Вечер третий.
Постояльцы собрались за ужином.
– Борис, могу ли я поинтересоваться? – начала беседу Ксения.
– Конечно, дам ответ на любой вопрос, который вас интересует.
– Вы же наблюдатель, верно?
– Правильно говорить, наблюдатели.
– У них одно восприятие на всех, то, что видит и слышит один, видят и слышат остальные, поэтому им бесполезно лгать, или скрывать, что-то от них, и из-за этого, они не могут называть себя одним существом, он один из наблюдателей, но также он все наблюдатели. А их память, настолько тёмный лес, что чаща, в которой я жил по сравнению с ней прямая улица в пять домов, вот там действительно даже чёрт ногу сломит, – упредил вопрос девушки Семён.
– Наша память, говоря доступным для двадцать первого века языком, просто огромный сервер. В остальном Семён прав, я не могу говорить о себе в единственном числе, потому что это не так. В чём ваш вопрос?
– Вы же можете определить мою сущность?
– Без проблем.
Борис поднял свою повязку, под которой оказался чистый, первородный ужас. Окружающим было бы не так страшно, если бы виднелась хотя-бы стенка черепа, но нет, там не было совсем ничего, не было ни век, ни тканей. Создавалось ощущение, что в глазнице начинается бездна, настолько необъятная, что перехватывает дыхание, чёрная дыра, поглощающая самые лучшие воспоминания, самые светлые чувства, бесконечная ночь, без звёзд и луны, без надежды дожить до рассвета. Свет вокруг этой бескрайней пропасти, размером с человеческую глазницу, преломлялся и тускнел, казалось, его просто затягивает внутрь, пламя свечи стоявшей перед Борисом наклонилось в его сторону, как от сильного сквозняка, и за малым не угасло совсем. Всех сидевших напротив передёрнуло, даже прожившего не одно столетие и видевшего различные ужасы Семёна. Что же до девушки, она побледнела и вжалась в кресло. Бездна вглядывалась в неё, изучала, не пропуская ни сантиметра тела, ни частицы души и сознания, ей казалось, что чёрная глазница повсюду, поглотила всё вокруг и увеличилась до размеров этой комнаты или всего мира, так же она проникла и внутрь, окутала сердце, запустила свои холодные ростки по всему телу. На долю секунды Ксюша даже потеряла сознание, во всяком случае, ей так показалось.
– Вы, Ксения, бретёр, – ответил Борис, и пристроил повязку на место, – выпейте вина, рекомендую.
В комнате стало заметно светлее, девушка незамедлительно последовала совету и залпом осушила бокал.
– Кто? – спросили в один голос постояльцы и повернулись в сторону наблюдателя с нескрываемым удивлением.
– Что никто не знает, кто это, и ничего о них не слышал? – Борис оглядел стол, встретив везде лишь непонимание, – Игнат, вы тоже не знаете?
– Я слышал о них, но никогда не доводилось видеть живых, – раздался голос из тёмного угла.
– Семён, вы как самый старый из нас, должны знать хотя бы термин.
– Слово то я знаю, и кого так называли тоже. Но вот существ, – замялся леший.
– Просветите же нас, – горела от нетерпения девушка, отошедшая от паники после встречи с тьмой в глазнице.
– В семнадцатом веке это название им дали, профессиональные дуэлянты, частенько таких нанимали за крупные суммы денег, выступать от лица кого либо, а иногда бретёры сами нарывались на дуэль.
