21 ВЕК. (КРАТКАЯ ПОЛИТИНФОРМАЦИЯ)
Судьба человечества – в руках человека.
Вот в чем ужас.
Владислав Гжечик.
Просвещенный мир благоденствовал. Наконец-то после стольких веков кровавой борьбы за место под солнцем и кусок хлеба пришла пора всеобщего умиротворения. Даже нищих бродяжек в умных странах нельзя назвать страждущими. Постхиппи пухнут не с голода, а с фастфуда и страдают только дурью. Ведут такой образ жизни в стонах, мол им не дают нормальной жизни, лицемерно скрывая, что только так и могут существовать. В любом людском сообществе есть отбросы, предпочитающие пожирать отбросы, впрочем хватает и различных страстотерпцев ловящих кайф от самобичевания.
Ныне ничто более не в силах потрясти устои единственно верной демократии, основанной на неприкосновенности и неподсудности капитала. Сытые рабочие перестали верить в коммунистических призраков бродящих по Евреопе. Основная часть населения, всяческие лакеи, еще лучше устроились. Да и что нормальному человеку (без броских отклонений в психике) нужно для удовлетворения. Важно ежедневно иметь, пусть и напичканную всякой непотребностью, но всёж съедобную пищу, якобы одобренную Минздравом, или каким-то там еще, таким же всезнающим и абсолютно безликим органом. Главное красиво упаковано. Души не чаешь в сардельках, так никогда не зри на процесс их изготовления. Sapient sat14 благоустроенных условий проживания, нетяжелой, почти достаточно хорошо оплачиваемой работы, развлечений сегодня и некоторой иллюзии уверенности в завтрашнем дне. Возникающая неудовлетворенность от такой жизни разве что сексуальная. В смысле – классический семейный секс всё более не удовлетворяет и обречен если не исчезуть из нашей жизни, то притвориться извращенной экзотикой.
Грязную работу всегда готовы выполнить "грязные15" изгои Арапии, которые только и умеют плодиться как кошки. Но с кошачьей сноровкой проникают все новые и новые орды их через все кордоны и запреты в благополучные страны. Там, как все сорняки, слишком быстро пускают корни. Взращивают многочисленное и наглое потомство, неистребимое, словно крысы. Нет не прав деятель расшифровавший путаный бред посредственного лекаря Мишеля Нострадамуса, выдаваемый за пророчества. Мол, Европу в кровавой последней войне завоюют свирепые арапские орды. Вранье все дурные предвещания. Арапы просто постепенно ассимилируют изнеженных и потерявших потенцию еврипейцев. Так же и гордые римляне растворились без остатка среди варварских германских племён и теперь потомков Цезаря можно отыскать разве что средь Малдаван.
За океаном, под звездно-матрасным флагом, хозяева капиталов почувствовали себя полными властелинами мира. Более ничто не мешало проводить политику гегемонии единственно верного образа жизни. Вот едва лишь верно что правильного? Но, кто это там вякает? Любого несогласного, когда не получается задушить денежкой, можно практически безнаказанно ничтожить при помощи самой мощной и технически оснащенной армии. «Маньк», единственной настоящей демократии, стал единственной, (ну почти единственной), мировой валютой. Смешны “дядюшке Похэму” из Вашимгтауна потуги младших партнеров противопоставить этому факту какую-то единую евриеопейскую валюту. По большому счету чепуха выше курс на несколько центов или ниже. В количестве сила Брат. Теперь Гегемония может печатать свои деньги, как наклейки из-под «Кака-калы» или «Песпи» (кому как, но рознятся напитки только составляющими хим. реактивами), и почти никакой инфляции. Оперируя чужими валютами, всегда есть возможность вызвать их нестабильность. И тогда простое, не искушенное в финансовых аферах, население всех зависимых государств, т.е. практически всего мира, будет хранить денежки не в национальной нестабильной валюте. Гораздо надежнее, кажущиеся такими несокрушимо стабильными, зеленые бумажки16. И банки слишком многих стран будут с удовольствием поддерживать игру, получая основные и дополнительные прибыли от операций с перепродажей валют и обдирания заемщиков и вкладчиков на процентах при скачках индексов намалеванных денюжек17.
