На подступах к Сталинграду. Издание второе, исправленное

Есть где укрыться на первое время, вот и прекрасно. К тому же очень удобно обороняться от советских солдат, что постоянно выходящих из окружения врага. А их, как всегда при больших наступлениях, должно оказаться немало.

Время от времени, командир пехотинцев поднимал к глазам окуляр. Он напряжённо смотрел на скопленье машин и телег и старался понять, в какой армии служат солдаты, что стоят у моста через узкий поток.

Минут через десять, красноармейцы подъехали к концу стоящей колонны на расстояние в один километр. Сержант разглядел, что на всех офицерах с солдатами советская форма, и, наконец, успокоился.

За то короткое время, что «полуторка» добиралась от пригорка к мосту, там потушили горящие автомобили. Их сбросили с пыльной дороги, и переправа продолжилась.

Двигалась она так же медленно, как шла до начала бомбёжки. Впрочем, Павел недолго гадал, почему эта очередь движется настолько неспешно, словно вокруг не бушует война, и никто никуда не спешит.

К машине подошёл капитан в донельзя пыльной, замызганной форме. За его широкой спиной стояли два рядовых с рожковыми автоматами «ППД» в крепких руках. Они напряжённо смотрели на молодого водителя и его пассажира. Офицер глянул в кабину и привычно спросил:

– Кто старший?

Олег выскочил из «полуторки», вытянулся во фрунт и доложил:

– Командир пехотный роты лейтенант Станислав Митрофанов. – Сержант поймал на себе удивлённый взгляд офицера и тотчас объяснил: – Он ранен в голову, без сознания лежит наверху.

Капитан встал на подножку и заглянул в открытый кузов машины. Мужчина увидел бледного офицера и старшину, которые тихо лежали без явных признаков жизни. Он оглядел остальных, насчитал шестнадцать бойцов и отметил, что четырнадцать воинов имели ранения разной степени тяжести.

Комендант переправы устало спустился на землю и обратился к Олегу:

– В связи с тем, что лейтенант находится сейчас без сознания, вы, как старший по званию, принимайте команду над подразделением. Приказываю: – Отобрать среди раненых тех, кто ещё может находиться в строю. Снять с машины миномёты, все пулемёты и боеприпасы. Перенести их к окопам и сдать старшине пехотинцев. Вы и все ваши люди поступаете под его руководство. Выполняйте.

Капитан махнул рукой в сторону ближайшей траншеи. Возле неё находилось два десятка солдат с «трёхлинейками». Офицер дал своим автоматчикам короткий приказ: – Оставаться на месте и проследить за исполнением данной мною команды. – он немного ссутулился и двинулся в сторону от стоявшей машины.

Мужчина вошёл под неказистый навес, сделанный из тонких жердей и куска маскировочной сетки и, с ощутимым трудом, опустился на ящик из-под патронов. Устало вздохнув, офицер снял с макушки фуражку с тёмным пятном наверху пыльной тульи, достал из кармана грязный платок и вытер пот, обильно проступивший на лбу.

Олег подождал, пока командир снова наденет головной потёртый убор, шагнул к нему и сказал так, как повелевает устав:

– Товарищ капитан, разрешите доложить?

– Докладывайте, – кивнул офицер.

Сержант сообщил, что мины к миномётам закончились. Он замолчал и выслушал разрешение оставить орудия в кузове. Затем, достал из кармана донесение в штаб, написанное лейтенантом-танкистом, протянул офицеру и спросил, что ему делать с этой бумагой?

– Передайте рапорт водителю, – приказал капитан. – Пусть отвезёт его вместе с ранеными бойцами в тыл наших войск и сдаст его в штаб ближайшей дивизии. Там разберутся.

Олег разочарованно козырнул офицеру, вернулся назад и отдал Павлу помятый листок. Он встретился с парнем глазами, догадался, что тот отчётливо слышал весь разговор, и не стал ничего добавлять. И так всё понятно.

Закончив с бумагой, сержант вскочил на подножку и приказал встать на ноги тем, кто не имеет ранений, и тем, кого только задело касательной пулей. Таких набралось всего пять человек: ефрейтор, рядовой-миномётчик и трое солдат, у которых все попадания были совсем неопасными. К тому же, такими, что не мешали стрелять.

Одному из бойцов зацепило левую часть головы и сорвало клок кожи с виска. Другому, пробило мягкие ткани бедра, но не так, чтобы он потерял способность ходить. Красноармеец стал лишь немного хромать. Третьему чуть повредило мышцы плеча. Кровь у всех уже не текла. Раны болели, но было терпимо.

Сержант приказал: – Отложить «трёхлинейки» в сторонку и заняться срочной разгрузкой. В первую очередь, снять с машины «максимы», «ручники» и патроны с гранатами.

Павел тоже поднялся в маленький кузов и стал помогать пехотинцам. Скоро там оставалось всего два «дегтярёвых» из тех восьми, что взяли с кургана, и шесть полных дисков с патронами. Парень присел, чтобы взять один «ДП-27».

