Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда (издание второе, исправленное)

Северо-Западный фронт

К вечеру девятнадцатого апреля, батальон Доли Первова, преодолел более ста километров. Он прибыл в посёлок под названием Парфино и расположился на дальней околице.

Разместив свою часть, комбат прыгнул в танк и помчался искать местный штаб. По словам шоферов, за которыми они тащились со станции, здесь располагалось командование гвардейского корпуса. Нужно было сообщить о своём появлении и получить новый приказ.

Танкисты занялись лагерем и ждали решения начальства, что же им делать теперь? А пока суть, да дело, стали варить питательный ужин, и готовится к наступающей ночи.

Доля вылез из грохочущих внутренностей английской машины, снял шлемофон, промокший от пота, и услыхал канонаду, что гремела вдали. Частые взрывы доносились с двух разных сторон, с запада, где находились главные силы фашистов и с востока, из большого котла под Демянском.

– «Если фрицы внезапно, ударят навстречу друг другу, то мы все окажемся между молотом и наковальней». – сказал себе парень и невольно поёжился. Чтобы отвлечься от неприятных раздумий, он вместе со старшим сержантом подошёл к вентиляционной решётке «Матильды», поднял её и стал осматривать двигатели. Никому не хотелось, чтобы капризные дизели подвели в самый опасный момент. А то, что утром их бросят в атаку, даже сомневаться не стоит.

В тот день танкистам не удалось поужинать горячей едой. Уже через час вернулся комбат. Он собрал командиров экипажей в палатке, поставленной посреди обширной поляны. Показал карту района, полученную в штабе гвардейского корпуса, и сообщил:

– Немедленно выходим к селу, что называется Рамушево. Это самое узкое место между главными силами и окружёнными частями противника. Расстояние между ними около тридцати километров.

Судя по данным разведки, фашисты стягивают крупные силы туда, и готовят мощный удар. Видно, хотят прорвать оцепление и выйти из окружения на оперативный простор.

Приказываю, раздать всем сухие пайки и свернуть этот лагерь. В течение получаса, построиться в походный порядок и выступить к указанным местам дислокации. Приступайте.

Командиры, как один, козырнули и стрелою рванулись к своим подчинённым. Отовсюду послышались десятки команд. Танкисты и шофера метнулись к машинам и стали готовить их к новому маршу. Забегали солдаты хозвзвода с мешками в руках. Они раздавали бойцам буханки чёрствого хлеба и банки с американской тушёнкой.

Через сорок минут, батальон тронулся с места, где не успел толком обжиться, и направился к югу. Впереди двигался конный солдат, присланный из штаба полка в качестве проводника. Он обогнул село стороной и вывел грозную технику на нужную лесную дорогу. Так назвался узкий просёлок, по которому ездили исключительно в вёдро. Да и то, на крестьянских телегах.

В этот раз, путь оказался значительно хуже, чем тот, что привёл их с маленькой станции. Полуторки то и дело тонули в грязи по самые ступицы, и пришлось их взять на буксир. Хорошо, что промёрзшая за зиму земля, ещё не оттаяла на всю глубину. Иначе, узкие траки увязли под значительным весом «Матильд», и бронетехника села на брюхо. В этом случае, её уже нельзя было бы, сдвинуть с данного места.

Через пару часов, колонна догнала советскую военную часть. Как выяснилось, она двигалась в туже деревню, что и танки. Вооружённые винтовками, воины шагали по щиколотку в вязкой грязи и едва двигали ноги с налипшими комьями глины.

Комбат не хотел явиться в село без прикрытия группы пехоты. Вдруг там уже, находятся фрицы? Он поговорил с командиром стрелков и чтобы ускорить движение, приказал посадить на броню уставших солдат.

На «Матильде» под управлением Доли разместилось одно отделение, если не больше. Двое сидели у него впереди, по сторонам от лаза механика. Пять или шесть человек устроились сзади, на решётке мотора. Ещё четверо стояли по двум стороны узкой башни. Они держались за края верхних люков, чтоб не свалиться на землю.

