История Запада. Колониальная эра. Том II

***

Кольбер не был тем человеком, который стоял у истоков французского флота. Необходимостью усиления военно-морской мощи Франции озаботился еще Ришелье, который при осаде Ла-Рошели, вынужден был, за не имением собственных, нанимать иностранные военные корабли. Уже через несколько лет после принятия Ришелье решения о строительстве собственного парусного флота, в начале 1630-ых годов, Франция располагала сорока военными кораблями водоизмещением от 200 до 900 тонн, несшими на своих палубах в общей сложности 1400 орудий. За недостатком собственных производственных мощностей, часть французских кораблей строились на голландских верфях. К середине 1640-ых годов количество построенных непосредственно во Франции кораблей возросло, королевский парусный флот, мог похвастаться уже 30 добротными большими судами и приблизительно таким же числом мелких, не считая брандеров. В стремлении потягаться с англичанами, французы построили «Коронн» (фр. «La Couronne») равноценный «Роял Соверену». Украшенный резьбой и позолотой, этот корабль нес на своих деках 72 пушки разных калибров и имел водоизмещение более 1800 тонн.⁸ Мы говорим здесь только о французском парусном флоте, предназначенном для действий в открытом море, в то же время у Франции на протяжении более чем полутора веков существовал еще и галерный флот, оперировавший в Средиземноморье. Кроме строительства кораблей, верфей, а также создания береговой инфраструктуры, Ришелье учредил военно-морское училище для дворян. Создание корпуса военно-морских офицеров было ничуть не менее важной задачей, чем строительство кораблей и литье пушек.

Однако, корабли строились, а гардемарины выпускались у французов недолго. При Мазарини, который был занят другими делами, флот не просто пришел в упадок, а был фактически развален. Кольберу, после смерти итальянца, в 1661 году пришлось все начинать сначала. К тому времени у французов оставалось лишь 30 вооруженных парусных судов, среди которых только три несли на своих палубах более 30 орудий. Служба на флоте среди дворянского сословия была крайне непопулярной. Удивительно, но Кольберу, понадобилось всего несколько лет на то, чтобы коренным образом переломить ситуацию. Через пять лет после смерти Мазарини, военно-морской флот Франции имел в своем составе 70 кораблей, причем больше половины из этого числа, были линейными. Еще через пять лет, численность флота была доведена до 196 кораблей, из которых 107 были большими, вооруженными 24—120 орудиями. Дюжина из числа последних несла более 75 орудий.⁹

Возрождение флота было не только количественным. Корпус морских офицеров благодаря восстановленной системе выпуска гардемаринов, начал активно пополнялся новыми дворянскими кадрами. Чтобы привить флоту армейскую дисциплину, как и в Англии, во времена Кромвеля, осуществлялся перевод на корабли армейских офицеров. Очень важным моментом было и то, что французский флот, по всеобщему мнению, обладал тогда лучшей в мире материальной частью. Введение строгих производственных регламентов на французских верфях, систематичность, использование последних научных достижений и технологических новинок, привели к тому, что по целому ряду параметров французские корабли оказались лучше английских. Хорошо продуманная система установки артиллерийского вооружения и размещения команды, позволила французам при равном с англичанами водоизмещении иметь в боевом отношении более ценные суда. Французские корабли не страдали перегруженностью как английские и вследствие этого были маневреннее и одновременно мореходнее последних. Кроме того, новые французские корабли имели более многочисленную по сравнению с английскими судами команду. Данный фактор имел значение во время боя. От численности экипажа зависела его способность продолжать сражение, несмотря на понесенные в бою потери.

