Бард. Бард мрака

Глава 5

Темнота, моё тяжёлое дыхание и эхо ушедшей боли. Сердце колотилось как взбесившийся метроном, пальцы судорожно сжались на грифе эйда. Что это было?

– Прости, – раздался рядом знакомый голос. – С Судьбой не спорят, а ты сама пропела смерть от моей руки. Тебе суждено пройти испытание в Серых Землях. Нельзя уйти от Судьбы.

Только сейчас я осознала, почему вокруг так темно – я рефлекторно зажмурилась от боли, пусть и приглушённой фильтрами. Открыв глаза, я смогла полюбоваться унылым серым пейзажем. Мир будто выцвел, превратив многообразие красок во все оттенки серого. Трава, камни, деревья, даже небо – всё было блёклым и каким-то ненастоящим. Ни следа солнца. Ни следа тени. Монотонная удручающая серость.

Эйд тоже переменился. Теперь от него остался лишь размытый силуэт, смутный след прежнего воплощения. Выражения его лица, за неимением этого самого лица, я не видела, но мне отчего-то казалось, что он искренне сожалеет о произошедшем.

– Да ничего, – после недолгого размышления отмахнулась я. – Говорят, всё в этой жизни возвращается. Это мне, видать, за Чипа.

– За кого? – не понял Эйд.

– Будешь себя хорошо вести – познакомлю, – пообещала я. – Уж не знаю, сойдётесь ли вы характерами, но скучать ты точно перестанешь. К слову о скуке. Ты чего стал выглядеть, как тень отца Гамлета?

– Моё прежнее воплощение было частью покинутого нами мира, а новую форму ты мне ещё не придала.

– Хм… – заинтересованно протянула я. – Значит, я могу сделать тебя кем угодно?

– Что-то вроде, – осторожно отозвался Эйд, видимо, предчувствуя недоброе.

– Ну ты и везунчик! – я хотела хлопнуть силуэт Эйда по месту, где по моим прикидкам находилось плечо, но рука проскочила сквозь него.

– Это ещё почему? – не унимался дух.

– Если бы ты попал в руки Витька, то стал бы грудастой секси-куколкой. Он всегда говорил, что басуха – его единственная любовь в этой жизни. А тут такой шанс на ответное чувство!

Мне показалось, или дымка вздрогнула и слегка попятилась?

– Да не дрейфь, болезный, – хохотнула я, успокаивая занервничавшего Эйда. – Я спиритофилией не страдаю. У нас с тобой исключительно профессиональные отношения. Хотя сюжет для романтической баллады вышел бы оригинальный.

– Отвык я от юмора смертных, – несколько сконфуженно пробормотал дух.

– Что, Кипрей так не шутил? – заинтересовалась я, только сейчас сообразив, что передо мной достоверный источник сведений о Десятом.

– Когда я был создан, он разменял уже не одну сотню лет, и его юмор был более… зрелым, – деликатно обозначил разницу Эйд.

– И в кого ты такой вежливый? – разочарованно протянула я, предвкушая путешествие в компании существа без чувства юмора.

– Эта черта, вероятно, досталась мне от мастера, – с достоинством ответил Эйд.

А я вот призадумалась, какую бы форму ему придать. Общаться с бестелесным духом было неуютно. В голову почему-то ничего дельного не приходило.

– Пожелания будут? – с надеждой спросила я у спутника.

– Мне понравился прошлый облик, – сообщил тот. – Красивый образ, вполне подходящий по звучанию.

Значит, что-то мужественное и героическое…

Я перебирала в памяти соответствующие запросу произведения, но в голову всё больше лезли глупые шутки. Интересно, что будет, если я спою какую-нибудь хрень вроде «её ноги никогда не кончались, её зубы от луны отражались»? Как система воплотить этот сюрреализм? Или здравствуй, Лобачевский? Перемещение в мир неевклидовой геометрии?

К счастью для Эйда, ставить опыты я не решилась. Зато вспомнила вполне подходящую песню о чёрном рыцаре.

