Хроника СССР: жизнь в нём и возле него. 1911—1983 годы

Зимой 1926 – 1927 годов заболел отец. Обычная простуда перешла в воспаление спинного мозга, отец лежал и не только не мог встать, но даже перевернуться. Геня и сёстры ухаживали за ним, как могли: меняли и стирали бельё, кормили с ложечки. Летом, после полугодовой болезни, Ивана Францевича не стало, его похоронили, и надо было теперь без его помощи заботиться о себе и устраивать жизнь. Назначенная, как сироте, пенсия 10 рублей в месяц не могла обеспечить даже голодного существо-вания. Старшие замужние сёстры старались, конечно, помочь своим младшим брату и сестре, но их возможности были слиш-ком малы. Они сами еле могли прокормиться.

Геня с Марусей ходили на скромные обеды то к одной из них, то к другой, установив определённую очерёдность. Иногда Геня шёл с сестрёнкой к родным дядям – братьям отца Антону или Леониду. Они занимались сапожным и столярным ремеслом и считались нэпманами. Дядя Леонид, старший из них, был женат на Анне, носившей в девичестве фамилию Осадчая. Их семья была бездетной и потому сюда Геня с Марусей шли свободнее. А в семье дяди Антона росли три девочки – Юлия, Мария и Ефросиния. И сюда, естественно, детям идти было менее удобно. Государство уже довольно сильно ущемляло и давило налогами «частный сектор» и им тоже приходилось нелегко. Но, всё-таки, жили они пока ещё терпимо, и потому для Гени с Марусей посещение домов дядей было всегда праздником. По сохранившимся семейным преданиям, дядя Леонид умер в 1929 году, а дядя Антон – накануне большой войны, в 1940-м. Ходили Геня с Марусей «подкормиться» и в семью замужней старшей сестры Зинаиды, новая семья которой была богатой, но только когда совсем было невмоготу. Там чувствовалось неприязненное отношение к бедным родственникам со стороны её свекрови. Зинаида часто выносила брату и сестре еду тайком от матери мужа. Совесть, конечно, Геню мучила, ему было крайне неудобно сознавать себя нахлебником, и он старался не злоупотреблять здесь своими «визитами».

В феврале 1929 года Марусе было 14 с половиной лет, Геннадию – 18. Это был период позднего НЭПа – временного ослабления «удушающей любви» коммунистической власти к «трудовому народу». Это был канун развязывания большевиками новой гражданской войны, но теперь уже не против «белых», «зелёных», казаков и прочего «социально чуждого элемента», а против ни в чём не повинного обычного населения страны, в которой у власти оказались люди, вооружённые учением Маркса-Ленина-Сталина…

И тогда же был сделан снимок, который я привожу здесь. На фотографии запечатлены три человека: слева – Маруся, а справа – Геннадий Дзиковицкие. Изображение, конечно, не самого высокого качества, но всё же по нему видно, хотя бы в общих чертах, как тогда выглядели будущий мой дедушка и его младшая сестрёнка.

* * *

В результате настойчивых поисков Геня сумел найти себе небольшой приработок: он давал 2 урока в неделю, занимаясь с отстающими учениками-переростками, получая за это от их родителей по 3 рубля в месяц. Так он и жил с Марусей, снимая под жильё угол у одной бедной старушки.

Потом наступил так называемый период массовой коллективизации, когда крестьян стали насильно лишать собственного хозяйства и объединять в коллективные хозяйства – колхозы. Для России, где крестьянство оставалось преобладающей частью населения, сталинская линия на коллективизацию могла означать только одно: открытый террор меньшинства в отношении большинства. Крестьянина, всей своей жизнью, всем сознанием буквально «вросшего» в землю, прикипевшего кровью к коровушке и коню, если таковые имелись, в партийно-правительственных верхах решили освободить от этих «пережитков». Даже внутри руководства партии нашлись люди, ужаснувшиеся последствий. Ранее поддерживавшие Сталина во внутрипартийной борьбе, теперь они выступили против таких намерений, подписав тем самым собственный приговор. Из энциклопедического словаря: «В этот период открыто выступила антипартийная группа правых капитулянтов и реставраторов капитализма – Бухарин, Рыков, Томский и другие. Без разгрома этих предателей была бы невозможна победа социализма в деревне… Сталин разоблачил правых оппортунистов как врагов ленинизма, как агентуру кулака в партии».

