– Вот вы, Санд, как проявите свои способности скитальца, если не будет рядом с вами меня и Великого ковчега, напичканного, как вы выражаетесь, высокоинтеллектуальной аппаратурой? – неожиданно спросил Плат и тут же сам ответил. – Никак. Во-первых, вы не лучше многих, во-вторых, кто вас будет слушать, если конечно сумеете сами себя услышать? Никто вам не поверит! А вот я объявлю, что вы – скиталец, что намного ярче ваш чистый разум, чем у других, и поверят, потому что я приведу доказательства, приведу не любому, а тому, кто способен их понять, к счастью такие есть и среди других.
– Зачем вам нужны мы, если у вас есть сверхразумная техника? Лично я не чувствую в себе никакого землянина – это всё равно, что залезть в шкуру домашнего питомца, нет, по мне это куда легче; и даже если бы что-то почувствовал, то, вы правы, ничего бы не смог связать и передать. Так зачем мы вам?
– Какой бы сверхразумной техника не была, небольшая поправка – настоящий разум свойственен только живому организму, прочитать информацию из необиополя она толком неспособна. Не скрою, были попытки разгадать информационный код, даже были некоторые успехи, но настоящих достижений пока нет. Структура поля чистого разума очень сложна, и надо уметь уловить из нагромождения, хаоса, какофонии отдельный гармоничный конструктивный элемент. Это удел скитальцев, для них поле чистого разума не свалка непонятных перемешанных отходов, а место сбора зёрен, так зачем отнимать их хлеб? Зачем пытаться обогнать самих себя? Зачем мастерить фрукт, если его легко можно вырастить на дереве? Искусственное никогда не будет в глобальном плане лучше естественного. Естественные замечательные качества нужно просто в меру поощрять. Мировая гармония не терпит правления искусственности, во главе всего живого должно стоять естество, – поучительно автоматически произнёс Плат, и вдруг словно осёкся, задумался и после паузы уже нормальным голосом продолжил.
– Так вот, необиополе существует, и оно способно передавать информацию вне пространства-времени, правда, тут есть некоторые ограничения. Любой разумный организм связан с этим полем, но разум скитальцев очень специфично взаимодействует с ним. Вы умудряетесь удивительно точно расшифровывать отдельную информацию и отражать её в образах. Задача высокоразвитых интеллектуальных технологий заключается в усилении ваших способностей, быстром и качественном анализе полученной информации, связи с имеющейся базой данных и снова эффективной помощи. Поле чистого разума – разум скитальца – разум Великого ковчега – цепочка, связывающая нас с другими разумными существами и самой Мировой гармонией. Ни один элемент этой цепочки нельзя исключить, по крайней мере, сегодня, а моё мнение – вообще никогда. Но я могу и ошибаться, вечные – те же лики и то же ошибаются, – Плат ласково улыбнулся и продолжил.
– Я чувствую ваши сомнения, мой ученик, – Плат открыто признал, кто он для него, а Санд душой согласился с этим ещё в первую встречу, но не хотел с этим примириться, впрочем, он уже давно и примирился. – Вы что-то ощущаете внутри себя, но не можете глубоко осознать. Я говорю вам, что вы – важный элемент в цепочке, но вы не воспринимаете себя таковым, вам кажется, что с вами играют, пытаются использовать, не давая возможности вникнуть в суть. Ничего подобного, у вас есть время всё познать. Поле чистого разума – открытое поле, где наука то перетекает в философию, то обратно, но и там уже есть незыблемые аксиомы и взаимосвязи. Изучайте. Великий ковчег – теперь второй ваш дом, в котором вы имеете полное право жить и, если решитесь, созидать. Изучайте. Самый сложный в познании элемент цепочки – это вы сами. Скиталец – не привилегия, не должность и даже не профессия, это призвание, самосовершенствование и даже самопожертвование. Скиталец – звучит гордо.