Все остальные машины были также увешаны усталой пехотой. Какое-то число из бойцов уместились в полуторках, чьи кузова и так были загружены до самого верха. Взяв столько людей, сколько смогли, танкисты поспешили вперёд.

Они обогнали идущие роты и разглядели, с какой сильной завистью смотрят солдаты на них. Ведь их сослуживцы не тащились пешком, а отыскали замечательный транспорт.

К наступленью полуночи, батальон из города Горького отмахал более тридцати километров. Он добрался до места своего назначения и привёз с собой более трёхсот человек.

Правда, все пулемёты и минометы полка остались далеко позади. Они отстали не менее чем на одиннадцать вёрст, но это было значительно лучше, чем ничего. Без поддержки пехоты, танки удивительно быстро гибнут в бою.

Прибывшие части приблизились к восточному краю Рамушево и нашли на месте села пустое пространство. Проезжая мимо населённого пункта, Доля кое-что видел в свете работавших фар, но разглядел лишь обгоревшие русские печи. Они одиноко торчали среди опустевших дворов. Видимо, здесь был бой с фашистами, и все деревянные избы сгорели дотла.

Офицеры начали думать, где провести эту ночь? Кругом не видно ни зги, и где ставить лагерь было совсем непонятно. Решили, что стоит дождаться утра, а там разберёмся. Поэтому, шофера и танкисты стали устраиваться в своих жёстких креслах, в которых тряслись целых двенадцать часов.

Куда пошли пехотинцы, что приехали с ними, парень не знал. Скорее всего, направились к тем пепелищам, что находились на более возвышенном месте. Кто его знает, может быть, там немного посуше, чем в поле? Там меньше растаявшей грязи и лежат головешки, из которых получится небольшой костёрок?

Солдат, что служил проводником батальону, козырнул капитану и попросил разрешения остаться здесь на ночевку. Уж больно его лошадь устала. Она не сумеет вернуться назад. Околеет в пути.

Комбат приказал ему отправляться в хозвзвод и передать пожилому сержанту, чтобы его покормили утром и вечером. Боец благотворно кивнул и направился в нужную сторону. Лошадь уныло тащилась следом за ним.

Капитан включил рацию внутри командирской «Матильды» и приказал:

– Всем глушить моторы и ужинать!

Члены всех экипаже схватил свои вещмешки, достали из них суточные сухие пайки, полученные в селении Парфино и складные ножи, купленные в родном городе Горьком.

Все дружно вскрыли банки американской тушёнки, наломали заветренный хлеб грязными от машинного масла руками и быстро поели. Затем, запили еду холодной водичкой из фляжек. Наконец-то, все ощутили себя достаточно сытыми, и потушили электрический свет. Нечего жечь аккумуляторы танков.

Командир обошёл батальон и удручённо покачал головой. Машины стояли на открытом пространстве у всех на виду. Бей их, откуда захочешь. Хоть с земли, дальнобойными пушками, хоть с воздуха, пикирующими бомбардировщиками. Загнать бронетехнику в соседнюю балку, он не решился. Там очень сыро. Ещё чего доброго, завязнешь по самые уши и что тогда прикажете делать?

Капитан дошёл до хозвзвода, назначил четверых часовых и выставил охранение вокруг неустроенного пока бивака. По крайней мере, заметят врага, если тот появится рядом. Затем, мужчина забрался на башню командирского танка и, стоя на прочной броне, дал долгожданный народом приказ:

– Отбой!

Доля с облегченьем откинулся на спинку жёсткого кресла, надвинул шлемофон на глаза и тотчас провалился в блаженную тьму.

Проснулся он оттого, что внезапно почувствовал, у него мёрзнут ноги. Доля поднял набрякшие веки и не сразу понял, где оказался? Он глянул вперёд. Увидел, слабый рассеянный свет, что с трудом пробивался сквозь смотровую узкую щель, и немедленно вспомнил, что находится в танке.

Парень пошевелился и ощутил, как заболели все мышцы ног и спины. Ночёвка в водительском кресле, дала себя знать. Сзади, в башне завозились старший сержант, которого звали Коля Смирнов и двое бывших курсантов, радист – Иван и пушкарь по имени Глеб.

