Большая книга скандинавских мифов. Более 150 преданий и легенд

Фрейя – прекраснейшая из богинь

Не было равных богине Фрейе, дочери Ньёрда и Скади, по красоте во всем мире: ни среди богов, ни среди людей. Неудивительно, что именем Фрейи, означавшим «госпожа», стали называть всех знатных женщин. Сердце ее отличалось такой мягкостью и нежностью, что сочувствовало страданию каждого существа. Особенно по душе Фрейе были любовные песни.

После великой войны между асами и ванами Фрейю вместе с ее отцом Ньёрдом и братом-близнецом Фрейром обменяли в качестве заложницы и поселили среди асов.

У Фрейи имелось волшебное соколиное оперение, с помощью которого можно было летать в образе сокола, а также повозка, запряженная двумя гигантскими котами или рысями.

Фрейя жила в небесном чертоге Фолькванге, «поле людей», главный зал которого назывался Сессрумнир, «вмещающий много сидений». Мужем богини являлся ас Од, олицетворявший солнце и, кроме того, являвшийся выражением страсти и опьяняющего удовольствия, приносимого любовью. Неудивительно, что Фрейя была несчастна, когда мужа долго не было рядом. Впрочем, некоторые утверждают, что Од был простым смертным. Другие с этим не согласны, называя Фрейю любовницей Одина, поскольку Од и был принявшим прекрасный облик одноглазым владыкой Асгарда.

По причине того, что Фрейя происходила из рода ванов, она еще звалась Ванадис. Другими ее именами были Трунгва, Гефна, Хёрн, Мардёлл, Сюр, Вальфрейя ^[24]. От Ода богиня родила двух дочерей Хносс и Герсеми.

От всех ванов Фрейе передались особые знания. Она сама была жрицей, совершающей жертвоприношения. Кроме того, Фрейя первая научила асов сейду, то есть колдовству, как было принято у ванов.

Большинство павших героев находило вечный приют в Валгалле – небесном дворце Одина, однако Фрейя отбирала самых лучших воинов для собственного жилища в заоблачных высях. Там они проводили время в огромном зале, пили мед из золотых рогов, хмельными голосами распевали боевые песни и бахвалились друг перед другом своими подвигами. Эти герои не отличались большим умом, но они были мускулисты и светловолосы. И Фрейя, будучи богиней любви, часто выбирала наиболее трезвого из всех, чтобы он разделил с нею ночь на великолепном ложе с балдахином, украшенном медвежьей шкурой.

Простые люди долго еще верили в то, что Фрейя высекает железом и кремнем молнии над ночным полем, чтобы посмотреть, созрела ли рожь. Думали, что в конце года богиня приходит к людям. Для этого для Фрейи на деревьях оставляли маленькие яблоки. Однако опасно было бросать плуг в поле. Если Фрейе удавалось посидеть на нем, то он уже ни на что не был годен.

Растение молочай называли Волосами Фрейи, а липу – Фрейей деревьев.

Когда Фрейя мчалась во главе валькирий, все они летели по воздуху на огромных белых крылатых конях. Они собирали с полей битвы убитых героев и по мосту Биврёст переносили их в Валгаллу.

О том, как Фрейя получила Брисингамен

Всем была довольна Фрейя, все у нее было, кроме… чудесного ожерелья Брисингамен. Она никогда не видела Брисингамен, поскольку им владели карлы, жившие глубоко под землей. Однако Фрейе ужасно хотелось заполучить его. Ожерелье Брисингамен сделалось для Фрейи настоящим наваждением. Каждый вечер она усаживалась перед зеркалом и начинала примерять самые разные украшения. Разглядывая какое-нибудь сверкающее ожерелье, богиня любви со вздохом говорила:

– Оно слишком тускло для моей белоснежной шеи. Только одно ожерелье на свете может быть достойно лучшей из ванов!

И она откладывала украшение в сторону.

Наконец Фрейя приняла решение.

– Раз Брисингамен не идет ко мне в руки, – сказала она, – я сама отправлюсь за ним!