Позже они были реабилитированы, но тогда их дискредитация только принесла Сталину новую славу «борца за чистоту рядов партии». Результаты же их выступления в защиту крестьянства – более чем скромные. Они только смогли задержать начало коллективизаторских репрессий до 1929 года. Возникает вполне естественный вопрос: зачем это всё было нужно Сталину, что он хотел от народа, за что его подвергал репрессиям?..

Из газеты: «Какое государство хотел выстроить Сталин? То, какое ему было нужно. Которым он мог управлять самовластно, народом которого мог помыкать. К этой цели он шёл, не считаясь буквально ни с чем, опираясь на послушное окружение и физически уничтожая ленинскую гвардию» («Размышления К. Симонова о И. В. Сталине»).

Но большинство беззаветно верило в этого кровавого «отца народа». Можно было быть недовольным каким-либо чиновником, но не Сталиным же! Можно было кому-то не доверять, но не Сталину же! Ни о чём не думай и не сомневайся – за всех всё знает товарищ Сталин. И люди верили сами и, главное, добровольно следили за верой других. Сколько душевных драм и трагедий произошло из-за этого. Да и не только душевных: невинные ни в чём, но отправленные по указке Сталина на смерть, они перед расстрелом кричали: «Да здравствует товарищ Сталин!»…

* * *

13 июня 1929 года Геннадий вступил на рабочий путь. За него ходатайствовала комсомольская организация завода «Прогресс» и биржа труда направила Геннадия учеником в модельный цех этого завода в так называемую «бронь», то есть место, занять которое мог не любой желающий (безработица ведь!), а только имеющий какие-либо заслуги. Такими заслугами у Геннадия были активное участие в комсомольских делах и работа на коммунистических субботниках. Хоть и небольшими были ученические деньги, но всё же жить стало гораздо легче.

Вскоре при заводе была открыта школа ФЗУ, то есть школа фабрично-заводского ученичества, всех новичков на заводе собрали и направили в неё для обучения профессии. В их числе был и Геннадий. Обучение «фабзайчат», как их называли, совмещалось с работой. Отлынивающих не было…

* * *

В 1929 году большевики начали репрессии против римско-католического духовенства на Украине. 25 мая 1929 года по групповому делу был арестован настоятель костёла в Погребище А. Ф. Рабалтовский. 26 октября арестован ксёндз костёла в Махновке Ю. С. Карпинский, который позже, в 1937 году, был расстрелян. Практически всё католическое духовенство Украины было вырвано из духовной жизни с корнем.

С конца 1929 года в деревнях стала широким фронтом разворачиваться коллективизация. Зажатый в государственные тиски НЭП уже находился при смерти. Города стали подключаться к производству сельхозмашин для начавших создаваться колхозов. Завод «Прогресс» тоже не остался в стороне. Он получал всё больше заявок на изготовление запчастей к сельскохозяйственным машинам, и часто, очень часто, «фабзайчата» вместе со своими наставниками работали допоздна (какой уж тут 8-часовой рабочий день!), а иногда оставались на ночь в цехе, устраиваясь спать на деревянных стружках.

Коллективизация проводилась, можно сказать без всякого преувеличения, зверски. Украинские крестьяне, которые привыкли работать на своей земле, прибегали к активным и пассивным формам сопротивления. Органы ГПУ (Главного политического управления, пришедшего на смену ЧК. – Примечание автора), занимаясь подавлением крестьянских восстаний, отмечали, что «кулацкое сопротивление коллективизации, начиная со второй половины декабря, постоянно нарастало, особенно усилившись за последнюю декаду января, которая прошла в обстановке под-готовки к ликвидации кулачества».