– Какая же гордость в том, что я должен стать, условно сказать, землянином? Вы сами-то изучали их? – непонятный дух бунтарства вновь вспыхнул пламенем. – С помощью каких-то крутых устройств, залезших под мой череп, вы будете получать информацию о людях, – Санд захотел сказать – «или придумывать», но спохватился, – будете что-то внедрять, обогащать мой чистый разум, чтобы он впитался в чистый разум какого-то человечка, и радоваться удачно проведённым экспериментам, а я должен быть горд собой?
Как только Санд вспоминал о земной цивилизации, от которой почти отрёкся, но на которую упорно обрекает его Плат, так выходил из себя. Внутри его вскипала адская смесь. Странно, адское в райском. Порочная жизнь человечества, чем глубже и удобнее устраивалась в его сознании, тем сильнее становилась ему ненавистной, и он терял контроль над собой. А Плат как всегда был невозмутим и методично анализировал рассудок молодого лика.
– Вообще-то, я планировал вести разговор о нашей эволюции, но если вы настаиваете, давайте немного отвлечёмся и поговорим о человечестве. Конечно, я его изучал. Но сначала всё же пару слов о ликах. Вы хотите быть другим? Да, в среднем у них повыше уровень разума, чем у вас, мало кто из них, условно сказать, – он специально повторил фразу парня, – окажется когда-либо на Земле, хотя пути господни неисповедимы. Чистый разум большинства из них будет взаимодействовать с живыми организмами близкими по разуму. Многие из них, наверное, родятся теми же ликами, как бы переродятся. Но это всё обман, пшик! Никогда ни один из них не вспомнит прошлую жизнь, только хаотичные бессмысленные ничтожные ощущения, они вроде бы и скитальцы, но больше смертные, неспособные собирать зёрна из чистого поля. Конечно, не такие смертные, как вечные, которые просто убивают свой чистый разум, но всё же больше смертные. А у вас широкий диапазон взаимодействия чистого разума с необиополем, это в некоторой степени усекает ваши возможности как лика, вы не станете ни учёным, ни художником, но зато позволяет ощутить в себе частичку бессмертия. Вы ненавидите в себе человека, но это земное, живущее и сейчас в вас – лике, делает вас бессмертным. Так скажите мне как на духу, – наставник специально использовал в речи старинные выражения, – готовы ли вы променять свою жизнь с искрой бессмертия на яркую жизнь обычного лика? Свою особенную Истинную жизнь скитальца на обычную планомерно развивающуюся или деградирующую Истинную жизнь? Скиталец – это не вечный дар, он может легко исчезнуть, если с ним не обращаться аккуратно, не лелеять. Вы сможете легко, за пару жизней превратиться из скитальца в другого, но обратно…, – он покачал головой. – Тут один шанс из миллиона, и надо очень постараться. Выбор за вами. К счастью у вас много времени, чтобы всё взвесить и ответить на главный вопрос – кто же вы? Кстати, высокоинтеллектуальные устройства тоже могут ошибаться при определении скитальца, ведь граней нет, всё размыто, капелька вправо – другой, капелька влево – скиталец, – наступила вновь пауза.
Никуда от этого не уйти, выбор только за ним. Санд чувствовал наставника. Плат говорил очень искренне и то, что есть на самом деле. Он сам ещё не разобрался в нём, в его одарённости скитальца, и только вера помогает уже сейчас признать молодого лика своим учеником. Но он не хочет парня заманивать, не хочет и отталкивать. Сейчас он хочет только просветить, соприкоснуться аккуратно своим разумом с его разумом.
– Теперь давайте поговорим о человечестве, что вас в их жизни не устраивает? – начал Плат.
– Всё, – встрепенулся Санд, – они невозможно порочны, у них нет будущего, вполне возможно их уже и нет, или они появятся, но потом хоть как исчезнут, – он поморщился оттого, что хочется сказать правильно, а выходит ещё глупее.
