Библиотека. Повести

– Сучка ты, Ленка, – только и сказал Пашка. Впрочем, так он называл её далеко не в первый раз.

– А поэтому, Пашенька, – спокойно продолжала сестра, – я пришла к тебе, скажем, если не выкурить трубку мира, то, по крайней мере, выпить рюмочку виски.

И Ленка достала из своей сумки бутылку «Glen Grant».

– Только плебеи смешивают джин и виски, – без особой уверенности заметил Пашка.

– А ты и есть плебей, Пашенька, – улыбнулась Ленка.

Виски было хорошим. Павел лизнул и, чтобы не портить удовольствие, ушёл на кухню прополоскать рот от можжевёлового вкуса выпитого недорогого джина. Но, очевидно, крепкие напитки всё-таки смешивать нельзя, потому что, помимо приятной расслабленности членов, Пашка почувствовал, что его страшно тянет в сон. Впрочем, он бы и не стал этому противиться, если бы не присутствие Ленки. А та, как и следовало предполагать, почти не пила. Она даже предпочла джин, разбавив его огромным количеством тоника и до кучи бухнув в стакан несколько крупных кусков льда. В итоге получился не алкоголь, а какая-то фигня. Но Ленке было достаточно. Пашка же, фальшиво изображая гостеприимного хозяина, в это время сосредоточенно следил за тем, чтобы непослушные мышцы лица не обвисли, а держали гримасу внимания к собеседнику, а главное, чтобы бесславно сражающиеся с дремотой предатели-глаза оставались открытыми. Уж очень не хотелось бы заснуть, пока сестра без умолку что-то мило, как она умеет, чирикала, временами чему-то смеялась и вообще вела себя так, будто у них идеальные родственные отношения. Наконец, она всё-таки заметила, что Пашка уже никакой, и нежно обратилась к нему:

– А тебя, Пашенька, бедненький, похоже, совсем сморило.

У брата только и хватило сил, чтобы кивнуть.

– Так ты спи. Не стесняйся. А дверь за собой я потом прихлопну. Только вот закончу здесь…

Пашка благодарно улыбнулся. Он уже почти спал, хотя Ленкину речь ещё воспринимал.

– Павлик! А ты помнишь тот день, когда ты приходил меня то ли отругать, то ли побить, а я угостила тебя выпивкой?

Брат издал какой-то звук, который, видимо, означал согласие.

– Помнишь, я сказала, что в виски яда нет?

Пашка снова буркнул что-то невразумительное.

– В сегодняшнем виски тоже нет яда, – добавила Ленка, но в её голосе почему-то звучало торжество.

Брат в ответ хрюкнул. Видимо, обрадовался, что и в этот раз ему повезло.

– Зато есть лёгкое, быстро распадающееся в организме снотворное, – не скрывая триумфа, почти в ухо прошептала Ленка Пашке. – Но ты не бойся, не в смертельной дозе.

Павел на это не среагировал, он уже спал.

– А знаешь, зачем я его подсыпала? – прокричала она ему в ухо, хотя он и не слышал. – Чтобы ты проспал свою смерть! А покойникам не нужны ни гонорары, ни доля наследства. И всё это достанется мне и Борьке. И пусть теперь кто-нибудь посмеет говорить, что я не думаю о сыне. А ты, братик, умрёшь не напрасно. В принципе, всё произойдёт, как ты даже и хотел, правда, чуточку раньше.

Ленка набрала какой-то телефонный номер:

– Давай, поднимайся. Только не забудь надеть перчатки.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Это был Алексей. Он был явно напуган.

– Не дрейфь, Меламед, – с усмешкой проговорила Ленка. – Клиент спит, тебе только и нужно-то вспомнить молодость, когда ты работал фельдшером на «скорой». Убивать никого не будешь, а просто не совсем обычным путём дашь человеку то, к чему он и так регулярно стремится. А стремится он напиться до беспамятства.

Алексей судорожно сглотнул.

– А какие гарантии? – нерешительно спросил он.