Одним из факторов обусловивших приход этого благоденствия «посвященного мира», явилось крушение «Империи Зла» – «SU» и её подневольных союзников. Темной силы, подобной новосказочному толкиеновскому Мордору. Страшенной ужасти весьма жутко и неотвратимо влиявшей на сюжет данной реалии. Но очевидно столь же не реальной, потому как рассыпалась сама собой эта фантомная угроза, словно ночной кошмар с приходом санитара нашего неврологического отделения. Потом, из далёка, интересно понаблюдать, как многие республики из бывшего “Союза Нерушимого” стали ареной внутренних и внешних войн. Хоть есть чо в новостях посмотреть. А то оскомину набили пожары и наводнения почти без жертв.
Самая суровая диктатура при малейшем ослаблении власти сменяется анархией18. Это тысячелетиями невыученный урок истории. Империя Зла – была индустриальным гигантом. Тяжелая индустрия давила с центра на окраины и казалось, намертво сцепила организм государства. Едва ли не восемьдесят процентов этой индустрии было настроено на военное производство. А если нет нормальной реализации товара, (т.е. войны, которая все спишет) то такое производство обречено. Новый мир диктует новые реалии и рано или позже все гиганты гибнут под собственной тяжестью. Это предопределено самой сутью существования на земле. Второй половиной этой сути является стремление стать гигантом, которого уважают. Тута диалектика с её единством и борьбой противоположностей. Мир, и это истина, утверждённая кем-то всевышним, не может быть однополярен, как и не может развиваться только по эволюции. Ему, время от времени, революции подавай. Это так же просто и необъяснимо, как если нет мяса, то гречневую кашу лучше употреблять с молоком, а вот рис хорош с овощами. Если кому непонятен тезис, то тогда – водку приятнее закусить хрустящим солёным огурчиком, а коньяк можно и шоколадом.
Правительства «Запада», признающие только будто бы ненасильственный путь развития, (как словно человек или даже целое правительство могут что-то решать), с сытым неодобрением взирали на происходящее по ту сторону бывшей «Чугунной жалюзи», время от времени изрекали никого не трогающие постановления и санкции. Иногда кидали голодным странам подачки из просроченных продуктов и поношенного тряпья, называемые гордо – «Гуманитарная помощь». Дикие суверенитеты всегда лучше воспитывать при помощи политики «кнута и пряника». Одним из действенных приемов в наше время становится приманить, словно дитятко неразумное конфеткой, возможными кредитами. Конечно, получишь, но за проявленное послушание, называемое проведением политики демократизации общества. На самом деле политикой устранения возможной конкуренции нашей идеологии, якобы культурным ценностям, а главное, промышленным товарам и продуктам не нашедшим более достойной реализации. Потом, эту подачку, конечно, надо будет вернуть и с процентами. Но потому они и недоразвитые страны, раз не научились думать о завтрашнем дне. Да и не к чему им это. Для них лучший девиз: «Живи сегодняшним!»
А что еще прикажете сделать для варваров не умеющих быть соответствующими современному миру. Миру, в котором, слава всевышнему, все нынче предопределено волей просвещенных государств.
Но по какому-то из гороскопов наступила эпоха водолея. Заблуждаются лжепрорицатели утверждающие приход мира и стабильности, расцвета талантов и высокой духовности.
(Для тех, кто подвержен чтению «лжеруководств на день» напоминаем, что Водолей воздушный, а значит не стабильный знак). Как у любой одухотворенной сущности, взлёты его сочетаются с глубокими кризисами. А почитающие историю знают, – кризисы предшествуют войнам.
Очевидно, грядет эра возрождающихся желтых народов. Расы многочисленной и самобытно талантливой, незаслуженно отодвинутой вертлявой историей на второстепенные роли. В свое время маленькая Нипония доказала, что может владеть и управлять большей частью Азийи. Только выступление ее было несколько преждевременным. Слишком сильны еще были белые царства. Практически погибла великая почти состоявшаяся империя. Сгинула, в частности, и от проверки человеками оружия самоуничтожения. Почила, едва появившись, но короткое блистание ее не прошло бесследно, поскольку явилась предтечей истинно великого мира и порядка, которые мечтает установить многохитростный гений «Подлунной Империи». Самой первой империи на земле, слегка потерявшейся в водовороте времен, но не забытой своим народом, почитающим себя единственно полноценным. «Чистым», поскольку не подвержен ассимиляции и утрате этнической своеобразности духа. Эта империя пробуждается не для того только чтоб забрать под свое крыло Азийю. Она мечтает выполнить заветы своего Великого кормчего и установить правление над всем будущим миром.