– Не надо цепляться за логику, когда нет увязки со временем. Будьте проще, – приободрил наставник.
– В моей миссии землянина нет большого смысла! Ничего я не смогу дать им, даже если один из них почувствует в себе мой чистый разум. Как вы сказали, окружающие будут только смеяться или ещё побьют палками. Странно, они мечтают о звёздах, верят в прилёт инопланетян, во всевозможные чудеса, больше примитивно-фантастические, но совершенно не могут воспринимать настоящие чудеса, пытающиеся протиснуться в их мир, они их не замечают или отрицают. Постоянно презирать и унижать, часто насиловать и убивать себе подобных – это у них не только в крови, это не только инстинкт, это у них и в душе, это их разумение жизни. Мировая гармония что-то особенное заложила в их человеческое ядро, и эволюция не гармонизировала их разум, стараясь равномерно развить и тело и душу и интеллект, а синтезировала в странный сгусток, где есть бурление, вскипание, но нет настоящего слияния. Она экспериментирует с людьми, и мне их очень жаль, – произнёс Санд, пытаясь отразить в словах свои внутренние ощущения.
– Значит, ликам повезло, их Мировая гармония не обделила? – улыбнулся наставник, но из глаз сочилась не насмешка, а добрая поддержка.
– Я сравнивал нашу историю и человеческую, ход эволюции от пещерных дикарей до разумного сообщества, и не было у нас такого диктата, таких войн, таких пороков. У нас, наверное, за все времена не было столько убиенных и замученных репрессиями, голодом, холодом, болезнями, сколько у них за последние пять-десять тысяч лет. Цифрами я, конечно, не могу точно оперировать, но думаю, что так и есть. Размножаются, убивают всё вокруг себя, потом убивают и часть себя, и всё вновь. Так не может долго повторяться, – уверенно сказал Санд. – Моё мнение – не нужен я землянам, а земляне не нужны ни нам, ни Мировой гармонии, история их коротка и страшна, они – пропащие создания.
– То, что вы видели в созданных высокоинтеллектуальными машинами образах, лишь отголоски – как правило, крик охваченных ужасом, плач убитых горем, счастье познавших любовь, восторг добившихся победы и многое другое, но это – не полноценное отражение жизни людей. Да, высокий разум Великого ковчега способен связывать, выстраивать и дополнять, но цельной картины нет. Вы это учитываете?
– Да, я стараюсь быть объективным. Я серьёзно отнёсся к данному материалу и, скажу честно, не отрекался от людей, я хотел быть с ними, но чем дольше я рядом с ними, тем сильнее отрекаюсь от них.
– Интересно, – задумался наставник. – Лично я отношусь к человечеству, как одной из сотен цивилизаций похожего уровня развития, с которыми установили контакт скитальцы, вы смотрели Атлас жизни ЕА?
– Немного. Слишком в нём всё замысловато.
– Потихонечку разберётесь. А что касается Земли, я – всего лишь вечный, который старается хорошо изучить ту область, которой заведует. Я могу сравнивать цивилизации, отслеживать и даже прогнозировать их развитие, но я не могу углубиться в каждую из них, так как можете вы – скитальцы. Я хочу сказать, что при всей похожести путей развития инопланетных разумных организмов близкого уровня, обязательно найдутся нюансы, которые внесут непредвиденные странные коррективы, что резко изменит их. Кажется, что следующий шаг закономерен и единственно возможен, но…. Кажется, идёт равномерный подъём, но…, или идёт падение, и тут но. Мировая гармония никого специально не наделяет или обделяет, она просто обладает свойствами, провоцирующими появление и развитие разумной жизни, а там как у кого сложится исходя из уникальных природных условий, а также исключительных случаев. Можно сказать ещё и так, все разумные существа – её экспериментальный живой материал, но к которому она относится равно справедливо и даже с любовью. И она никогда не устанет воспроизводить жизнь и любить всех своих детей без исключения.