– Гарантии – у господа бога, – отрезала Ленка. – Милиция найдёт труп смертельно пьяного мужчины, умершего от случайного отравления бытовым газом. Это, пожалуй, я могу гарантировать. Что касается второй части, то есть нашего с тобой развода, тебе придётся поверить мне на слово. Я верну тебе диск с видеозаписью твоих шалостей с малолеткой, а значит, наш развод будет проходить в цивилизованных рамках, как расставание по обоюдному согласию. Лады?

Алексей обречённо кивнул.

– Тогда приступай.

– Это займёт много времени, иначе может начаться рвота, – всё ещё колеблясь, добавил Алексей.

– А мы не торопимся, – рассмеялась Ленка. – Клиент одинок. Его баба уехала на съёмки куда-то к чертям на кулички. А друзья, если он не будет открывать дверь или будет не отвечать на звонки, не удивятся. Он, когда бухает, делает это регулярно.

Они уложили Пашку на спину, а Алексей аккуратно вставил ему через нос принесённый из дома зонд. А потом присоединил его к трубке с пакетом для зондового питания, в который перелил виски.

Они с Ленкой пробыли в доме Павла почти три часа. Алексей сходил с ума от страха, что их застукают или что-то пойдёт не так, а жена только хмыкала и смотрела телевизор. Наконец, виски и почти вся бутылка джина были влиты в Пашку. Алексей тут же сбежал, крепко прижимая рукой карман с заветным диском, а Ленка сказала, что должна ещё кое-что доделать.

Она отнесла на кухню бокалы и тщательно их вымыла. Свой, чтобы скрыть следы своего присутствия, и Пашкин, чтобы нельзя было на дне обнаружить снотворное. Она взяла новый чистый бокал и хорошенько покатала его по пальцам Павла, чтобы было много отпечатков. Она сходила в спальню и положила на тумбочку вскрытую упаковку с остатком таблеток снотворного. Потом вернулась на кухню и, наполнив водой турку, поставила её на максимальный огонь. Должно было быть очевидным, что хозяин, перед тем, как отключиться, собрался варить кофе. Ленка дождалась, пока вода не закипит и не начнёт литься через край. Но огонь гаснуть от этого не захотел, и ей пришлось ещё раз закрыть и открыть конфорку. Наконец, отчётливо начало пахнуть газом. Ленка обошла квартиру и посмотрела, везде ли закрыты окна и форточки. Постояла несколько минут, вспоминая, не оставила ли где-нибудь отпечатки пальцев, и везде ли, где должны быть, есть отпечатки Пашки. Напоследок она подошла к брату и нежно поцеловала его в лоб.

– Прощай, братик, – сказала сестра и погладила его по щеке. – Приятных сновидений.

В милицию соседи обратились только через три дня.

В интервью, взятом у Ленки, она заявила, что сожалеет о гибели брата и никакого зла за своё поруганное детство на него не держит. И вообще, даже зная, что произошёл несчастный случай, она не исключает, что брат покончил жизнь самоубийством, не выдержав угрызений совести.

Во время бракоразводного процесса четы Меламед был продемонстрирован оригинальный диск с записью супружеской измены Алексея. Тот, оказывается, получил от Ленки копию. Что она, дура, что ли, отказываться от положенных по брачному договору денег.

А ещё она сняла скрытой камерой то, как Меламед вставлял Паше зонд. На всякий случай.

Марина

Любимой жене на день рождения

Я возвращался на самолёте из командировки в Сочи. Я работаю в гостиничном бизнесе, и наша фирма послала меня выяснить условия продажи прогорающего, хотя теоретически и перспективного дома отдыха, который располагался в очень привлекательном месте. У хозяев не было капитала для его развития. Мы намеревались его снести и построить новую многоэтажную гостиницу европейского класса. Типа супер-пупер. Я предложил хозяевам его продать и объявил цену, но те оказались не дураки и выдвинули другую идею. Они утверждали, что нам проще заплатить за ремонт и модернизацию того, что есть, не покупая, и войти в долю. Мысль сделать гостиницу в стиле ретро мне понравилась, хотя затея и была дороговатой. Я в ответ потребовал согласие на возведение на территории современного многоэтажного корпуса, контроль над которым будет принадлежать нам. Занимаемая домом отдыха площадь это позволяла. Те согласились. Я созвонился с боссами и получил «добро». Мы долго торговались о процентах, но в итоге пришли к соглашению.