Фрейя заплела свои золотистые волосы в две длинные косы до колен, набросила серую накидку на тело, взяла в руки гладкий липовый посох и, не оглядываясь, покинула Фолькванг, родной чертог, где жила вместе со своим мужем Одом и двумя дочерьми-красавицами Хносс и Герсеми.

По мосту из радуги Биврёст, который отделял Асгард от земли, прошла Фрейя в искусно расшитой обуви. Она отправилась к отверстию в западной части земли, спустилась вниз и пошла сквозь тьму.

Под землей было мрачно и сыро, но Фрейя согревалась внутренним теплом и освещала себе путь внутренним светом. Она достигла темных пещер, в которых обитали дверги – существа, никогда не видавшие солнечного света.

Наконец Фрейя заметила во мраке слабые всполохи огня, которые постепенно становились все ярче. Фрейя завернула за угол и оказалась у входа в огромную пещеру, настоящий дворец в самом сердце земли. Стены чертога двергов горели прожилками золота и драгоценных камней.

Длиннобородые карлы, сморщенные и бурые, словно древесные корни, выламывали сокровища небольшими, но увесистыми кирками. Это были братья Альфриг и Двалин. Их брат, дверг Берлинг, ковал сверкающее оружие на наковальне, наконец, последний из братьев, Грер, сидел за рабочим станком с молотом и изготавливал великолепной красоты подвески, кольца и даже королевские венцы.

Высоко под самыми сводами пещеры, освещая ее подобно тому, как солнце освещает землю, парило прославленное ожерелье Брисингамен. Оно, как будто еще и не выкованное, пламенело в первозданном огне, горя светом чистого золота, издавая при этом дивную музыку.

Фрейя затаила дыхание. Говорят, что Брисингамен придает красоту и вызывает любовь. Но зачем ей, прекраснейшей из всех богов и людей, той, чье имя и означает любовь, еще частица красоты? Нет, все дело в другом: кому, как не дочери ванов, ведать о силе подземного огня. Ожерелье, выкованное в горниле вечного пламени, согревает и пылает вместе с тем, кто носит его, даря своему хозяину то, чего нет даже у небесных асов!

Фрейя потянулась за ожерельем – но оно поднялось еще выше, став для богини любви недосягаемым.

Карлы оставили свои занятия и, как по знаку, повернули головы в сторону Фрейи.

– Ого, да у нас тут гостья, – сказал Альфриг.

Голоса у двергов оказались хриплые и дребезжащие, как будто им давно не приходилось говорить.

– У-у-у, да она красотка, каких я еще не видел, – проскрипел Двалин.

– Она светится, словно золото, а с блеском ее глаз не сравнится ни один драгоценный камень! – пробормотал Берлинг.

– Чтоб мне окаменеть, как бедняге Альвису, если это не богиня Фрейя, – заметил со смесью опаски и ликования Грер.

Фрейя не стала разочаровывать карлов.

– Я пришла за вашим ожерельем Брисингамен, потому что давно слышала о нем. Вам не кажется, что оно без толку пропадает в этой пещере? Вы только подумайте, как бы оно засияло на моей божественной шее!

С этими словами Фрейя снова попыталась дотянуться до ожерелья, но и на этот раз оно отплыло в сторону.

– Отчего я никак не могу поймать его?! – нахмурилась богиня. – Не поможете ли вы мне?

Дверги рассмеялись своим подобным скрипу плохо смазанных шестеренок смехом.

– Брисингамен изготовлен нами и спустится вниз только по нашему приказу. Если мы подарим тебе ожерелье, что ты подаришь нам взамен?

– Я пришлю к вам храбрейших и прекраснейших из моих воинов! – приняла Фрейя гордый вид.

Карлы снова рассмеялись.

– Зачем нам твои воины? Они слишком неуклюжи. Еще, чего доброго, переломают и перепортят здесь все.

– Ну хорошо, – вздохнула богиня любви. – Я могла бы дать вам взамен золото, серебро и богатые одежды.

Дверги переглянулись.

