Думайте же, мамы! Думайте, папы! Готовьте своих детей к реальной, очень непростой жизни в стране, где нравственные ценности давно расшатаны более всякого предела, что бесконечно отдалило существование честных людей от прежних, сказочно радужных перспектив! Тех перспектив, которые в нашей стране раньше материализовывались, будто сами собой.
Глава 3
Андрюшка всегда остро ощущал неискренность. Особенно он не терпел, когда с ним сюсюкали, как с маленьким. Возможно, взрослым казалось, будто малышу так понятнее? Но в семье с ним изначально говорили нормальным языком, невзирая на возраст и сложности каких-либо тем, и никогда не лицемерили.
Потому теперь он, сильно страдая от затянувшегося паясничания клоунов, в конце концов, поднялся со стульчика и кратчайшим путем устремился к маме. Прямо через середину зала, оккупированного клоунами.
С этого мгновения Андрюшка завладел вниманием присутствующих. И обстановка в зале сразу изменилась. Она разряжалась на глазах. Оно и понятно! Наконец-то хоть чей-то внутренний протест перерос в решительный и, главное, публично значимый поступок.
А малыш, тем временем, шагал. Шагал против естественного течения событий и, фактически, против всех. Шагал так, как сам считал нужным. Со стороны казалось, будто он шел медленно, даже робко, но для кого это имело значение? Ведь он шел самостоятельно, без оглядки на чью-либо реакцию и суету скоморохов.
Один из них, спохватившись, постарался обыграть ситуацию с мальчиком. Скоморох преградил Андрюшке путь, широко размахивая огромными рукавами, словно крыльями, и, большой как парус, ритмично раскачивался из стороны в сторону. Всё это, надеялся он, могло остановить ребенка, отвлечь от него зрителей и спасти представление.
Но Андрюшка такие попытки легко пресек. Натолкнувшись на преграду в ярком шутовском наряде, глыбой нависшую над ним, он с досадой произнес на весь зал:
– Вот ещё! Бляха-муха! Ну, сколько можно?
От таких слов скоморох оцепенел, забыв опустить свои огромные рукава, а мальчуган взглянул на него снизу вверх, и, оценив замешательство, восторженно рассмеялся:
– А пуговицы-то! Пуговицы…
И через мгновение, показавшееся присутствующим длиннющей паузой, хлёстко завершил начатую фразу:
– Идиотские!
Это утверждение было близко к истине! Пуговицы таковыми и являлись! Огромные, с чайное блюдце, обтянутые красной, желтой, голубой материей, они представлялись нелепыми и нефункциональными. Андрюшка мгновенно сообразил, что их и тремя руками не застегнуть, но объяснять это бестолковым клоунам не стал.
Он решительно отодвинул в сторону шута, ставшего вдруг ватно-послушным, и продолжил движение.
Сделав еще несколько шагов, он заметил перепуганную маму, бросившуюся к нему на помощь через зал. Только теперь он не сдержался и расплакался:
– Пойдем отсюда, мамуля. Не хочу я сюда никогда! Пойдем в «торгашку»!
Мать Андрюшки, сгорая от стыда и, как ей казалось, публичного позора, прижимала плачущего сына к груди, защищая от возможных обидчиков, и пробиралась с ним к выходу. Следом уже спешила заведующая детским садом.
– Мамаша, как вас… будьте любезны! Задержитесь, на минутку.
В коридоре она добавила голосом, отсекающим возможные возражения:
– Вашего ребенка лучше сегодня же показать психологу. Её кабинет на втором этаже, но пока она, Эльвира Петровна, в актовом зале со всеми детьми. Немного здесь подождите, пожалуйста.
Потом, обращаясь к Андрюшке, заведующая спросила с укоризной:
– Ну, что же ты, герой дня, взял и расплакался? Можно сказать, разорался на весь зал. И в каком ты виде теперь домой пойдешь?
Андрюшка продолжал всхлипывать, но на вопрос, коль уж он прозвучал, ответил предельно точно:
– Вот так, разорённый, и пойду!
Между тем, многие родители в зале давно не сдерживали душивший их смех. Некоторые даже повизгивали от восторга, не прекращая поглядывать на скоморохов, выступление которых никого не порадовало, хотя открыто об этом заявил единственный маленький смельчак.
В образовавшемся хаосе и отсутствии внимания скоморохи окончательно растерялись. Они уже прервали свои репризы, но еще не решили, как поступить дальше. Потому неуверенно переглядывались между собой, не возобновляли номер, но и зал не покидали. Они привыкли уходить под аплодисменты, которых теперь не дождались. Смех зала их не смущал – они догадывались, что он адресован малышу и являлся знаком его поддержки. А вот как быть самим и как относиться к этому безответственному мальчишке, поставившему точку на их программе, они пока не решили.
И только родители, освободившись от дисциплинировавшего их оцепенения, открыто хохотали, вытирали слезы веселья и повторяли друг другу меткие выражения и интонации трехлетнего героя, расхватывая между тем своих детей, также догадавшихся, что утомительный праздник завершился и можно ринуться к матерям.
Впрочем, некоторые родители возникшую стихийно ситуацию не одобряли. Они ворчали с начала инцидента. И как-то быстро нашли друг друга, сплотились в стремлении поскорее восстановить незыблемый порядок и беспрекословное подчинение всех и вся:
– Просто возмутительно! – обменивались они своими тревогами. – Наши дети окажутся в одной группе с этим маленьким хулиганом! Что из него получится дальше? И как своей необузданностью он повлияет на наших детей? Надо немедленно ставить этот вопрос перед заведующей. Надо принимать самые жесткие меры! Надо…