Командир танка посмотрел на свои ручные часы, которые он получил от начальства и тихо сказал:

– Пять тридцать утра.

Снаружи послышалась громовая команда: – Подъём! – морщась от боли, танкисты поднялись из своих жёстких кресел. Они открыли верхние люки и вылезли из машины наружу. В предрассветном воздухе висел очень плотный белый туман. В нём ощущалась промозглая сырость, а на землю упала лёгкая изморозь.

Зябко поёживаясь, бойцы батальона занялись тем, что всегда делали утром: оправлялись, умывались и брились. Хозвзвод их не подвёл, и пока все приводили себя в надлежащий порядок, в котле уже доварился аппетитный кулеш.

Запах наваристой каши с тушёнкой разнёсся по чистому полю. Танкисты схватили свои котелки, ложки, кружки и опустевшие фляжки. Они дружно помчались к полевой кухне воинской части и встали в длинную очередь.

Пожилой повар был одет в обычную солдатскую форму. Поверх неё виднелся не очень свежий фартук и нарукавники белого цвета. На бритом затылке еле держалась ушанка. В руках он сжимал длинную палку, с закреплённым на нём полутора литровым ковшом.

Солдат перемешивал горячее сытное варево, цеплял со дна порцию пищи и опрокидывал в подставленную воином тару. Чуть дальше, стоял другой боец и давал каждому по большому ломтю чёрного хлеба.

Едва покончили с плотным питательным завтраком, как появился вестовой на коне, и привёз пакет из штаба гвардейского корпуса. В нём командиру предписывалось – разделить батальон на три роты и всем покинуть село Рамушево.

Каждому отряду «Матильд» выступить вместе с пехотой, двигаться к трём деревням и оказать помощь частям, стоящим в том месте. Ниже стоял перечень пунктов, которые очень нуждались в таком подкреплении.

Танкисты и шофёра метнулись к машинам, и тишина раннего утра сменилась шумом многих моторов. Захлопали люки, зарычали мощные двигатели. Из выхлопных труб полетели клубы чёрного дыма.

С западной стороны появились солдаты, которые ночью приехали вместе с танкистами. Те пехотинцы, что шли пешком до села, добрались до места лишь в третьем часу пополуночи. Они без сил повалились на остывшие развалины изб и теперь крепко спали. Упряжки коней тоже сильно устали. По словам молодого майора, полк мог сдвинуться с места не раньше, чем через два с лишним часа.

Новый просёлок оказался нисколько не лучше, чем предыдущий и был таким же узким и топким. Он шёл по невысоким возвышенностям и сильно петлял меж низин, доверху заполненных снегом и талой водой. К девяти часам утра, танки добрались до деревни Васильевщина. В нём, как и везде, не осталось ни одного целого дома.

Местность вокруг оказалась не такой влажной, как вдоль дороги, поэтому, вокруг населённого пункта удалось как-то устроить несколько линий окопов. В них угрюмо сидели небритые воины. Всё были так сильно измазаны грязью, что едва удавалось понять, чья на них форма, советская или германская?

Прибывшие пехотинцы, ночевали на пустом пепелище. Они сильно испачкались копотью, так что, мало чем отличались от старожилов данного места. По приказу местного ротного они расположились на фланге позиции. Остальные бойцы немного ужались и устранили те бреши, что зияли в их обороне.

Бронемашины встали в западной части деревни, укрылись за руинами частных домов и теперь не маячили на виду у фашистов. Ведь кто его знает, какая у них артиллерия? Как говорили преподаватели, в начале войны, фрицы захватили полно наших 76-ти миллиметровых орудий. Они расточили каморы под свой немецкий калибр, и теперь бьют наши танки нашим оружием.

Ну, а если здесь вдруг окажется немецкая 88-ми миллиметровая зенитка, то она и башню напрочь сорвёт. Кроме того, в роте имелся один «Т-60», которому нужно значительно меньше, чем любой «англичанке». Его и 37-ми миллиметровый снаряд прошивает почти что, насквозь.