Начавшись в декабре 1929 года, в январе – феврале 1930 года восстания стали массовыми, охватившими всю Украину. В начале марта восстания и беспорядки, в частности, полыхали в 10 районах Бердичевской округи. На 1930 год пришёлся пик сопротивления слишком поздно прозревшего крестьянства – в СССР состоялись 13.453 массовых крестьянских выступления (в том числе 176 повстанческих), 55 вооружённых восстаний. В них участвовали почти 2,5 миллиона человек – в 2,5 раза больше, чем в Белом движении. Максимальное количество выступлений произошло на Украине, в Поволжье, на Северном Кавказе, в Центрально-Чернозёмной и Московской областях, в Сибири. Чекисты зарегистрировали за 1930 год 13.794 низовых теракта и 5.156 случаев распространения «контрреволюционных листовок». Даже инициатор коллективизации Сталин вскоре был вынужден признать, что допускались «перегибы» при её проведении, хотя основную вину за это он возложил на местных партийных функционеров.

Из литературы: «До того времени история ещё не знала столь массово грандиозных репрессивных кампаний… неопубликованная инструкция ЦИК и СНК СССР от 4 февраля 1930 года предлагала подвергнуть выселению свыше миллиона кулацких семейств… инструкция выполнялась в десятикратном размере – за счёт ареста середняков и бедняков. Историк Р. Медведев… приводит и свидетельскую картинку поэтапного крестьянского выселения: „Старый член партии Ландау встретил в 1930 году в Сибири один из таких этапов. Зимой в сильный мороз большую группу кулаков с семьями перевозили на подводах на 300 километров вглубь области. Дети кричали и плакали от голода. Один из мужиков, не выдержав крика младенца, сосущего пустую грудь матери, выхватил ребёнка из рук жены и разбил ему голову о дерево“» (Тендряков Владимир).

На возраставшее недовольство населения коммунисты отвечали репрессиями. В 1930 году в СССР было образовано Главное управление исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ, а первоначально – Управление лагерей – УЛАГ), как система собственных лагерей ОГПУ. Его появление было вызвано «наплывом» арестантов из деревни, сопровождавшим политику ВКП (б) по ликвидации кулачества и проведению массовой коллективизации. Первенцами в этой системе стали Соловецкий лагерь и комплекс Усть-Сысольских лагерей особого назначения, где уже в 1930 году находилось около 100 тысяч человек.

Страшная, ужасная действительность. И пропаганда, пропаганда денно и нощно: Сталин, Сталин, Сталин… И Геннадий, как большинство одураченного народа, бывшего просто рабочей силой в тоталитарном сталинском государстве, связывал своё будущее с именем «отца народа». Несмотря на то, что Геннадий родился и воспитывался в глубоко религиозной семье, сам он вырос неверующим. Видимо, большевистская пропаганда и окружающая действительность сделали из него атеиста. Сохранилось свидетельство участия Геннадия в общественной жизни того периода. Это – мандат делегата от завода «Прогресс» на окружную производственную конференцию рабочей молодёжи Бердичевщины за №108 от мая 1930 года. Документ, думается, ясно показывает позицию Геннадия и его отношение к окружающей жизни, причём, следует заметить, способностью к двуличию он никогда не обладал и не способен был на компромиссы с совестью. Для этого он был слишком прямой и честный.

В 1931 году окончился срок обучения в ФЗУ. Геннадию и его друзьям присвоили шестой ученический разряд. Был вечер, играл духовой оркестр, вместе со свидетельствами об окончании училища многим вручали подарки. Геннадию достались чудесные туфли фабрики «Скороход» и вышитая клетчатая сорочка. Но самым приятным подарком было то, что выпускная работа Геннадия – модель токарного станка по дереву, – была выставлена в витрине магазина на улице Карла Либкнехта, недалеко от здания городского Финансового отдела. С 1 ноября 1931 года Геннадий был назначен помощником инструктора модельных мастерских при ФЗУ.