На этот раз я внимательно наблюдала за трансформацией, не желая упускать столь необычайное зрелище. С каждым пропетым словом Эйд менялся. Дымка, из которой состоял дух, заклубилась, увеличилась в размерах, уплотнилась и приняла вид всадника на вороном коне. Мне в этой песне почему-то представлялся именно вороной. А ещё Эйд изрядно напоминал назгула из классической экранизации «Властелина Колец». Наверное, это признак скудной фантазии, но именно с этими персонажами у меня ассоциировался всадник в чёрных доспехах, унёсшем тысячи жизней. Кстати об отъёме жизней… А не зря ли я использовала именно эти строки для того, кто уже раз отправил меня в Серые Земли? Хотя, куда дальше-то? Я и так тут. Как говаривал Сашка – дальше фронта не пошлют.

Мир вокруг ничуть не изменился. Никакого огня вдалеке, хотя серая пыль наличествовала. Но она была тут и до песни. Или песня не годилась, или в Серых Землях я не могу менять реальность по своему желанию.

Конь под Эйдом нетерпеливо фыркал и бил копытом, а сам новоиспечённый Чёрный Всадник взирал на меня сверху вниз.

– Доволен?

– Более чем, благодарю, – величественно кивнул мне дух.

Он спешился и потрепал храпящего коня по холке. Странно, но Эйд не был серым, как всё вокруг. Да и я сохранила «базовую» расцветку. Наверное, это потому, что мы с ним не принадлежим этому миру. Интересно, почему? Я ведь, технически, мертва? Эйд меня вроде как убил.

Мертва!

Мысль пронзила острее меча. Как там говорила тварь из зеркала? «Эти письмена открыты лишь мертвецам». Куда уже мертвее? Я стою посреди Серых Земель!

Дрожащими от возбуждения пальцами я выудила из сумки заветные записки Кипрея. За потрепанной обложкой обнаружились неровные строки, написанные убористым почерком.

Ты оказался достаточно любопытен, чтобы отыскать все знаки на Древе и попасть в хранилище. Истории привлекают тебя больше артефактов, волшебной брони и секретов ремесла, раз ты остановил выбор на невзрачном путевом журнале. Ты не готов жертвовать другими для достижения цели, а твоя музыка способна трогать души. Кроме того, ты достаточно сообразителен, чтобы отыскать способ попасть в Серые Земли и прочесть эти строки.

Кто бы ты ни был – мы похожи. Наша судьба – дорога, и мне кажется – когда-то она позволит нам встретиться.

Каждому путнику не помешает проводник. А для дорог Серых Земель требуется совершенно особый проводник. Проводник, принадлежащий двум мирам одновременно. Отыскать такого – большая удача. Но удача – не верная спутница. Не стоит полагаться на столь ветреную леди. Я научу тебя, как создать подходящего проводника.

Текст на этом обрывался, сменившись системным сообщением прямо на страницах дневника.

Предложено первое задание из цепочки – «Создание проводника».

Принять? Да/Нет

Стоило согласиться, как пустующая ранее часть страницы наполнилась новым рукописным текстом.

Природа Серых Земель сложна и не познана до конца ни одним известным мне существом. Иногда мне кажется, что это место – совершенно не то, чем кажется нам, смертным. К примеру, почему иногда мне встречались души зверей? Так ли много преданий сохраняет память о них? Чувствую, что это как-то связано с религиозным почитанием отдельными племенами тотемных животных.

Как бы то ни было, тебе следует отыскать одну из таких душ и привязать к себе. Удачи, мой неведомый друг.

Задание изменилось, уточнив цель поисков – звериную душу. И ни одной подсказки, где эту самую душу искать. Прочие страницы дневника так и остались пусты.

– Слушай, Эйд, – обратилась я к духу, что с любопытством наблюдал за мной. – А где тут можно найти душу зверя? И как привязать её? Не крутить же лассо на манер ковбоев.

– Ты не забыла, что должна пройти испытание? – вопросом на вопрос ответил мне Эйд.

– Не забыла. Но ты хоть расскажи, что от меня требуется в этом испытании?

Призрачный рыцарь подбоченился и торжественно провозгласил:

– Ты должна выбрать душу и вывести её из Серых Земель в Барлиону.