По-видимому, единственным слабым местом созданного Кольбером флота было отсутствие у него серьезного морского опыта и победных традиций. Тем не менее этот недостаток был легко устраним, особенно если учесть то, в каком плачевном состоянии находились в то время флоты Англии и Голландии. Уже во время Третьей англо-голландской войны открылся факт ухудшения организации и ослабления дисциплины на английском флоте, проявившийся в его не способности на равных противостоять флоту де Рюйтера. Английский флот ослабляло, как мы отмечали ранее, тлетворное влияние двора Карла II и безденежье короля, вынужденного экономить если не на дворе, то на флоте. После сепаратного мира с Голландией, флот Карла II стал разлагаться еще быстрее. Только после восшествия на престол Якова II, чьи лучшие годы, еще до принятия английским Парламентом «Акта о присяге», были отданы флоту, процесс его разложения был остановлен. Но, тем не менее, все проблемы устранены не были. Флоту выделялись деньги, но его продолжало лихорадить. Личный состав оказался на пороге бунта, после того, как Яков II попытался ввести на военных кораблях служение католической мессы. После бегства Якова II из Англии и восшествия на английский престол Вильгельма III Оранского, английский королевский флот отнюдь не улучшил своего состояния, скорее даже наоборот, ухудшил. Часть военно-морских кадров вызвала подозрения у новой власти, поскольку многие из офицеров флота имели дружеские связи с Яковом. Люди были обязаны герцогу Йоркскому своим карьерным продвижением за то время, пока он руководил английским флотом. Замена опытных морских офицеров, на менее опытных, но лояльных новой власти, по понятным причинам, не способствовала улучшению боеспособности англичан.

Голландский флот, некогда грозный, пребывал в не менее жалком состоянии, чем английский. Разница состояла только в том, что голландский флот не разлагался внутренне как английский, на нем сохранялся относительный порядок, но зато он сократился количественно, и притом, в несколько раз. Вильгельм III имевший неоспоримые политические и военные таланты, был тем не менее человеком далеким от флота. Ставка в условиях войны с Францией, была сделана им исключительно на армию и в ущерб флоту. После того, как Вильгельм в 1688 году стал правителем сразу двух стран: Англии и Голландии, у него появилась возможность объединить некогда непримиримых врагов. Но даже став одним целым, английский и голландский флоты, как по количеству, так и по качеству кораблей, оказались слабее французского флота Кольбера.

***

После Нимвегенского мира, несмотря на то, что намеченные молодым и амбициозным Людовиком XIV цели войны достигнуты не были, Голландия не была им ни побеждена, ни тем более завоевана, Франция все равно упрочила свой авторитет в Европе и расширила свои границы. Как и после Пиренейского мира, территориальные приобретения осуществлялись за счет слабой Испании. Людовик, осознававший свою силу, не остановился после Нимвегена на достигнутом. Десятилетний период (1678—1688) отделивший окончание войны с Голландией от начала Войны Аугсбургской лиги, вопреки всеобщему мнению, не был мирным. Французский король вел в это время необъявленную (а в 1683—1684 годах объявленную) войну против Испании и германских княжеств, осуществляя совершенно беспринципные территориальные захваты. Французские легисты выбивались из сил, пытаясь обосновать агрессию своего короля произвольным толкованием международных договоров Франции. Действия французов, по всеобщему мнению, являлись грубейшим нарушением принципов Вестфальской системы, и эти действия в самом скором времени, обернулись глухой международной изоляцией Франции.

Вся Европа была в одно и то же время, напугана и возмущена захватом в 1681 году французскими войсками имперского города Страсбург; захватом французами в 1683 году фламандских городов Куртре и Диксемюнде, и начавшимся вскоре после этого шантажом французским королем испанского монарха, болезненного и робкого Карла II Габсбурга. Людовик требовал от Карла в обмен на оккупированные им города, по выбору: герцогство Люксембург, часть Каталонии, или часть Наварры. Свои требования французский король подкреплял новыми акциями силового давления: бомбардировкой французской эскадрой союзной Мадриду Генуи, осадой Хероны в Каталонии и т. д. Испания подвергалась унижению со стороны Франции везде, где это было возможно. Корабли французского флота блокировали испанские порты, с целью заставить слабого испанского короля выплатить компенсацию за ущерб, причиненный французским контрабандистам в американских колониях. Испанские суда брались на абордаж французами в открытом море, за отказ салютовать при встрече французскому флагу.

Европа негодовала, но в то же время, Европа дрожала перед Людовиком. Безнаказанности «короля-солнца» способствовала возросшая сила французов не только на суше, но и на море и то, что дружественная Испании Австрия была занята в это время отражением турецкой угрозы. Германские княжества сами по себе были слишком слабы и нуждались в руководстве. Голландия, выдержавшая войну одновременно против Франции и Англии, залечивала раны. Что касается Англии, чья буржуазия и чья знать с недовольством смотрели со своей стороны Ла-Манша на усиление Франции, то Англией все еще управлял дружественный Людовику (получавший от него субсидии на личные нужды) Карл II Стюарт. И тем не менее общественное мнение в Англии, до того настроенное против голландцев, все более поворачивалось против французов.

