И Христос это Имя, навечно спасения Свет!
* * *
Речных чаек полёт непонятен, его не предскажешь,
И баржа на воде не оставит тяжёлый свой след,
Так и мы прыг да скок – не боимся измазаться в саже,
Но всё то, что свершили – отныне навеки в родстве.
Вот и мне неизвестно куда мои бросятся стези,
То в пике меня тянет, а то по спирали наверх,
Неземной чистотой и красотами райскими грезишь,
То реально, как в грязь, заземляешь чувствительный нерв.
Это яркий пример, что такое есть вольная воля,
И питаться с помоек, минуя серебряных рыб,
Можно где-то нырнуть, полукавствовать, с совестью споря,
Но тогда понимаешь, что свет в себе истинный скрыт.
* * *
Расскажу не тая про былые морские денёчки:
Наш спасатель могучий для флота служил ямщиком,
Через шторм и туман выполняли задания, точны,
Не терзали вопросы, вся жизнь была – временный дом.
Нет, никто не утоп, «золотое» пропойное время,
И на суше не слышал, чтоб где-то случилась беда,
Не нашёлся на косу, по верху косящую – кремень,
И матрос не крестился, не чувствуя в днище удар.
Кто-то понял уже мою мысль про того мужичонку,
Что безумно и рьяно всю жизнь свою делает фон…
Есть последний удар – он уже запланирован Гонгу,
Я сейчас это знаю и речь моя маленький фронт!
* * *
Последний звонок прозвенел моей младшенькой дочке,
Теперь перед ней институтов московских простор,
Без папы и мамы идти через терния, кочки,
Самой направлять свои думы и тело, и взор.
Одиннадцать лет незаметно для нас пролетело,
У дочки вместилось полмира, огромная жизнь,
Любовь и друзья, путешествия, знания, цели,
На стыках эпохи, где правит расчётливый …изм.
Прости и помилуй всезнающий любящий Боже,
И дочкам моим помоги на житейских путях,
Учи, защити, приласкай, но воспитывай строже,
Чтоб знали дорогу и помнили ВЕРУ и страх.
* * *
В Небо рвётся душа, но у плоти могучие грузы
Прирастают чрез страсти, с дивана её не поднять,
Трепыхаюсь, конечно, но тело с оковами юзит,
Разный вектор с душой и от Неба направленный вспять.
Знаю: пост и молитва – надёжные верные крылья,
Но зачем-то тупим, ожидая, как с кручи толчок,
Это краткий диагноз, фиксирую в образы быль я,
Пока кто-то и где-то незримо не выставил счёт.
Эх, схватить бы штурвал из фантастики сверх-аппарата,
Сразу в гиперпространство, легко совершить перелёт…
Н-да! Мечтанья не вредны, в реальности – времени трата,
А на Небо не пустят, пока не оставишь грехов.
* * *
Успокоится сердце от зла и греховных стремлений –
Это будет великий, наверное, славный момент,
А пока я обычных страстей человеческих пленник,
Но я в жажде и плаче желаю благих перемен.
Перемены готовит неведомо замысел Божий,
Также важно желанье, посты и молитвенный труд,
Что же наши грехи многократно усиленно множит,
И пытается сделать подобием слабых иуд?
Забываем, что суть происходит не в зрительском кадре,
Это внешняя сущность: для плоти пекущихся – фон,
А у верящих есть исключительно правильный Адрес,
Он невидим, духовен, но сила и истина в Нём.
* * *
Я французом безногим представил себя на минуту,
Надо мной проносился в позёмке двенадцатый год,
Я в далёкой стране, без обычных тепла и уюта:
Открываю беззвучно, как рыба, от ужаса рот.
Что-то надо сказать для родных, для друзей и потомков:
Не ходите от Дома за мифом богаче нас стран,
Как и с этим французом костей будет страшная ломка,
Даже хуже намного – проедет по черепу танк.