– Всё верно, немногим позже появились и сущности с похожими навыками, особенностью этих существ было то, что с кем бы они ни дрались, бой проходил на их условиях, без применения магии. Огнестрельное оружие против водяного или, например, лешего, холодное оружие против мага или шамана, из любого подобного противостояния бретёр выйдет победителем. На личном опыте вы уже в этом убедились, хотя, если бы тот маг умел фехтовать, вопрос был бы спорный. А при наличии должных навыков в обращении с холодным и огнестрельным оружием, думаю, даже бессмертный, что под вопросом, пока не доказано обратное, некромант вам не соперник. Хотя можете просто покромсать его на куски и разбросать по разным углам. А не встречали вы бретёров, господа, потому что они не возникают из учений как маги и шаманы, не рождаются из гор как великаны или с домами как домовые, не появляются из-за стечения обстоятельств как наблюдатели, или не восстают из мёртвых как некроманты. Они штучные экземпляры, их по всему земному шару около сорока, может чуть больше, некоторые не знают о том, что они бретёры и вероятно не узнают, поэтому мы даже не пытаемся отслеживать их количество. Один умирает или погибает, ему на смену приходит другой, их количество всегда постоянно. На счёт продолжительности жизни сказать ничего не могу, всё, Ксения, зависит только от вас, так что учитесь стрелять, владеть шпагой, и проживёте как все нормальные люди. Первичные данные в вас заложены, развивайте, – наблюдатели пригубили вина, – Чего поникли господа? Осознали на сколько близко может находиться ваша смерть? Я бы на вашем месте радовался, увидеть бретёра доводится не каждому существу, а уйти после этой встречи живым вообще редким представителям своего рода. Так что вы наблюдаете своего рода чудо, задиру, не бросившего в вас перчаткой. Вы же не за ними, сюда пришли Ксения?
– Нет, господа, будьте спокойны.
– Вот видите, Сергей, вы обещали поведать свою историю.
Extremis malis, extrema remedia.
В то летнее утро, с первыми петухами встал и Сергей, по привычке, в будни глава колхоза требовал его присутствия на поле, на случай экстренной починки техники. И как бы ни хотелось спать, партия требовала, а ей отказывать не принято, даже при наличии бессмертия, коим он начал обладать пару лет назад, в результате крайне неудачного стечения обстоятельств. После которых Сергея собственно и сослали механиком в колхоз из большой теплой квартиры в Ленинграде, в маленький обветшалый дом в ста пятидесяти километрах не доезжая Бреста.
Тогда никто и не думал разбираться почему в результате взрыва в НИИ главный инженер технолог биологического отдела Сергей, выжил, да ещё и не получил ни царапины, вот только он не выжил, точнее, остался живым частично. Работа в этом НИИ была пиком карьеры, и когда он там оказался, решил найти пару сподвижников для проведения довольно антинаучного, и более того бесчеловечного эксперимента. Загорелся этой идеей мужчина в далёком детстве, когда из–за границы к нему в руки попала книга Мери Шелли, изучив её от корки до корки, Сергей понял свою цель в жизни. Основываясь на скорее всего, вымышленном произведении он начал плотно изучать энергетику и механику, биологию, анатомию и химию, не гнушаясь оккультными рукописями и учениями, грубо говоря, если был хоть малейший намёк на то, что данная область науки может как-то пригодиться, она была изучена. Так же было изучено множество зарубежных языков, в том числе мёртвых, некоторые книги можно было найти только в оригиналах. После изучения необходимые факты были вынесены, записаны и очередная стопка книг паковалась в коробку и отправлялась в кладовку, как и все остальные ненужные знания из этой области отходили на самые дальние полки мозга.
Для того чтобы оказаться в этой лаборатории с этими знаниями и людьми у Сергея ушло около тринадцати лет. И вот, когда настал час Х, два предохранителя совершенно случайно перепутанные помощником привели к локальной катастрофе, погибли два человека, пострадал труп, одолженный у морга. Главный инженер технолог пришёл в себя через несколько минут, оценил масштабы бедствия, проверил помощников на признаки жизни, а таковые отсутствовали, вызвал медиков и сел ждать. Хоть всё пошло не по плану, Сергей получил то, чего так страстно желал, он мечтал вновь наделять мёртвое жизнью, если это можно было так назвать, теперь он это умел, пусть и пока не знал об этом, правда, при помощи магии, а не науки.
