Я мог бы и не торопиться, но повторюсь, очень соскучился по любви к себе любимому. Часто индивидуумом движет даже не любовь, а как непопохабнее выразиться, о похоть. Да, у меня всё тоже, что у большинства нормальных людей. Только я еще и осознаю – ненормальных не бывает. Всяческие отклонения необходимы для развития популяции. Пусть некоторые ведут в тупик. А вдруг там вовсе не тупик, а переход на новый уровень?
Ну, вы посмотрите. Это нормально всё время отвлекаться? А вы говорите Бог. Со стороны на себя, так полный лох. Но, сейчас, я понимаю, у меня это для оттяжки времени на признание своей самой дурацкой ошибки.
Поскольку то, что должно свершиться почти обязательно свершается, я воссоздал ту, о каковой всегда тоскуем, мечтаем и мыслим, как о любимой, единственной на все отпущенные века. Изваял немного такой, которой воспринимал в той еще жизни, немного такой, о какой грезилось. С женщинами всегда так, поначалу воспринимаешь их больше, как мечтается, а не …, да о чем я? Всё сами знаете соизмеримо жизненного опыта. Когда Вы встречаешь свою суженую, то просто подгоняешь свое представление о той, которая надобна к той, что встретил. Ваш мозг, в угоду своим пожеланиям, мастерит малозначительными все имеющие место недостатки избранницы и очерчивает придуманный абрис близко соответствующий воображаемому идеалу. Потом выясняется, если выразиться без всяческого словоблудия, вляпался в .., короче, не всё кажущее блестящим есть золото. А вот у мя было все кардинально противоположное, создавал под идеал. Почему ж итог то всегда одинаков?
Да посыл был противоположный, то есть идеал не предстал, а представился. Оп, представился, у многих ассоциируется с глаголом почил. А я скорее зачал ту, которую единственная. Но конечный эффект – хотел как надо, да получил как …, да Вы сам знаешь. Вот и моя. С виду получилась ровно чистый ангел, разве что крылья, как у здешней летучей мыши может показать, но без видимых коготков и только когда полетать со мной отправляется. Но ангел, без хоть какой-то дьявольщинки, это ж скука невозможная. Ну и добавил чуточку чёрта. А того оказывается заглушить практически невозможно. Зато он, дай волю, вырастет в директора преисподней. Но самая большая глупость не в том, как сотворил достаточно привлекательных черт чёрту, а в том, что научил её творить, по образу так сказать и подобию своему. Вот эта тварь и натворила делов. Но это много-много позже.
Начиналось все куда как красиво. Это мечта когда твоя половинка не просто торопится исполнить все помыслы, а стремится предугадать их. Когда все твои желания, это только потакать задумкам действительно единственной. Когда вы сливаетесь с ней в единое целое телами и душа – одна на двоих. Это истинное счастье жить ей одной, дышать ей одной…. Какое-то время. Но даже планетарная система, составляющая одно неразрывное целое благодаря притяжению, жива пока держит светила и спутники на отдельных орбитах. Слишком тесная близость приводит к перегреву и даже взрыву, как в примере с моей любимой планетой, коею вы иногда зовете Фаэтон. Этот закон просматривается всюду в нашей реалии. Все в ней неразрывно связано пока существуют силы сдерживающие на расстоянии.
Я в свою ведьмочку вложил столько неистраченной страсти, сначала буквально захлебывался от счастья. ООО это единственное, что может компенсировать зря прошедшие годы. Тысячелетия, когда вроде бы и живешь, но как-то мимо. А тут каждая минута стоит сотни часов прозябания. Я, поддавшись запретным фантазиям, создал просто невероятную извращеницу. Оторваться, так оторваться. До полного изнеможения. Жаль, это состояние не может длиться вечно, а как раз наоборот проходит много быстрее, чем замышлял. В общем, я, как всегда, действовал не задумываясь о перспективе. А таковая такова, что стремится, рано или поздно, всё свести к какому-то усредненному знаменателю. Все новое прекрасно, но и от прекрасного устаешь, заскучав по стабильной обыденности. А потом обрыдлят пресные будни и восхочется новизны. Так уж устроено в нашей реальности. Моя ли тут вина что у Вас зачастую тож самое? Это часто приводит к напрасным метаниям особи, но применимо к развитию всего человечества, почти обязательно подтолкивает прогресс.