* * *

В это же время в Государственном Медицинском университете города Казани состоял на должности некто Александр Антонович Диковицкий, ставший вторым по порядку ректором этого учебного заведения в ноябре 1931 года. Уж не был ли он сыном земского врача Антония-Амвросия Альбиновича Дзиковицкого, жившего до и во время Первой Мировой войны в Киевской губернии? В 1932 году институт под руководством Диковицкого дважды получал Красное Знамя (районного комитета комсомола и Татарского совета профсоюзов), а на конкурсе 9-го Съезда профсоюзов получил первенство по медицинским вузам СССР. Правда, Александр Диковицкий недолго пробыл ректором. Уже в ноябре 1932 года он оставил эту должность.

А Геннадия Дзиковицкого в 1932 году «забрали», как он сам выражался, в модельный цех завода, где он стал работать модельщиком. Закрепили за ним и двух учеников, которых Геннадий должен был обучить мастерству. Таким образом, он быстро и легко вошёл в среду рабочих и стал среди них вполне своим. И также быстро и легко он становился своим и впоследствии, всюду, где бы ему ни приходилось работать или служить. То есть, по своему характеру он был человеком коммуникабельным.

* * *

К осени 1932 года в основных зерновых районах страны была полностью завершена коллективизация, приведшая к резкому падению производительности труда крестьян, загнанных в колхозы под страхом раскулачивания. Несмотря на то, что производимого продовольствия не хватало даже для внутреннего потребления, оно ещё вывозилось в обмен на промышленное оборудование в Западную Европу. Последствия этого не заставили себя долго ждать. Уже в 1932 году на страну обрушился неслыханный голод, сравнимый по размаху и числу жертв только, пожалуй, с подобными несчастьями в средневековье.

Писатель М. Симашко, живший тогда в Одессе, вспоминал: «Осенью в городе появились первые голодающие. Они неслышно садились семьями вокруг тёплых асфальтовых котлов позади их законных хозяев – беспризорников – и молча смотрели в огонь. Глаза у них были одинаковые – у стариков, женщин и грудных детей. Никто не плакал… сидели неподвижно, обречённо, пока не валились здесь же на новую асфальтовую мостовую. Их место занимали другие. Просить что-нибудь было бессмысленно… С середины зимы голодающих стало прибавляться, а к весне будто вся Украина бросилась к Чёрному морю. Теперь уже шли не семьями, а толпами, с чёрными высохшими лицами, и детей с ними уже не было. Они лежали в подъездах, парадных, на лестницах, прямо на улицах, и глаза у них были открыты.

А мимо нашего дома к портовому спуску день и ночь грохотали кованые фуры, везли зерно, гнали скот. Каждый день от причалов по обе стороны холодильника уходили по три – четыре иностранных парохода с мороженым мясом, маслом, битой птицей. В городе вместо тарани стали выдавать на месяц по полтора фунта сине-зелёной конины…» (Симашко М.).

Самые крайние из западных специалистов считают – на одной лишь Украине умерло тогда от голода шесть миллионов человек. Осторожный Р. Медведев использует данные более скромные: «вероятно, от 3 до 4 миллионов» по всей стране. Но даже в самом голодном, 1933 году в Западную Европу было вывезено около 10 миллионов центнеров зерна.

В 1933 году от голода вымирали не только семьями, но даже целыми деревнями, а иногда и группами деревень. Люди ели собак, кошек, крыс, грызли кору деревьев, но продолжали либо сохнуть до подобия полуживых скелетов, либо распухать от голода так, что кожа, казалось, вот-вот должна лопнуть… Вспышка людоедства приходится на весну – начало лета 1933 года. Поедания людей были отмечены во всех областях Украины. Документы зафиксировали сотни случаев людоедства, расследованием которых занималось ГПУ. Дела сохранили реальные фамилии каннибалов, а фотографии – их опухшие от голода лица. Так, в селе Байдовка Старобельского района Донецкой области 37-летняя женщина питалась трупом её умершего мужа. Покойника некому было похоронить, а у неё не осталось физических сил вырыть могилу. Но голодали и в России, и в той части Белоруссии, которая была присоединена к СССР. Гораздо в более выгодных условиях оказались те белорусы, территории которых вошли в состав II Речи Посполитой.