– Ты что, смеешься над нами? Золота и серебра здесь и так предостаточно, а в богатых одеждах мы, почти все время проводящие в работе, не нуждаемся!

– Тогда, тогда… самые лучшие фрукты, цветы.

– Здесь, без солнечного света, они сгниют и увянут.

Фрейя совсем пришла в отчаяние. Ожерелье должно принадлежать ей! Но она не знала, что еще можно предложить капризным карлам.

– Чего же вам надо?

Дверги, недолго посовещавшись, закричали хором:

– Тебя! Мы хотим тебя! Ты самая главная красавица на свете, о которой равно грезят боги, великаны и мы, обитатели подземелья!

Братья с вожделением уставились на богиню любви.

– Приходи к нам жить. Живи с нами. Надеемся, ты понимаешь, что мы имеем в виду.

Фрейя прекрасно поняла карлов. Она взглянула на хозяев пещеры. Они были перепачканы глиной и каменной пылью и уродливы, как мерзкие ящерицы. Потом она бросила взгляд под своды пещеры, на Брисингамен, блиставший как солнце. Снова посмотрела на двергов и опять на Брисингамен. Решительно невозможно было противостоять искушению! Правда, Фрейя сначала подумала о том, чтобы предложить похотливым двергам вместо себя своих дочерей Хносс и Герсеми. Но тогда кто знает, не обидятся ли карлы на нее и не придет ли им в голову разделить Брисингамен между девушками. Нет, чудесное ожерелье должно принадлежать ей целиком и безраздельно!

– Хорошо, я согласна, – чуть не со стоном воскликнула Фрейя. – Но сначала вам нужно кое-что сделать.

– Что именно? – насторожились карлы.

– Хорошенько помыться!

Карлы поворчали, но все-таки искупались в чане с горячей водой, тщательно соскребя со своей кожи пыль и каменную крошку. А после того как они избавились от вековой грязи, Фрейя решила, что, в конце концов, уродцы не так уж и уродливы. В своем роде они оказались очень даже ничего: крепко сложенные, мускулистые и необычайно… ловкие.

Что ж, была ночь, и было пылающее золото между пальцев ее рук… В общем Фрейя провела четыре ночи, разделив ложе со всеми четырьмя братьями сразу.

И как же они все оказались ей благодарны! Альфриг, Двалин, Берлинг и Грер кормили гостью изысканными клубнями и грибами с золотых блюд и угощали густым, словно мед, вином из хрустальных кубков. Они слагали песни о ее красоте, осыпали ее яхонтами и смарагдами, и, наконец, в один прекрасный день Альфриг вытянул руку и Брисингамен стал медленно спускаться вниз, пока не лег на мозолистую ладонь карлы. Фрейя преклонила колени, и дверг застегнул сверкающее ожерелье на ее лилейной шее. Взгляд его был немного грустен, однако он произнес: «Уговор есть уговор».

Фрейя обняла каждого из карлов на прощание – за это время она успела искренне к ним привязаться – и поднялась обратно на землю, а потом вернулась в Фолькванг, к мужу Оду.

Но когда Фрейя отворила двери замка, она обнаружила, что жилище пусто. Од оставил ей записку:

Фрейя, распутница!

Героев войны я еще могу понять. В конце концов, они мужественны и хороши собой, и если бы мне нравились юноши, я бы и сам не устоял перед таким соблазном. Но коротышки-карлы, к тому же измазанные землей и глиной, – это уж слишком! Ты думала, что я ничего не узнаю? Это последняя капля, и я ухожу.

Твой безутешный супруг Од.

Фрейя немного поплакала, поскольку Од был хорошим мужем. Но потом она поглядела на себя в зеркало. На ее шее сверкало и переливалось сказочно прекрасное ожерелье Брисингамен. Она вытерла глаза и улыбнулась своему отражению.

«Ну и бог с ним! – подумала она. – Мужья приходят и уходят, а изделия двергов остаются всегда в цене».