Основная ошибка и моя и Ваша в том, что реальность которую мы рисуем себе, не является настоящей явью. Слишком много факторов которые за своей малостью кажутся незначительными, но могут вдруг поменять дальнюю будущность. Как это объяснить, чтоб наконец-то хоть что-то понятно стало? А как объяснить, что даже зеленая листва на деревьях какая угодно, но не зеленая. Листья растений, под этим солнцем, поглощают все волны света необходимые для жизни. А вот как раз соответствующие зеленому, для нашего глаза, с отвращением отвергают. Тому нам и кажется наш счастливый мир зеленым. Все видимое вокруг, это только рисунки нашего сознания.
Вот и я обрисовал себе бесхлопотную жизнь в целиком придуманном мире. Но почти все наши придумки обжившись начинают собственную жизнь. И как ни горько, творец со своими постулатами начинает им мешать. А чо Вы делаете с помехами? Правильно, пытаетесь устранить. Но, я не просто какая-то пешка. Я, как созидатель создаю то, что устранит пытающееся устранить меня. И это моё, пообтесавшись, опять же начинает собственную жизнь.
Возможно ли уничтожить меня? Все попытки убить мою плоть – это как стрелять из рогатки по солнцу. Ведь и наше солнце – только частица атома моей отстывающей крови. По большому счету моя плоть это мысль. А еще по более глобальному раскладу и Ваша тоже. Мысль же убить, я повторюсь, не получается. Ее можно только отодвинуть, настолько отдаленно, насколько способен Ваш разум. Он же не всегда подчиняется нам и вновь и снова воскрешает то, что хотелось бы похоронить навеки. Труднее всего забыть, то что хочется забыть.
Можно, конечно, описать действительно бесконечную историю тихой борьбы и страшных войн меж созданными мной созданиями, а также мной самим против меня самого. В этой щедрой на всяческие фантазии и бесплодной, Вы бы сказали магической, борьбе прошли по здешним меркам тысячелетия. Но поскольку время далеко не константная величина, то и это всего лишь боле-менее длительный мираж. Потому как Реальности не существует, сколь не шипайте себя за ухо и стучите костяками пальцев по столешнице. Все Ваши органы: зрения, обоняния и осязания, зрят, вдыхают и ощущают нечто. Но настоящим, т.е. таким как воспринимаем, это нечто, повторюсь, рисует наш мозг, вернее где-то прячущееся в нем сознание. Оно, сознание, всеж строго индивидуально и если Вы уверены, и полностью согласны в оценке нечто с окружающими, так, это потому что Вам с появления на свет навязывают согласие с этой якобы всеобщей оценкой.
Кто не устал от таких просветленных банальностей, то немудрящий совет, к счастью не для всех, – поосторожнее со своими бывшими. И совет этот и вышенамалеваные сентенции только с того, что в моей недавней реальности мы с моей когда-то до безумства любимой Любовью дали волю чувствам. У Вас, бывает такое и бъется на кухне пасуда. У нас превратилась в кучу осколков одна планетка. Другая стала почти неплодородной даже для создаваемых сущностей. Я подозреваю, там, где затаилась сейчас зазнобушка, злоба так клокочет, что лучам солнца никогда не пробиться до поверхности. Там еще осталась возможность материализации мысли или как какой-то дилетант определил – магии. Может быть там, если в ярости крикнуть потенциально неприличное, то оно материализуется. Здесь хоть заорись любой абброкадаброй – материализуется только кулак того, кого вы достали своими воплями. Здесь на третьей планете от нашего солнца, зародилась и развивается не придуманная, а самостоятельная жизнь. И Вы без всякой, что обозвал, магии, создаете свою реальность. Конечно, я каюсь, пытаюсь вмешиваться в некоторые события. Поскольку вмешиваются некоторые из тех созданных самим сущностей, которых не могу полностью уничтожить. Но, именно Вы, тот кто читает сейчас эти строки, делает этот мир.