Была середина лета. Меня все эти дни принимали очень хорошо. Я успел накупаться и подзагореть. А потом меня отвезли в аэропорт. Умиротворённый и довольный, я плюхнулся в кресло лайнера.

Почти в последнюю минуту рядом со мной села молодая, очень привлекательная женщина с огромными карими, даже почти чёрными глазами. Её глаза были грустны, и сама она выглядела взволнованной. В её руках была сумка, поверх которой лежала перевязанная красивой ленточкой коробка конфет.

Я безнадёжный сладкоежка. И у меня была плитка шоколода. Без всяких задних мыслей я протянул ей шоколадку. Она чем-то вызывала сочувствие.

– Угощайтесь, – сказал я.

Та отрицательно покачала головой.

– Понимаю, – брякнул я, этот разговор вообще не нужно было начинать, – у вас вон – целая коробка…

Я не ждал ответа, но та вдруг сказала:

– Это не мои конфеты.

– Вы воруете конфеты? – глупо пошутил я.

Женщина удивлённо посмотрела на меня и возмутилась.

– Вы что, ненормальный? Меня просто две женщины в аэропорту попросили передать эту коробку родственникам в Москве.

– А вдруг в ней героин? – продолжал шутить я. – Вы же не проверили, что в ней?

Женщина в ужасе на меня посмотрела.

Вот так-так, подумал я, хотел развлечь женщину всякими глупостями, а только напугал. А всё-таки, может, я не такой дурак, как кажется? Более серьёзно я спросил:

– Вы знаете этих женщин?

Та покачала головой.

– Но они дали мне 50 долларов за то, что я довезу её, и обещали ещё 50 – по приезде.

История всё больше начинала меня интересовать.

– Значит, вы действительно думаете, что провоз не самой дорогой коробки конфет стоит 100 долларов?

Женщина пожала плечами.

– Я была и нахожусь в растрёпанных чувствах. И не очень задумывалась. Кроме того, мне нужны деньги.

Я тоже пожал плечами.

– Хорошо. Будем надеяться, что там только героин, а не бомба.

И отвернулся к окну.

Женщина нервно взяла в руки, а потом снова положила на место злосчастную коробку.

– А нельзя от неё как-нибудь избавиться?

Я понял, что всё ужасно осложнил.

– Милая девушка! – стараясь успокоить её, сказал я. – Я просто шутил. Там, скорее всего, обыкновенные конфеты.

Та облегчённо вздохнула.

– За такие шутки нужно убивать.

Её глаза презрительно смотрели на меня.

– Вам, мужчинам, единственное, что нужно – это обратить на себя внимание.

Какое-то время мы молчали. Самолёт успел взлететь и набирал высоту.

– Извините меня, – вдруг снова заговорила она. – Я действительно, не подумав, сделала глупость и взяла эту коробку. А вы, я боюсь, правы. Мы, правда, не можем от неё избавиться?

Я с сомнением покачал головой.

– Если там бомба, то вряд ли кто-то из пассажиров может её обезвредить. Выбросить за борт её невозможно, для этого нужно открывать люк самолёта, а тогда произойдёт разгерметизация. А вы, наверное, достаточно видели фильмов-катастроф, где вполне убедительно показывают, что бывает при разгерметизации на большой высоте. Чтобы этого избежать, нужно будет убедить пилота спуститься до высоты четырёх километров. Но я очень сомневаюсь, что нас не примут за сумасшедших, когда мы начнём объяснять, что в коробке конфет бомба.

Я перевёл дух и продолжил:

– Если же там наркотики, то, к примеру, высыпать их в унитаз было бы для вас очень опасным поступком, потому что наркодельцы не поверят в такое расточительство и будут требовать от вас своё добро. Более того, наркокурьеры часто находятся под контролем соответствующих органов, и когда провозят относительно большие партии, а здесь не меньше 200 граммов, вас запросто могут тормознуть в аэропорту для досмотра.

От моих не очень весёлых рассуждений женщина стала белой, как мел. Я легонько коснулся её руки. От испуга она был мокрой и холодной, как лёд.

– Так что же мне делать? – глядя, как загнанный в угол зверёк, спросила она.

Я проклинал себя за затеянную мною историю. Но чувствовал ответственным за то, чтобы как-то её расхлебать. Тем более что всё это и на самом деле выглядело подозрительным.