Придя домой в тот вечер, Сергей долго рассматривал своё лицо в зеркале над раковиной, пытаясь понять где допустил ошибку, и осознавая, что на этом его работа в НИИ закончилась, как и труд всей его жизни. Только спустя тридцать минут игры в гляделки с зеркалом, он заметил, что его лицо теперь не совсем его. Нет, это всё тот же Сергей Вячеславович Борода, пока ещё главный инженер технолог, но что-то было не так, какая-то неуловимая мелочь, «может быть излишняя бледность», подумал он, хотя она вполне ожидаема на почве стресса. Так и не выяснив причину, он лег спать не раздеваясь, в той же одежде в которой был во время взрыва.
Настало утро, нехотя мужчина встал с кровати и вышел на балкон, прошло около восьми лет, с тех пор как он бросил курить, трубка и табак в стеклянной банке лежали на своем месте как раз с тех пор, Сергей закурил. Никотин довольно быстро протрезвил голову. Надо было собираться на работу, его пока не уволили, и в любом случае надо было дать начальству объяснение о том, что вчера произошло в лаборатории. Раздеваясь на ходу, мужчина заметил небольшую, сантиметра в полтора, прорезь на рабочем халате, затем на пиджаке, сняв рубашку, он понял, в чём причина. Кусочек железа пробил одежду и застрял в груди, в области сердца, как он не заметил его вчера и проспал с ним всю ночь. Последним элементом одежды была белая майка, на которой виднелся маленький кровоподтёк. «Значит ничего серьезного», мелькнуло в голове Сергея, пока он не взялся за осколок и не начал тянуть. Боли не было. Вчера пятнадцать сантиметров стали прошило его грудь и сердце, после этого не выживают, мужчина метнулся к зеркалу, вот откуда излишняя бледность и отсутствие крови. Он не выжил вчера. Только, что-тогда стояло сейчас перед зеркалом и смотрело на него с той стороны? Дабы вернуть себя в реальность Сергей со всей силы воткнул осколок себе в руку, проткнув насквозь, ни крови, ни боли. Окружающая действительность не встала на место, покачнувшись ещё больше. Мельком посмотрел на своё отражение в зеркале, что-то задержало взгляд, приглядевшись, он обнаружил, что место на груди из которого был, вынут осколок, затянулось, оставив маленький, едва заметный шрам. Не веря тому, что показало зеркало, а оно обманывает его уже не в первый раз, он выдернул железку из руки, на его глазах ткани начали сходиться и зарастать, оставляя ещё один рубец. Где-то в подсознании мужчина нашел ответ, но не мог его сформулировать, поэтому в ускоренном порядке начал перебирать в памяти все прочитанные книги. Как только дошел до нужной пришлось вспоминать в какой из кладовок и на какой полке она лежит, минут за пять он нашел нужную коробку и книгу, разбросав по пути всё остальное. Вот она, «Вуду, Некромантия, Шаманизм», увесистый том, собравший в себя множество легенд, сказаний и былин. Почти во всех разделах были упоминания об оживших мертвецах, и собственно их оживлении, а также упоминалось, что воскресшие не обладали особым интеллектом, и уж тем более осознанием себя как личности, этот вариант отпадал. Сергей помнил и мог приметить всё, что когда-либо изучил, и даже больше, всё то что уже успел забыть. Так же он прекрасно осознавал кто он, где находится, и что скоро его будут искать на работе.
Наскоро собравшись, мужчина кинул книгу в сумку и пошёл на работу, где его ждал крайне неприятный разговор с директором НИИ. А после ещё один с сотрудниками органов, в обмен на некоторые его труды НКВД готов был закрыть глаза на произошедшее, с условием, что он переедет из Ленинграда и чем дальше, тем лучше, естественно о работе в институте пришлось бы забыть. Вариантов выбора было не так много, точнее их вообще не было, и Сергей согласился. Большинство информации он всё равно держал в голове, а на бумаге были только схемы и чертежи энергетических установок, видимо они то больше всего и приглянулись властям, после того как они осмотрели лабораторию. Сдав дела и должность исполняющему обязанности главного инженера технолога, Сергей сел на автобус до дома, где и закончил выяснение того, кем он теперь стал. Некромант, оживляющий мертвых, говорящий с духами, в разных местах этих существ называли по-разному, именно существ, потому что людьми они уже не были. Через полгода Сергей уже был недалеко от города Брест, со своим багажом из книг, в новом месте, с новыми людьми и совершенно другим мировоззрением.