«Она уже в который раз как бы невзначай идет мне навстречу. Смотрит призывно улыбчиво да и ручная зверек её из породы тираннозавров скалит зубастую пасть и мелко трусит неуклюжим хвостом выражая безмерную лояльность. Интересно, это зачатки мысли в её пустой голове доросли до флирта? Впрочем, мне не надо угадывать, что ей там мнится. Она и сотворена только для этого, но сегодня, чье имя звучит на её языке, как длинна волны на тридцать три единицы ярче розового, меня не взволнует.
Дурное предчувствие, зародившееся несколько рассветов назад, похоже, на глазах начинает воплощаться в ставший почти обыденным кошмар. Но сегодня, пожалуй, пора бы остановить игру, продолжающуюся слишком продолжительную вечность. Не хочу, чтоб эта планета разделила участь двух старших сестер.
Вот оно! Начинают менять форму и фактуру шлифованные плиты дворцовой площади. Зыбким маревом плывет окружающий пейзаж. Но, шутишь. Вокруг нет ничего созданного иллюзией кроме всё еще улыбающейся дивы. Здесь никому не удастся менять мир одними помыслами.
Та, чье имя звучало на ее языке как любимая, проявляется во всей красе и в бессильной ярости мечет настоящие молнии которые плавят даже базальтовые плиты. Возникающие вихри рвут небо и воздух возгорается и бьет словно камень. Реальная твердь нереально меняется, вздыбливаясь и прогибаясь на глазах. И такое творится по всей поверхности. Уже континент рвется на части, а океан готов выплеснуться за пределы атмосферы. Еще немного и перегретое земное ядро вырвется в космос смертельным протуберанцем образовав еще один пояс астероидов.
Я уже однажды изведал такое и, казалось бы, был готов дать достойный отпор но, как и в предыдущий раз что-то привязывающее к своему творению тормозит, заставляет опаздывать сколь нибудь эффективное противодействие. Разве может быть творение сильнее творца. Да если не склонно так отвлекаться от сути. Меня едва не выталкивает в другое мое измерение и я уже почти реально ощутил горечь поражения. Тоску потери еще одного взлелеянного мира. Но если во всеобщей агонии придуманная дива моментально погибла в придуманном безумии пожирающем реальность, то её доподлинно живая животина уцелела и при почти полном отсутствии мозгов сделала правильные выводы.
Размером с немалую скалу и яростью камнепада тираннозавр врезался в обретшую плоть мою неудачную мечту. Всякая плоть тем и плоха, что легко развоплощается. Разбитая вдрызг химера враз потеряла всякий смысл. Мне не составило большого труда собрать все её осколки и швырнуть в сторону солнца.
Только опять отбросил слишком сильно и следом улетела немалая доля атмосферы. Да что там. Тверди утрачено тоже немало, что привело к долгим неблагоприятным последствиям, зато появлению своего спутника из разрозненных обломков образовавших приличную сферу ночной подсветки. Но главное, карающая рука опять дрогнула и не сожгла даже мысль о любви в огненной стихии, а просто заточила ее на соседней планете, подвернувшейся по пути.
Оттуда ей, вполне возможно, не вырваться. Но, зато здесь, уже почти точно, невозможно мыслью воплощенной в слово создать реальность. Будь то желанная или просто банальный дворец. Озоновый слой атмосферы не пропустит никаких воплощаемых иллюзий. Разве, что мелочь какая, ныне обзываемая Вами НЛО. Жаль, что теперь не может быть призывной улыбки, той которой и создана для этого, с именем, что звучит…. Но это поправимо, надо только взрастить такую из совсем мелких волосатых зверушек, что шустро шмыгают под ногами. Конечно, это не скоро, но сам убедился, что скоро только…..»