Напуганная Европа объединялась вначале эпистолярно, через тайную дипломатическую переписку. Война перьев предшествовала войне мечей. Польский король Ян Собеский в 1683 году разбил турок у стен Вены. Священная Лига, в которую помимо Австрии, Речи Посполитой и Венецианской республики, вошло Московское царство (Голицинские походы на Крым) вынудила Османскую империю приостановить свое наступление на Европу. Вене удалось одержать победу над турками при Мохаче и подавить, вспыхнувшее на восточных границах, восстание мадьяр. В этой обстановке австрийские Габсбурги, наконец-то, смогли перебросить свои силы на запад и сосредоточить внимание на противодействии агрессивной политике французского короля.

В 1685—1686 годах сформировалась мощная антифранцузская коалиция, в которую помимо возглавляемых Габсбургами Испании и Австрии, вошло большинство германских княжеств Священной Римской империи, а также Швеция. Швеция отказалась от традиционного союза с Францией по причине оскорблений нанесенных Людовиком XIV шведскому королю в связи с германским городом Цвайбрюккен. Создание антифранцузской коалиции, получившей название Аугсбургской лиги (от города Аугсбург, где в июле 1686 года было подписано секретное соглашение) совпало со сменой власти в Англии. Новый английский король, Яков II был так же лоялен Людовику XIV, как и его брат Карл II, прибавим к этому то, что Яков II был католиком. По этой причине, Англия, вопреки царившим в ней настроениям, на первых порах не вошла в состав Аугсбургской лиги. Не вошла в этот союз и Голландия, несмотря на попытки статхаудера Вильгельма III убедить Генеральные штаты вновь выступить против французов.

Ситуация изменилась через два года. Людовик XIV, превосходно осведомленный о том, что против него формируется коалиция, сам толкнул Англию и Голландию в объятия Аугсбургской лиги. Для Соединенных провинций вступлению в этот союз предшествовала отмена Людовиком XIV торговых привилегий, полагавшимся голландским купцам по Нимвегенскому миру. Голландская буржуазия, как говорят, лишилась тогда четверти своих доходов. К выступлению на стороне Аугсбургской лиги Англии, привели события известные нам как Славная революция, то есть захват в 1688 году Вильгельмом III Оранским, личным врагом Людовика XIV, английского престола. Оскорбления, нанесенные французским монархом (поддерживавшим галликанство) папе римскому, в 1688 году добавили к числу врагов Франции еще и римский Святой Престол. Против Франции объединилась практически вся Европа.

Англия, самый могущественный из французских недругов, вступила в Аугсбургскую лигу уже после начала войны. Следует отметить, что сама эта война, спровоцированная Людовиком XIV вторжением в германский Пфальц, содействовала реализации планов статхаудера Голландии занять английский престол. Война Аугсбургской лиги, она же Девятилетняя война, она же война за Пфальцское наследство, она же война за Английское наследство, она же война Большого альянса, в настоящее время почти забыта. Однако именно эта война (а вовсе не Война за испанское наследство) оказала решающее влияние на расстановку политических сил в XVIII столетии. На протяжении девяти лет война Аугсбургской лиги велась более чем дюжиной государств в Европе, Южной Азии, Африке, Северной и Южной Америке. Она была сухопутной и морской, и именно эта война, своим течением предопределила вначале взлет, а потом крушение морской мощи Франции. Дальнейшая история показала, что именно это обстоятельство – отказ Франции, по результатам войны Аугсбургской лиги, от морской стратегии в пользу стратегии сухопутной, позволило Англии в XVIII веке, ввиду отсутствия конкурентов на море, одержать убедительную победу в мировом колониальном соперничестве.