Это образы века: о смыслах, о выборе веры,
Об корнях и истоках, хранении просто добра,
Наша Родина – Крест, Православье – открытые Двери,
Остальное проходит, ничтожные поприща, прах…
* * *
Пролететь бы сейчас не над Веною, не над Парижем,
Над Москвой и над сердцем страны моей милой – Кремлём,
Посмотреть изнутри, кто событий истории движет,
Что нас ждёт-ожидает в прошествии неких времён.
Для чего он под спудом защитник России царь Грозный,
В алтаре ожидает, от нас ли каких перемен,
Ну а, может, вставал, но для глаза нам в образах разных,
Вот и тема раздумий, не худшая в множестве тем.
И он больше создал для Руси Православного света,
Да и целостность княжеств разрозненных смог уберечь,
Царь – навеки гроза для раскола, содома и бесов,
Наш хранитель России, для битвы с антихристом меч.
* * *
Яркий солнечный день, но мороз, ну, а дома нирвана,
Нежно тянет теплом от печи в приоткрытую дверь,
Сыто пахнет едой – то женой приготовлена манна,
Полежать я могу, не пугаясь осенних потерь.
Наконец в декабре появился устойчивый минус,
Это алиби телу – дадим же ему передых,
А душе просыпаться, заботы земельные скинув,
И рожать из глубин, из под спуда, задумчивый стих.
Разрешать уравненья из множества тем неизвестных,
Очищая себя, совершенствуя в деле язык,
Составляя из слов наподобье устойчивых лестниц,
Зафиксировав в вечность от жизни пронёсшийся миг.
* * *
Много песен создал человек для своей половины,
Ещё больше пропел в одиночестве строя судьбу,
Это важная цель, если разные мелочи скинуть…
И зачем эта боль, и зачем эта радость ему?
В целом тема любви для огромногосупертрактата,
Да и то не отыщешь начала её и концов,
Длячего нашей жизни потребна немалая трата?
И не спросишь о том у огромного сонма певцов.
Сотворив наше тело из разного мелкого тлена,
Нам частичку Себя всемогущий Господь преподнёс,
Всё, что ниже Любви – невезенье, привычка и пена,
А Любовь это песня, и стоит восторгов и слёз.
* * *
На земле васильки говорят о плохом агрономе,
Но у нас, на Руси о них оды слагает поэт,
Подсознательно здесь неосознанно память о Доме,
Где прекрасны цветы, фантастически ласковый свет.
Чтоб не гасла мечта нам оставили вехи о Рае,
Этих грёз переливы напомнят нездешнюю суть,
В быстротечности века надежда спасения тает,
А цветы не умрут и напомнят о Доме хоть чуть.
В них и знаки любви и последняя точка при тризне,
Украшают лачугу, дворцы и любовный сонет,
Возрази, если сможешь, что это не плач об Отчизне,
Что цветы просто корм и органике тленье конец…
* * *
Я представил диван в герметическом тёплом отсеке,
С панорамой окно и беЗшумный кино-самолёт,
И меня не тревожит ни солнце, ни дождик, ни ветер,
И не надо кричать в телефонную трубку «Алё».
Тишина и покой, да плывущие ясные виды,
Путешествовать так мне не надо ни денег, ни сил,
Я америк найду, и огромное множество индий,
И хозяином буду большого количества вилл.
Значит всё в этом мире весьма относительно, спорно,
И для счастья не надо порой из вещей ничего,
Надо в жизни найти для души своей собственный остров,
Где не будет ни горя, ни серого быта следов.
* * *
Острова, острова проплывают в кино-самолёте,
И на них протекает своими потоками жизнь,
Когда мир на душе, вы от счастья блаженно поёте,
А тревога и боль – ищи корень в излишках и лжи.
Есть мираж-острова, есть – как тёмные мрачные скалы,
Есть – как слизень-улитка, а то поколен океан,
Есть лишь видный в отлив, да и то до презрения малый,
А то важный, как лорд, и по площади в несколько стран.
Есть гиганты мозгов: вот где самая белая зависть,
Они многое могут, но им по таланту и спрос…
Хотя Богу неважно…. Кто имя Всевышнего славит,
Тот и будет правее с надеждой на будущий рост.