По Бердичеву ходили слухи о существовании шаек, убивавших людей и поедавших их трупы, а также продававших мясо убитых. В городах, где существовало нормированное распределение небольшого количества продуктов среди работающих, было полегче, чем в деревнях. Но не намного и не всем, так как не все имели работу.

В этот год умер младший брат отца, которого так сильно любил Геннадий и его сёстры – дядя Павлуша. Он, успевший к этому времени жениться и обзавестись четырьмя детьми, долго голодал. Дети были на грани смерти, все его попытки выменять на что-либо из одежды хоть немного еды оканчивались ничем – его то обманывали, то обворовывали… Наконец, посчастливилось: удалось всё же выменять кусок колбасы, причём довольно большой. По слухам, упорно ходившим по городу, появлявшаяся иногда на рынке колбаса была сделана из человечины. Как бы то ни было, Павел Францевич нёс колбасу домой. Наголодавшись сам, он не вытерпел и съел часть её прямо по дороге…

Теперь не установить, сжался ли у него и отвык от еды желудок или колбаса была просто испорчена. Уже на самом пороге своего дома дядя Павлуша вдруг скорчился, упал на землю и, после мучительной агонии, скончался. Немного спустя от голода умерли его жена Ядвига и все дети.

Я не знаю, как ухитрились в это время выжить Геннадий и его младшая сестра. Я помню только, как мой дедушка говорил, что был сильно ослаблен, тогда и у него часто случались головокружения. Но рабочий паёк всё же спас его, а сам он об этом времени вспоминать не любил и не рассказывал мне.

* * *

В 1933 году в Германии к власти в результате выборов пришла партия национал-социалистов во главе с Адольфом Гитлером, а спустя два месяца в Лондоне родилась идея «пакта четырёх» – Англии, Франции, Италии и Германии. Косвенно помог гитлеровцам придти к власти и укрепиться также и руководитель СССР Сталин. Вот свидетельство из литературы.

«Гитлер пришёл к власти и удержался у власти, потому что германский рабочий класс был расколот надвое. Раскололи его реформисты. Это тоже известно, но это полправды. Другая половина правды заключается в том, что расколоть рабочий класс Германии и на всём Западе Европы помог реформистам сам Сталин. Сталин публично назвал социал-демократов «умеренным крылом фашизма». Ещё в январе 1924 года он заявил: «Нужна не коалиция с социал-демократией, а смертельный бой с ней, как с опорой нынешней фашистской власти». Слова Сталина были таким же приказом Коминтерну (Коммунистический Интернационал – организация, в 1919 – 1943 годах объединявшая коммунистические партии различных стран. – Примечание автора), как его указания Красной армии или НКВД. Отказался Сталин от теории социал-фашизма только в 1935 году, но было уже поздно – Гитлер смеялся и над коммунистами и над социал-демократами» («Письмо «исторического оптимиста»).

* * *

В 1933 году у Геннадия подошёл срок призыва в Красную армию. К его желанию служить пристраивались и мысли о том, что солдату голодная смерть не угрожает. В определённой мере армия для Геннадия была бегством от голода. Но отбор призывников проводился очень строго, и Дзиковицкому пришлось немало поволноваться, так как из-за вдавленного выступа у указательного пальца правой руки его чуть не забраковали.

В конце концов, его всё же сочли годным к несению военной службы и с 11 ноября 1933 года он покинул завод и Бердичев. Как оказалось, навсегда.

II. ВРЕМЯ ТЕРРОРА

И потому запрещаем всем людям нашего государства ни сознательно принимать в своём доме еретика, ни соглашаться на то, чтобы он учил или проповедовал в нём, ни чтобы еретики собирались в его доме…

Свод феодальных законов Испании «Семь партид».

Крепкие деловые связи с германскими вооружёнными силами у Советского Союза установились ещё при Ленине, когда в Германии был Рейхсвер (так тогда назывались вооружённые силы Германии): по Версальскому договору немцы не могли иметь собственную серьёзную армию и использовали различные окольные пути для наращивания военной мощи.