***

Формальным поводом к началу боевых действий в Европе стала смерть в 1685 году курфюрста Пфальца. Сестра почившего курфюрста Пфальца была второй женой (после смерти Генриетты Стюарт) герцога Орлеанского – младшего брата Людовика XIV. «Король-солнце» решил использовать данное обстоятельство для того, чтобы распространить свою власть также и на территорию Пфальцского курфюршества. Вторжение французских войск в Германию началось в сентябре 1688 года. Вильгельм III Оранский с замиранием сердца следивший за развитием событий в Германии, воспользовался тем, что все внимание Людовика было приковано к Пфальцу. Через несколько недель, после начала войны, наскребя с превеликим трудом 50 боевых кораблей в охранение к 500 транспортам, перевозившим 15000 солдат, Вильгельм III, поймав попутный ветер, перескочил через пролив и высадился на побережье Англии. Вильгельм начал, как могло показаться, долгую и рискованную борьбу за английскую корону. И то, насколько быстро эта борьба завершилась победой Вильгельма Оранского (и бегством во Францию Якова II), стало, вне всяких сомнений, очень неприятным сюрпризом для Людовика.

У французов было достаточно соглядатаев в голландских портах, о сосредоточении голландских войск предназначенных для переправки в Англию и о подготовке транспортов, Людовику исправно докладывали. Достоверно известно, что королевские советники и в том числе французский морской министр, настаивали на блокаде военно-морским флотом побережья Голландии. В этом случае переправа Вильгельма через пролив была бы невозможной. Но Людовик XIV пренебрег мнением своих советников. Узнав о вторжении голландцев в Англию, он тотчас же объявил Соединенным провинциям войну, но было уже поздно. Англия и Голландия – две сильнейшие (если не считать самой Франции) морские державы, объединились под властью личного врага Людовика. Состоявшееся вслед за этим вступление Англии и Голландии в войну, кратно увеличило военный и экономический потенциал противостоявшей Франции Аугсбургской лиги. Людовик бездарно проиграл дебют.

Причиной этой первой и возможно главной неудачи французского короля в войне Аугсбургской лиги было совершенное непонимание им того, как следовало использовать морскую мощь Франции. Дальнейшие события подтвердили тот факт, что несмотря на наличие флота, осмысленная морская стратегия у Франции в этот период отсутствовала.

Даже без учета колониального театра, если принимать во внимание одну только Европу, силы Франции оказались распылены одновременно между несколькими фронтами. Военные действия велись на границе с Германией, в испанских Нидерландах, в Пьемонте – на севере Италии, на Пиренейском полуострове (в Каталонии). После вступления в войну Англии, к этому прибавился еще и ирландский театр, который, несмотря на его периферийное положение, на начальном этапе войны Аугсбургской лиги, следовало считать главным. Значение ирландского театра французами, тем не менее, не было понято. От успеха или неуспеха французов в Ирландии зависело политическое положение Вильгельма Оранского в Англии (и, следовательно, участие Англии в войне Аугсбургской лиги).

Людовика завораживала магия его сухопутных побед. В распоряжении Франции уже не было таких замечательных полководцев как Тюренн или великий Конде, оба к тому времени умерли, но на смену им пришли едва ли менее талантливые и успешные Вобан и маршал Люксембург (Франсуа Анри де Монморанси). Эти два француза громили на суше силы союзников. В 1690 году в Испанских Нидерландах, при Флёрюсе, блестящую победу одерживает маршал Люксембург, он же в 1691 году побеждает при Лёзе. В 1692 году Себастьян ле Петр де Вобан захватывает считавшийся неприступным Намюр. Маршал Вобан, величайший инженер эпохи, изобретатель тактики постепенной атаки (продвижения вперед с помощью осадных параллелей), заложил основы европейского фортификационного искусства, предопределившего на несколько столетий характер, стратегию и тактику европейских войн.

Но все перечисленные выше успехи французского оружия, к которым следует добавить победы, одержанные полководцами Людовика в Пьемонте и в Каталонии, не принесли Франции практически ничего. Война Аугсбургской лиги представляла собой серию взаимных уколов. Стороны очень хотели одержать победу, но при этом, что было удивительным, почти не осуществляли преследования, то есть не стремились к уничтожению всех сил противника на поле боя. Происходящее на полях сражений напоминало дуэль, когда стороны, чеканя шаг, словно на параде, сходились друг с другом, стреляли друг в друга, находясь в плотных линейных построениях, неся при этом, существенные потери, после чего расходились, чтобы когда-нибудь, в будущем, сойтись вновь. Такая война была, по сути, лишенной решительных и прагматичных целей кровавой комедией, поставленной на потеху венценосной публике.