– Человечество ещё живо в этом Атласе? – спросил уже проще Санд с задумчиво отрешённым видом.
– Да, и пока новых сведений не поступало, – также просто, чуть с юмором вглядываясь в парня, ответил Плат.
– Почему смоделированные материалы очень разбросаны, неужели их не могут эти заумные машины систематизировать? И у меня вся информация по Земле?
– Всё, что получено и обработано. Но процесс идёт, и будут дополнения и улучшения, – наставник с надеждой продолжал смотреть на него. – Когда вы в следующий раз откроете Атлас жизни, то непременно уловите, что история человечества только началась и для них и, следовательно, для нас. Материалов не так уж много, чтобы точнее проанализировать их эволюцию, и систематизировать по большому счёту нечего, разве что общие представления о самой планете. Что же касается конкретно людей – да, тут явно прослеживаются спады и подъёмы отдельных составляющих разума, есть улучшения и есть ухудшения в образе их жизни, но существенно уровень не меняется. Всегда есть богатые и бедные, враги и друзья, перемирия и войны. Люди не могут и не хотят остановить эпидемии и голод, и неважно, живут они ещё в пещерах или летят на Луну. Это действительно шокирует и озадачивает. Население достигло десяти миллиардов, по крайней мере, не меньше, а это очень много для такой небольшой планеты, с учётом зон вечной мерзлоты, пустынь и обширных океанов. Катаклизмы неизбежны. Чем всё это закончится? Спонтанным массовым падением или заорганизованным равномерным сползанием; быстрым восстановлением и даже подъёмом или долгим барахтаньем в трясине? А может люди окончательно деградируют, как вы предполагаете, или совершат настоящий скачок вверх и при всей кажущейся слабости проявят чудесную силу разума, и вы ошибаетесь? Их история только началась, и ещё не закончилась. У них есть время.
– Я в такие чудеса не верю, пусть даже в мой разум и влезет примитивный фантазёр с Земли, – усмехнулся Санд.
– Давайте не будем спешить с выводами. Будьте терпеливы, ведь вас терпит чистый разум землянина, – улыбнулся, но без насмешки и Плат.
– Это мой чистый разум.
– Согласен, это ваш чистый разум, но он взял не только то, что ему понравилось из необиополя, но и то, что выбрало именно ваш чистый разум. По идее – это одна субстанция. Поэтому мне и удобно говорить, что вы в прошлой жизни были землянином, хотя если рассуждать здраво, надо же какое выражение, – и тут он тоже усмехнулся, но по отношению к себе, – то вроде бы и не были. Слова, выражения – всё пустое, надо просто правильно воспринимать реальность и правильно связывать элементы, создающие эту реальность. Надеюсь, вы сможете воспринимать и связывать, а времени у вас, как и у землян тоже предостаточно, – он задумался.
– Знаете, что воспитал и укрепил в ликах первый межзвёздный перелёт? – неожиданно задал риторический вопрос Плат, он вернулся к начальной теме. – Веру! Только вера спасла нас. Вечные – как подвижники внесли свою лепту, но главная заслуга в этом всех ликов-скитальцев, находившихся в том корабле. Скитальцев и в узком и широком смысле слова. Лики поверили, что можно, затерявшись в бесконечном космосе, быть не потерянными для Мировой гармонии. Для этого надо всего лишь ощутить в себе скитальца. Не всем удавалось ярко проявить свои особенности, но никто не падал низко духом и не опускал безвольно руки, все верили в новую жизнь.
– Что-что, а в новую жизнь в древности верили все – и лики, и люди, правда, почему-то жили только одной, особенно люди, – вставил парень.
– Речь идёт не о страхе смерти, как вечной пустоты, не сказках о счастливой жизни, как противоположной полной страданий существующей. Лики тогда уже обладали гармонией, хоть разум их сильно страдал от сжатости, мизерности окружающего мира. Речь идёт о следующем – лики готовы были прожить в тесноте, тусклости, однообразии, но, даря остальным, особенно детям и внукам, весь свет и доброту, что имели. Они поверили, что их потомки найдут прекрасную планету, в которой доведётся пожить и им, потому что они стали скитальцами.