– Вы знаете, – сказал я, – если там бомба, то нужно молиться богу. Если же наркотики и в Москве курьера с ними ждёт соответствующий отдел, то у них наверняка будут ваши, только ваши, приметы. Они, как правило, работают по наводке. И душещипательная история о том, как вы из благородных побуждений решили помочь двум женщинам, им вряд ли покажется убедительной. Но вы их разочаруете, наркотиков у вас не окажется. Вы отдадите коробку мне, а её вам на выходе из аэропорта верну. После чего вы передадите её тем, кто за ней обратится. Кстати, чтобы вы поняли, я – законопослушный гражданин и не поколебался бы сдать наркокурьера ментам. Но вы мне показались жертвой обстоятельств.

Я вытащил конфеты из её сумки и положил в свой чёрный непрозрачный пакет. А потом вновь протянул ей шоколадку.

В этот раз она развернула обёртку и откусила. А потом разговорилась. Я был посторонний человек, и ей нечего было стесняться.

– Я родилась в Москве, но по матери грузинка. Когда-то в детстве до развала СССР я каждый год ездила туда, в Грузию, к дедушке и бабушке, даже выучила язык. Но потом всё это прекратилось. Вскоре после отделения от России умерли они, а затем и папа, русский. И моя достаточно современная мама вдруг стала странным образом восстанавливать в Москве когда-то усвоенные ею обычаи грузинской деревни. Там родители ещё в юном возрасте детей подбирают для них пары будущих мужей и жён. Она хотела, чтобы я вышла замуж за грузина, и обратилась к моему старшему брату Ашоту. Он тоже коренной москвич, ему все эти традиции чужды, но, видя, что в мои 25 я до сих пор не замужем, решил выполнить просьбу матери. Он бизнесмен, много ездит по стране, у него много связей. И вот в Сочи ему порекомендовали одного молодого богатого и неглупого человека в качестве претендента на мою руку.

Она усмехнулась.

– Я говорю и сама чувствую, как всё это выглядит глупо. Для начала мы обменялись фотографиями. Он выглядел вполне пристойно. В итоге я согласилась приехать, чтобы познакомиться. Первые три дня всё было чудесно и очень романтично. У самолёта встречала машина, меня возили по всем красивым местам, мы ели в дорогих ресторанах, я жила в шикарном отеле. А потом он напился и стал вести себя по-свински.

Она нахмурилась.

– Я не «синий чулок», но настоящий мужчина, грузин он или нет, не может вести себя так с женщиной, которую он хочет назвать своей невестой.

Она сделала паузу.

– Я выгнала его из номера, села на такси и поехала в аэропорт. Я хотела улететь ближайшим рейсом, но билетов, как обычно, не было. И вот, чтобы получить место, на котором я сейчас сижу, отдала все деньги, какие были. А это и ни много, и ни мало. И тут подвернулись эти две тётки. А из аэропорта в Москве ещё нужно добираться домой. Вот и вся история.

Я сочувственно похлопал её по руке, она уже не была ледяной. Но всё-таки провокационно спросил:

– А если женщину не собираешься называть невестой, с ней можно обращаться по-свински?

Моя попутчица высокомерно на меня посмотрела.

– Каждая женщина решает сама в соответствии с чувством собственного достоинства, как с ней можно обращаться.

Вот это гонор, подумал я. Да и характер…

После этого мы практически не разговаривали. Вежливо молчали.

В коробке не было бомбы, и мы благополучно приземлились. Я поклонился женщине и сказал, что буду ждать её у выхода из аэропорта. На меня никто не обратил внимания. Я остановился и стал смотреть, что будет происходить с моей новой головной болью, попутчицей. И вдруг увидел, что, проверив документы, её задерживают какие-то люди и куда-то уводят.

Неподалёку, перед дверью аэровокзала, стояли две цыганки. Одна нетерпеливо спрашивала другую:

– Где эта чёртова чумовая, которую Матильда пристроила к посылке?

Другая рассудительно отвечала:

– Не суетись. Может, она тоже ждёт кого. Или в туалет пошла. Или багаж никак не дождётся. Всякое бывает. Если её загребли, так мы ведь всё равно узнаем. Как-то же её выведут…

Прошло ещё минут сорок, когда вышла моя злая, как собака, попутчица.