Это утро выходного дня, в колхозе мало чем отличалось от других на протяжении уже полугода, за одним маленьким исключением, теперь Сергей был дома не один. По своему обыкновению механик сел на кровать и сунул ноги в тапочки, поднял глаза и обомлел, что-то крайне маленького роста рылось в его мусорном ведре на кухне.
– Эй! А ну брысь! – крикнул Сергей, снял тапок с ноги и замахнулся.
– Да что ж такое-то! Почему опять животное? Не кот я, и не собака!
– Ты кто? И что ты в моём доме делаешь? – тапок выпал из руки мужчины.
– Вообще то я тут живу, и причём очень давно. Я домовой, звать Василием, – он отошел от мусорки, по пути вытирая руки об маленькие мешковатые штаны, протянул руку.
– Сергей, будем знакомы, – механик протянул свою руку в ответ.
Едва их ладони соприкоснулись, домовой нечеловечески взвизгнул, и в мгновенье ока оказался на шкафу, стоящем рядом с дверным проёмом, вцепившись в край руками, он полными ужаса глазами разглядывал нового жильца, трясясь от страха так, что железные вешалки в шкафу начали позвякивать.
– Эй, сосед ты чего? – недоумевая, спросил Сергей, ответа не последовало, мужчина встал и подошёл ближе к шкафу, домовой забился в самый дальний угол, – чего случилось?
– Я уйду, только не трогай меня, – дрожащим голосом произнёс Василий.
– Я не собирался тебя выгонять, да что случилось то?
– Ты говорящий с мёртвыми.
– Да, не так давно им стал. И что с того?
– Такие как вы, паразитами домовых считаете, и изничтожаете при любом удобном случае, а иногда и ради забавы.
– Не трону я тебя, слезай.
С опаской глядя на нового хозяина дома, Василий медленно слез со шкафа, и быстро шмыгнул в угол, по ближе к двери.
– Точно не тронешь? – всё ещё со страхом в глазах уточнил маленький человек.
– Слово даю, не знаю, что там у вас за распри с некромантами, я лично к тебе претензий не имею.
– Поверю пока, – немного расслабился Василий, даже присел и облокотился на стену.
– Давно здесь?
– Как дом построили через год где-то пришёл, то есть почти всё время что дом стоит я здесь.
– Так ему по документам около восьмидесяти лет.
– Значит столько и живу, календарями не владею, счётной грамоты не знаю, да и с письмом дела не лучше обстоят, так что никогда не брался считать, сколько я здесь.
– Ты живёшь здесь дольше, чем я на свете.
– Троих хозяев схоронил уже, до тебя, который был, он третий как раз.
– Дети его мне дом продали, а почему я раньше тебя не видел?
– Так я спал, в периоды, когда дома нет никого, мы обычно в спячку впадаем, как только новый владелец дома порог переступает, начинаем отходить потихоньку.
– А если не будет нового владельца?
– Если помирает хозяин и смены ему всё нет, или просто пустует дом, поддерживаем его на сколько сил хватает, а с первой прогнившей дырой в крыше либо стене, каждый домовой сам вправе решать сгинуть вместе с домом, или уходить на поиски нового. Рушится дом, иль загорелся вдруг и тушить некому и домовой вместе с ним пропадает, или уходит. Только вот большинство предпочитает с домом сгинуть, корни пускают в них, лет за тридцать, а то раньше, и не хотят идти никуда, потому как не найдут уже ничего, многоэтажки везде одни, неуютно в квартирах. Залезут в свои бетонные или кирпичные коробки, как в муравейники и сидят там, не то что в доме, вышел за порог, вот тебе свежий воздух, вот вишенка растёт яблонька, а вот травка, прилёг, и смотришь на рассвет или закат, или в полдень на солнце лежишь, нежишься.