– Разве это не одно и тоже? – решил уточнить Санд, а Плат как-то очень глубокомысленно посмотрел в ответ, ничего не говоря. – Неужели есть образы скитальцев с того перелёта? – сообразил парень.
– Конечно! Они помогли нам воссоздать историю первого межзвёздного перелёта, – чуть с иронией ответил наставник. – Вот что поразительно! Когда лики долетели до второго дома, то они – счастливые от возможности преобразовывать, улучшать необжитую планету, возможности полететь к другим звёздам в поиске новых миров, возможности развивать себя в полной свободе и любви не потеряли эту веру. Звездолёты, улетающие в даль, не отрицали, а подкрепляли скитальцев. Один из самых значимых, продуктивных и счастливых этапов в истории ликов. Есть много образов и с планеты Лик-2. Второй межзвёздный перелёт был более скоротечен и ничем особо ярким не отметился, разве что…, – но Плат не стал продолжать мысль. – А вот поколение, выросшее на планете Лик-3, выросшее здесь, в настоящем раю, постепенно теряет эту веру. Поразительно и печально! Всего-то прошло четыреста тысяч лет, а этой веры почти не осталось. Веры в скитальцев, веры в себя, как скитальца. Конечно, ещё никто скитальцев не отрицает, а многие продолжают и себя считать скитальцами, но уже всё не так, как было в прошлом. Обмельчал нынче лик, стал каким-то ленивым, самолюбивым, недальновидным, капризным и недовольным. Глядишь, и превратимся в людей, – Плат грустно усмехнулся, вздохнул и добавил, словно винил самого себя. – На всё есть причины.
Санд немного растерялся. По идее он и есть ленивый самолюбивый глупый лик, незнающий ни истории своей цивилизации, ни вообще ничего, одно отличие – скиталец, правда и тут какой-то недоделанный, сомневающийся, мечущийся. Но в интонации слов, особенно в чувствах наставника не было обвинений в его адрес, Плат винил других и больше всего себя. Он-то тут причём, в нём эта вера точно осталась. Может он считает, что вечные что-то упустили, где-то недоработали? Вполне возможно, даже очень.
– Почему ваш Великий ковчег не улетит к другим звёздам? Разве ему не надоело крутиться здесь? – вдруг спросил Санд, а в глазах наставника появилась толика удивления и даже смятения, словно его застали врасплох. Парень в свою очередь удивился такой реакции, не сказал ли он глупость, и решил смягчить, добавив. – Оставьте большую часть вечных на планете, возьмите сто миллионов других, не надо набивать корабль под завязку, от желающих отбоя не будет и вперёд. Пройдёт время, пусть и долгое, и он вернётся назад. Неужели без Великого ковчега лики пропадут или другие угонят его? – всё же Санд под конец решил пошутить, хотя на самом деле всё было серьёзно. Сама атмосфера их беседы застыла в напряжении.
– Вы считаете Вечный ковчег живым? – повременив с ответом, спросил Плат, уже вернувший себе полное спокойствие и благодушие.
– Живым? – озадачился ученик, он об этом и не думал. Санд раньше слышал или читал, что будто бы разум трёх вечных вошёл в симбиоз с мощной интеллектуальной компьютерной системой космического корабля, сделав его если не живым, то сверхразумным, но насколько это правда, насколько это возможно, он не знал и не проявлял большого желания узнать. – Не знаю, – сознался Санд, – я был на нём с экскурсией. Мне он показался огромной планетой, где жизнь идёт внутри неё, чем-то вроде нашей планеты, только здесь всё естественное, а там качественная подделка под естественное – и небо, и свет, и природа.