Многочисленные победы французов в сухопутных сражениях войны Аугсбургской лиги принесли им славу героев и какие-то, совершенно уж неприличные, территориальные приобретения. Эти победы в конец истощили французские финансы, но ни в коей мере не подорвали способность стран, участниц Аугсбургской лиги продолжать войну против Франции. Ситуация в Ирландии была принципиально иной. Ирландия – остров и участие Франции в борьбе за Ирландию обеспечивалось силами французского флота. Успех сопутствовал Вильгельму Оранскому лишь в протестантской Англии, Ирландия большей своей частью не признала нового короля и открыто поддерживала католика Якова II Стюарта. Людовик XIV в свою очередь предоставил Стюарту войска, с которыми тот в 1689 году прибыл в Ирландию и обосновался в Дублине. Положение англичан на острове висело на волоске. От сохранения контроля над Ирландией (а также Шотландией) зависела политическая судьба Вильгельма Оранского в Англии. Ни одно поражение союзников на континенте не вызывало столь болезненной реакции у английской общественности и английских элит, как неудачи в Ирландии и утрата английским флотом господства в Ла-Манше.

Грубейшей ошибкой французов стало то, что они не использовали для достижения успеха на Зеленом острове всех сил своего могущественного флота. Французские эскадры сопровождали транспорты, доставлявшие на остров французские войска, после чего уходили назад, в свои порты и больше не показывались в море. Если бы французский король захотел, учитывая размер и состояние французского флота, то он мог бы без особого труда перерезать все морские коммуникации, связывавшие в 1689 году Англию и Ирландию. Фактически же, англичане без какого-либо противодействия со стороны французов, перебрасывали морем свои войска, поддерживая на острове очаги сопротивления английских протестантов.

Первое крупное морское сражение между флотами Франции и Англии произошло 11 мая 1689 года в заливе Бэнтри, на крайнем юго-западе Ирландии. Английская эскадра под руководством адмирала Герберта, предприняла попытку перехватить французские транспорты, доставлявшие на остров очередную партию французских войск. Французские транспорты сопровождала мощная военная эскадра графа Шато-Рено. Учитывая то, что англичане уступали французам практически по всем параметрам, начиная от уровня командования и заканчивая количеством судов (19 против 24), они были вполне ожидаемо разбиты. От полного уничтожения англичан спасло лишь то, что французы их не преследовали.

Адмирал Герберт не был наказан Вильгельмом Оранским за поражение в заливе Бэнтри. В преданности Герберта не было никаких сомнений. Новый английский король, уволивший из флота многих опытных морских офицеров, заподозренных в связях с Яковом, стремился расположить к себе оставшихся наградами и зачастую тривиальным прикрытием глаз на их очевидную некомпетентность.

В июле 1690 года состоялось второе большое сражение между флотами Франции и Англии, которое, если бы французам удалось использовать все плоды одержанной ими победы, могло оказаться решающим для дальнейшего хода войны. Но оно им не стало. Столкновение произошло у южного побережья Англии и вошло в историю под названием «Сражения у мыса Бичи-Хед».

Следует отметить, что сближение главных сил флотов воюющих сторон происходило и раньше. Еще в середине лета 1689 года, Герберт вывел почти весь союзный флот (60 линейных кораблей) в море, но был вынужден возвратиться в свои базы, не дойдя до берегов Франции из-за неудовлетворительной готовности судов и плохой подготовки их экипажей. Позднее, в том же году, он вновь выводил главные силы союзного флота в море. Англичане и французы наблюдали друг друга в подзорные трубы, но в бой не вступали, все ограничилось перестрелкой дозорных судов.

Весной 1690 года Людовик XIV принял решение форсировать войну на море, то есть попытаться использовать имевшиеся на тот момент преимущества французского флота над флотами союзников. На королевских военных советах всерьез обсуждался вопрос о высадке в Англии. Но чтобы такая высадка стала возможной, следовало очистить Ла-Манш, то есть уничтожить, или как минимум, загнать в свои порты корабли голландцев и англичан. Планом предусматривался ранний выход в море всех сил французского флота для нанесения ударов по пока еще разделенным силам союзников. План этот был правильным, но он не был реализован. Произошла задержка с подготовкой французского флота из-за недостатка снаряжения, и главные силы французов (70 линейных кораблей), под командованием адмирала де Турвиля, покинули Брест только в конце июня. Англичане и голландцы к тому времени уже объединили силы своих флотов.