– Сейчас новые дома в обиход входят с гаражами.
– Жуть какая, где это видано, чтобы конюшня в доме была, – возмутился домовой.
– Конюшня тут причём?
– Для меня не велика разница, что коня в стойло ставить, что машину в гараж.
– Ну, может быть. И что совсем никто в квартиры не перебирается?
– Почему же, есть на нашей поляне с десяток таких, уж больно хозяева хорошие оказались, другие к животным привязались.
– И как они добираются до нового места, не своим же ходом?
– А кто как, один в пианино залез, другой в тумбочку, третий в переноске для кота, но чаще всего в полупустой коробке, когда люди весь свой скарб погрузят, всегда остаётся одна коробка, неполная, со всякой мелочью, вот там и хоронятся. Правда один, Степаном звать, когда места не нашлось, выкинул что-то из ящика и залез, а потом хозяева это не нашли и очень расстроились, видать важное было. Он потом ошибку свою осознал и в качестве искупления всех тараканов в доме перебил.
– Так, а как ты уходить собирался, если ты к дому привязан?
– Выгнать можно домового. Мы из–за этого при людях обычно тихо себя ведём, на глаза стараемся не попадаться.
– Судя по всему, вы в этом поднаторели, раз только в сказках упоминают вашего брата. Но как-то не очень хорошо у тебя это получилось сегодня.
– Со сна есть уж очень хотелось. Да и откуда я знал, что ты так рано просыпаешься. Чего тут уметь, дети часто замечают, от них не спрячешься, но их никто не слушает, либо родители ссылаются на выдуманных друзей, а те, кто постарше вообще ничего не видят вокруг, или предпочитают врать себе, что ничего не видели, другие правда сразу к помощи врачей обращаются. Но в целом да, перемещаемся мы крайне тихо и довольно быстро, как ты уже заметил.
– Ну пойдем, накормлю чем-нибудь, не из мусорки. Омлет подойдёт?
– Если голубятины нет, то подойдёт.
– Откуда она у меня?
– Ну да, действительно, чего это я.
– Деликатес что ли такой?
– Вроде того.
Это было утро двадцать первого июня тысяча девятьсот сорок первого года.
Сергей никогда и ни с кем не заводил особых знакомств, или дружбы, исключительно рабочие отношения, даже с родителями не особо поддерживал связь, они были далеко, на Урале. И с тех пор как он отправился учиться в институт в Ленинграде, их общение сошло на нет, раз в два года он отправлял письмо домой, вкратце описывая то, что происходило за последние несколько лет, по сути, просто давая понять родне, что ещё жив. Его полусмерть дала новый виток в отсутствии коммуникаций с людьми, он прекрасно осознавал, что длительное общение и отношения с людьми теперь ему не по карману. Почти постоянно придется путешествовать, надолго не задерживаясь в одном месте, так же он сделал вывод, что счастливая семейная жизнь так же ему не светит, хотя к ней он никогда и не стремился. Теперь Сергей не заводил даже домашних животных, будучи поглощённым наукой он часто забывал кормить сначала рыбок, пока аквариум не зарос и не высох, превратившись в маленькую братскую могилку для его обитателей. Следом на тот свет отправился попугай. Последним живым существом в его квартире был кот, подобранный во дворе, туда же и отправленный через несколько недель, точнее, когда животное стало выглядеть хуже, чем проживая на улице. Сергей никогда не страдал от одиночества, даже в колхозе, днём работал, вечерами и на выходных разбирался со своей приобретённой силой, и весьма неплохо поднаторел в ней за это время. Даже смог оживить сбитую автобусом псину, в качестве эксперимента, но она начала вести себя крайне неадекватно, и пришлось пристрелить, а потом расчленить и сжечь, потому как после выстрела, дворняга осталась стоять на ногах, хоть и с половиной черепа.