– И всё? – даже удивилась я.

– По-твоему, это так легко? – недобро усмехнулся Эйд.

– Ну, звучит не особенно сложно, – призналась я. – Расскажи лучше, что там с душами зверей. Может, я звериную душу выведу?

– Не особенно сложно? – повторил дух инструмента. – Значит, ты без затруднений справишься с этим заданием. Со всеми заданиями.

Сказав это, Эйд умолк, явно не желая давать какие-либо дополнительные инструкции. Ну и пёс с тобой, рыцарь печального образа жизни, сама разберусь.

Теперь, когда глаза привыкли к однообразной палитре загробного мира, я смогла как следует оглядеться. Странный пейзаж. Первое, что бросалось в глаза – парадоксально плохая видимость. Вроде никаких пылевых облаков, тумана и прочих природных явлений, но уже метров через сто перспектива смазывалась, будто я смотрела на изрядно затёртый карандашный набросок.

Но и в пределах видимости было чему удивиться. Здания разных размеров и стилей располагались без видимой системы. Причём некоторые из них выглядели чёткими и детально проработанными, в то время как другие имели лишь смутные очертания. Подойдя поближе к одному из строений, я смогла рассмотреть текучую субстанцию из которой оно состояло. Подвижная и в то же время плотная, как ртуть, она постоянно находилась в движении, меняя постройку до неузнаваемости. Вот мелькнул барельеф с какими-то паукообразными тварями, вот он сменился выщербленной стеной из необработанного камня, и снова барельеф, но теперь уже изображающий жертвоприношение… Такое впечатление, будто здание не решило, в каком виде ему воплотиться.

Я обратилась к Эйду, как к признанному светилу в вопросах путешествий по Серым Землям.

– Что не так с этой стеной? И откуда тут вообще эти здания? Это же место обитания душ, а не промышленная стройка. Или душам тоже нужно где-то жить?

– Всё это – подобные мне творения рук великих мастеров, – пояснил дух. Или правильнее говорить «душа», ведь духа-виты он лишён? Но звучало как-то непривычно, неправильно, и я решила называть Эйда духом.

– Изделия, что обрели душу благодаря своим создателям. Легендарные предметы, лишённые материального воплощения, но сохранившиеся в памяти. Разрушенные храмы и дворцы, скульптуры и картины, доспехи и оружие. Их души тоже попадают в Серые Земли.

Я по-новому взглянула на серый мир вокруг. Кладбище легенд. Музей памяти многих поколений жителей Барлионы. А, может, и не только Барлионы? Если Внемирье – пространство между мирами, то может и души приходят сюда из множества миров?

Увы, как я не пыталась – ни подтверждения, ни опровержения теории увидеть не удалось. Мы с Эйдом шли мимо множества предметов и строений, но принадлежало ли хоть одно какому-то чуждому миру понять не получалось.

Я вертела головой, как провинциалка при первом посещении столицы. Серые земли поражали невозможным сочетанием безжизненности и изменчивости. Совершенно ошеломительное впечатление…

– Почему некоторые предметы статичны, а некоторые изменяются? – понаблюдав за очередным превращением растущего посреди дороги дерева, спросила я. – Ты вот вообще не имел вменяемой формы, а когда обрёл – остался неизменен.

– Некоторые предметы были описаны точно или даже сохранились их изображения, – Эйд кивнул в сторону скульптуры крылатой девушки, чем-то напомнившей мне богиню Нику из греческой мифологии. – О других сохранились лишь противоречивые легенды, и каждый помнящий видит их по-своему.

Взгляд зацепился за нечто смутно знакомое, и я остановилась чтобы приглядеться получше. На чём-то, попеременно превращающимся то в каменный алтарь, то в громоздкий стол, то просто в необработанный кусок скалы, лежала шахматная доска. Нескольких фигур не хватало, а те, что были, постоянно изменялись. Зато сама доска выглядела достаточно чёткой: тёмные и светлые клетки поля были, видимо, достаточно классическим решением. Все представляли их одинаково, в отличие от переменчивой отделки.