Кровавое зарево грядущих времен уже занимается на востоке.
(А я предупреждал, что в той, в параллельной реальности – совсем не весело. Толи дело у нам!)
ПИШПЕК
Война, это волк, и он может прийти к вашей двери.
Джордж Бернар Шоу.
Президент и Отец всех народов населяющих не самую маленькую, но бедную страну нервно расхаживал по бесценным текинским коврам, щедро устилающим полы его резиденции в Пишпеке. Уныние, нет скорее бессильная ярость, терзала его великую душу. Последнее время дела его семьи шли все хуже и хуже. Соседские кланы, кичащиеся древностью своих родов, все наглее скалят алчные пасти. Всем хочется урвать лакомый кусок власти. Не думают презренные, отойди он сейчас в сторону, отдай добровольно руководство, начнется такая свара, что реки крови затопят и без того разоренную республику.
А сколько эйфории было совсем недавно, когда эта власть, казалось, сама собой упала в руки от ставшего вдруг немощным хозяина. От огромной Империи, которую с глубоко скрытым презрением называли «Старшим Братом». Неуклюжего медведя, правившего временами так бесхитростно, так неумело, но жесткой и порою беспощадной дланью. И вот далеко теперь этот надсмотрщик со всеми своими кодексами и уставами. С мелочными придирками вплоть до того, когда чего и сколько сеять. Рухнул его огромный дом. Терем, столь много лет пытавшийся сплотить непримиримое под одной крышей. Съехала эта крыша не оставив добрых воспоминаний. Прогнили нерушимые оковы и расползлись, как грязный лед на руслах арыков. Но что-то не заладилось и у свободных пишпеков. В аулах каждый бывший председатель колхоза возомнил себя независимым баем. На требование прислать в города продукты стонет, работать некому. И не просит, а требует: дай технику, дай горючее, дай денег – отучились за годы старой власти работать, мерзавцы. В городах еще хуже – заводы наполовину простаивают, ах, если б только наполовину. Нет денег на зарплату; нет запчастей к оборудованию; нет сырья, а главное – нет сбыта продукции. И опять – дай денег. Дай! С большим трудом находишь несколько плачевных миллионов сом на выплату задолжности по пенсиям, а они исчезают как вода сквозь корявые пальцы. До стариков доходят жалкие крохи. А те горько плачут – денег дай, помираем. Ну и сдохли бы, но на похороны опять же денег дай. И ко всему прочему проклятая война с аджиками. Когда-то давно, никогда не задумывающиеся о последствиях имперцы, разрешили нескольким аджикам и упекам поставить свои хижины на наших священных землях. И теперь аджики, которые уже много лет воюют между собой, решили эти земли объявить своей собственностью. На этой земле святые могилы наших предков, утверждают они, просто имперские чиновники неправильно нарисовали границу. (И ведь верно, до пришествия Расеи и границ то никаких не было, как не было у пишпеков и досов городов). Якобы, исправляя теперь уже чужую ошибку, паршивые аджики ввели на территорию республики свои банды. Славная пишпекская армия одержала несколько побед, но для окончательного выдворения противника, генералы которых даже больше чем солдат, требуют технику, боеприпасы и опять же денег. Где бы их взять?
Конечно, на западе с удовольствием отпечатают те бумажки, которые только что родившаяся республика поспешила ввести вместо обесцененного импербля. Но для штамповки теньги, нужны настоящие деньги, нужна валюта. А добренький западный капиталист валюту не дает. Улыбается, обещает, но не дает, намекает на гарантии возвращения старых долгов. Бедная маленькая страна, почему она всем должна, а ей никто ничего не должен.
Кажется, еще только вчера большой заокеанский президент дружески хлопал по плечу, скалился блендаметной улыбкой и вещал о равноправном партнерстве. Только быстро прошло вчера, а сегодня даже посол его избегает встреч. Зато посольские клерки охотно якшаются с разной швалью именуемой оппозицией. Неужто предчувствуют скорое падение, вернее, того хуже, подготавливают ему, признанному народом, замену. Прочие богатенькие якобы независимые заполуденные страны, конечно, в тон хозяину, лыбятся отрепетированной гримасой, но живой валюты не обещают. Расейский полуправитель, конечно, мечется, говорит об исторических узах и тому подобное. Только и в своем доме порядка навести не может. Вечно у него что-то взрывается или рушится, (им бы в президенты министра по чрезвычайным ситуациям). Самому постоянно не хватает денег, чтобы заткнуть недовольные рты. Сам со своей, когда-то непобедимой армией, не может справиться с горсткой одичавших горцев.