Теперь в его жизни появился Василий, сосед, или, теперь скорее друг который будет жить столько, сколько, по сути, захочет сам, поначалу это несколько озадачило мужчину, но буквально к вечеру, напряжение улетучилось, они сидели вдвоём на кухне и горланили песни под местное вино. Василий оказался вполне компанейским, несмотря на отшельнический образ жизни, и поведал много интересного о жизни домовых. Одним из самых занятных моментов был сон домового, так как он иногда был весьма длительным, домовые научились ментально связываться друг с другом. У них было что-то вроде места общего сбора для спящих. Маленькая опушка в лесу, под Байкалом, что самое интересное, это вполне реальное место, только собираются они там не реально. Как только домовой засыпал, не зависимо от настоящего местонахождения, ментально он оказывался там, в кругу своих сородичей, они пели песни, курили, рассказывали о своей жизни, делились историями, шутили про свои проделки вместе с домашними животными или над ними.
Если кому-нибудь надо было просыпаться, он прощался с каждым домовым отдельно, так как следующая встреча могла быть очень нескоро, или её совсем могло не случиться. Собственно, поэтому Василий и показался только через полгода после переезда Сергея, уж больно долгое вышло прощание в этот раз. Когда домовой уходил навсегда вместе со своим домом, он растворялся в воздухе, кто-то медленно, кто-то быстро, а неподалёку от того места где он сидел, вырастал гриб, прекращались все разговоры и в честь ушедшего исполнялась песня. Слишком часто в последнее время она пелась. Тем, кто забрёл на эту поляну в реальном мире, становилось не по себе, разговоры и песни иногда просачивались из ментального места в реальное, местные обходили её стороной, и уж тем более никто не решался собирать там грибы, хотя их было много, на любой вкус и цвет, а некоторые были уже размером с большой пень, они не страдали от смены времён года и паразитов.
К утру собеседники знали друг друга достаточно близко, Василий окончательно убедился, что его не ждёт расправа или изгнание в ближайшее время. А Сергей, наконец-то осознал, что иногда полезно поговорить с кем ни будь, особенно если он, тоже не совсем из этого мира.
– Тсс, – прошипел домовой.
Некромант прервал свой рассказ о том, как почти умер, и повернулся в сторону окна.
– Ничего не слышишь? – продолжил Василий.
– Нет, – за окном уже забрезжил рассвет, и единственное что слышал мужчина, это первые крики петухов, – ну в смысле ничего необычного.
– Там, – указал на запад домовой.
Мужчина, было, напряг слух, но это больше было не нужно. Из места, откуда указывал собеседник начал доноситься жужжащий гул, и какой-то другой звук, очень знакомый, но вспомнить где слышал его раньше, не представлялось возможным. Пока звук не стал ближе. В лаборатории, он слышал его в лаборатории, в тот день погибло два человека, это были взрывы, и они приближались.
– Что-то грядёт, – вжавшись в стул, с подложенными книгами, – большое, злое и неудержимое. Я скрою дом, пересидим.
– Не пересидим, – в мгновенье ока протрезвел Сергей, – пошёл вон из дома.
Домовой жалостливо и с непониманием посмотрел на некроманта, и пропал из-за стола в ту же секунду, оставив за собой лёгкую дымку и недопитый граненый стакан местного вина. Первый взрыв вынес в доме все стекла, засыпав осколками стол, за которым они сидели, мужчина допил свой стакан, второй снаряд разорвался ближе, вырвав кусок стены. Третий пробил крышу и оказался в нескольких метрах от некроманта, ещё мгновение и он рванул. Крыша рухнула, стены сложились, вокруг Сергея наступила кромешная тьма.
– Сейчас Серёга, погоди, – причитал Василий, раскидывая в стороны куски крыши и прочий мусор, – откопаю тебя и в подвале засядем, его не задело.
Единственное что мог сам Сергей, это думать, ни пошевелиться, ни вздохнуть, хотя последнее ему не особо то и требовалось. А думал он сейчас о многом, например, что из его книг сохранилось? Жив ли кто-нибудь в радиусе нескольких километров? Почему прекратили обстрел? И как давно он тут лежит?