– Вы не представляете, какое это унижение. Они перетряхнули все мои вещи, включая нижнее бельё, а потом устроили личный досмотр. И какая-то женщина ощупала меня всю.

– Какое это унижение, я могу представить, – ответил я. – Но вы должны понять, эти люди делают не самую приятную работу ради вполне понятной и справедливой цели. Они борются с преступниками. А ни у кого на лице не написано, кто преступник, а кто нет. Представляете, что бы было, если бы нашли эти конфетки. Я полагаю, вы бы уже давно ехали в милицейской машине в изолятор временного содержания.

Женщина устало вздохнула.

– Наверное, вы правы.

Мы вышли. Я специально шёл чуть-чуть сзади.

И вот к моей попутчице бросилась цыганского вида женщина.

– Красивая, хочешь, погадаю? На что хочешь? На жениха? На судьбу?

Попутчица загородилась рукой.

– Спасибо, не надо. В другой раз.

Цыганка чуть загородила ей дорогу.

– Да ты не волнуйся. Я дорого не беру. Могу даже за «спасибо». А так – сколько есть, или что есть. Например, за конфеты. Я их очень люблю. Так гадание лучше получается. У тебя нет случайно? Из Сочи?..

Попутчица немного растерялась. И тогда я вступил в разговор.

– Милая, погадай мне, но за «спасибо». И на жениха, и на судьбу.

Цыганка недовольно на меня посмотрела.

– Слушай, педрила, не вмешивайся. Закончу и тебе погадаю.

Но я, как ни в чём не бывало, продолжал:

– Скажи, что жених у меня будет хороший, и жизнь длинная. А ещё у меня есть коробка конфеток. Но на продажу. Стоит 50 долларов. Из Сочи. Хочешь?

Я раскрыл пакет и показал ей.

Та испуганно и подозрительно на меня посмотрела. Понятно, что боялась провокации. Но всё-таки решила рискнуть.

– Хорошо, мой умный. Давай, куплю.

– А где 50 долларов?

Она покопалась в юбках и достала купюру. Я отдал ей конфеты, она – деньги. Не отходя от нас, цыганка аккуратно приоткрыла краешек коробки и ощупала содержимое пальцем. А затем ретировалась с максимальной скоростью.

Я, наконец, облегчённо вздохнул.

– Всё, кажется, ваши и мои приключения кончились. Если только за этой дамой не велось наблюдение с помощью видеокамеры. Тогда у нас есть общие проблемы.

Попутчица снова испугалась.

– Вы так думаете?

Мне всё это уже надоело, и я несколько резковато ответил:

– Нужно быть готовым ко всему.

Женщина вдруг заторопилась.

– Ох, извините, я, наверное, вас задерживаю. Не знаю, как даже сказать, насколько я вам благодарна.

И неожиданно чмокнула меня в щёку.

Я вдруг опомнился. Что же я, дурак, делаю? Нельзя её так бросать, если уж помог один раз.

– Вас кто-то встречает? – спросил я.

Женщина замялась.

– Меня, в принципе, никто не ждёт. Я уехала неожиданно. Если бы всё прошло нормально, то приехал бы брат, но он в отъезде.

– Так как же вы будете добираться?

Женщина грустно улыбнулась.

– Возьму «левака». У меня ведь есть 100 долларов.

Я удивился.

– Такая красивая женщина, как вы, не побоится сесть одна в машину к незнакомому мужчине?

Было видно, что она начинает сердиться.

– А вы всегда такой пессимист и зануда? И вам нравится всё портить? – спросила она меня не без горечи.

Я поднял руки вверх. Сдаюсь.

– Я просто предусмотрительный. Но у меня есть для вас предложение. Меня встречает мой старый друг. Мы вас подвезём до Москвы, а дальше вам будет проще.

Она изучающе на меня посмотрела.

– Вы считаете, что ехать с двумя незнакомыми мужчинами безопаснее, чем с одним?

Но, увидев, что я потихоньку начинаю закипать, тут же продолжила:

– Но поскольку в течение времени, что я вас знаю, вы проявили себя только с лучшей стороны, я согласна.