Доля выглянул из открытого люка. Он быстро глянул по сторонам и опустился обратно. Парень заметил, что впереди, на востоке, расположилось широкое поле. По краям от него находились низины, забитые снегом с водой. Чуть дальше стоял пологий пригорок, изрытый траншеями. Это были позиции немцев. До них оставалось не более трёхсот с чем-то метров.

– «Ну, вот я и на фронте. – с грустью сказал себе парень: – Ожидаем начала боевых столкновений».

Командир танковой роты включил рацию своей «англичанки» и приказал начальникам всех отделений явиться к нему. Через минуту, он вылез наружу и увидел, старших сержантов стоявших вокруг.

Он кивнул своим подчинённым и вместе с ними, пошёл искать комбата стрелков, которому они были приданы. Они спустились в землянку начальства и передали пакет, присланный недавно из штаба.

Усталый, немолодой, капитан разорвал плотный конверт, прочёл приказ и сообщил, что предстоит выбить фрицев с позиций, что они занимают. Танкисты и пехотинцы изучили карту окружающей местности, лежавшую на ящиках из-под снарядов. Они обсудили ту ситуацию, что сложилась на данном участке, и назначили время предстоящей атаки.

Ещё танкисты узнали, что по приказу командования, две ночи подряд красноармейцы ползали в нейтральную зону. Земля немного оттаяла, поэтому, сапёры работали тонкими железными щупами. Бойцы отыскали и обезвредили фашистские мины, и сделали три прохода в предполье.

По ним пойдёт бронетехника, а следом за нею стрелки. На этом, совещание кончилось. Все быстро простились и разошлись по местам. Там они объяснили задачу своим подчинённым и сообщили, что атака начнётся в десять часов.

Находясь под прикрытием развалин, девять танков построились в три коротких колонны, по три машины в каждой из них. Причём, старлей поставил «Т-60» в конце среднего ряда и велел не рваться вперёд.

– «Зачем гнать эту «коробку» на укреплённые позиции фрицев? – размышлял командир танковой роты: – Двадцати миллиметровая пушка принесёт мало пользы, а при первом же попадании снаряда, машина сгорит, как бумажная». – старлей был на фронте с начала войны. Он часто видел, как это бывает с карбюраторными бронемашинами, имевшими плохую защиту.

Чаще всего, командир танка успевал покинуть машину. Облитый горящим бензином, водитель пылал, словно факел. Он терял координацию движений и чаще всего застревал в узком люке. Его товарищ бросался на выручку и попадал под прицельные выстрелы фрицев.

В июле 41-го года стралей увидел такую картину. Перед подбитым «БТ-7» вытянулся убитый молодой командир. Из люка водителя свешивался мёртвый механик. Он зацепился левой ногой за какой-то незначительный выступ. Парень лежал спиной на покатой броне, а его руки касались земли. От сгоревшего комбинезона остались куски плотной ткани, висевшие на запястьях и голенях. Лицо и голое тело танкиста почему-то совсем не обуглилось, как всегда происходит, а лишь закоптилось. Оно приобрело чёрный цвет и стало блестеть, словно кожа у негра.

– «Не стоит ставить «коробку с бензином» под удар артиллерии, когда есть другие машины. – решил командир: – Во-первых, жалко очень ребят. Во-вторых, она может ещё пригодиться, для борьбы с пехотой противника. Ну, а если «Т-60» будет работать из хорошей засады, то, кто его знает, что может случиться? Вдруг повезёт, и он подобьет лёгкий танк у фашистов?» – старлей построил роту в три коротких колонны и приказал ожидать начала атаки.

Как и вчера, на броню поднялись пехотинцы. Вот только сегодня, никто не садился вперёд и не вставал по бокам. Все дружно укрылись за башней и улеглись на решётке моторной платформы. Правда, теперь на каждой машине теснилось не более шести человек. Все остальные встали за прочным металлическим корпусом так, чтобы укрыться от пуль и осколков противника.