– Давай посмотрим, что целого от тебя осталось, – произнёс домовой, когда, наконец – то откопал товарища.
В общем, то сильных повреждений на первый взгляд заметно не было, кусок деревяшки в правой ноге, судя по всему от стула, пара осколков от стекла в лице и от снаряда в теле.
– Я бы сказал, жизненно важные органы не задеты, но не знаю анатомию, и уж тем более есть ли у некромантов что – ни будь жизненно важное, – задумчиво произнёс Вася.
Мужчина хотел что-то ответить, но получилось несвязное мычание, осознав проблему, пощупал подбородок и вынул нож, которым они недавно резали фрукты и сало, судя по всему пробивший нижнюю челюсть, язык, и вонзился в пазухи. Отбросил в сторону.
– Сердце уже было с увечьем, значит, пока будем считать, что мозг жизненно важный, – наконец смог ответить он, далее последовали вопросы, которые возникли, пока Сергей был под завалом.
– Не знаю, сильного пожара я не заметил, но пока тебя откапывал, ни одной целой книги не нашел. Живых не видел, никто ничего не тушит, не кричит и о помощи не просит. А обстрел уже часа четыре как прекратился, не знаю, сколько ты там без сознания пролежал, а ну-ка наклонись, – мужчина пригнулся, – нет, он тоже не жизненно важный, – произнёс коротышка, вынимая ещё один осколок из черепа, над правым ухом, – причем совсем, смотри какой здоровый.
– Да, действительно, сантиметров десять.
– Я поначалу не сообразил, за что ты так со мной, только вроде познакомились, подружились, и на тебе, пошёл вон.
– Сейчас то смекнул?
– Теперь да, я бы это точно не пережил, снаряд бы может и не прикончил, а вот хата, – задумчиво осмотрел остатки дома, Василий, – спасибо.
– Было бы за что, что ты там про подвал говорил?
– Цел он, не зацепило.
– Там у меня вино ещё было, и пара книг которые я прочесть не успел.
– Грамоте потом меня учить будешь, – домовой огляделся, как будто прикидывая что где стояло раньше, отошел на пару метров и покопавшись в развалинах вынул две помятые железные кружки, – пошли, что ли.
Подвал действительно оказался цел, более того бутылки с вином тоже уцелели каким-то чудом. Разлив по стаканам напиток, друзья пригубили.
– Что делать будем Серёга? – после некоторого молчания начал разговор домовой.
– Надо посмотреть выжил ли ещё кто-нибудь, и надо радио найти, узнать, что происходит, последнее, что я слышал, это как наши с Германией пакт о ненападении заключили, если не они, то кто тогда на нас напал?
– Я за новостями не следил, наши на поляне тоже ничего не рассказывали.
– А как у домовых с ранениями дела обстоят? – пробираясь через завалы дома спросил некромант.
– Да как-то не приходилось мне выяснять, о смотри, твоя трубка, – радостно взвизгнул домовой, – табак где?
Сергей пошарил в карманах штанов.
– Держи, не знал, что ты куришь.
– Я сейчас шёл по руинам хаты, в которой прожил всю свою жизнь, и никогда другого места не знал, как ты думаешь, стоит мне закурить?
– Веский аргумент, согласен.
И домовой задымил, сначала слегка закашлялся, запил вином, но курить не прекратил.
– Будешь? – Василий протянул трубку товарищу.
Некромант не отказался, так они и шли между разрушенных, местами догорающих домов, передавая друг другу трубку, иногда подливая вино, в поисках хоть кого-нибудь, кто смог выжить. Но не нашли ни души, колхоз был невелик человек сорок всего было, и почти все работавшие здесь были такими же ссыльными, как и Сергей, без детей, без жён. Все семьи остались у этих людей в той, прошлой жизни, которая была, как у некроманта, до взрыва. На одной из полок предпоследнего дома они нашли уцелевший радиоприемник, который оповестил их о происходящем. Началась война.
– Ну, что Василий, как тебя, кстати, по батюшке? – прервал радиоприёмник Сергей.