И очаровательно улыбнулась. Мы вместе двинулись к автостоянке, и ещё издали я увидел стоящего у своего «опеля» и улыбающегося Базилио, который махнул мне рукой. Это был мой старый друг и сослуживец. Вообще-то его звали Василий, но за некоторые кошачьи повадки в отношении к женщинам его прозвали кот Базилио, что как нельзя ему подходило.

Мы подошли к нему, и он наигранно вытаращил глаза, увидев мою спутницу.

– Серёга! Если девушки такой ослепительной красоты являются частью твоего контракта, я тоже хочу в долю.

Попутчица слегка покраснела, а я сердито на него посмотрел.

– Базилио, заткнись. Мы подвезём девушку до Москвы.

– Как? Только до Москвы? – продолжал дурачиться Базилио. – Девушка, а на Камчатку вам не надо?

Мы обнялись с ним. Он хлопнул меня по плечу и перешёл на нормальный тон.

– В Сочи ты здорово всё прокрутил.

Я уложил свой и девушкин чемодан в багажник и спросил, где она хочет ехать, с водителем или сзади. Она предпочла заднее сиденье, из чего я понял, что она нас немного опасается.

Мы поехали. Базилио какое-то время молол всякую чепуху, а потом напрямую обратился к моей попутчице.

– О, красивейшая из красивых! Вы уже поняли, что меня зовут Базилио, что в переводе на русский язык означает Василий. Этот скучный тип рядом со мной – Сергей. Но позвольте мне с почтением спросить, ваше, о прекраснейшая, имя?

Девушка снова чуть покраснела и, поколебавшись, сказала:

– Марина.

У меня с оттенком ревности мелькнуло в голове, что Васька точно срубит её к концу дороги. А тот продолжал:

– А куда мне, ничтожному червю, удостоиться чести отвести госпожу Марину?

Я глянул в зеркальце заднего вида и увидел, что та начинает сердиться.

– Василий, прекратите паясничать. Довезите до ближайшего метро. И всё.

Базилио, ничуть не обидевшись, засмеялся и перешёл на обычную речь.

– Мариночка! Не нужно напрягаться. Меня всегда при виде хорошеньких женщин тянет на высокопарный стиль. А теперь бросьте скромничать и ответьте, куда вам, в принципе, надо. Мы ведь не тащим вас на своей спине. Машина везёт.

Та какое-то время колебалась, но всё-таки ответила:

– Вообще-то я живу в Свиблово.

Базилио изобразил восторг.

– Так это же нам по пути. Серёга живёт в Останкино.

И он обратился ко мне.

– Слушай, братан, ты как насчёт небольшой экскурсии в Свиблово? Давно там не был. Пора проверить, как там они без нас справляются.

Я пожал плечами.

– Да ради бога.

Разговор потихоньку увял. Мы довезли Марину до дома. Я вытащил из багажника её чемодан. Она, сказав «большое спасибо» Ваське, вышла из машины и обратилась ко мне:

– Я действительно не знаю, как мне вас благодарить.

Я отмахнулся, но неожиданно из машины вякнул Базилио.

– А вы ему, Марина, телефон оставьте. Он сам-то не решится попросить, а наверняка захочет позвонить, чтобы узнать, как у вас дела.

Я было шикнул на него, но она вытащила из сумочки ручку и на какой-то бумажке написала номер.

Я достал из бумажника визитную карточку.

– Мы с этим шутом гороховым, – сказал я и показал на Базилио, – работаем в гостиничном бизнесе. Если что понадобится, звоните, не стесняясь.

Васька, не будь дурак, тоже протянул свою.

– Мариночка, ему не звоните, мне звоните. С ним неинтересно.

Марина на прощание улыбнулась, и мы расстались.

По дороге домой я сказал Базилио всё, что я о нём думаю. А он только ржал. Он, пацан, учил меня, как обращаться с…«бабами» (вряд ли бы этот оборот понравился моей попутчице). И, гад паршивый, изобразил меня эдакой скромняшкой-недотыкомкой.

А тот продолжал ржать.

– Серёга! Но ты же дурак. Забудь про гостиницы. Такая женщина… За километр порода чувствуется. А ты, лох, просто хотел сказать ей «до свидания».