* * *
Необъятный объём разных дел размещён в Интернете,
Поражает величье и мелочь, обилие тем,
Здесь и серость, и мрак, и подарок, что ангельски светел,
Есть и высь за пределом, и тема, что ниже колен.
Это зеркало душ зашифровано в простенькой цифре,
От нуля до однёрки вмещает вселенных миры,
От реальной мечты, до безумия в пошленьком мифе,
И на вид безобидно, но лепит надолго ярлык.
Так и мы всё шифруем: словами, делами иль думой,
Но реально не значим без Бога почти ничего,
Мы ноли без однёрки, творцы комариного шума,
Мы без Бога ничто, без программ и Любови Его.
* * *
Пролетела зима, полуночной и призрачной птицей,
Не успел ни помёрзнуть, ни жаркий исторгнуть сонет,
Как работа какая – полсуток без образов спится,
И реально не вижу от дня исходящий всем свет.
Не скажу, что не сытый, кому же мешает нирвана,
И ночами блаженно порою поёт тишина,
Вдохновенье накатит: вот истинный светоч, осанна!
А потом снова в тень, полудрёма, безделье и тьма.
А весной снова труд, снова радость и пот садовода,
Но немного не то, понимаю не главный напряг,
Тяжела оказалась желанная раньше свобода,
И неясен, невидим, но где-то поблизости враг.
* * *
Нам весной паруса надувает любовью природа,
Слышен радостный крик пролетающих с юга гусей,
Мы отдали зиме от всего очищения – подать,
И в награду приз-жизнь оживающей Родины всей.
В жизни-осени жгли корабли и на небе и в душах,
Не умчались ни прочь, и на сердце подспудно печаль,
Для того и весна, чтобы счастья биение слушать,
Для того и ростки, чтобы видеть грядущую даль.
Я подвёл вас к Кресту, ибо, что из весеннего сладко:
Воскресения Пасха, борьбы со страстями итог…
Не скажу, что в пути всё проходит спокойно и гладко,
Но яснеют причины и ближе спасающий Бог.
* * *
Опять заворчал ненасытностью жернов историй,
Припомнилось вдруг: на дворе приснопамятный год,
Начало войны, на Европу обрушилось горе,
А нашей России досталось всех больше тревог.
И сейчас в мире кризис, и снова России не сладко,
Враги очень хитрых, коварных жидовских кровей,
Но мы-то не те, не рванём за иллюзией падко
На миф революций, чрез тягости вражеских дней.
Нас вновь не замутят, мы съели большую прививку,
Без Бога не строят любой социальности рай,
Все «измы» – тупик, у них есть искушения привкус,
А нам по пророчествам: царь-Православие – пай.
* * *
Весь мир мне представился, образно, словом – мигранты,
Из судеб людей в неизвестное бьющий поток,
Немногим дарованы зыбкой оседлости гранты,
Их путь для истории будет не слишком далёк.
Куда-то кочуют за счастьем несметные орды,
Опасны друг другу, как острый без ножен клинок,
Откуда ариец, и житель Америки, гордый,
К какому же древу наш русский приложен листок?
Нет нации «русский», есть образ из слов, приложенье,
Не КТО, а КАКИЕ – выходит мы в мире сыны,
Мы нации Бога, мы рода Христа продолженье,
Мы род Православных, и нет нам уделов иных.
* * *
Молотком забивать надо точно железные гвозди,
А по пальцу попал – не спешите ругать инструмент,
И промокли насквозь – не пытайтесь винить слабый дождик,
Кто и в чём виноват – не подскажет текущий момент.
Этих крошек бытья мы встречаем до стресса и много,
Всей мозаики план на земле никому не объять…
Горе, счастье и боль, цикл удач, правосудие строго,
И всё то, что свершилось, уже не воротите вспять.
Да ещё маховик, что прокрутит инерцией лихо,
И из этой шуги состоит вся идущая жизнь…
Но понятно одно, что без Бога срываешься в дикость,
Значит, если нашёл: очищайся, и крепче держись.