Основу союзного флота составляли английские корабли. Между союзниками была достигнута договоренность о том, что англичане снаряжают 5/8 кораблей флота, в то время как голландцы – 3/8. С другой стороны, для войны на суше, Нидерланды обязались выставить 100 тысяч человек, в то время как Англия – всего 40. Англо-голландский флот, как и в прошлом году, возглавлял адмирал Герберт, и так же, как и в прошлом году, англо-голландский флот численно уступал французскому. Де Турвиль имел 70 превосходных линейных кораблей (не считая фрегатов, связных судов и брандеров). Линейные силы союзного флота состояли из 57 судов, причем в большинстве своем более слабых, чем французские. Соотношение орудийных стволов: 4600 против 3850 в пользу французов. Соотношение численности корабельных команд: 28000 против 23000 в пользу французов.¹⁰

Французы обладали очевидным преимуществом также и по части командования. В лице французского адмирала Анна Иллариона де Турвиля мы имеем одного из лучших морских тактиков эпохи, но при этом, также и одного из наиболее заурядных морских стратегов. Человек безгранично смелый в личном отношении, дерзкий, из того поколения французской аристократии, о которых было принято говорить: «дуэлянты», де Турвиль, начал свой путь морского офицера в семнадцатилетнем возрасте. Молодым человеком он ходил на гребных галеасах по Средиземному морю и участвовал в жарких схватках с алжирскими и марокканскими пиратами. Недоброжелатели говорили за спиной де Турвиля, что он «трус умом, но не сердцем». Несмотря на беспримерную личную храбрость, в характере адмирала было слишком много осторожности. Де Турвилю явно не доставало инициативы при принятии ответственных решений, боясь ошибиться, он предпочитал дожидаться ошибки противника, наблюдать, а не действовать. С другой стороны, когда дело все же доходило до схватки, де Турвиль, демонстрировал характерное для французов того времени сочетание страстности и ума. У де Турвиля, как будто, что-то переключалось в голове, он получал наслаждение от горячки боя, принимал быстрые и точные решения, одним словом, находился на своем месте. Английский адмирал Герберт по тактическим способностям заметно уступал де Турвилю.

Герберт не хотел генерального сражения, понимая слабость вверенных ему морских сил, но он был связан полученным от английского правительства приказом «искать боя с противником». Причиной появления такого приказа стала исключительно сложная обстановка в Ирландии, отражавшаяся на политической стабильности в самой Англии. Вильгельм Оранский оставил свою супругу управлять делами в Лондоне, а сам, с небольшой, вновь набранной им англо-голландской армией, отбыл в Ирландию. Английский король очень рисковал во время переправы, 250 его транспортов, находились под защитой всего 6 военных судов. Французский флот де Турвиля, вышедший из Бреста буквально на следующий день (22 июня 1690 года), после того как Вильгельм вышел из Честера, переправке английских войск никак не препятствовал. В данном случае Де Турвиль имел просто другую цель – флот Герберта.

30 июня сохранявшая безупречный порядок французская морская армада появилась у мыса Лизард (крайняя юго-западная точка Корнуолла), после чего продолжила медленное движение на восток по Ла-Маншу. Герберт находился в это время у острова Уайт. Положение его было не очень удобным, так как операционные базы, где союзный флот мог укрыться, в случае неудачи – Даунс и устье Темзы, находились на ветре, на расстоянии 60 морских миль и более. Лавировавший (против ветра) тремя колоннами французский флот, относительно англичан и голландцев находился под ветром. Рано утром 10 июля 1690 года, в 12 милях к югу от скалы Бичи-Хед, используя при очень слабом норд-осте, свое наветренное положение, Герберт пошел в атаку. Пошел в атаку без энергичности, с тяжелым сердцем, единственно чтобы выполнить полученный им приказ. Союзники выстроились в линию, после чего правым галсом в бейдевинде легли курсом на норд-норд-вест. Французы с парусами, взятыми на гитовы (т.е. притянутыми к реям) стояли на месте, ожидая англичан. При приближении Герберта де Турвиль перестроил свои колонны в линию и также лег правым галсом в бейдевинде курсом на норд-норд-вест. Убавив после этого парусов, французский адмирал дал возможность Герберту приблизиться к французской линии.