Олег наклонился к нему и тихо сказал:

– Здесь стоит скромный заслон, в котором не больше роты бойцов. Я посмотрел, у них есть несколько подобных «машинок». Так что, нам уже хватит такого добра. Оставьте пару себе. Не то, чего доброго, наткнётесь в дороге на фрицев, а отбиться, окажется нечем.

Он взял с пола чью-то шинель и накрыл два «ручника». Олег подвинул к ним части разобранных миномётов и положил сверху особенным образом. Пулевое оружие надёжно укрылось под деталями артиллерийских систем.

Закончив работу, «грузчики» спустились на землю, построились возле машины и стали ждать новых команд. Автоматчики заглянули в маленький кузов, опустевший наполовину. Они убедились, что лежавшие в нём красноармейцы имеют достаточно серьёзные раны, и доложили об этом своему капитану. Тот приказал:

– Посадите в «полуторку» столько увечных бойцов, сколько поместится, и отправляйте её в Сталинград.

Павел простился с пятью пехотинцами, с которыми познакомился возле кургана. Он взял у Олега пачку солдатских воинских книжек, что они собирали в лесу и возле станицы и положил в свой карман. На прощанье, он крепко обнялся с товарищем, с которым столько всего пережил.

Понурившись от большого расстройства, парень вернулся в кабину, шагнул к дверному проёму и глянул в кабину. В машине кто-то сидел. Боец присмотрелся и понял, что перед ним раненный в плечо «особист» в пыльной синей фуражке.

Миномётчик невольно напрягся, взглянул на погоны и увидел, что это сержант госбезопасности. Он вспомнил о том, что этот маленький чин НКВД равняется лейтенантскому званию в армии. На коленях попутчика лежал автомат «ППД-34», но не с рожком, как у солдат капитана, а с круглым диском на семьдесят с лишним патронов.

Не зная, как обращаться к такому попутчику, парень просто спросил:

– Разрешите начать движение?

– Двигай вперёд, рядовой, – приказал пассажир из грозного ведомства.

Павел завёл двигатель и тронулся с места. Около километра пути он ехал по пыльной дороге. Обе обочины были завалены разбитыми и сгоревшими грузовиками, тракторами и другими машинами, что применялись в сельском хозяйстве. Среди них часто мелькали телеги с мёртвыми уже лошадьми. Рядом валялись чьи-то пожитки.

Миновав полосу уничтоженной фрицами техники, «полуторка» въехала на узкий мост, похожий на тот, что «дивизионка» защищала возле станицы. Деревянный настил был местами пробит осколками разных размеров.

В двух местах, виднелись круглые дыры от бомб. Каким-то чудом они не взорвались, прошли сквозь подгнившие доски и канули в реку. Потом, увязли в глубоком илистом дне, где и пропали бесследно. Это было и к лучшему.

До самого вечера, Павел вёл грузовик по безводной степи, и никто им не встретился и не нагнал. Так и двигались дотемна в одиночестве.

«То ли, наши войска все уже отошли к Сталинграду, то ли, их здесь не имелось совсем», – раздумывал парень, крутя тугую баранку.

Иногда на пути встречались заслоны из нескольких советских солдат, стоящих на развилках просёлков. Они тормозили машину, залазили в кузов и проверяли, нет ли там диверсантов или, что того хуже, «своих» дезертиров. Увидев, что в кабине сидит «особист», они козыряли, вежливо объясняли, как лучше добраться до Волги, и желали спокойной дороги.

Ближе к ночи, машина въехала на невысокий пригорок. Перед Павлом открылась панорама огромного города. Он тянулся вдоль широкой реки вправо и влево, и парню казалось, что поселению не будет конца.

Громады кварталов мрачно темнели обожжёнными стенами. Тут и там виднелись яркие всполохи огромных пожаров, бушевавших, как огромные смерчи. Гремели отдалённые взрывы. Они доносились с воды, а также с северных и южных окраин.

Павел не знал, что его небольшая машина, одна из последних, которая всё же прорвалась к осаждённому врагом Сталинграду. Не знал он так же о том, что на многих окраинных улицах идут весьма ожесточённые схватки. Там обычный солдат жил всего трое суток. Однако, бойцу повезёт. Миномётчик продержится в этом аду пять полных дней и ночей.

В завершение столь огромного срока, он попадет на батарею зенитных орудий, стоящую возле главного корпуса тракторного завода. Парень получит серьёзное ранение в грудь, будет перевезён через Волгу под ураганным обстрелом фашистов, и окажется в городе Куйбышеве. То есть, станет лечиться недалеко от своей малой родины.

Павел Смолин очень быстро поправится, вновь встанет в строй и с боями дойдёт до Берлина. Боец закончит войну в центре логова Гитлера и вернётся с победой домой. После чего, проживёт до преклонного возраста в своей любимой деревне – Домашка.

–26.06.2023