Плат внимательно созерцал парня. – Он не полетит к звёздам, потому что без него действительно лики, если не пропадут, то потеряют в себе скитальцев, а это почти что пропадут. И дело не в том, что в таком путешествии нет необходимости, так как у ликов всё есть и ещё долго будет. И дело не в опасении за корабль, хотя вероятность, пусть и очень маленькая, катастрофы существует. И даже не в том, что ничего стоящего у другой звезды не найти, а астронавты и их потомки обрекут себя на длительное тягучее путешествие. Дело в том, что покинуть планету Великому ковчегу в настоящее время невозможно.
– Почему? – машинально спросил Санд, не поняв последней фразы.
– Вы молоды и непоседливы. Мне нравится в вас чистое наивное желание всё охватить, сообразить и сделать выводы, потому что в нём чувствуется живая жилка разума, но бойтесь легко и быстро всё познать и прийти к окончательному мировоззрению. Это ошибочно и опасно. Вот вы изучали несколько дней человечество и пришли к логичному для себя заключению, что оно невозможно порочно и неизбежно погибнет. На каком основании? Вот вы хотите получить поверхностную, другой я просто не смогу вам дать за короткое время, да и вы сами должны приложить к его изучению усилия и умения, информацию о Великом ковчеге и сделать о нём скоропалительный вывод. Глядишь, через лет пять-десять вы определитесь и с последним самым важным звеном – кем являетесь вы сами. И что дальше? У вас есть всё, чтобы смело и целеустремлённо идти по жизни! Если вы познали себя, то значит и определили главные цели в жизни, ведь так? Но куда вы придёте со своим легко доставшимся и быстро затвердевшим мировоззрением? Никуда! – наставник сделал паузу и улыбнулся, не меняя взгляда наполненного добротой.
– У вас есть самое ценное, что есть у любого разумного существа – ваш чистый разум, который не признаёт никаких догм и конечных результатов. Только промежуточные и только истинные. Не уподобляйтесь ликам, которые спешат повзрослеть и смотреть на окружающий мир взглядом всезнайки. Они сами себя вводят в заблуждение, чтобы меньше было в их жизни сомнений, трудностей, а больше надёжных успехов и приятных удовольствий. Мелкособственническая, малодушная натура. Посмотрите внимательно на меня и скажите, разве я ищу личных успехов и удовольствий? Нет! Но во мне и нет той живой силы, которая есть в вас. Когда я постарел, а затем съел плод молодости, шутка, то не стал молодым, а стал ещё старее, и никакие естественные радости жизни меня уже не волновали так, как в настоящей молодости, потому что мой чистый разум померк. Стал ли я мудрым? Наверное, стал, так как наполнен большими знаниями и ничего для меня уже нет превыше долга служения нашей цивилизации, всё остальное мишура и мелочь. Смерть для меня – облегчение. Хочется начать жизнь заново, пусть и с чистого листа, но я должен напитать знаниями скитальцев, помочь им реализовать себя, вы – словно чудесные светлячки, озаряющие бесконечно огромный мир живых существ, – он снова замолчал и одарил ученика глубоким взором.
Вновь наступила пауза. Санд чувствовал атмосферу и молчал.
– Вы не должны быть похожи на меня, вы должны взять у меня особые знания, впитать от меня веру и стать настоящим мудрым скитальцем, имеющим и высокий интеллект, и молодую душу, и чистый разум. Самое главное – не переставайте радоваться жизни и её высшим проявлениям как красота, свобода, любовь и вера, тогда вы не постареете и в сто лет. А потом… не будем загадывать, что потом.
Настал момент что-то ответить, и Санд продолжил шутливо мысль, улыбнувшись весело и добро. – Новая жизнь на планете Земля! – а потом добавил уже с чуть извинительной интонацией. – Наверное, вы это хотели сказать?