В небо взвилась ракета красного цвета. Доля услышал, как командир приказал: – «Все! Заводи!» – танки взревели двигателями, а минуту спустя, последовала другая команда: – Колоннами, полный вперёд!»

Тяжёлые «англичанки» сдвинулись с места. Они легко проломились сквозь сгоревшие остовы деревянных домов и выкатились на огороды, что находились в тылу деревенских дворов.

Переваливаясь с кормы на нос и обратно, они пересекли линии красноармейских траншей, спустились на ровное поле и с максимально большим ускорением направились к немецким позициям.

Земля была очень сырой и достаточно вязкой. Так что, удавалось развить не более десяти километров в час. Следом трусцой бежала пехота. Сквозь грохот мотора Доля услышал, как командир танка сказал: – «Устроим подарок Гитлеру на его день рождения!»

Пулемёты, стоящие на флангах советских окопов, поддержали, идущих в атаку, и обрушили на головы фрицев шквальный огонь. Несколько пушек полковой артиллерии тоже включились в работу и принялись посылать во врага снаряд за снарядом.

Доля взглянул на лючок, прорезанный в вертикальной стенке коробки, что размещалась под башней. Парень закрыл его прочной заслонкой и впился взглядом в небольшой перископ, висевший перед глазами.

К огромному сожалению парня, поле зрения значительно сузилось. Он мог рассмотреть лишь скромный участок земли, что лежал перед танком. Сидевший в башне, старший сержант глядел в отличную английскую оптику, установленную в командирской надстройке. Он обладал лучшим обзором и управлял движеньем «Матильды»: – Направо! Налево! Прямо! Больше ход! Меньше ход!

Механику оставалось лишь выполнять такие приказы. Время от времени, раздавалась команда:

– С хода! Огонь! – Затем, пушка грохала так, что закладывало уши танкистов. «Англичанка» тряслась от мощной отдачи. Облако дыма от сгоревшего пороха наполняло всю башню до такой сильной степени, что становилось трудно дышать. К этому добавлялся треск пулемета, стоящего в маске орудия.

До фашистских окопов осталось всего двести метров, Доля заметил, как часть пригорка, который занимали фашисты, тихо сползла в правую сторону. Из-под маскировочных сеток показался внушительный пушечный ствол.

Жерло орудия окуталось облачком дыма. Ещё через миг, в переднюю часть «англичанки» попал приличный снаряд. Пробить лобовую броню он, к счастью, не смог, но взрыв оказался удивительно сильным. Двадцать семь тонн прочной стали содрогнулись от такого удара.

Дизели натужно взревели. Гусеницы провернулись на месте, но машина не застыла на месте, а вновь покатилась вперёд. Так повторилось несколько раз, и чем ближе были позиции фрицев, тем чаще это случалось. В наушниках слышался шум голосов, передаваемых рациями соседних «Матильд»:

– Засохшее дерево! Правее тридцать! Пушка! Сто пятьдесят! Камень на склоне! Пулемёт! Левее двадцать! Двести!

Раздался крик командира:

– Прямо! Танки! Триста!

Доля напряг глаза и увидел, что из глубины обороны фашистов показалось пять или семь силуэтов с крестами на башнях. Судя по контурам и тонким стволам их орудий, это были лёгкие «двойки». То бишь, «Т-II».

Сколько перед ними противников, механик не знал. Прорезанная в толстой броне, смотровая узкая щель не позволяла увидеть всю панораму текущего боя. Высунуться из люка, означило подставить башку под пули фашистов, визжащие в воздухе. Поэтому, приходилось довольствоваться тем слабым обзором, который имелся у парня.

Пушка их танка стала всё чаще стрелять. Взрывы снарядов поднимали тучи мокрой земли, и над полем повис белесый туман, состоящий из пара и дыма. Хорошо, что подул небольшой ветерок и развеял плотную хмарь.

Доля увидел, что прямо к нему идёт немецкая «двойка». Сзади над головой грохнула пушка. Болванка вылетела из ствола «англичанки», воткнулась в башню противника и в ней возникла дыра размером со спелое яблоко. Фашистский «Т-II» резко встал, словно наткнулся на металлический «ёж». Он замер на месте, а из каждой щели повалил чёрный дым.

