XVI столетие называется обыкновенно «золотым веком» чешской литературы. Если такое название заслуживается хорошим слогом и плодовитостью, то действительно этот период может быть назван золотым веком. Язык чешский достиг замечательной степени обработки; спокойствие, наступившее после гуситских бурь, давало досуг заниматься литературой, а живой интерес к вопросам религии и науки, завещанный эпохою борьбы, которая велась за свободу веры, устремлял внимание чешских писателей на все отрасли знания, тому времени доступного. Но напряжение сил предыдущей поры явно истощило народ чешский: не смотря на досуг, на высокую степень образованности, на ясное сознание народности, творчества в нем уже не было. Этот «золотой век» Чехии не произвел ни одного памятника замечательного. Вся тогдашняя литература может быть характеризована немногими словами: прекрасный язык, посредственность и скука.
Поэзия ограничивалась по прежнему переложением псалмов, церковными гимнами и пьесами дидактического содержания. Лучшим стихотворцем этого времени признается Симеон Ломницкий. Из прозаических писателей назовем главнейших: Бартош и Сикст из Оттерсдорфа, оба авторы мемуаров, Вячеслав Гаек, составитель чешской хроники, Иоанн Благослав, автор чешской грамматики и истории секты чешских братий, Даниил Велеславнн, автор разных исторических сочинений, Матвей Гозиус, переведший на чешский язык «Московскую Хронику» Гваньина, Хрисхоф Гарант из Потниц, описавший свое путешествие по святых местам, Адам Залужанский, автор сочинений по естественным наукам и медицине.
XVII век, при своем наступлении, предвещал, казалось, чехам дальнейшее развитие этой обильной литературною и научною деятельностью эпохи. Выдвинулись тогда писатели, как Карл Жеротин и Амос Коменский, которые, по глубине ума, а последний и по поэтическому таланту, превышали лучших представителей так-называемого «золотого века». Вдруг все это оборвалось. Слишком истощенный борьбою гуситской эпохи, чешский народ не в силах был вновь сопротивляться нахлынувшему на него ополчению западной Европы. Одна проигранная битва (1620 г.) решила теперь его судьбу. Он отдался победителю, и этот победитель – австриец – сделался палачех. Мало было казни передовых людей Чехии; мало было религиозного насилия, заставившего выселиться за границу целую треть её населения; мало было систематического опустошения чешской земли; победитель захотел лишить ее даже воспоминания своей прежней жизни, даже возможности возрождения. Началось неслыханное в христианском мире, сознательное и систематическое истребление целой письменности. Руководителями дела были иезуиты, исполнителями – австрийские солдаты и полиция. Вот свидетельство человека, котррый принадлежал сам к иезуитскому ордену (Бальбина): «Было время, когда я был ребенком, вскоре после белогорской победы, когда вег и всякого рода книги, писанные на чешском языке, по этому одному признавались за еретические и сочиненные еретиками, а потому они без всякого разбора, были ли то книги хорошие или дурные, полезные или бесполезные, отыскивались для предания пламени. Вытащенные из углов в домах или вырванные из рук, книги эти раздирались и бросались в костры, в разных местах устроенные (как, между прочим, я помню, что это было сделано в Праге на площади). Хвалю усердие в религии; но не без меры. Между тем известно, как передавали мне самые участники дела, что почти всегда книги бросались в огонь даже без того, чтобы в них заглянули. Такую же заботу прилагали и валлонские солдаты, в особенности те, которые состояли под начальством Букоя, чтобы жечь все книги, какие попадались им в Богемии».