Только ханьский председатель Госсовета предельно откровенен. Но с чисто азиатской хитростью, говоря об уважении суверенитета, добавляет, в наше время полная независимость неосуществима. Да и существовала ли она вообще когда-то? В наше время всё и вся в какой-то мере взаимосвязаны друг то друга. Хань многообещающе заявляет о возможных валютных вливаниях, но подразумевает, что не видит перспективы нашей национальной экономики без всеобъемлемого сотрудничества и некоторого проверенного социалистического руководства. (Это видимо, надо понимать так, экономика вроде как наша, но руководящие сотрудники в ней его проверенные партийцы?) И, наконец, он говорит о практически неограниченном какими-то временными рамками правлении настоящего правителя (меня?) и его клана в республике, но не дает гарантий ныне существующего государственного статуса . Упоминает о глубокой исторической и культурной общности, но понятно, предлагается Пишпеку культурно и добровольно, пока добровольно, войти в будущий большой джуньский союз. Сильной Поднебенной стало тесно в своих привычных рамках, и она торопится, пока благоприятная обстановка, разрастись за счет остального мира. Вот для чего потребовалась ей дружба маленькой республики.
– Я, тоесть, мы готовы обдумать уже сегодня и в конституционных рамках принять некоторые их предложения, но хотелось бы оговорить некоторые усовия. Получить гарантии.
Только в ответ, хоть и слегка завуалировано, но посути: – понимаем всю важность раздумий. Особенно учитывая, что вне всяких условий и гарантий гарантируется условность вашего суверенитета. Трудности конституционнго порядка существуют пока не даны новые толкования существующих параграфов. С сердечной улыбкой глава Джуньхуа вещал: – по нашему присловью бегущую курицу не ощипывают…. пока ей дают возможность бегать! Сезон легкого бриза размышлений прошел. Может нынешние решения и кажутся жестким ветром, но это ничто по сравнению с грядущей бурей. А как она заденет маленькую республику, пока еще зависит от первого и в его же лице последнего президента.
Джуни торопятся. Вон поставили телефон красного цвета прямой связи с их столицей. Подними только трубку, и приятный девичий голос на пишпекском языке, причем даже без акцента, в любое время дня и ночи спросит с кем из членов правительства соединить? А почему, интересно, телефон красного цвета? У первого секретаря республики для прямой связи с Кремлем был цвета слоновой кости, но называли его «красным».
Расхаживает президент по опустевшим в это время суток кабинетам и не с кем ему поделиться своими тяжелыми думами. Есть угодливые прихлебатели, которым можно ли доверять? Есть семья с бесчисленной родней, а в глазах всех затаенное – «дай». Вызвать бы сейчас пресс-секретаря Наташку, вот уж кто заставит пропотеть хоть на рабочем столе, хоть в постели, мигом все заботы отойдут куда-то далеко. Но попробуй, тронь сейчас эту сучку. Придет спросонья злая, как фурия, и не она тебя, а ты ее будешь, заискивая, ублажать за столь неурочный вызов. Умеет себя поставить, б..дь такая.
Можно поднять кого-нибудь другого, в смысле другую. У нас не Упекистания, у нас до «другого» еще не дошло. Только вот сумеет ли подняться президентское естество, обвисшее от тяжелых неразрешимых дум, а ханьский бальзамчик, не чета какой-то «Виагре», способный временно омолодить лет на двадцать, некстати закончился.
Почему, интересно, телефон красного цвета? Помню, когда был еще инструктором райкома комсомола, наш второй секретарь Леня Голубков, (вроде бы так его звали?), прикалывая, то ли к субботнику, то ли к какой-то демонстрации трудящихся, на лацкан пиджака красный бант, говаривал: – Дурак любит красное.
Странная пословица у расейцев про свой любимый цвет. И вообще, непонятны эти постсостоявшиеся имперцы, а самое главное, в настоящий момент, ничем кроме пустых слов помочь не смогут.
Дрожащая от нервных переживаний рука так и тянется к красному аппарату. Уж лучше позвоню я, чем кто-то из моих врагов; или, что еще смертельнее, из моего ближайшего окружения.
МАЙОР НАЦИОНАЛЬНОЙ АДЖИКСКОЙ АРМИИ ВАСЬКИН В. А.