Иные, впрочем, говорят, что, после того как Од покинул супругу, та искала его, проливая слезы. Когда слезы Фрейи касались земли, они превращались в золото, а падая в море – становились янтарем ^[25].

Тем временем слух о постыдной выходке Фрейи разнесся по Асгарду. Болтливой сорокой, разнесшей весть на своем хвосте, оказался, как водится, Локи – бог плутовства и коварства.

Тогда Один велел Локи непременно заполучить Брисингамен и принести ему. Но Локи только махнул рукой:

– Это безнадежное дело, потому что никто не может попасть в чертог Фолькванг помимо воли Фрейи.

Но отец богов только сердито повел бровями:

– Лучше прекрати болтать и немедленно отправляйся в путь. Да смотри, не возвращайся без ожерелья!

Пришлось Локи, бормоча проклятья, уйти прочь. Многие из асов обрадовались, что злокозненный бог опять попал в беду.

Но разве было дело, которое бы оказалось не по плечу хитрому сыну колдуньи Лаувейи?

Придя к Фольквангу, Локи обнаружил чертог запертым. Погода резко испортилась, подул холодный ветер. Локи продрог до костей. Тогда он превратился в муху и облетел вокруг Фолькванга, но нигде не нашел даже крохотной щели, через которую он смог бы попасть внутрь. Наконец в крыше, венчающей Сессрумнир, покой Фрейи, он нашел отверстие, не больше игольного ушка. Локи протиснулся через эту дыру.

Попав внутрь, он внимательно осмотрелся и подумал, не разбудил ли дочерей хозяйки – Хносс и Герсеми, но убедился, что все в доме спят. Тогда он подошел к кровати Фрейи и увидел, что ожерелье у нее на шее, но застежка находится внизу.

Тогда Локи превратился в блоху. Он сел Фрейе на щеку и укусил ее, так что Фрейя проснулась, перевернулась и заснула опять. Тогда Локи вернул себе настоящий облик, осторожно снял с богини Брисингамен, а потом отворил дверь и ушел.

Утром Фрейя проснулась и увидела, что дверь распахнута, но не выломана, а ее любимое ожерелье пропало. Она догадалась, что здесь не могло обойтись без Локи, и, едва одевшись, полетела на своей запряженной котами колеснице к Одину в Валгаллу. Золотистые волосы богини пылали подобно небесному костру.

Фрейя нашла отца богов восседающим на троне Хлидскьяльв ^[26], завернувшимся в синий плащ. На его плечах сидели все знающие и видящие вороны Хугин и Мунин, а у самых ног лежали верные волки Гери и Фреки.

Прикрыв один зрячий глаз, Один нахмурился:

– Я знаю, что ты пришла жаловаться на Локи.

Богиня любви вскипела:

– Этот подлый сын Фарбаути и Лаувейи поступил бесчестно, проникнув в Сессрумнир, пока я спала! Мало того, он похитил у меня ожерелье Брисингамен! Я хочу, чтобы Локи немедленно вернул не принадлежащую ему вещь.

Один раскрыл свой глаз и гневно посмотрел на Фрейю:

– А ты не забыла о том, как добыла свою драгоценность, оскорбив такого славного аса, как твой муж Од?

Краска залила белые щеки и лилейную шею Фрейи. Богиня, задрожав, смущенно опустила голову, и из ее глаз полились крупные, подобные жемчужинам слезы. Тут даже суровый Один сжалился над Фрейей.

– Хорошо, ты получишь ожерелье Брисингамен обратно, если ты заклинаниями и волшбой сделаешь так, что два конунга, каждому из которых служит двадцать конунгов, поссорятся между собой и начнут биться.

Богиня, поняв, что цена, которую ей придется заплатить за возвращение ожерелья, не так уж велика, спросила:

– А кто эти конунги?

– Первый – это Хогни, король Норвегии, а второй – некий конунг Хедин.

Фрейя задумалась:

– Но я не Локи, ссорить людей не в моих правилах.

Однако Один только усмехнулся.

– Не принижай так свои способности, ты ведь богиня любви. А между прочим, у Хогни есть дочь по имени Хильд…

Больше владыке Валгаллы не пришлось говорить. Фрейя отлично все поняла.