Да, а насчет теперешной маленькой заварушки, это тоже двигает данную реальность к запланированному в каком-то, возможно и обозримом будущем невообразимому перерождению. И я не могу быть на чьей-то стороне. Я расы вааще что-то типа темно-синенькой с зеленоватым отливом и росточком чуток повыше. А в Ваших глазах представляюсь чем-то непроницаемо тёмно-прозрачным иль таким, как Вам заблагорассудится. Тут Ваше творчество богаче чем у бога и чёрта в совокупности. Всевышний иль всепадший. Это ж две ипостаси одной сути.203
ГЛАВА, где-то в середине ПРЕДПОСЛЕДНЕЙ
Очнулся Шурка оттого, что в лицо ударила струя горячей и мерзко пахнущей жидкости. Нереально плыла, двоилась и троилась какая-то фигура, толь чертовщина, толь ангельщина. Когда зрение вновь приобрело умение фокусироваться, а мозг восстановил функцию соображать, то с весьма неудобного ракурса нарисовалась картина, которую лучше б и не видеть никогда. Ботинками вот-вот в лицо заедет, возвышается какой-то военный. Козе понятно, что хань. Еще и застегивает ширинку камуфлированных брюк.
– Я говорил им, – он кивнул в сторону нескольких чужих солдат стоящих неподалёку, у вяло машущего лопастями вертолета, – ты живой.
Джунь говорил на довольно хорошем имперском, даже почти без сюсюкающего акцента. – Не боися, тебе сломало ногу. Тебе пока, как это? Шок – не больно. Но мы тебя будем лечить, если ти сказал, где остальные два, пока не убитые.
Приподняв голову, Шурка скользнул взглядом по окрестностям и увидел неподалеку сожженную бронетехнику, чуть поближе уже упомянутый вертолет, и почти рядом с собой, метрах в пяти расколошмаченную свою таратайку. Протез с ботинком от удара сорвался с ноги и держался только шнуровкой на штанине. Зато почти прямо под рукой была тросточка, от которой все никак не терпелось избавиться, даже не смотря, что она такая изящная и временами очень даже полезная. Солнце, похоже, готовилось смыться за горизонт и прихватить с собой жуткую жару. Очень скоро все захватит беспросветная темень, в спутниках у которой жуткий холод. Сейчас по идее самое приятное время, но этот гепатитный урод, отбрасывающий слишком длинную тень все портит. Торчит довольный собой как новенький «бумер», задает тупые вопросы словно первоклашка «ботаник». Вот еще бы кто подсказал ответы. А то ведь легче объяснить, что земля круглая, причем, когда на самом деле она плоская. В такой позиции это точно знаешь.
К чему-то вспомнился, промелькнул в мыслях, самый первый бой. Тогда, едва не опрокидываемый ледяным ветром и еще более студеным холодом страха несся он навстречу громадинам танков, перед которыми был, казалось еще более беззащитным, чем теперь. Почти не соображая что делает, выпустил ПТУРС по ближайшей же махине, и сам себе не поверил – сразу попал. Но тут в лоб уже вспыхнувшего танка ударила вторая ракета, и только тогда вспомнил, не один против всех воюет. В подчинении находятся двое пацанов, испуганных не меньше, чем сам. Непроизвольно грязно выругался и заорал в наушник своим, – придерживаться утвержденных секторов обстрела. Справа и слева вспыхнули еще два монстра, но сам он глупо промазал, вернее, вообще отправил снаряд в белый свет как в копеечку, потому, что палец нажал пуск, когда «малышку» подбросило на неудачно подвернувшейся кочке. И тут же, совсем рядом, мерзлую землю стали рвать взрывы обязанные прекратить уже его существование. Но сковывающий члены и мысли страх уже почти испарился. Дико заорав, скорее всего самому себе – уходим из под обстрела вперед, на максимальной скорости, надавил на педаль акселератора до предела. Им круто повезло. Прорвались почти без потерь. Почти, потому что у одной «малышки» на неудачном вираже оторвало задние правые спаренные колеса. А пилот другой