Жалко, что в лучшее мало так верится.
Куда ж он катится, гребаный вагон?
Народная застольная песня
– 1 -
Офицером Вовчик стал случайно и можно сказать, по своей дурости. В свое время, чтобы не пойти по призыву в армию рядовым, он поступил в сельскохозяйственный институт. Конечно же, он не мечтал представить себя в качестве агронома, да еще и где-то на просторных пажитях в отдаленной сельской местности. Но конкурс на факультете практически отсутствовал, а военная кафедра в «Alma mater19» была. Это и решило выбор молодого оболтуса. Лепше быть абитуриентом, чем аббревиатура «СА20» на погонах украшающих ненатруженные плечи. Не особо блистая в усилиях познать премудрости выращивания рекордных урожаев на колхозных полях, дотащился Васькин до окончания третьего курса. Вот тут судьба и наметила крутой поворот. Такая вот она извращенка, вращается то так, то эдак.
В общаге у однокурсников проводили небольшую пирушку касательно поводу получения незаконченного высшего образования. Некоторые штудиусы особо консервативные в отношении соблюдения студенческих обычаев, обмывали каждый экзамен и даже маломальский зачет по семинарам. Вовчик себя к таковым не относил. Он, как и почти каждый из нас, глубоко в себе, может и не совсем примерный, только все одно белый и пушистый. Но окончание самой длинной и трудной половины пути к диплому грех не отметить. Традиция это святое, могешь – не могешь, а соблюдать необходимо. Вот и соблюли, до того, что почти все блюли. Упились, конкретно, неслабо и т.д. А лишние градусы, они, как известно, даже прямой угол тупят. И какому-то бесу стало угодно, чтоб Вовчик так по дурному влип в пренеприятную историю. (Человеку свойственно – лучше обвинить кого-то, хоть черта лысого, в своей дурости, чем признать эту самую дурость врожденной чертой). Короче, под конец сабантуя, более-менее тверёзые и почти реально воспринимающие события, отвалили. Но завсегда есть любители, требующие продолжения банкета. «Соображаловки» «стойкой» компании, были настолько пропитаны отравленными этиловыми парами, что как раз соображать были не способны. И еще, как говорят – пиво подошло к концу. Дальше он во всем виноватый. В общем, нежданно оформившаяся бандгруппа шутя, изнасиловала трех девчонок с собственного курса. Биксы21 хоть и выпили до потери сопротивления, но не до потери сознания, и кое-что из произошедших событий запомнили. Одна из подружек, нешуточная стерва, шутки не поняла и обратилась в милицию. Самое обидное, девочки-то были умеренно «положительные». Из таковых, которые по щедрости своей, почти никому не отказывали. Ложились поудобнее без того, что в высшем обществе именуется флиртом, т.е. без ненужых длительных уговоров. Да разобидело мочалку, очевидно, мало, да какое там мало, вообще не поуламывали. К тому ж, еще навалились сразу впятером, включая сивушный перегар. На самом деле расположенных получить удовольствие, если не считать девиц, было даже меньше чем четверо. Вовчик, по причине перепоя и голову-то мог держать нетвердо. Он хоть и добросовестно пытался тыкаться туда-сюда, только ничем свою разомлевшую крайнюю плоть расшевелить не смог. Однако, групповой секс тем и хорош, что завсегда шлангануть можно. Поэтому, наш студент вскоре и вовсе уснул, классически уткнувшись головой в остатки колбасно-картофельно-зеленогорошкового салата, гордо именуемого «Оливье». Обидно, но от участия в групповухе этот факт вряд ли оправдывал.
Дело было хоть и яснее ясного, но тёмное последствиями. (По следствии дело передадут в суд, а уж как он повернёт? Слепая Фемида иногда даже очень зрит – кого казнить по полной, кого почти ласково щепнуть. Хотя нет шлепнуть, говорят (несведущие в истории), чаще при Сталине было. Ныне за богиню правосудия вякнем, – может и погладить, даже и не против шерстки. ) Наверняка оно (Дело), после магарыча пострадавшей стороне и органам юстиции, могло еще завершиться как-нибудь тихо-мирно. Поэтому и арестовывать и изолировать от общества до окончания следствия никого не стали. Даже стандартную подписку о невыезде молодой следователь, видимо из тайного сочувствия парням, забыл взять. Вовчик же, не просто страшно перепугался, а готов был хоть какому богу истово молиться, чтоб преславутая 11722 «лохматая» статья уголовного кодекса не искорежила его молодую и до сих пор довольно благополучную жизнь. Оно только попади туда, от чего не зарекайся, с такой статьей, так точно раскорежат.