Прозвучала команда: – Налево! Прямо!

Доля объехал большую воронку и вновь вернулся на свой прежний курс. Когда он поворачивал, то увидел, что идущая параллельно машина, вздрогнула от мощного взрыва. Из-под неё вылетел сноп яркого пламени и внушительный вал мокрой земли.

Удар детонации расшвырял в стороны узкие траки и сорвал пару катков. «Матильда» крутнулась на обездвиженной гусенице. Подставила фрицам свой бок и застыла на месте.

– «Противотанковая мина! – сказал себе Доля: – А говорили, что сняли все до единой!»

Словно поняв упрёк молодого механика, в наушниках послышался голос их ротного:

– Пехота увидела танки противника. Она спрыгнула с нашей брони, залегла и теперь отползает назад. Все! Стой! Прекратить атаку! Задний ход! Огонь с хода!

Доля остановил свою «англичанку», передёрнул рычаг скоростей и поехал кормою вперёд. Теперь он шёл вслепую, и вся надежда была на одного командира. Старший сержант смотрел не только на немцев, но и бросал частые взгляды на позиции красноармейцев. Он отдавал парню команды и говорил, куда тому двигаться.

Ведь если танк съедет с пути, очищенного пехотой от мин, то машина может наткнуться на подземный заряд. Хорошо, если взрыв повредит одни гусеницы. А если вспыхнут капризные дизели, то придётся выбираться наружу, под шквальный огонь, ведущийся фрицами.

Механик не отрывал напряжённого взора от поля сражения. Он видел, что два фашистских танка горели. Ещё один замер с разбитыми траками. Так что, погони за ними не будет. Какое-то время, «Матильды» стреляли по ранее замеченным целям, но делали это всё реже и реже. Подойдя к советским окопам, они прекратили огонь.

Двигаясь по проторённым чёрным следам, рота вернулась под защиту развалин, и танкисты с облегчением выбрались из железных коробок. Сырой и холодный, но не задымлённый воздух окружающей местности показался механику удивительно вкусным. У него даже голова закружилась.

Парень глянул вокруг и увидел рядом машину, что подорвалась на мине. Как ему рассказали чуть позже, к ней подскочила другая «Матильда». Она двигалась сзади по тому же маршруту, и корпус неподвижной товарки хорошо закрывал её от обстрела фашистов.

К счастью, экипаж не погиб и отделался только крепким испугом. Все были живы, и только водителя сильно контузило. Он находился ближе всех к месту взрыва, и ему прилетело значительно больше чем всем остальным.

Уцелевшие парни прицепили тросы к целому танку, что явился на помощь. Они без потерь, запрыгнули в свою «англичанку» и обе машины благополучно вернулись в деревню. Теперь с ней возилось трое ремонтников, что приехали с ними из Горького.

Старлей подошёл к изувеченной миной «Матильде» и осмотрел полученные ей повреждения. Офицер и командиры всех танков обсудили итоги прошедшего боя, и Доля услышал, что первая атака их роты прошла превосходно.

Они сожгли две фашистские «двойки» и подбили один средний «Т-III». А броня у него вместе с орудием, мало чем уступает «Матильде». Кроме того, они уничтожили две приличные пушки и три пулемёта. Сами же потеряли одну «англичанку», да и то от подрыва.

– «Да если, мы будем, всегда так хорошо воевать, то скоро погоним фрицев в три шеи! – обрадовался неожиданно Доля. Его переполняла бурная радость, и он был готов снова ринуться в бой: – Оказывается, это не так уж и страшно!» – сказал себе парень. Потом, его взгляд, упал на контуженого взрывом механика.

Бледный, как полотно, восемнадцатилетний водитель лежал на ящиках из-под снарядов. Из носа с ушами текли струйки крови. Доля узнал своего одногруппника, с которым сдружился за время учебы в городе Горьком.