В 1922 году СССР по секретному контракту предоставил германскому авиационному концерну «Юнкерс» два нефункционирующих завода. Немцы в качестве оплаты обязались передавать Советскому Союзу 1/5 всех выпускаемых самолётов. Ещё раньше в СССР открылись секретные курсы по подготовке немецкого военного командного состава. В 1926 году заработала Липецкая авиашкола, где занимались немецкие лётчики. За время её существования были подготовлены около 200 человек будущих асов люфтваффе и вспомогательного персонала.

Ещё больше (свыше 250) немецких танкистов отучились в танковой школе Казани. В 1928 году начальник германского Генштаба фон Бломберг во время визита в СССР наблюдал за совместными германо-советскими военными учениями, проходившими в Воронеже (там располагался артиллерийский комплекс). Немцы демонстрировали свою авиа- и артиллерийскую подготовку, в том числе умение обращаться с химическим оружием. Бломберг остался доволен профессионализмом германских специалистов, обучавшихся в советских военных школах, о чём заявил в беседе с наркомом по военным и морским делам СССР Климентом Ворошиловым.

Через несколько лет настрой советского командования уже изменился: было очевидно, что учёба для немцев весьма полезна, тогда как для СССР подобные учебные заведения практической значимости не имели. К тому же германцы явно не горели желанием делиться со своими «деловыми партнёрами» последними достижениями в военно-технической сфере.

В 1932 году прошли большие совместные учения Рейхсвера и Красной армии в украинском Овруче, а через год случился первый казус – в Гамбурге при транспортировке военного снаряжения из СССР в Германию разбились несколько ящиков, о чём прознали немецкая и британская пресса, и тайна советско-немецких военных отношений потеряла свою секретность.

* * *

5 декабря 1933 года Геннадий Дзиковицкий был зачислен курсантом в пулемётную роту 107 учебного Владимирского Краснознамённого полка 36-й Забайкальской дивизии на станции Антипиха. В полку готовили младших командиров. В одну роту с Геннадием попало 20 человек его земляков и все они были зачислены в один взвод и держались очень дружно. «Все мы любили спорт, – вспоминал потом Геннадий, – особенно увлекались гимнастикой: турник, брусья, конь. Был у нас украинский драмкружок… Мы пели украинские песни, ставили пьесы и выступали в частях Читинского гарнизона».

С уважением вспоминал Геннадий командира взвода Юсупова и комиссара Чепунова: «Это были настоящие наставники, строгие, но справедливые. Чепунов, несмотря на годы, всегда участвовал во всех спортивных состязаниях. Это был бог штыкового боя. Он выходил с пехотной лопаткой против любого из нас, вооружённого винтовкой. И всегда побеждал. Эти люди воспитывали хороших русских чудо-богатырей и в тяжёлые минуты манёвров, летом и зимой, умели поднять дух солдат шуткой, лихой песней и пляской.

Из пулемётов проводили самые сложные стрельбы. При помощи квадрата-угломера умели построить «параллельный веер», поражать цели из полузакрытых и закрытых позиций не хуже артиллеристов».

Дисциплина в тогдашней армии, судя по рассказам дедушки, была гораздо суровее той, с какой я встретился в своё время, и доходила порой до самодурства. Кроме строгой дисциплины Геннадий встретился здесь и с большими физическими нагрузками. Самое, наверное, удивительное, что в Забайкалье, где полно природной хвои и вполне можно было бы приготовить солдатам спасительный отвар, многие бойцы переболели цынгой. Не избежал такой беды и Геннадий, из-за чего у него потом всю жизнь были проблемы с зубами. Часто совершались по полной выкладке – это 30 – 35 килограммов веса на плечах – марш-броски по 50 – 60 километров, во время которых стирались в кровь ноги. Да и климат здесь был другой. Геннадий писал о нём впоследствии: «Зимой 1934 года температура воздуха опускалась до минус 57 градусов по Цельсию и мы, сыны тёплой Украины, дышали в рукав шинели, так как у нас от мороза захватывало дыхание, летом плюс 40 градусов было не редкость».