– Мало ли что мне хочется сказать, и мало ли что я говорю, главное, что скажете вы сами и не сейчас, а… в сто лет. И ещё. Я не хочу, чтобы вы перестали увлекаться чем-либо или развлекаться как-либо, зациклившись на развитии в себе скитальца, просто старайтесь вносить в свою жизнь новизну и полёт. Я – ваш наставник, но меня не интересует ваша обычная жизнь, я полагаю, что вам хватит ума не совершать глупости. Вы – ещё очень молоды, так и соответствуйте своему возрасту только без излишнего ребячества и конечно мудрствования. Будьте тем, кем есть и верьте в себя!
Санд призадумался. А ведь Плат видит его насквозь. Особенно его крайности. С одной стороны инфантильность – не желание становиться ответственным и целеустремлённым, например как Дим и другие его друзья. Они меняются, взрослеют, Санд стал это замечать особенно в последнее время, когда жизнь им всем открыла новые пути, а что он? Он продолжает только увлекаться и веселиться, Плат прав. С другой стороны, его озабоченность своим непонятным положением новоявленного скитальца, желание поскорее найти прочную опору и решительно двигаться вперёд, а ведь скоро ничего не делается.
Плат оценивающе-прочувствованно посмотрел на него и решил всё же добавить. – Не суетитесь, живите в радость, но и не забывайте о цепочке: необиополе – скиталец – Великий ковчег.
Разговор был закончен. Наставник не тратил на него много времени, предоставляя возможность самому разбираться во всём. Он только советовал и вдохновлял.
Но Санд к советам вечного в привычной обстановке мало прислушивался и продолжал оставаться мальчишкой, чем с одной стороны очень веселил друзей, с другой – порой озадачивал. Да, ребята входили во взрослую жизнь, каждый по-разному, но их отношение к беззаботному времяпровождению постепенно менялось. Сокращалось и время совместных вечеринок и путешествий, кто-то больше внимания уже уделял профессиональному обучению, кто-то близкой подруге. Взросление всегда вносит в жизнь свои коррективы. А Санд оставался неизменным, не потому что не хотел меняться, он просто не готов был ещё меняться. Друзьям нравилось, что Санд всегда свободен и безотказен, что в нём ещё живёт дух школьной дружбы, которая радовала их и в прошлом и так приятна в настоящем. Иногда парни удивлялись его мальчишеским выходкам, считая их уже безрассудными или несолидными, но больше пожимали плечами, чем ругали; иногда интересовались, чем живёт их друг – скиталец, не только ради любопытства, но если надо, и с целью помочь, а Санд просто отшучивался. Ему нечем было, да и не хотелось ни с кем делиться. Дим часто всматривался в него с надеждой и доброжелательностью, особенно когда кто-то из друзей упоминал что он – скиталец, но сам с расспросами не лез, соблюдая договорённость.
Внешне Санд не менялся, а внутри? Внутренних изменений тоже не было. Он пытался себя менять на глубоком уровне, чтобы хоть на капельку соответствовать качествам своего друга и пожеланиям наставника, но не получалось.
Он мечтал влюбиться по-настоящему, чтобы рядом с ним была красивая добрая подруга, даже находил кандидаток, но или они от него отворачивались как безответственного и неспособного любить парня, или он сам, представляя их будущее совместное постоянство, сомневался и не решался сделать шаг навстречу. Да, девушка ему нравилась, но любит ли он её по-настоящему, будет ли у них родство душ – в этом не было однозначности, и он решал, что не стоит распыляться на ухаживания и торопить события. Короткие пусть и нечастые удовольствия с весёлыми раскрепощёнными девушками на вечеринках его вполне устраивали.