* * *
Знать бы, где упадёшь – подстелил бы немного соломки,
Этот знаем давно из народных глубин афоризм,
Но не стихли ничуть, от познанья, костей наших ломки,
Надо как-то обдумать на практике старый девиз.
Оказался раз май подозрительно очень не ласков,
Отпечатался в грудь горловиной своей бензобак,
Ну, а череп спасла для порядка надетая каска,
Значит всё же соломка, а вся ситуация – знак.
Состраданье к другим утихает за далью порою,
И без боли грешить начинает чрезмерностью плоть…
А соломка всем – Бог, без Него на Судилище взвоют,
И девиз нам один: «Из грехов надо поле полоть».
* * *
Поразило меня в человеке явление духа,
Девяносто старушке, а ясный и правильный ум,
Как служила она, без простого желания слушать,
Ощущенье такое, что внутренний сапиенс юн.
Мне порою во сне, тоже юному, редко за двадцать,
А в реальности – дядя седой, с бородой, в шестьдесят,
Трепет плоти, мечты и зачем-то желание драться,
Пережить, встрепенуться, вернуть ситуацию вспять.
Получается, мы не такие, как кажемся внешне,
Всё наружное – маска, а образ вселенной в душе
То взрывается вширь, то напротив становится меньше,
Копим опыт для вечности в счёт человеческих дней.
* * *
Постоянно в мечтах возвращаюсь к стране моей бедной,
За державу обидно, за горло прижали к стене,
Все помои на нас, оболгали, смеются ехидно,
И помочь может чудо, как кажется-грезится мне.
Кто б добавил стране в преизбытке шальныхгигаваттов,
Да убавил бы разом везде и во всём дураков,
Чтоб на помощь пришёл фантастически выгодный атом
И избавил бы нас от Америки хитрых оков.
Хорошо помечтать, но реальны в загонах бараны…
Возвращаюсь и вижу: стена для обиженных – Бог,
Не такие уж сироты наши Велико Иваны,
Били мира заразу и эту разделают в срок.
* * *
У меня под окном пламенеет любовью калина,
Средь унылой зимы – хоть какой-то просвет в декабре,
Тешит путнику взгляд, через сеть современного тына,
Хорошо, что её яркий образ нам зиму согрел.
Мы же ищем всегда для идущих событий значенья,
Ну, не сразу, так после находим и в мелочах прок,
Мир, он как домино или цепи незримые звенья,
Так и эта калина толкнула к созданию строк.
Как нуждаемся мы средь текущей рутины в просветах,
И порою нам мелочь утешит средь серости взгляд,
Достигать надо чаще друзей и родимых приветом,
Я вам красною ягодкой весточку вымолвить рад.
* * *
Налетят снегири и клюют очень бодро калину,
Есть чему удивляться, зима дожимает февраль,
Постояла она очень долго свежо и невинно,
Даже чудилось больше ей в цвет уготовлена даль.
Но всему в этом мире пределы есть, пики и сроки,
Мы и прыгаем скоком ногами чуть выше колен,
Есть спортсмены, что прыгнут на грудь, тренируются боком,
Ну, а выше главы не бывает прыжков без проблем.
Да и всем прыгунам установлена образно планка,
То цветём, то разруха, а надо – духовны плоды,
Чтобы было что есть, для ослабших людей спозаранку,
Мы же все получаем удары от мира под дых.
* * *
Как-то мне всё равно где луна одинокая ходит,
Как она леденеет жестоко, скитаясь одна,
Псевдо свет ни к чему, и считаю лишь временем – годик,
И отлив мне не важен, не нужно добычи со дна.
Ничего мне не надо с такого огромного тела,
Ну, а что говорить про чужие из сует дела,
Может, раньше давно, интереса к ним искорка тлела,
Но открылись глаза, и душа эту пену смела.
Мы порой тоже бродим во тьме, одиноки, без смысла,
Кто с удачей, кто с горем и крохи воруем у дней…
А душа ищет Бога, но что-то над плотью зависла,
Кто и что перевесит, и как рассчитаются с ней?
