однако тональность разговора со мной изменилась не в лучшую сторону. Опер сразу заявил, что я известный аферист, который занимается этим промыслом давно и замечен не впервые. А магазин, стало быть, пострадавшая сторона! Я удивился такому обороту и, на всякий случай, заметил, что не присутствовал при разговоре милиции с подозреваемыми, однако могу предоставить доказательства того, что именно они меня обокрали. Но свои доказательства представлю только начальнику этих самых оперов, поскольку они в моих глазах себя дискредитировали. Вижу, на них это подействовало. Действительно, кому охота представать перед начальством дураком? Они ко мне сразу смягчились, но доказательства велели предъявить им немедленно. Я согласился, заодно уточнил, знают ли они, что сегодня технически возможно эти доказательства в виде фотографий переслать на другие телефоны? И сообщил, что именно так уже и поступил. И, в случае, если со мной что-то случится, эти доказательства получит не только их начальник, но и прокурор. А также начальник прокурора и так далее. А номера телефонов, на которые я всё переслал, я для безопасности своих друзей уже стер. Их много было, более двадцати! Друзья у меня надежные, не предадут, и просьбу мою выполнят. Так что принудить их всех к молчанию вряд ли получится! Тогда опера стали ругаться между собой, а потом давить на меня. Так продолжалось, пока я не показал им фотографию с четким изображением размера моего выигрыша, тогда они снова приняли мою сторону, зашли в магазин и объяснили старшему менеджеру, что ему и всем причастным к делу следует сейчас же проехать в отделение милиции для дачи показаний. Магазин следует поставить на сигнализацию, поскольку никто не знает, на какой срок они будут задержаны по подозрению в мошенничестве.
– Прекрасный ход! – восхитился Михаил Иванович. – И как же события развивались дальше? Ведь сия история обещает очень затянуться во времени?
– Я тоже этого не хотел, – подтвердил Вадим, – но мне невольно помог старший менеджер. Он предложил уладить конфликт полюбовно, не доводя его до регистрации криминала. Милиция сразу согласилась, так как создавать себе дополнительную работу им не резон! Старший менеджер протянул мне пачку денег и предупредил, что в ней тридцать пять тысяч. Но я, поняв, что моя взяла, закусил удила!
– Нет! – говорю ему. – Теперь для улаживания конфликта сумму придётся удвоить. Он, конечно, возмутился, изобразил благородное негодование, стал речь произносить, ориентируясь, большей частью, на милицию. И хотя защитников в них не обнаружил, решил идти до конца: