Особенно ценен для нас был-бы конечно дневник Улыбышева, тем более, что он сам говаривал, что дневник его – самая искренняя исповедь его о всем виденном им в жизни, а видел он много. Охотно читал все свои литературные сочинения знакомым, он однако никогда никому не читал даже выдержек из своего дневника….
Все рукописи его и библиотека его (кроме нотной, доставшейся М. А. Балакиреву, вместе с двумя скрипками), по завещанию его, поступили к сестре его Екатерине Дмитриевне Пановой и по разным обстоятельствам утратились. Держится темный слух, что дневник и теперь цел; мне, по крайней мере, указывали даже на лицо, через руки которого мог выдти дневник Улыбышева из его кабинета, по смерти его; но лицо это в настоящее время померло… Отыщется-ли когда-нибудь это последнее и любимейшее произведение его, над которым он работал до самых последних минут своей жизни, мудрено решить.
Важным биографическим материалом всегда является описание обычного среднего дня человека. Каков же был день Улыбышева? День этот, во второй период его жизни, был двух родов; деревенский и городской.
В деревне, в Лукине, в своем деревянном доме [8], где А, Д. прожил, как сказано, почти безвыездно десять лет, с 1831 по 1841 год, и где затем проводил он каждое лето до конца своей жизни [9], средний день его проходил следующим образом.
Вставал он в 7 часов утра и выходил пить чай в зал, где наполняла чашки жившая в доме экономка и первая учительница его дочерей «барская барыня» Анна Ивановна. Являлся бурмистр или староста, а иногда и оба вместе, для докладов и выслушания приказаний и распоряжений.
В девятом часу он удалялся к себе в кабинет и садился за письменный стол, часов до 12-ты. В полдень он выходил к семейству (которое чрезвычайно любил) и тут говорил преимущественно один, владея прекрасным даром слова и способностью расскащика. После того у себя в кабинете играл сольфеджии или пьесы любимейших своих композиторов на скрипке (он был и прекрасный исполнитель).
Перед обедом А. Д. выходил на прогулку, не смотря ни на какую погоду, «ни сверху, ни снизу», как в деревне, так и в городе, с тою только разницей, что в деревне с прогулкой соединялось и хозяйственное обозрение. Ходил он так скоро, что спутники его, если бывали, возвращались домой еле-еле таща ноги.
За деревенским обедом, часу в 4-м, раздавался также главным образом голос одного Александра Дмитриевича, который оживлялся при наезде каких-нибудь знакомых.
После обеда он удалялся в другой, маленький кабинетик, подле зала, полежать и покурить «Жукова» из трубки; к нему в это время аккуратно каждый день должна была являться старушка-нянька, большая мастерица рассказывать сказки. Она знала одну нескончаемую сказку, представляя собою таким образом в некотором роде вторую Шехерезаду.