Последующие события развивались стремительно. Отправившись к конунгу Хедину, Фрейя внушила ему сильную страсть к дочери норвежского короля. Дождавшись, когда Хогни отправится в военный поход, Хедин похитил Хильд. Между тем девушка оказалась совсем не против выпавшего на ее долю жребия, ибо Хедин показался ей красивым и достойным любви мужчиной. И тут, конечно, не обошлось без чар Фрейи…

Вернувшись в Норвегию, Хогни немедленно ринулся в погоню за Хедином. Хогни догнал беглецов в Оркни ^[27].

Напрасно Хильд пыталась уговорить отца не воевать с ее мужем. В конце концов Хедин предложил тестю:

– Я предлагаю тебе взять все мои богатства и уладить дело миром, поскольку я и Хильд любим друг друга.

Но Хогни оказался слеп и глух к просьбам супругов (тут же Фрейе пришлось вспомнить, что она не должна окончить дело миром):

– Между нами не будет никакого согласия, ибо мой меч Дайнслейф уже покинул ножны и не вернется в них, пока не попробует крови!

И была битва, и ночью Фрейя магией вернула к жизни убитых в обеих армиях, и с рассветом они снова пошли в бой вместе с живыми.

Так продолжалось каждый день и каждую ночь: мертвые каменели с закатом, но оживали с рассветом и начинали драться снова. Оба воинства были прокляты и обречены драться до Рагнарока, конца дней ^[28].

Один не только отдал Фрейе ее чудесное ожерелье, но и сделал так, что одна половина павших воинов отправлялась в Валгаллу, а другая – в Фолькванг. А Фрейя, вернув Брисингамен, за который заплатила двойную цену, уже никогда не снимала его.

Некоторые скальды добавляют ко всему сказанному, что, когда Локи убегал из Сессрумнира с ожерельем двергов, Хеймдалль, страж Биврёста, увидел воришку, погнался за ним и сумел вернуть Брисингамен Фрейе.

Не всегда Фрейя передвигалась по небу верхом или, надев свое соколиное оперение, в колеснице, запряженной котами. Был у нее еще вепрь Хильдисвини с сияющей из золота щетиной. После случая с Брисингаменом Фрейя, уже никого не стыдясь, говорила, что вепря ей выковали карлы Даин и Набби.

Фрейя и Оттар

Среди всех людей особой милостью Фрейи пользовался некий Оттар Простак. Об этом рассказывается в «Песне о Хюндле».

Итак, Оттар был большим почитателем богинь. Притом он ничего не знал о своих предках, хотя его отец Иннстейн и мать Хледис, жрица, были уважаемыми людьми.

Как-то Оттар воздвиг из камней алтарь, хёрг, на котором совершил множество подношений богине Фрейе. От пламени жертвенных костров камень оплавился, превратившись в стекло. Само же стекло почернело от крови жертв. Со временем вокруг хёрга возникло святилище. Оно стало пользоваться таким почетом, что конунг свеев перед кончиной завещал свои сокровища Оттару.

Но Ангантюр, сын конунга, решил, что жрецу нельзя владеть золотом и серебром. Оттар возмутился самоуправством и пригрозил гневом богов. На это Ангантюр, посовещавшись со своими вельможами, насмешливо ответил:

– Если ты назовешь семьдесят имен своих предков и, таким образом, докажешь право быть достойным прислуживать владыкам Асгарда и вещать от их имени, тогда я, так и быть, разрешу тебе получить сокровища!

Пришлось Оттару обратиться к богине Фрейе за помощью:

– Фрейя, дочь Ньёрда, прекраснейшая между ванами и асами, я взываю к тебе! Помоги мне узнать семьдесят имен моих предков!