Он пробовал серьёзно заняться изучением необиополя, но сложность терминов, математических зависимостей с множеством допущений, чтобы хоть как-то описать или притянуть к познанным законам мироздания неуловимую никакими приборами и только живым разумом «эфемерность», утомляла. Иногда на него находила непонятная хандра, и ему так хотелось тёплого участия, поддержки. Только не вечного, Плат для него – больше наставник, чем друг; и только не родителей, они любят его, но ничем не смогут помочь, к тому же он давно привык жить независимо от них. Лучше всего на эту роль подходил Дим, как самый толковый и понимающий друг. Были моменты, когда Санд ругал себя за выставленные ему условия и решительно желал их отменить, но как только взгляды друзей встречались, то желание в тот же миг исчезало. Его друг был заинтересован всем, чем жил Санд как скиталец, и этот неистребимый интерес, правда в котором было и беспокойство за друга, отталкивал. Отталкивал, потому что в нём было что-то ещё. Как не скрывай, даже не отрицай в самом себе, а Дим это ощущал и не отрицал, друг пытался с помощью скитальца проникнуть в мир, который, как он считал, скрыт от других. Дим не считал это использованием, ведь он искренен с другом, и надеялся, что Санд сам пойдёт навстречу, так будет лучше и для него и для всех. Но Санд не разделял этих мыслей, он не готов открывать «пока что не знаю что» перед пусть и очень умным добрым другом, в надежде, что авось он поможет и научит, и на молчаливое предложение – давай в тебе, скитальце, а заодно и вечных разбираться сообща, отвечал молчаливым отказом.
Никто ему не поможет, эта противоречивая, непринуждённо тяжёлая, приятно противная ноша только его и деваться некуда, надо нести. Если он бросит её, тогда что поднимет другое, на что ему хватит сил и ума? На кучу безделушек? Вечный прямо сказал, не быть ему ни учёным, ни художником, и Санд при всей своей недоверчивости к его словам, Плат – хоть и вечный, всё же не Бог, может полубог, с ним соглашался. Талант не может себя не проявить в двадцать лет, тем более в таких благоприятных условиях. Исключения бывают – ошибаются и педагоги и системное тестирование и сам лик, только в середине жизни познавший своё истинное призвание, но очень редко. Санд не может себя тешить надеждой на будущие свершения, не имея никаких, даже малюсеньких оснований. Прочь все оправдания, недовольства и сомнения, он должен сам нести свой камень скитальца – такой остроугольный, скользкий, холодный, но в тоже время наполненный чистым светом. И перегрузить даже частично на другого тоже нельзя. Плат может только укреплять его веру, что он и пытается сделать, а вот Дим рвётся подставить и свою спину, но так рьяно, что в результате они только уронят и разобьют камень, потом поделят, поднимут осколки и дружно понесут дальше. Только это уже будет не цельный камень чистого света, у каждого будет своя ноша из местами блестящих, местами замаранных грязью осколков.
Поэтому Санд молча извинялся и отказывал другу во взаимопомощи, мол, у тебя своя ноша, у меня своя, пусть сначала каждый определится с ней, прочувствует, а потом уже будем решать, можно ли их нести сообща. Но Дим был намного старше и намного увереннее своего друга-скитальца, он полон был сил и шёл налегке, стараясь не только поднять, но и позаимствовать ношу у других. Одним из этих других, наверное, самым привлекательным и был Санд. Дим смотрел на друга своими красивыми проникновенными глазами, которые так нравятся девушкам, и говорил, что ему, хоть и скитальцу, никак не потянуть в одиночку то, что грузят на него вечные; в результате он незаметно превратится в раба, потеряв в себе воина. А ведь Санд – воин, такой же воин, как и он, не унижающий зажатых привычным приятным образом жизни слабых ликов, а помогающий им стать свободными и сильными. Вот приблизительно так шептали, а иногда кричали глаза друга.
Но Санд никому не верил на все сто, даже себе, постоянно мечущемуся из стороны в сторону, и помогал ему в этом тихий голос, шедший изнутри: «не спеши верить ни вечному, ни другу». Что удивительно, голос был сильно похож на голос наставника. Плат жил в его сознании и призывал никому не верить, в том числе и себе. Вот такая несуразность или странность или парадокс!