Вокруг Стаса крутились санитары их роты. Они забинтовали бритую голову, с глубоким порезом на лбу. Дали ему что-то понюхать. Сунули в рот пару таблеток и поднесли фляжку с водой, чтобы он проглотил эти лекарства.

Проходивший мимо, старый ремонтник взглянул на серое небо, плотно затянутое низкими тучами и, ни к кому не обращаясь специально, сказал:

– Хорошо, что погода стоит совершенно нелётная. Иначе дали бы нам «лаптёжники» жару. Половину наших машин мы бы уже потеряли.

Шедший рядом Матвеич добавил:

– Это уж точно…

Ближе к обеду, прибыла стрелковая рота, что осталась в селе под названьем Рамушево. Их распределили по свободным окопам. Уставшие от ходьбы пехотинцы повались на мокрую землю и мгновенно уснули.

Следом пришли три полуторки, присланные из штаба гвардейского корпуса. Автомобили привезли пакет с новым приказом, снаряды, патроны, горючее и кое-какую еду.

Красноармейцы разгрузили, привезённые ящики, а на свободное место стали укладывать раненых в боях пехотинцев. Их несли из развалин домов и убогих землянок, которые парень до этого, даже не видел.

Доля взглянул на забинтованных воинов и невольно их всех посчитал. Набралось более тридцати человек: – «Считай целый взвод…» – удивился молодой человек и повернулся к бледному Стасу.

Механик подошёл к одногруппнику, чтобы его подбодрить и сказать, мол, не тушуйся дружище, через несколько дней приедешь обратно. Парень увидел, что приятель лежит без сознания. Не зная, что ему делать, он потоптался на месте и двинулся к танкам.

Молодой человек вернулся к своей «англичанке» и разглядел на броне пять крупных оспин от бронебойных снарядов. Каждая из них походила на небольшую воронку, величиною с кулак и глубиной в два сантиметра. Верхние края были оплавлены, а рядом блестели мелкие капли остывшего после взрыва металла.

Три крупных отметины оказались на башне и две напротив его жёсткого кресла. Окажись калибр орудия чуточку больше, то болванка пробила бы толстую сталь. А попади она в узкую прорезь смотровой щели механика от него не осталось бы и мокрого места.

Настроенье у Доли резко упало. Он ощутил большую усталость и неожиданно понял, что хочет прилечь, отдохнуть. Однако, нужно было проверить моторы, катки и железные траки. Потом, залить в баки солярку и масло, а если успеет, то помочь трём ребятам загрузить в узкую башню боекомплект.

Едва танкисты закончили со всеми делами, как появились солдаты хозвзвода, нагруженные мешками с продуктами. Полевая кухня ушла с первой ротой, которой верховодил комбат. В ближайшее время, горячей пищи ждать было нечего. Поэтому принесли всё тот же хлеб и тушёнку. Буханки хорошо зачерствели и жёсткие корки громко хрустели на крепких зубах.

Расправившись с привычной едой, Доля почувствовал, что сил у него сильно прибавилось, да и душевное состояние намного улучшилось: – «Машины у нас отлично бронированы. Пушки в два раза мощней, чем у «двойки», так что, ещё там посмотрим, кто кого подобьёт?» – о противотанковых минах и тяжёлой артиллерии фрицев, он попытался забыть. О том, что случилось бы с «Т-60», окажись тот на месте его «англичанки», он не хотел даже думать. Зачем представлять себе то, чего не случилось?

После обеда, старлей пошёл в землянку командира стрелков и узнал, что согласно приказу штаба гвардейского корпуса, очередная атака назначена на два часа. Танкист высказал пехотинцу все мысли о тех трусливых солдатах, что бросают те танки, которые идут вместе с ними в атаку и, втихаря, удирают, как зайцы.

В ответ он услышал, что стрелки находятся на передовой очень давно. Они смертельно устали и держаться неизвестно на чём. Обещанной смены всё нет, а прибывающее к ним подкрепление, едва восполняет боевые потери. На этом обмен мнениями и завершился. Хмурые военачальники разошлись в разные стороны.