Я попыталась определить, что за фигуры стояли на доске. Клетки, предназначенные для пешек, пустовали. Кони были представлены как классическими животными в замысловатой металлической броне, так и местными ездовыми ящерами. Фигурки «плыли», меняли форму, но в целом оставались узнаваемыми. Ладьи присутствовали только у одной фракции: пара крупных фигур возвышалась над прочими, но менялась так быстро, что глаза не успевали зафиксировать мелькающие образы. В фигурках офицеров были больше определённости. Одна пара имела характерное для эльфов строение тел и заострённые уши. Офицеры второй фракции могли похвастаться типичными для троллей клыкастыми мордами.

Ферзи гордо красовались на положенных им местах. Одна из фигур в странной шапке с оленьими рогами оплывала горячим воском, не позволяя угадать ни расу, ни пол изображённого существа. То же происходило и со вторым ферзём с той лишь разницей, что в ней угадывался сжатый в руке посох.

А вот в королях было чуть больше определённости. Один, совершенно очевидно, был орком. На его плечах время от времени появлялась светлая шкура волка, меч в руках сменялся топором, затем копьём, а временами проскакивал образ ятагана. Во втором шахматном короле достаточно точно угадывался человек, одеяние и оружие которого то и дело менялось с меча на посох.

Шахматы, шахматы… В голове вертелось что-то об игровых шахматах. Точно! Легендарные шахматы Кармадона! Или Кардамона? Не помню точно, но как-то так. На форумах Барлионы все на уши встали из-за того, что неизвестный ювелир начал воссоздание легендарного шахматного набора. Выходит, души созданных фигур снова получили воплощение в мире, а я вижу те, что ещё ждут своей очереди.

Интересно, а все эти здания, скульптуры, доспехи и оружие тоже ожидают, пока какой-нибудь мастер не решит воссоздать древнюю легенду? И могу ли я хоть на время воплотить душу предмета в Барлионе?

Я уже подумывала поэкспериментировать в этом направлении, как заметила движение. Не постоянное перетекание одного образа в другой, а вполне себе привычное. Между меняющимися силуэтами предметов по пыльной земле неторопливо брёл человек. Поникшая голова, опущенные плечи, сгорбленная спина и шаркающая походка диссонировали с впечатляющего вида латами.

На кирасе мертвеца красовалась мастерски выгравированная рептилия, хорошо различимая даже под слоем серой пыли. Пепельно-серую, как весь этот мир, голову покрывал металлический венец, плечи обнимал длинный плащ, заколотый фибулой в форме всё той же рептилии. Беззвучно волочащийся по земле полуторный меч сжимала безвольно повисшая рука давно погибшего человека.

Приглядевшись, я заметила, что его доспех изрядно потрёпан, а меч иззубрен от страшных ударов. Какой-то король, павший в легендарной битве? Судя по состоянию души, ту давнюю история потомки успели изрядно подзабыть.

На нас с Эйдом дух не обратил никакого внимания. Просто брёл себе, время от времени огибая то или иное препятствие. Я заинтересованно огляделась, выискивая других обитателей загробного мира. В дали, на самом пределе видимости, шествовала громадная фигура, но неведомая муть скрадывала детали, не позволяя рассмотреть колосса. Кто это был? Титан? Дракон? Погибшее божество?

Ноги сами собой понесли по направлению к удаляющейся фигуре, но шаг гиганта был слишком широк и он скоро истаял за зыбким горизонтом этого мира. Зато из-за величественного клёна (интересно, а с деревом тоже связана какая-то легенда, или так выглядит дух дриады?) показалась высокая статная женская фигура. Гордо поднятый подбородок, расправленные плечи, плавная, но уверенная поступь… Даже без богатых одежд незнакомки можно было догадаться, что это не случайная душа недавно усопшей простолюдинки.

В отличие от покойного короля, дама меня заметила. Остановилась на пару секунд, смерила оценивающим взглядом и презрительно скривилась. Будто лошадиное «яблоко» увидела посреди расстеленной для неё лично красной дорожки. Выказав презрение, леди продолжила одной ей понятный путь в пыли мира мёртвых.