– Нет у нас отчества, как нет и отцов, мы появляемся вместе с домом и исчезаем вместе с ним, никто нас не рожает, и никто не хоронит, ни отчества, ни фамилии, ни документов.
– Про документы мог и не зарекаться. Ты теперь свободный домовой, можешь идти куда хочешь.
– Чувствую подвох. К чему это ты?
– Нет подвоха, если хочешь идти, вперёд, я ни к чему принуждать тебя не собираюсь.
– Подвох есть, ты уже определился, что будешь делать дальше, а теперь меня пытаешься склонить к выбору. Только вот с чем ты определился?
– Есть такое, Вась, война началась. А мы считай на передовой, я умереть видимо не могу, и куда применить этот талант, как и другой свой в виде общения с духами, я знаю, и знаю куда пойду, а ты знаешь?
– У меня тоже есть пара трюков, которые могут пригодиться.
– На запад? – спросил некромант, забивая трубку.
– На запад, – утвердил домовой и подлил вина в стаканы.
В последних двух книгах, которые не дочитал некромант, было самое интересное, общение с предками и контроль над разумом воскрешённых. Две толстенькие книжки, с кучей методик, рецептов и заклинаний, которые он с трудом нашел и выменял на японский магнитофон, в какой-то глухой деревне на юге страны у местного спившегося шамана-любителя. Расположившись у обломков одного из домов, товарищи начали изучать контроль над разумом воскрешенных, Василий изредка тыкал пальцем в книгу и рассказывал про знакомые символы, и обряды, о которых слышал на опушке домовых.
– Надо тебя научить читать как-нибудь, – прервавшись на полуслове, произнёс некромант.
– На счёт читать не знаю, а вот считать, я бы не прочь научиться, хозяйственный домовой большая редкость.
– Вась, ты говорил, что домовой без дома редкость, а ты ещё и считать научиться хочешь, чтоб вообще единственным в роду быть?
– Если войну переживу.
– Если войну переживёшь, научу тебя и считать, и читать, и писать.
– Ну, тогда дело за малым, – рассмеялся Василий.
– И не говори, так, смотри, есть относительно простое заклинание, только надо видеть тело, которое буду оживлять.
– Тогда оно не простое, нам тут завалы разгребать до завтра, чтобы хоть одного из твоих рабочих найти, дай посмотреть.
– Ты же читать не умеешь.
– А ты пальцем води, по строчкам, а с символами разберёмся.
– Давай попробуем.
– Так, стой, вот это символ видимости, – после нескольких строчек прочитанного, остановил читающего домовой, – он же осязаемости, если перевернуть.
– И, чем это поможет?
– А вот чем, – домовой поднял с земли палку, и нарисовал почти такой же символ на земле, но с доработками, – это символ невидимости, неосязаемости, мы его применяем, когда хотим что-то скрыть, или сделать неосязаемым. Если подставить его в твоё, как ты это называешь?
– Уравнение.
– Да, вот туда, получиться, что можно этим завладеть, не видя этого.
– Хорошо, но вы свой символ чертите на том, что хотите скрыть.
– Согласен, тут тела мы не видим изначально, и чертить его негде.
– Если только не добавить вот этот, как ты его назвал? Окружение?
– Точно, выйдет скрытое в окружении, или что-то вроде.
– Так, уже не плохо, но все свои символы я в воздухе черчу.
– Мой уже нарисован на земле, – домовой пририсовал к тому, что было ещё один набор элементов, – теперь давай свои.
Некромант обеими руками начертил в воздухе несколько символов.
– Серёга, что-то ничего не происходит.
– И то верно, может подождать надо, сейчас в книге посмотрю.
– Не спеши, – потянул домовой товарища за рукав.
Завалы дома медленно зашевелились, на поверхность вылез один из бывших трактористов, в подранной обломками одежде, с неестественно свисающей рукой и вмятым слева черепом. Следом вылез второй тракторист в более презентабельном виде, но с осколком чего-то в груди, оба мертвеца не спеша побрели в сторону некроманта, поднявшего их.