На расширенном семейном совете, Васькин младший открывал было рот, но поскольку все, что могло быть не свершено всёж недостойно, вот тварь, сотварилось, снова закрывал. Тут и без его вяканий произносилось много не самых добрых дядиных выражений. Впрочем, более лояльных, чем совсем уж на ять23 отцовских слов, приумноженных материнскими слезами. Тогда-то Вовчик твердил про себя, с пьянками и слишком доступными девицами завязал навсегда. Но кто по младой горячности не давал невыполнимых обетов? Юность, она для того и дана, чтоб делать глупые ошибки, на которых научиться свершать те же промахи во взрослой зрелости.
Решение коллоквиума было однозначным – отправить Владимира от греха подальше – куда подальше. И отправился Вовчик в далекий и жгучий Аджикистан, в пехотное училище. Там начальником штаба был дядькин бывший собутыльник, ой сослуживец, и видимо хороший товарищ, поскольку тут же «пристроил» шалопая курсантом.
Тогда был в моде лозунг – «Народ и армия едины». И неважно чего по этому поводу думает народ призывающийся в армию. Здоров и не хочешь учиться, значит можешь служить. Не хочешь служить, значит можешь сесть, туда где посидеть не дадут, а поседеть враз можно, но побрить все одно побреют.
Муштра в училище не лафа в цивильном институте, но приспособиться, оказывается, очень даже можно. И курсантская казарма и годы службы в том же Аджикистане пролетели для Васькина почти незаметно. Только оглянувшись назад, про многие года, про целые периоды жизни, можно сказать, пронеслась они, вихрем полуночного, скорого поезда над полустанком, мелькая запомнившимися событиями, словно нечастыми тускло освещенными окнами. Причем почему-то самые яркие воспоминания далеки от всяческого крутого веселия.
Непривычный климат Вовчик переносил легко. С новыми людьми сходился быстро. Водки умел пить часто и иногда много, причем, видимо от давнего испуга, мало пьянея. А вот алкоголиком, то есть зависимым от употребления алкоголя, вопреки предупреждения Минздрава, почему-то не стал.
– «Дык, вот возьмем простой сухарь. Стукни по ему кулаком и рассыпется на. А смочи его чуток водочкой и сколь не бей потом, он только плющится. – Ты шо, дурак? Куда на сухарь водку переводишь? Я ж для констакан…, нет костанка…, нет.
– Констатации факта?
– Да нет. Я для Константина Коньстатиновича, (будь он не ладен), для моего начальника говорю. Ты не смотри, что он в потолок стеклянными глазами уставился и не дышит уже с полчаса. Он всё соабражает. Ты главное не спорь с ним.
– Кой дурак с начальством спорит. Даже оправдываться перед своим начальством не ркомендуется вышстоящим начальством».
Вроде кто из признанных авторов изрек, мол желания солдата неприхотливы: жрачка от пуза, халявное бухло, доступные женщины. А может и не говорил такого никто из классиков, просто такое мечтание в армии – классика. Вовчик, конечно, классический солдат, но поскольку с офицерскими погонами, то и мечтаниям проще исполниться, чем у какого-то заурядного рядового. Тем паче оклад почти приличный, потому и бабы не брезгуют. Они к деньгам, как мухи к…. Только и связывать с какой-то одной семейными узами свою кочевую жизнь не хотел торопиться. Был просвящен в том, что жизнь прекрасна, вот только узнаешь об этом слишком поздно – после свадьбы. Пылилась в домашней библиотеке книжка какого-то Джона Мильтона, «Потерянный рай» называлась. По молодости хотел было прочитать, спросил у отца о чем это? – О жизни после женитьбы – кисло скривившись ответил примерный семьянин24. И в самом деле, оно красиво так в украiнской мове звучит: – iде чiловик со своiю дружиною25. А на самом деле с такою дружиною в набег до соседнего женского обшежития не ринешся. Даже за взгляды в сторону иногда достойных особей прекрасного пола может взбунтоваться до мордобоя. Да и просто побухать с такой дружиною, ежели не забухаринская семья, то не то.