был касательно ранен в левое предплечье шальным осколком. Считающийся напрасным грузом – бронежилет все же помог, слегка срикошетировал удар, а то, чем черт не шутит, могло и руку с половиной грудной клетки оторвать. Рана осталась почти пустяковая, но рукой двигать действительно больно и управлять машиной на скорости почти невозможно. Раскидав вокруг дымовухи и почти задыхаясь в их чадящем смраде Шурка перевязал одного товарища и пересадив на едва живую коляску отправил в незнамо где находящийся тыл. Он чувствовал, далеко не смертельные, уколы совести по этому поводу, но уже появившийся азарт боя быстро заглушил оные. С оставшимся бойцом он двинулся в сторону лающих пулеметных очередей. На полном скаку они вылетели в тыл ханьскому подразделению при огневой поддержке БМП и БТРа добивающих наших парней у двух горящих неподалеку друг от друга БМПух. Бей оставшимся ПТУРСом по БТР приказал Сашка, а сам одну за другой выстрелил несколько гранат во чрево танкетки, небрежно оставленное открытым с беззащитного толстобакого зада. Чуть более десятка ханей, услышавшие взрывы за спиной поспешили развернуть свои автоматы. Но два пулемета и гранаты «малышек», а также пули, летящие от только что безнадежно защищающихся наших, успокоили самых ретивых. Минут через пяток перестрелка увяла, а потом и вовсе прекратилась, так как оставшиеся в живых супротивники перестали видеть друг друга. Все заволок дым горящей бронетехники. Сквозь выступившие злые слезы Шурка все же рассмотрел энергичные взмахи почти белыми портянками. Оставшиеся в живых хани, очевидно, прониклись сознанием, что на ближайшее будущее, с них уже достаточно «Великого похода». У нормальных людей готовность умереть за чьи-то предначертания живет, пока не замаячит поблизости безгубая улыбка старухи с косой. Подождав немного, инструктор окликнул по рации напарника – покатим, что ли пленных собирать? Голос в динамике лишенный эмоций ответил – кто-то покатит, а кто-то и откатался. Две пули я словил, б…ских: одну в бедро, другую в движок. Как в твоей любимой песне – первая пуля ранила коня, а вторая пуля ранила меня …. Не то чтоб хана пришла, но в ремонт обоих отправлять надо.
– Ну, раз петь и шутить силы есть, то жить будешь.
Позже трое слегка ободранных хохлов и четверо немного помятых ханей впряглись в одну лямку и изображая бурлаков потащили в наш тыл «малышку», на которой, кроме перевязанного водителя, Шурка умудрился пристроить еще двоих тяжело раненых пехотинцев. За ними в обнимку, поддерживая друг друга, потащились еще трое наших и один хань. Сашка на своей машине, не получившей опасных царапин, двинулся отыскивать друга Пашку, не отзывающегося на позывные. Но, едва отъехав, боец заметил шевеление неподалеку от вяло чадящего ханьского БТР. Там лежал побелевший уже от близкой смерти неприятель с практически оторванной ногой. По широкому далеко стелящемуся кровавому следу, было понятно, сил он потратил не мало, и они, как и кровь почти на исходе. Но рука еще тянется к автомату. Шурка снял было пулемет с предохранителя, чтоб оборвать мучения бедняги, чтоб обезопасить себя. Но палец не смог нажать на пусковую скобу. В бою убивать одно, там нет людей, там враги. Но вот ведь тотже враг, только поверженный и его, еще опасного, но почти беззащитного, оказывается так трудно, почти невозможно пристрелить.
Александр прислушался к себе. – И чо к чему это все теперь вот вспомнилось? А наверное к тому, что и сам в плен попал. И к чему тогда эти потуги за пределами человеческих возможностей по протаскиванию «малышек» через каменные кручи и ледники. Лучше бы там задыхаясь от недостатка кислорода шею свернуть и почить в бозе не казнясь боле…. Ну, таки что мы хотим иметь? Героя посмертно или ….
