– А какие тут вообще могут быть причины? – спросил Экс Бусы, который впервые обнаружил, что в деле государственного управления может быть что-то, кроме перечисленного. – Ведь это же кошмар! – вдруг с некоторым опозданием сообразил он. – Если такое «как всегда» продолжится, буквально в следующем году налогов может вообще не быть собрано нисколько!
– Мудрость Великого Экса Бусы славится во всём мире, – отметил его сообразительность тайный советник. – Что касается возможных причин, именно возможных, которые нужно исследовать и прояснить, то бывает много неприятных вещей. Убыль населения от мора или бегства в другие города. Обнищание населения от неурожая или других причин.
– Каких это – других?
– Ну, например, расслоение населения кишлаков на богатых и бедных. С бедных нечего взять, а богатые притворяются бедными, так что это хуже, нежели когда все одинаковые. В общем, может быть очень много очень разных причин.
– Но ты назвал не очень много. Какие ещё?
– Ухудшение управления. Грубо говоря, сборщики налогов работают всё хуже. Тут тоже много разных вариантов. Их подкупают. Или, наоборот, их не подкупают, они увольняются, недовольные малым жалованием, а оставшиеся не справляются с выросшим объёмом работы – и тоже увольняются. Или они не увольняются, но считают, что за такое жалование можно не особо стараться. Управление может портиться и не на низшем уровне рядовых сборщиков налогов, которые ездят по кишлакам, то же может происходить и в среднем звене. Ведь не будет же главный сборщик разговаривать с ними, на то у него средние сборщики есть. И они тоже могут почему-то, по разным причинам, работать всё хуже…
* * * * * * * *
Вот так правитель столкнулся с тем, что управление портится. А его тайный советник столкнулся с этим гораздо раньше. То приказы теряются где-то по дороге от ствола к листьям, то они оказываются понятыми неправильно, о чём он получал донесения. Впрочем, по некоторым несоответствиям между разными донесениями, стал он понимать, что и тут не всё благополучно. Так что и к донесениям ему, оказалось, нужно относиться недоверчиво. Пришлось, в конце концов, ставить об этом в известность правителя.
Сперва Экс на это только ворчал, что это нравы портятся. Ибо, естественно, чем дальше от корней поднимешься, тем их целительное влияние слабее. Вода в земле мокрее, чем в древесине, это давно известно. Особенно это известно старикам. Экс не считал себя стариком, но привычкой ворчать обзавёлся.
Постепенно, однако, стало до него доходить, что дело не только в порче нравов может быть. И даже не только в иногороднем-иностранном инфицировании, из-за коего они портятся. Он, конечно, велел чиновникам, отвечающим за народное воспитание, обвинять во всём иные города-государства, соседние в особенности, но купцы-информаторы доносили, что на самом деле почти никому там дела нет до его Бусы. Товаров в ней мало, взять с неё нечего. Рынок для их товаров тоже плохой: население бедное. Нет, богатые-то есть, но их очень мало. В общем, нет смысла кого-то специально развращать своими иностранными нравами. Это не значит, конечно, что нужно переставать обвинять, но и подумать надо, отчего же управление бусяками затрудняется – на самом-то деле?
* * * * * * * *
Экс Хиии не был Гаруном аль-Рашидом и в народ, переодевшись в простую одежду, не ходил. То ли этот способ получить верную информацию давно вышел из моды, то ли, наоборот, ещё не был изобретён. Поэтому, когда он понял, наконец, что нужно что-то делать, то просто продиктовал писцу повеление в очередной (внеочередной, вообще-то) раз призвать пред свои очи тайного советника Эр-Ефера, велел постановщику его личной государственной печати Бусы запечатать повеление, а слугам – вручить его курьеру вместе со специальным опознавательным перстнем и отправить его.
Курьер выскочил из дворца и вскочил на коня. Надо сказать, кони курьеров Экса Бусы были самыми быстрыми – никто не имел права держать таких коней для себя. Их всех надлежало сдавать в конюшню курьеров за фиксированную плату под страхом сурового наказания.