Я захлопнула открывшийся для приветствия рот. Заводить беседу с этой кисломордой леди на тему возвращения в мир живых расхотелось. Ничего, у меня в запасе цельный король завалялся. Кстати, где он там?

На моё счастье, догнать медленно бредущего мужика в короне оказалось проще простого. Увы, на этом простые задачи закончились. Как его возвращать-то?

– Эй, величество! – без особой веры в успех позвала я призрака.

Тот никак не отреагировал, продолжая безвольно брести к неведомой мне цели. Хотя почему это неведомой? Эйд ведь рассказывал, что души, не имеющие сил сопротивляться зову Хаоса, бредут к Вратам в Небытие. Видно, пришёл час и этой души.

Для порядка я попыталась коснуться тени, махала перед её глазами рукой, проходила насквозь и даже попробовала стукнуть эйдом, вызвав неодобрительный взгляд души инструмента. Всё без толку. Бредущий фантом никак не реагировал на мои потуги.

Кто-то может упрекнуть меня в чёрствости, но меня происходящее даже забавляло. Интересное заданьице подкинула игра. Не типовое, прямо скажем. Это вам не «убей десять крыс и принеси их шкурки и хвосты». Тут думать надо.

Я ходила кругами вокруг бесцельно шагающего духа и размышляла, как быть. Кто-то может назвать меня чёрствой, но плачевный вид призрака не вызывал особого сочувствия. История этого имитатора не была мне знакома, а потому безымянный король оставался для меня просто безликой программой. Зато он представлял интерес в качестве подопытного кролика. Любопытно ведь узнать, какова моя власть над душами и самим этим местом. Вот только одна загвоздка – я не знаю его истории. Больше того, я не знаю истории ни одного местного правителя, погибшего в битве. Тогда как я про него спою?

Размышляя, я неторопливо шла следом за королём. Везёт мне сегодня на приличное общество. Сплошь рыцари и короли, как в популярных женских романах. Правда, в отличие от этих самых романов, местный рыцарь уже разок пронзил меня мечом. Причём в самом буквальном, а не в образно-эротическом смысле. А теперь безымянный король и вовсе игнорирует мою сиятельную персону.

Безымянный король… Что-то мне это напоминает…

Я остановилась и потёрла ладонями лицо, пытаясь поймать за хвост вёрткую мысль. Та, наконец, сжалилась и подбросила воспоминание о недавно прослушанной фентезийной песне. Ещё одна их тех, что я выискивала специально для игрового исполнения. Специально я песню не разучивала, но мотивчик там был простой, а положенную на музыку рифму я запоминаю с первого-второго раза. Ну, а если что не вспомню – досочиняю. Главное, что основа есть, а заполнить пробелы не проблема.

Эйд шёл следом, ведя коня на поводу, и с интересом наблюдал, как я задумчиво бормочу под нос строки песни, перебираю струны, сплетая звуки в мелодию. Вмешиваться он явно не намеревался. Когда я, наконец, припомнила весь текст и подобрала подходящую музыку, то совершила короткую пробежку, обогнала призрак и села на его пути так, чтобы тот, пока бредёт в мою сторону, успел прослушать всю песню.

 
Не на золоте полей, чья трава густа,
Не у моря, где на скалах сверкает соль,
А у вражеского рва на краю моста
Наконец нашел тебя я, о мой король^[4]!
 

Впервые с момента нашей встречи призрак отреагировал. Услышав пение он вздрогнул и едва заметно замедлил и без того черепаший шаг. Я внутренне ликовала. Есть реакция! Он меня слышит. Или видит. В общем, есть контакт.

Баллада о древнем короле, погибшем на поле брани, нашла отклик у духа. Он остановился и с видимым усилием поднял голову. Его взгляд пугал. Пустой, бессмысленный, он навевал потустороннюю жуть. Не бывает такого взгляда у живых людей. Надеюсь, не бывает…

Я пела, а душа безымянного короля преображалась. Мужчина выпрямился во весь рост, расправил плечи и посмотрел мне в глаза. Во взгляде призрака появилось осмысленное выражение. Он слушал.