* * *
Сколько токов блуждает без дела в мозгах-половинках,
Но мы цепь замыкаем, коль видим реальную цель,
Отключаем, взрываем, вкушая зарядные вина,
Много их исчезает безрадостных миллиампер.
Но бывает толчок: вдруг врубает рубильники фаза,
И рифмуются строки доселе неведомых слов,
Неизвестно откуда приходит могучая фраза,
И тогда понимаешь Небесной индукции прок.
А в застое понятна свирепая цепь заземленья,
Все наводки чужие и тьма индуктивных идей.
И они нас находят, источники разного пенья,
В мир из вечности гости – на миг человеческих дней.
* * *
Заторможенный мозг, где обширно лежит гематома,
Не даёт мне взлететь, как мечтаю, в духовную высь,
Но я есть человек – мне не нужен болота тих-омут,
Ближе в духе дерзанья и в меру активная жизнь.
Понимаю про Цель и про грани невидимой рамки,
Что затронул тупя, получил вразумление в лоб,
Не получится блиц: из тылов в вожделенные дамки,
Надо твёрдо идти, не искать легкомысленных троп.
Что же тянет меня из объятия тёплой трясины,
Что слова во мне будит? Да вновь восстановленный пульс…
Всё и все, и везде: упованье на Божьего Сына.
Через пост и молитву – стираю значение нуль.
* * *
Креатив и заумь – представляет, бывает, картина,
Как её не крути: что и как, почему? – не поймёшь,
Но вот что-то в ней есть, и пусть дума о ней и недлинна,
Снова встретив её, сразу чувствуешь в памяти дрожь.
Неизвестное нам, как известно, всегда вожделенно,
Фантазёра черту проявил человеческий мозг,
Он стремится творить то, что как бы навроде нетленно,
Он создал мир искусств, но пред вечностью всё это воск.
Все сотрутся следы: города, пирамиды, картины,
И не помнят места никаких одиночных следов,
Может, сумме трудов уготованы поприща, длинны…
Но Адам, Дух Святой – все во веки веков в строчках Слов!
* * *
Мне попал прямо в вену сюрприз из простудной заразы,
ОэРЗэ пробудилось и бросило вирусам кость,
А бывали года – не болел загрязненьем ни разу,
Сам, наверное, лично шатнул равновесия ось.
Надо было доделать остаток из зимней работы,
Да, железное «надо», но вышел кривой перебор,
Мы всегда для чего-то рвём жилы до боли, до рвоты,
Но, не знаем, полезен ли будет текущий задор.
А сейчас я трясусь под ужасным и мокрым ознобом,
Где взять силы согреться, он в чём исцеления знак?
В край взмолились в мольбе и душа, и закутанный – оба,
Здесь согласные вместе, что к ним подобрался чужак.
* * *
Начинает снижаться на минимум круг ойкумены,
До успехов колхозов в районном эрзац тираже…
Где-то бьётся Донбасс и безумие пунктов обменных,
А на мне будто морок и зимняя жизнь в мираже.
БеЗпокоят, конечно, текущие водо-утечки,
Да какая-то мелочь навроде соломы и дров…
Но зачем нам душа? Чтобы мы не прошляпили вечность,
Чтобы помнили время: надежду и веру, и гроб.
Выручают посты, как полярные мороку грани,
И духовная искра порою рождает огонь,
А огонь без подпитки, для всех аксиома – устанет,
Всё начнётся по кругу: сжимание, мороки, сон…
* * *
Поводки, поводки – всюду, чудится, дарены тварям,
Да, с рожденья до гроба все нити не в нашей руке,
Человек – попугай, по судьбе ограниченный ара?
Может, есть какой выход на уровне высших идей?
Поводок оборвётся и пропасть иль крылья надежды?
Сонм миров и пространство, беЗсмертье иль тёмный тупик?
Ох, и кто бы открыл за пределы глядящие вежды,
Чтобы вес приготовить, последней верёвочки пик.
Так не в этом ли дело, в балансе, гармонии веса?