Джуню надоела неподвижная отрешенность раненого. Это для Шурки воспоминания протекали как пара мгновений. Переводчику же показалось молчание затягивается на недопустимые для плененного более чем пятнадцать секунд, и он изобразил попытку пнуть по якобы сломанной ноге: – ты, очинь скоро отвечаАЙ. Конец фразы потонул в крике, потому что от разбитой малышки, со скоростью молнии, метнулось рыжевато-серое маленькое существо и вцепилось солдатику где-то в области паха. Не отдавая себе отчета, Шурка, всегда считавший, либо дерешься, либо морочишь людям голову, дотянулся до тросточки и ударил, палкой и электрозарядом одновременно. Вояка рухнул как подкошенный. Сегодня нашего бойца на такой непредпочтительный выбор возможных последствий подтолкнуло поведение мелкого соратника, но теперь уже не на кого обижаться. И в это самое время, ну может парой секунд позже ударил взрыв. По сравнению с предыдущим взрывом, который швырнул Александра в небытиё, этот был почти ласковым шлепком, обдавшим жаром и свистом осколков с остатков вертолета, промчавшихся над головой. Это Пашка, распустивший нюни по погибшему другу, узрев воистину чудесное воскрешение, долбанул последней своей ракетой.
Шурка минут с пяток лежал, прислушиваясь к мирному шуму, накатывающему и стихающему как прибой где-то внутри своей черепной коробки. Он почти равнодушно наблюдал, как рядышком тлеют какие-то железки, а на груди лежащего рядом ханя расположилась явно торжествующая Марфутка. Ну, еще бы, спасая друга опрокинуть врага, преобладающего численным превосходством веса раз в сто, да куда там сто, тысячу не меньше. Байка про Давида с Голиафом для ползунковой группы детсадовских утренников. Ласка до комичного грозно скалила свою острую мордочку, когда поверженный враг пытался пошевелиться и время от времени зыркала в сторону Сашки: – Друган, потерпи чуток, сейчас определюсь куда деть столько мяса и окажу первую медицинскую помощь. Затем на лицо пилота упала не по уставу простоволосая тень, а на губы капля, горько-соленая, словно живая морская вода…. Откуда-то неподалеку раздался почти восторженный крик Павла – Шурка, жив чертинушка, поднимайся!
–
Ну, вот опять, вставай. До чего же все-таки нудная штука – жизнь.
В порядком сотрясённых мозгах бойца гудел отдаленный отзвук вселенского набата, и где-то растворившись в нем мерцала мысль: – Я здесь и сейчас, а раз положения вещей не изменить, то надо поднимать на слегка поломанные ходули свою торбу из слишком тонкой кожи. Мешок с утробой, каркасом которого служат ну очень хрупкие кости, да и набитый совсем уж ни к чему нежными потрохами….
Шурка не знал еще, что «малышка» Бати разбита, так же как и хозяин. Что хань, вот только попавший в плен, но зато оставшийся на этом свете, не хань вовсе, а манчжур, причем считает себя дальним отпрыском упраздненного ныне императорского рода. Что, готов потомок мандаринов связаться с любым дьяволом, лишь бы напомнить ханям, кто управлял ими последние триста лет204. С его помощью, бледноглазые наглецы объявившиеся в этих заброшенных краях, разрушат узел управления космическими спутниками и секретную медицинскую лабораторию, ставящую опыты на самых опасных преступниках. А дальше совместно начнут поднимать недовольных: в Сицзяне, который давно грезит о большей автономии; в Памирской области, считающей себя незаконно оккупированной; в Манчжурии и внутренней Монголии, которые не забыли, что имели своих государей правивших всей Поднебесной. Успеху банды во многом способствовал тот факт, что первым делом, в любом селении, она уничтожала банки с их базами данных по кредитным историям. Ну не любит народ такую историю. (Вот ведь люди, твари неблагодарные. Независимо от национальности, вероисповедания и даже сексуальной ориентации. Выпрашивая ссуду в банке, будут клясться и божиться всем на свете в лояльности и готовности погасить кредит в ближайшее время и под любые проценты, а едва надо заплатить первый же взнос, будут мечтать, чтоб благодетель сдох и прихватил с собой в преисподнюю все долговые договора).