Когда последние звуки баллады умолкли, призрак всё также смотрел на меня. и в его взгляде вдруг полыхнуло пламя, выжигающее пыльную серость мира мёртвых. Мир в одно мгновение обрёл цвет и запахи, но место было уже другим.

Запах гари дерёт горло, будто через мою глотку протаскивают колючую проволоку, а едкий дым режет глаза и выдавливает слёзы. Попытка пошевелиться не приносит результатов – я не могу управлять происходящим, я лишь сторонний наблюдатель.

В рёве бушующего пламени раздаётся крещендо звенящей стали. Сквозь языки огня я вижу, как закованная в броню волна конницы неудержимо катится на меня. Нахлынувший страх заставляет тело отшатнуться назад, но спина упирается в препятствие, а чьи-то руки грубо толкают меня вперёд.

– Не отступать, падаль! Или вы подарите души этих никчёмных тварей Повелителям, или они пожрут ваши!

Унимаю дрожь в руках, мимоходом отмечаю, что кожа моя насыщенного зелёного цвета, и покрепче стискиваю древко копья, словно спасительную соломинку. Загадочных Повелителей я боюсь куда больше, чем надвигающегося врага.

– К бою!

Повинуясь команде, присаживаюсь на колено, упираю пятку копья в землю и направляю наконечник в сторону накатывающейся на меня лавины.

Пехота ощетинилась двумя рядами копий в ожидании удара конницы. Огненная стена, сотворённая магами, всего в пяти метрах от нас. От её жара доспехи ощутимо нагрелись. Даже боевые кони не станут бросаться в такое пламя, успокаиваю я себя. Они сбросят всадников, и нам останется только добить этих неудачников, позволив Повелителям насытиться их душами. Их душами, не нашими. Но конница не останавливается. У них тоже есть маги, и высокая огненная стена опадает, превращаясь в безобидную оградку высотой в локоть.

И тут на нас налетают всадники.

Время замедлилось. Я отчётливо вижу первый ряд конных рыцарей. Среди них выделяется всадник с огненно-красной рептилией на нагруднике. Бешено бьющееся в груди сердце замирает от ужаса и пропускает пару ударов. Король-Саламандра, бросивший вызов Повелителям и возглавивший мятеж против Тарантулов!

Земля качнулась и ушла из-под ног. Подточенная вражескими заклинаниями почва разверзлась, и ровный ряд копий рушится, позволяя коннице прорваться сквозь распавшийся строй. Что-то тяжёлое ударяет меня по шлему, и свет в глазах меркнет.

Я вновь открываю глаза, когда битва уже завершилась. Поле вокруг замка усеяно трупами, между которыми неторопливо шагают Повелители. Громадные тела пауков ненадолго замирают над поверженными противниками, жуткие хелицеры шевелятся, и едва заметное марево исторгается из поверженных существ, чтобы быть пожранным Тарантулами. Повелители собирают свою жатву.

Один из них приближается ко мне, и я, превозмогая боль, поднимаюсь и преклоняю колени.

– Повелитель… – хрипло шепчу я, надеясь, что обильной пищи будет достаточно, и меня минует страшная участь.

Громадный паук нависает надо мной. Я перестаю дышать. Нет, только не меня. Я ведь бился за вас. Вы обещали оставить наши души! Мгновение, ставшее для меня вечностью, миновало, и Тарантул двинулся дальше. Пиршество продолжалось.

Я с трудом, спотыкаясь об изрытую копытами и заклинаниями землю, бреду к замку. Там свои, там лекари. Там сейчас нет Повелителей. Мимо меня два огра волочат по земле стонущего израненного человека. Огненно-рыжие волосы и знакомая рептилия на нагруднике. Твоя участь печальна, Король-Саламандра. Ты послужишь примером всем недовольным правлением Повелителей. Жутким примером.

Во мне нет злорадства, лишь сожаление. Если бы я хоть на миг поверил в это восстание, то присоединился бы к нему. Но я не верил. И был прав. Мы слишком слабы и ничтожны, чтобы противиться воле Повелителей. Но, возьми меня Бездна, как же мне хотелось, чтобы ты победил.