За звнаниями и должностями наш не особо герой особо не гонялся, но умел и прогнуться когда надлежит. Как всегда в армии: где надо, там надобно быть подтянутым и дисциплинированным, а где не надо, там расхристанным и раздолбаным. Овладел таким искусством и в любом коллективе свой, звездочки на погонах меняй вовремя и по возрастающей. А еще Вовчик с детства усвоил, окружающие держат о тебе свое чисто субьективное мнение, менять которое, без больших потрясений, не поторопятся, – так зачем заморачиваться на чужом каком– то суждении, да еще напрягаться изображая из себя чего-то. Да вот хоть такой пример: выползает как-то еще малец Вова вслед за своим дядей из парилки и тот гундосит: – а твой батяня слабак – слинял. Да исчо и жлоб – наше пиво уволок с собой.
– Не трогал он пиво. Вон оно под лавкой стоит.
– А всеж жлоб твой батяня – нашим пивом побрезговал.
Но подло заведено, не бывает всегда всё ладно да гладко, – вот ведь гадкость, наступили интересные времена. Не они бы и дослужился б Вовчик до приличных званий и постов, перевелся в цивилизованную местность. Женился на конец, пусть даже и наплодил детей, а там пенсия военная не за горами. И вот подполковник, а то и полковник в отставке, вздевает по праздникам парадный китель с кучей побрякушек, попить халявной водки с бывшими сослуживцами. В остальное, буднее, время потихонечку попивает первачок собственного самгонитовления у себя на даче, закусывая клубникой и зеленью прямо с грядки. Короче обычная биография офицера времен застоя.
Но застой тем и плох, кажется застоем, а когда проходит, то чтоб не тосковать по его уверенно размеренным временам придумываются всякие негативные моменты, котых при любой власти немерено26. Это только при застое возможно долгосрочное планирование, которое возможно воплотится в жизнь. А жизнь, она любит вносить коррективы, в наши длительные перспективы.
Пришла какая-то перестройка, хоть вроде ничего и не строили. Постой. Вот тут, неправда, армия всё время внутри себя строит, бывает и что-то, но чаще кого. Да не кого, а всех подряд. С самого верху и до нижних чинов.
Начались перемены, сущности которых никто толком не понял, но суть их была очевидна – передел власти. Вот начальство и стали чаще пинать с одного места на другое. Что и для не начальства тоже плохо, так как надо притираться к новому начальству. Увеличилось, для плана, количество пустословных партийных собраний, проходящих под лозунгами за усиление укрепления дисциплины и ускорение темпов ускорения. Вот, еще помнится, насчет «жидкой валюты» – водки какие-то строгости начались. Исчезла она напрочь из гарнизонного магазина, где ее, по причине наличия спирта на складах, офицеры покупали по случаю приезда тещи и подобным большим праздникам. Солдатики же вообще на «казенную» смотреть не смели, – отоваривались у дашнаков27 дешевым араком, самогонкой из абрикосового и другого фруктово-ягодного гнилья. Как правило, всякий разбор попавшегося на злоупотреблении хмельным офицера, заканчивался хорошей попойкой. Вовчик в те достославные времена один из первых вступил в общество трезвости и подобающим пафосом говорил:
–
Я спиртному не друг, я его беречь не стану! И всегда советовал: – Присм
отритесь к местным. Им их бог водку пить запрещает, вот никогда и не пьют ее… из стаканов, и не разливают из бутылок. Культурненько в пиалы наливают из чайников. И обязательно, перед тем как первую в себя опрокинуть, ткнут в алкогольный напиток пальчиком, и капельку на пол стряхнут. Потому как аллах изрек
, – губит человека
первая капля. Вот её, ту что, то первая и противная, то последняя и лишняя, – уничтожать безжалостно. Надо только умудриться зачерпнуть именно её.
Постепенно, не сразу, ухудшилось всякое снабжение. Была картошечка простая – стала золотая. По цене. Из какой это сказки? Неважно, – мы рождены чтоб сказку сделать былью.
Почти перестало поступать молодое пополнение из расейских пределов. Внутри республики все явственнее запахло смрадной гарью гражданской войны. Тут бы и собрать манатки Вовчику, и как большинству имперскоязычных, отправиться в отечество. Но он по своей всегдашней безалаберности решил, нас и тут неплохо кормят, и остался служить в своей воинской части. Дома ведь, оно понятно, и дыни слаще, и растут прямо в холодильнике. Только ить надоть найти такую дурищу, ой, дорогушу, которая их туда притаскивать будет. А как не встретишь свою судьбу?