Нам из веры, поступков – куётся подобье крыла,
Значит, все поводки – чтоб другим не испортить замеса,
Всем отпущена воля в пределах страстей, в них дела…
* * *
Продолжаю про сон размышлять – после сна не случайно,
Я на утро другой, не такой, каким мнилось вчера,
Где же спрятан секрет, и какая есть истина-тайна,
Мне не скажут ни день, ни за компом пролёт-вечера.
Я по сути другой, заторможен, но внутренне чище,
Вижу истинный свет, понимаю, что есть шелуха,
Получается, мы круглосуточно выходы ищем,
Бьёмся ночью в тупик, а на утро от сует труха…
Но идёт новый день и по кругу: работа, заботы,
И блажен, кто пройдёт этот суточный круг без грехов…
Утешает одно, что подрос, размышленьем на йоту,
Но, увы, тянет вниз, бить баклуши в страну дураков.
* * *
Милосердный Господь не оставит дитяти без пищи,
Я, как малый птенец, раскрываю с надеждою рот,
Сильно просишь – найдёшь, ну, а кто потерял, слёзно ищет,
А мы все потеряли – Отеческих милостей свод.
Мне из плоти ребёнку, безудержно плотского надо,
Но и просит душа вдохновенных спасительных слов,
Жалко, время летит, происходит мгновения трата,
А нас держит у праха привычками множество скоб.
Милосердный Господь не оставит дитяти без дела,
Его надо учить, не боятся расправить крыло,
Вера дарит права и даёт не покупную зрелость,
Но пока всё ошибки и слабость мешает зело
* * *
Приучили к войне – это вроде сюжет киноленты,
Будут прыгать, стрелять басмачи, и закопан Саид.
Не особый напор на мораль и клише сантиментов,
Цвет, динамика действа, обычный оружия вид.
Все привыкли давно, что не гибнут реально актёры,
За раненья не больно, мелькает обыденно смерть…
Захотели, включили, потешили ужасом взоры,
И спокойно уснули, не чувствуя груза потерь.
Ну, а жизнь не кино, не ковбойский «…бульвар капуцинов»,
Надо лямку тянуть, натирая до крови плечо,
И блажен, кто дойдёт, покаянием ворогов скинув,
Не в кино, а реально духовно сразится мечом.
* * *
Сингапур и Бомбей, и волненье в Бискайском заливе,
То моряцкие грёзы, за этот тост чарку налей,
Но, увы, не случилось, не выпал на румбе курс дивен,
Каботажный моряк бросил якорь средь вятских полей.
Но надолго со мной Севастополь и бухта Стрелецка,
Писк морзянки в эфире и электро-дизель буксир…
Всё проверило время, бывала и прыть удалецка,
Видел Керчь и Одессу, и баз разных строгий ранжир.
Мне открылось окно увидать маяки, горизонта,
Трудность вахты «собачьей», изведать качающий быт,
Тем ценнее причал и весной садовода трудфронта,
За двоих испытали, недаром в учении бит.
* * *
Прозвенела тоска и утихли греховные страсти,
Но, увы, не так просто и ныне пылит горизонт:
Пусть немного, вдали, но потребность греховная в ястве,
Создаёт некий тонус, и даже, как думаешь, фронт.
Есть отшельники в мире, монахи ли в дружной общине,
Есть гиганты в молитве, и даже пожизненный пост,
Есть на битве мужи, они выше любого мужчины,
Но, увы, мы хромаем, и надо нам временем трость.
Трость опора в пути: не упасть, не свернуть, не споткнуться,
Направленье простукать, но лучше в пути Поводырь,
Так смотри, что в веках, что в истории лучшая утварь:
Это Слово Заветов, и в центре есть книга Псалтырь.
* * *
Виртуоз стоматолог вам сделает крепкую челюсть,
Виртуоз музыкант вам исполнит в наитии джаз,
И в дуэте бывает, два голоса чудненько спелись,
Как же быть мне, поэту? – коль нет, и не выдавишь фраз.
Ходишь, просишь и ждёшь…. Они где-то творятся и зреют,
Создаётся надёжный и очень пригодный макет,
А потом мне в мозги проникают волшебные феи,