Мир вновь поплыл перед глазами, первое видение сразу сменилось следующим.

Я стою на страже у темниц и слушаю крики агонии. Они уже много дней разносятся по крепости Кривого Клыка. Король-Ящерица, как принято называть мятежника меж слуг Повелителей, сменил трон на пыточный стол, но остался королём. Истязатели Тарантулов знали своё дело, но Саламандра не сдавался. От его воплей стыла кровь обитателей крепости, но пленник отказывался признать власть Повелителей. Тарантулы, конечно, могли просто пожрать его душу, но сперва они желали публичного признания своей власти от лидера мятежников. И до сего дня их желание не было удовлетворено.

Очередной леденящий душу крик, заставляющий тело мелко дрожать, резко обрывается. Я надеюсь, что Ящерица наконец-то распрощался с жизнью, но выходящие из камеры истязатели переругиваются, обсуждая новые способы сломить упрямца. Значит, он просто в очередной раз отрубился. Жаль.

Истязатели уходят, оставляя меня стеречь прикованного и обессилившего пленника. Как будто он может сбежать. Сбежать…

Возмутительно-дерзкая мысль врезается в моё сознание. Побег. Отчаянный побег от власти Повелителей. Сейчас ни одного из них нет в крепости, значит нас не сумеют нагнать. Мысль о свободе опьянила, подарила бесшабашную храбрость, и я спешу в камеру, опасаясь, что моя решимость улетучится. Я запираю камеру изнутри и, собрав все силы, подпираю дверь пустующим сейчас пыточным столом. Израненный человек безвольно обвис на дыбе. Вид вывернутых суставов и израненного тела меня уже не трогает. Всё это не важно. Мы сумеем сбежать.

Будто почувствовав что-то, Саламандра открывает глаза. Его взгляд останавливается на мне. Не знаю как, но он всё понял. Понял и улыбнулся разбитыми губами. А в следующий миг я наношу удар зажатым в руке кинжалом.

Иди с миром, Король-Саламандра. Они не получат твою душу. К тому времени, как они поймут, что случилось, и вызовут Повелителей, ты уже будешь в Серых Землях. Оттуда им тебя не достать. Ни тебя, ни меня.

Покрытый кровью Саламандры кинжал я не дрогнувшей рукой вгоняю себе в горло по самую рукоять. Губы мои растянуты в улыбке. Отныне я свободен.

Застлавшая мои глаза тьма вновь сменилась блёклой серостью. Я сидела в пыли, тупо глядя на свои дрожащие руки и пыталась понять, на каком свете нахожусь. Глаза щипало, но слёз не было. В Барлионе игроки не плачут – это место для развлечений и радости, а не слёз. В ушах всё ещё стояли истошные вопли истязаемого человека, а появившиеся системные сообщения никак не пробивались к сознанию.

Внимание! Вы получили дополнительную информацию о персонаже Король-Саламандра благодаря характеристике Знания Барда.

Вы осуществили привязку песни к душе существа Король-Саламандра. Отныне вы можете призвать эту душу из Серых Земель исполнением данной песни.

Внимание! Привязка песни к сущности, не упомянутой в ней напрямую, возможна только при прямом контакте с сущностью в Серых Землях.

Внимание! Данная песня не содержит прямого упоминания Короля-Саламандры и её Исполнение не повлечёт подпитку сущности в Серых Землях.

В поражённое сознание просто не вписывались ни характеристики, ни привязки, ни прочие детали игровой механики. Я смотрела на душу Короля-Саламандры, а она смотрела на меня.

– Кто ты? – дух говорил медленно, будто это стоило ему немалых усилий.

– Бард, – ответила я, глядя снизу вверх. Мне казалось, что Саламандре важны не имена, а суть происходящего. – Я прибыла в Серые Земли из Барлионы, чтобы провести с собой душу погибшего обратно в мир живых. Но только на время, – добавила я заметив, как разгорелся огонь в глазах Саламандры.

– Барлиона… – медленно протянул король. – Какая она сейчас? Тарантулы побеждены?