К назначенному сроку атаки, ремонтники исправили танк, что подорвался на мине, но оказалось, что некому дёргать за рычаги. Бедного Стаса увезли в местный госпиталь, а трое напарников: командир танка, заряжающий и радист-пулемётчик были нужны на своих прежних местах. Пришлось одному из механиков тряхнуть стариной и сесть на место водителя. Выяснилось, что он управляется с этой машиной не хуже других.

В бой пошли тем же порядком, что утром. Только теперь, Доля ехал вперёд гораздо уверенней. Ведь он двигался по колее, проложенной не очень давно. Скоро следы всё же закончились, и у него появилось сомнение: – «Не притаилась ли где-то ещё одна мощная мина?»

Обычного взрывного устройства, парень не очень боялся. Траки должны были выдержать взрыв противопехотной хлопушки. Что будет с солдатами, идущими следом, он даже не вспомнил. Главное исполнить приказ – дойти до окопов противника и прорвать оборону.

Только сейчас, Доля заметил, что пока они пополняли боезапас, враги не теряли времени даром. Сразу после атаки, фашисты пригнали три тягача. Они прицепили к ним подбитые танки и утащили их за пригорок. Видимо, у них там стояли ремонтники.

Поле битвы очистилось, и было готово к тому, чтобы принять новые кровавые жертвы. Разбитые снарядами пушки уже заменили, и фрицы били по «англичанкам», как в тире, на выбор.

А чего им было стесняться? Противники идут один за другим по известному артиллеристу маршруту, знай только целься, да посылай снаряд за снарядом. Вдруг попадёт, в уязвимое место и остановит атаку?

Опять кричали голоса в шлемофоне, и бухала мощная пушка над головой. Доля смотрел только вперёд и слушал приказы сержанта. Он следовал этим командам, дёргал за рычаги и давил на педали.

Снова и снова врезались в броню большие болванки. Каждый раз, парень вздрагивал от сильного страха: – «А ну, как пробьёт прочную сталь? Раскалённые газы влетят внутрь «коробки» и выжгут всё, что находится в ней».

Хоть фрицы и сидели в кольце, их хорошо снабжали по воздуху. Советская авиация была бесславно разгромлена в 41-м году. Самолётов РККА почти не осталось. Они не мешали доставке в котёл, всёго, что там было нужно. В первую очередь, фрицы везли людей и оружие. Вплоть до противотанковых пушек. Благодаря этому, на позициях оказалось большое число пехотинцев и полевой артиллерии.

Бронетехники у них оказалось достаточно. Правда, в основном это были лёгкие танки, годные для борьбы со стрелками и небольшими орудиями. Однако, они не отсиживались по капонирам, а шли воевать. В этом механик убедился удивительно скоро.

Из-за бугра опять появились «Т-II» и началась перестрелка. «Матильдам» стало не до того, чтобы гасить огневые точки противника. Пулемёты, винтовки и «шмайсеры» работали без остановки. Палили сотни стволов и чем ближе подходили стрелки, тем яростнее вёлся огонь.

Град из свинца не причинял вреда «англичанкам», зато косил пехотинцев одного за другим. Красноармейцы несли большие потери, но с невероятным упрямством продвигались вперёд.

Стрелки приблизились к фрицам на сто с чем-то метров. К этому времени в живых оставалось не более чем половина состава. Они не выдержали расстрела в упор, ничком повалились на землю и повернули назад. По ходу движения, бойцы подбирали своих сослуживцев, которые не могли двигаться сами.

Однако, брали лишь тех, кого зацепило не очень уж крепко. Иначе их не дотащишь живыми до советских позиций. Получившие тяжёлые раны, оставались на месте и гибли под фашистскими пулями.

Заметив, что пехота опять залегла, командир роты отдал приказ: – Отойти на исходные.

Танки начали пятиться по своим же следам. Что позади у «Матильды» Доля не знал. Он следовал командам сержанта и смотрел в колею, выплывавшую из-под брюха машины. Несколько раз парень видел, что проехал по советским солдатам. Они оказались ранены так тяжело, что не могли убраться в сторонку.