А что до Шурки, то так иногда случается с творческими натурами, которых оторвали от любимого занятия и тем разбудили дремлящего в каждом зверя. Одному, со смешными усиками, рисовать не дали, так он вона каких делов натворил. Не только немцы, весь мир еще не скоро забудет. И этот, убогий, сидел бы себе тихонечко, сочинял небылицы всякие…. Если верить слухам, то страшная банда хромого воплощения ярости будды насчитывает от нескольких человек, до многих тысяч урод-воинов. Появление ее почти всегда предворяет видение грязно-серого паруса в чистых небесах, оседланного ведьмой с развивающимися космами. В главных советниках хромца два безобразных и всёзнающих старца, которых буквально носят на руках. Но особо страшны: один долговязый, с доброй улыбкой, но стреляющий мгновенно и без промаха, а другой страхолюдный, так что и не описать, так тот вообще не задумываясь, убьет любого, кто косо взглянет на предводителя….
Так что вставай Шурка, придет время, когда упокоишься и ты, а пока поднимайся и помни что все мы пока….
ТОТ, КТО КОГДА-ТО БЫЛ ВАСЬКИНЫМ В. А.
Я смертью за смерть расплатился и кровью за кровь.
За всех кто до срока ушел в беспредельную тьму.
За всех, превращенных в клубки из когтей и клыков.
Такого я тоже не стану желать никому.
М. Семенова «Волкодав»
Контрольно-пропускной пост на этой малозначительной дороге стали выставлять недавно. Наскоро установили небрежно полосатый, извечно разинутый шлагбаум. Наверное, скоро поставят и будку, а пока и в дневной зной и в наползающую ночную прохладу приходится бывшему офицеру ГАИ и потомку гордых бактров торчать под открытым небом. Да еще и в компании джуньских солдат, которые обычно громко и весело лепечут на своем птичьем языке, явно надсмехаясь над непонимающим их чириканья аджиком. Хорошо, что сейчас один уполз дрыхнуть в кусты за обочиной не обращая внимания на вроде бы старшего по званию местного. Покинул, можно сказать, свой пост, и это при хваленой железной дисциплине. А второй стоит всегда за спиной, пялится узкими своими зенками, так и кажется, прямо промеж лопаток целится. И трасса словно вымерла, не на ком сорвать накопившуюся за день злость. Вон только откуда-то выполз облезлый черный котяра. Уставился наглющими желтыми глазищами, тоже словно прицеливается. Гаишник хотел было подойти и пнуть с досады зверюгу, но умная тварь неспешно удалилась, причем на морде ее явно читалась издевательская усмешка. – Вот типа зашевелился, еще и подпрыгни. Пристрелить бы сволочь, из табельного пистолета, да как на это посмотрят новые хозяева.
Наконец-то впервые за последние два часа подполз по разбитому тракту, более чем подержанный «Форд». На этом водиле точно можно оторваться. Уже по тому, как шел автомобиль по трассе и по тем манипуляциям, которые предпринял водитель, чтоб осторожно проехать свободный створ дороги, было понятно, водитель или крепко пьян, или более чем редко сидит за рулем. Настолько более чем, что не знает, как включать поворотники, сигналы, которых, то справа, то слева, напоминали скорее какой то код из морской семафорной азбуки, чем уверенную готовность принять вправо, к обочине.