– Сказать по правде, до нашей встречи я даже не слышала о них.

– Даже не слышала… – завороженно повторил Саламандра.

Меч с глухим стуком упал в пыль, ноги духа подкосились и он неуклюже рухнул на покрытую серым прахом землю. Саламандра смотрел куда-то в безликое небо и улыбался, а по его щекам текли слёзы счастья.

– Пали… Пали и были забыты…

Я молча смотрела на него, а в голове вяло текли мысли о парадоксальности человеческого поведения. В минуты опасности мы можем смеяться, а в минуты счастья – плакать.

Эйд в разговор не вмешивался, предпочитая оставаться сторонним наблюдателем. Интересно, а ему вообще есть дело до происходящего? Я ведь сужу о нём привычными человеческими мерилами, а он, если вдуматься, совсем не человек. Что за дело музыкальному инструменту, пусть даже и ожившему по воле мастера, до наших печалей и радостей? Будто что-то почуяв, Эйд перевёл на меня взгляд, но так ничего и не сказал. Зато Король-Саламандра наконец-то переварил обрушившиеся на него добрые вести из большого мира, вернулся к унылой действительности, подобрал свой меч, очистил клинок от пыли, и сунул его в ножны.

– Если даже Тарантулы забыты, то нет ничего удивительного в том, что меня почти никто не помнит, – с печалью и смирением в голосе сказал он. – Я уже давно не слышал ничего, кроме зова. Твоя музыка сумела ненадолго его заглушить, но он не ослабевает. А у меня больше нет сил противиться.

Слова буквально сами собой слетели с моих губ:

– Я буду помнить тебя, Саламандра.

Мятежный король горько усмехнулся, но всё же склонил голову в благодарном поклоне.

– Спасибо тебе, бард. Но, боюсь, твоего могущества маловато, чтобы память обо мне дарила достаточно сил для сопротивления зову. Да и нет в этом большого смысла. Тарантулы пали, и я могу с лёгким сердцем раствориться в Небытии.

– Не надо! – вырвалось у меня.

Наверное, выглядела я глупо. Игрок, уговаривающий дух давно почившего НПС продолжать жить. Даже не жить, а «быть». Но прожитые видения здесь и сейчас делали этого человека и его историю настоящими. По крайней мере для меня. И мысль что за все свои дела он в итоге получит забвение и полное развоплощение, вызывала в душе протест. Его жизнь и смерть требуют награды. Пусть даже небольшой. Пусть это будет лишь несколько часов в мире живых. Это всё, что я могу ему подарить.

Всё ли?

– Я сочиню песню о тебе, – пообещала я духу. – Хорошую песню. Она разойдётся среди помнящих, и ты получишь много силы.

Саламандра улыбнулся и покачал головой.

– Это самое щедрое предложение, что я слышал с момента смерти. Благодарю. Но избавь себя от напрасного труды. Оглядись. Серые Земли – не то место, где хочется провести вечность. И пусть время течёт тут иначе, я больше не вижу смысла цепляться за подобное существование. Тарантулы пали, мой долг выполнен, и я могу уйти с миром в душе.

Как ни горько было признавать, но в его словах была правота. Не знаю, кто придумывал посмертие в Барлионе, но он явно тот ещё садист. Вечность в этом унылом месте – врагу не пожелаешь.

– Может, ты хочешь увидеть Барлиону напоследок? – поколебавшись, предложила я.

Чёрт с ним, с Пятым. Ждал столько веков, подождёт ещё немного. Могу поспорить, что мощи Астильбы, как и её маниакальной зацикленности на погибшем возлюбленном, хватит на поддержание целой армии душ. А Саламандре осталось совсем немного, и это его последняя возможность взглянуть на мир, который он в своё время защищал.

– Увидеть Барлиону? – неверяще переспросил дух. – Это возможно?

– В теории. Я впервые буду провожать душу из Серых Земель в мир живых, – призналась я.

Саламандра поднялся на ноги, церемонно поклонился и протянул мне руку, помогая подняться:

– Тогда почту за честь принять это предложение. И не переживай о возможной неудаче. Хуже мне уже не сделать.