Но звонить Марине я не стал, как-то было не до того. Где-то через неделю она позвонила сама и спросила деловым тоном, есть ли у нас контакты в Прибалтике. Я ответил, что есть, и тогда она попросила порекомендовать гостиницу в Юрмале для её близкой подруги. Я ответил, что нет проблем, и даже могу договориться о скидке. Та сделала вид или на самом деле пришла в восторг, а потом мы просто чуть потрепались. Но в итоге я пригласил её в кафе.

Естественно, я не мог ударить в грязь лицом, благо ресурсы позволяли, и пригласил в самое прибамбасное. Но нужно было видеть лица мужчин, когда она вошла. Как в диснеевских мультфильмах у волка, у них по самое «не хочу» отвисли челюсти и потекла обильная слюна. Это была уже не встревоженная, напуганная, рассерженная женщина.

Это была женщина.

Наверное, это покажется глупым, но свидание прошло по аналогии с терминологией политических новостей как официальная встреча на высшем уровне.

– Как у вас, господин президент?

– Хорошо, господин президент?

– А как с погодой, господин президент?

– Хорошо, господин президент.

– А я не перепутал, господин президент, сегодня понедельник?

– Нет, не перепутали, господин президент, сегодня действительно понедельник.

Мы что-то съели, выпили по бокалу вина, поговорили на нейтральные темы, и я отвёз её домой. А вернувшись к себе, решил, что это в первый и последний раз.

Прошёл где-то месяц. Ни я не звонил Марине, ни она мне, исключая один минутный звонок, в котором она просто поблагодарила меня за услугу. Я действительно позвонил в Юрмалу и устроил её подругу в уютную и дорогую гостиницу, где с моей подачи ей сделали большую скидку. Но сказать, что эта женщина вылетела у меня из головы, было бы неправдой.

Однажды моих боссов и меня пригласили на приём в немецкое посольство. У нас с Германией раскручивался дорогой совместный проект. В приглашении было указано: «такой-то с супругой». Понятно, что на участии супруг никто не настаивал, но я вспомнил про Марину. Где-то в глубине души я по ней скучал.

Я позвонил и при всей своей самоуверенности и убеждении, что разбираюсь в психологии, не понял по её голосу, рада она звонку или нет. Но, тем не менее, она согласилась на встречу.

И когда на приёме её увидели, снова был эффект, будто я принёс с собой атомную бомбу. Но обратный. От бомбы разбежались бы, а тут чопорные немцы (и не немцы) «сбежались». Я, отойдя за коктейлем, с трудом смог обратно к ней подойти. Наконец, мероприятие, на котором мы с Мариной практически не разговаривали, а вели с остальными дурацкие светские беседы, закончилось. Я повёз её домой.

– Ты пригласил меня, чтобы похвастаться, как медалькой? – вдруг спросила она, перейдя на «ты».

Я чуть не выехал на встречную полосу. А потом буркнул:

– Погоди, я остановлюсь и отвечу. Не хочу рисковать своей и твоей жизнью, ведя диалог за рулём.

Я с трудом нашёл место, где можно было бы припарковаться.

– Дура, – не очень вежливо сказал я. – Я соскучился и хотел тебя видеть.

А потом поцеловал её в губы.

И что вы думаете? Жаркие губы встретились в поцелуе, она застонала и невольно обняла меня за шею? Чёрта с два. С закрытыми глазами, с такими же ощущениями я мог бы поцеловать сделанную под кожу автомобильную обивку сидения.

– И что теперь? – холодно спросила она. – Это не ответ на мой вопрос. Отвези-ка меня лучше домой.

Сказать, что я разозлился, было бы не тем словом. Я кипел.

Я отвёз её домой и, сдерживая злость, вежливо попрощался.

Я зарёкся ещё когда-нибудь ей звонить. Но Марина не шла у меня из головы. Я сумел продержаться достаточно долгое время, но потом всё-таки набрал её номер.

– Марина! Привет, – сказал я бодро будничным голосом. – У меня на двенадцатое число есть два билета на какой-то гастрольный суперизвестный танцевальный театр. Хочешь пойти?

Вначале была пауза, а потом я услышал ответ, сказанный чуть фальшивым тоном:

– Извини, Серёжа, но именно в этот день я не могу.