Джуньский солдат кивнул милиционеру, – действуй, а сам, нет-нет, вовсе не трусливо, а просто предусмотрительно, отошел в сторонку. Дверца со стороны драндулета распахнулась и на сидушке водителя нарисовался седобородый старик в дешевой тюбетейке и ветхом халате. Мент, с ничего уже не значащими погонами старшего лейтенанта крикнул, чтоб тот медленно вышел из машины с правами в правой руке, и положил руки на капот. Старик с готовностью закивал головой, но подчиняться приказу не спешил, ожидая, когда дорожный доярка приблизится. – Ата, ты что, родной язык забыл? Не понимаешь, солдат тебя может попросту расстрелять, – сказал подошедший почти вплотную патрульный. И тут он увидел смотрящее на него дуло короткого автомата. Фраза, прозвучала спокойно, но с уверенной интонацией, не допускающей возражений, – Быстро ложись сынок на землю, будешь себя хорошо вести, не трону. Такая ситуация заставляла замереть, застыть, как кровь в жилах, но что-то подтолкнуло подчиниться с моментальной быстротой.
Короткая очередь, выпущенная мимо отшатнувшегося бывшего милиционера, не прицельно, с уровня живота, смела, ничего не успевшего сообразить солдатика с дороги. Гаишник, уже лежа на едва теплом, почти не прогретом зимним солнцем асфальте, закрыв голову руками, крикнул: – Там в кустах, еще один. В подтверждение его слов, из-за кювета, полоснул воздух автоматный хрип. Пули, выпущенные второпях, дрогнувшей от волнения рукой вспороли в нескольких местах жестяное брюхо давно уже забывшей приличные автобаны легковушки, но не задели странного аксакала. Тот же, в ответ моментально среагировал и выпустил остатки обоймы, а затем, все так же, с неудобной позиции – сидя, сильно швырнул гранату. Едва успокоился воздух, сотрясенный взрывом и пением осколков, старик сказал, неподобающе обстоятельствам мирно, с неистребимым расейским акцентом – Ну, чего разлегся на грязной дороге, простудишься. Сходи, посмотри, что с цириками стало, может помощь, какую еще не поздно оказать, и оружие их сюда принеси. Аджик энергично затряс головой, поднялся на ослабшие в коленках ноги, и опасливо оглядываясь на наезжего, спокойно перезаряжающего автомат, побрел к расстрелянным ханьским солдатам, почему-то обозванным так странно.
Отстегивая ремни с подсумками с цепенеющих тел, и подбирая автоматы, постовой осязаемо чувствовал на своей спине цепкий взгляд, и мысль сбежать подальше с этого места, глушилась сознанием, как маловыполнимая. Слишком уж быстрые у этого «аксакала» пули. Вернувшись на дорогу, он, вспомнив все имперские слова, сообщил, с трудом ворочая пересохшим языком. – Оба джуня мертвые, вот все оружие, которое у них было, и вот еще юаней немного. Аксакал, лицо которого явно славянское, и не очень старое, только испещренное глубокими лучиками морщин и спрятанное в склоченной седой бородке, дружески кивнул: – Зачем мне деньги? Если тебе пригодятся, то оставь себе, а оружие положи пока на землю, и дай-ка твой пистолет. Дрожащими руками мент послушно расстегнул кобуру, и передал устаревший китайский «51», аналог расеского «ТТ». – Да не трясись ты, сказал же не трону, не враг ты мне. Ответь лучше как тебя звать. Произнес уже на имперском языке страшный незнакомец.
–
Рустам зовут. А с джунями нас начальники посылают.
–
Понимаю, работа такая.
–
А дальше нельзя по этой дороге, там впереди километров через двадцать укрепленный пост, в нем пятеро дорогу под прицелом держат, бронетранспортер дежурит.
–
Рахмат (спасибо), но то моя забота, ты лучше расскажи, в какие края меня дорога завела, да подскажи, где возможно другую машину достать, эта, похоже, откатала свое.
Старший лейтенант чувствуя как струйка холодного пота сползает со спины под форменные брюки, пролепетал: – река Пяндж недалеко, город Калаихум…, а там граница, много-много джуней…. Потом неуверенно залез под капот иномарки, недолго поколдовал над двигателем, беспомощно развел руками, – Ремонт небольшой, но здесь не сделать, и где достать другой транспорт поблизости, не знаю. На том посту кроме бронемашины есть мотороллер маленький японский, а тут только ишаки неподалеку пасутся.