И богиня незамедлительно откликнулась на призывы своего служителя. Не успел угаснуть жертвенный костер, как раздался ее голос:

– То, о чем просишь ты, мне неведомо. Но я знаю, что на краю Мидгарда, у входа в глубокую и мрачную пещеру, спит вёльва Хюндла. Она знает многое, даже то, что случится с миром и богами. Ну а уж имена твоих предков Хюндле ничего не будет стоить вспомнить и перечислить одно за другим. Готов ли ты отправиться со мной в опасное путешествие?

Оттар ответил согласием. Тогда Фрейя, представ перед жрецом, придала ему внешность своего вепря Хильдисвини. После этого богиня и Оттар отправились на край Мидгарда в пещеру Хюндлы.

Долго им пришлось странствовать по земному кругу, пока они не достигли того места, где возвышался частокол, построенный из великанских ресниц, за которым простирались Ётунхейм и полный чародейства Утгард.

Фрейя, вытянув руку вперед по направлению к дикой мшистой горе, окутанной водяной мглой, сказала своему «скакуну»:

– А теперь следуй за мной по дороге мертвых!

Вот богиня и Оттар в образе вепря стали спускаться внутрь горы. Немного пройдя, между двух больших камней Фрейя и ее спутник увидели растянувшуюся великаншу. Хюндла лежала, подложив под голову камень. Из ее груди вырывался такой мощный храп, что казалось, это воет зимний ветер в ущелье.

Тогда Фрейя громко вскрикнула:

– Проснись, дева дев! Пробудись, подруга, Хюндла, сестра, живущая в пещере! Смотри, настала непроглядная ночь, самое время нам ехать в Валгаллу на пир к Одину и другим асам!

Недовольно заворочавшись, вёльва полусонно ответила:

– Это кто там шумит? Ты, дочь великанши Скади, внучка Тьяцци? Разве тебе неведомо, что асы ненавидят нас, великанов?!

– Я попрошу Одина быть милостивым к нам обеим, а для Тора приготовлю особую жертву, припоминая его ненависть к потомкам Имира, – молвила хитрая Фрейя. – Так что выводи скорее из стойла своего волка. Он поскачет в Валгаллу рядом с моим вепрем.

Тут Хюндла окончательно пробудилась и, встав, пронзила гостью и ее «скакуна» испытующим взглядом.

– Ого, да ты говоришь неправду… Я вижу, что твои глаза горят не желанием пира, а просят помощи. Скажи, ведь ты здесь, на дороге мертвых, ради Оттара Простака, своего жреца? Того, что на самом деле стоит рядом с тобой в обличье Хильдисвини?

Фрейя решила, что отпираться от всевидящей вёльвы глупо, и, кивнув, поведала об условии Ангантюра и решимости Оттара узнать о своих семидесяти предках.

Хюндла рассмеялась.

– Ну, нет ничего проще, чем вспомнить семьдесят предков сына Иннстейна. Иннстейн был сыном старого Альва, Альв – сыном Ульва, Ульв – сыном Сефари, Сефари был сыном Свана Рыжего. Хледис, жрица в золотых уборах, была дочерью Фроди и Фриунд… ^[29]

…Когда великанша закончила перечислять предков Оттара, Фрейя потребовала у нее:

– А теперь дай моему вепрю выпить памятное зелье, чтобы он смог запомнить все, что ему было открыто!

Но Хюндла в ответ разразилась бранью.

– Уходи прочь, дочь Ньёрда и Скади! Ты и так нарушила мой сладостный сон, а теперь требуешь, чтобы я дала волшебное питье твоему жрецу!

Однако даже вёльве не так легко было отделаться от Фрейи. Раздув щеки, богиня пригрозила Хюндле:

– Если ты не выполнишь моей просьбы, я заключу тебя в огненный круг, из которого тебе уже никогда нельзя будет вырваться!

Содрогнулась великанша от угрозы богини. Глаза ее расширились, и она в ужасе пробормотала:

– Я вижу огонь, пылающую землю…

После этого Хюндла наконец согласилась дать Оттару Простаку памятное зелье, но предупредила, что его можно также использовать как ужасный яд.

И древняя песнь права. Про иные, пробужденные памятью речи говорят, что они как смертельная отрава для тех, кто произносит их и внимает им…