Английский командующий находился в кордебаталии (центре линейного построения флота), авангардом, составленным почти исключительно из голландских судов, командовал Корнелиус Эвертсен Младший – ветеран Второй и Третьей англо-голландских войн и один из лучших флагманов де Рюйтера. Эскадра Эвертсена состояла из 22 кораблей. Арьергардом союзного строя командовал представитель древнего рода нортумберлендских джентри, Ральф Делаваль. Арьергард союзников был смешанным по составу, а центр – исключительно английским.

Корабли Эвертсена приблизились к авангарду французов и первыми вступили в бой, через некоторое время с арьергардом французов сошелся Делаваль. Что же касается центра союзной линии – английской эскадры под управлением самого Герберта, то она отстала и, несмотря на то, что все время активной фазы боя находилась на ветре, с центром де Турвиля так и не встретилась. Де Турвиль, сам находившийся в кордебаталии французов, отметив про себя, что Герберт не горит желанием вступить в сражение, отдал приказ кораблям центра взять круче к ветру и, обогнув эскадру Эвертсена с востока, взял ее в клещи. Оказавшись между двух огней – авангарда французского флота с одной стороны и центра французского флота с другой, голландская эскадра была разгромлена. От ураганного огня превосходящих сил французского флота пострадала значительная часть корабельных команд, почти все суда лишились такелажа. Из 22 кораблей голландцев, к тому моменту, когда над морем воцарился штиль, способность самостоятельно передвигаться сохраняли лишь три.

Голландская эскадра, тем не менее, сумела избежать полного уничтожения. Своим спасением она была обязана смекалке Эвертсена – опытного, просоленного моряка. Голландский адмирал, помня о близости английского берега, отдал в критический момент боя, приказ поставить находившиеся при полных парусах (там, где еще были мачты) голландские корабли на якоря. Французские суда тотчас же отнесло сильным отливным течением на юг. К тому времени, когда де Турвиль догадался также заякорить свои суда, расстояние между ним и Эвертсеном превышало дальность эффективного огня артиллерийских орудий. Снова сблизиться с противником де Турвиль не мог из-за отсутствия ветра.

Но это была не самая большая ошибка, допущенная де Турвилем в однозначно выигранном им сражении. Союзному флоту, после того, как ветер вновь наполнил паруса кораблей, удалось спастись единственно потому, что де Турвиль слишком вяло и нерешительно повел свое преследование. Французский адмирал, двигаясь за союзниками, строго выдерживал линию, равняясь на наиболее медленные свои корабли, а потом и вовсе развернулся и увел французский флот в Брест. Герберт, с частью своих судов, войдя в устье Темзы, несмотря на то, что преследование уже не велось, приказал снять фарватерные буи. Очень многое в действиях Герберта свидетельствовало о том, что он был напуган. В стане союзников героем оказался Корнелиус Эвертсен Младший, который принял на себя удар главных сил французского флота. Де Турвиль не потерял ни одного корабля, союзники лишились по разным данным от 8 до 16 кораблей. Почти все они были голландскими, потерявшими мачты и затопленными, либо сожженными своими же командами при отступлении.

Герберт был снят с командования и отдан под суд. Английским судом он был тем не менее оправдан. Но командование флотом ему больше не доверяли. Странное поведение Герберта во время сражения объясняли по-разному. Говорили о банальной ошибке в управлении, когда английский адмирал сам пытался сосредоточить превосходящие силы английского флота против части французского флота, но не сумел этого сделать. Ближе к действительности, скорее всего, будет то объяснение, что Герберт, не желавший боя и не веривший в победу над французами, просто решил сохранить английскую часть флота, ценой потери голландской эскадры Эвертсена. Несмотря на политический и военный союз, взаимное недоверие между голландскими и английскими моряками не исчезло. В то же время, сохраненные у Бичи-Хеда английские линейные корабли, должны были в скором будущем стать ядром возрождаемого английского флота. Косвенным подтверждением этой версии служит и достаточно мягкий вердикт английского суда, признавшего после скрупулезного изучения всех обстоятельств дела, Герберта невиновным.