Я почувствовал себя подростком, в первый раз приглашающим девочку в кино.

Это я, Сергей Мальцев, холостой, молодой, не бедный мужчина, которому куча молоденьких девчонок на фирме строят глазки!

Я хотел уже закрыть мобильник и хрястнуть его об пол. Наедине с собой я мог расслабиться и выплеснуть эмоции. Но снова услышал голос Марины.

– Серёж, я, правда, не могу. Давай куда-нибудь сходим в другой раз.

И я снова почувствовал себя школьником и снова поклялся ей больше не звонить. Я загрузил себя по уши работой, вызывался ездить во все возможные командировки даже тогда, когда моё присутствие не было обязательным, напропалую гулял со всеми подвернувшимися девчонками, но Марина не шла у меня из головы. Базилио, встречая меня, время от времени притворно грустно глядя, крутил пальцем у виска.

Наконец, я не выдержал и вновь ей позвонил. Я весь сжался внутри, но мой голос был спокоен.

– Мариночка! День добрый. Как твои дела? – начал я с нейтральной фразы.

Я ждал, что она удивится, обрадуется и спросит, почему я так долго не звонил.

– А, Сергей, добрый день, – услышал я безучастный ответ. – Спасибо. У меня всё в порядке. А как у тебя?

– Спасибо, тоже хорошо, – уныло сказал я. – А может, как-нибудь посидим вечерком? – Ни на что уже не надеясь, спросил я.

На том конце трубке воцарилось молчание.

Я заторопился и, желая как бы дать ей возможность отказаться из-за меня самого, сказал:

– Но если не можешь или не хочешь, нет никаких проблем.

А она спокойно так произнесла:

– Почему же, Серёжа? Я буду рада. Когда?

Я подумал, что мне дома нужно держать валерианку. Самое смешное, что никакого конкретного плана у меня не было. А тут мне нужно было сразу сориентироваться и решить, куда и когда.

Но я привык соображать быстро. Иначе в этом мире трудно жить. То, что я достаточно состоятельный человек и меня принимают в разных кругах общества, она уже поняла. Но ведь можно показать и другую сторону медали. И вспомнил о Рашиде. Мы вместе с ним служили в армии. Кстати, оттуда же и Базилио. И мы вместе достаточно хлебнули. А подробности лучше не вспоминать.

У Рашида был маленький невзрачный узбекский ресторанчик. Не такой разукрашенный, как сейчас принято, а очень простенький с виду. Когда-то, когда он его открывал, Рашид влез в долги к людям, с которыми лучше не связываться, не смог вовремя вернуть, и его «поставили на счётчик».

Я даже не знал, что он в Москве и что решил открыть ресторан. Но однажды он позвонил и спросил, не могу ли я помочь деньгами, и назвал сумму. Я немножко припух, но деньги дал. Рашиду удалось отмазаться. Мы и раньше были друзьями, а тут дружба только окрепла. Он потихоньку отдал мне весь долг.

Но ресторан был у него – чудо. Туда ходили две категории людей. Первая – те, кто понимал толк в еде. Готовили там на объедение. Вторая, но тут в подробности я старался не вникать, были те, склонность к контактам с которыми Рашид проявлял и раньше, и которые крутили в его ресторане какие-то «серые» дела.

Чуть посомневавшись, я решил пригласить туда Марину.

Я сказал ей, чтобы не кушала, потому что мы идём не тусоваться, а именно кушать, чтобы одевалась просто, и что мы встречаемся завтра в восемь.

Я подъехал к её подъезду. Она действительно вышла одетой в обыкновенные джинсы и простенький свитерок, но хуже от этого не стала.

Рашид принял нас с распростёртыми объятиями, особенно, когда увидел Марину. Надо сказать, он красивый мужчина с чёрными жгучими глазами, которые непрерывно на неё зыркали, пока он приветственно похлопывал меня по плечу.

Нас посадили в маленькую уютную комнату, предназначенную для почётных гостей. А дальше началось. Бездарно описывать вкус еды и вина, их нужно есть и пить. Но, помимо всего прочего, Рашид крутился вокруг Марины юлой, одаривая её витиеватыми азиатскими комплиментами.