Как бы то ни было, но воинская наука давалась Геннадию сравнительно легко. Самыми лёгкими для него были политические занятия. На них можно было отдохнуть от всего прочего. Ведущий занятия, правда, иногда замечал, что курсант Дзиковицкий вроде бы и не слушает его, но на любой предложенный по теме занятия вопрос Геннадий всегда отвечал, и отвечал неплохо. Он неизменно, уделяя политической подготовке наименьшее внимание, был отличником в ней.

Секрет этого прост: во-первых, он имел от природы неплохие умственные способности, во-вторых, его неполное среднее образование было одним из самых высоких в роте и, в-третьих, сама политическая подготовка была на довольно примитивном уровне.

После девяти месяцев учёбы в полковой школе курсантов аттестовали на должности младших командиров и разослали в различные части Забайкальского военного округа для прохождения дальнейшей службы. Но перед этим отобрали из всей роты наиболее способных и оставили их служить в учебной роте, уже в качестве командиров отделений. Среди них был Геннадий.

В конце 1933 года союзнический пакт между Англией, Францией, Италией и Германией был, наконец, подписан, что укрепило положение в Германии национал-социалистов. Правительство Гитлера со всей своей энергией приступило к возрождению страны, повергнутой Версальским договором 1919 года и последовавшими несоразмерными с экономическими возможностями Германии репарациями в разруху, нищету и бесперспективность самого существования. В этот период деятельности германская национал-социалистическая партия, несомненно, являлась выразителем чаяний тех, кто не хотел, чтобы Германия исчезла в качестве независимого и суверенного государства.

Пришедший к власти Гитлер сначала прохладно отнёсся к военному сотрудничеству с СССР, однако экономические причины заставили его пересмотреть свою точку зрения. Германия испытывала острую потребность в промышленном сырье для оборонки – для милитаристских целей немцам необходима была сталь, военная промышленность нуждалась и в других металлах.

В Германии гитлеровцы уже открыто заявляли о своих планах уничтожения Польши, о том, что Польша должна очистить для Германии «жизненное пространство». Но, при этом, Гитлер, спекулируя на антисоветских настроениях поляков, решил использовать польское правительство для реализации своих планов срыва коллективной безопасности в Европе. Между Польшей и Германией в январе 1934 года было заключено соглашение. Польша в заключении этого пакта видела возможность когда-нибудь оторвать от СССР бывшую свою территорию – Украину – и затем выйти к Чёрному морю. Долгие годы Польша не теряла также надежды вернуть от Чехословакии исторически принадлежавшее ей Заользье. В 1934-м, последнем году жизни Юзефа Пилсудского, специально созданный им для этого «Комитет Семи» при Генштабе разработал план силового решения тешинской проблемы.

Договор Польши с Германией о ненападении 1934 года не имел никаких конкретных последствий, но дал возможность руководству Польского государства самоуспокоиться насчёт военной угрозы с запада.

Осенью 1934 года в полк, где служил Геннадий Дзиковицкий, прибыло пополнение молодых солдат и Геннадий приступил к новым обязанностям командира учебного отделения. При этом, конечно, происходившее на мировой арене казалось всем бойцам чем-то отвлечённым, далёким от их жизни. Однако оставалось не столь уж много времени, всего несколько лет, чтобы столкнуться с тем, что в Европе зарождалось в первой половине 1930-х годов.

После смерти «начальника» Польского государства Пилсудского в мае 1935 года преемником его стал генерал Рыдз-Смиглы. Его правительство, как союзник Германии, делало всё от него зависящее для того, чтобы не допустить создания в Европе антигитлеровского блока. В 1935 году в Германии Адольф Гитлер, используя союзнические отношения с ведущими европейскими странами, подписал указ о возрождении германской армии, что ранее ей было запрещено по условиям Версальского договора. Сотрудничать с новой германской армией Гитлера (Вермахта) СССР начал с момента её образования в 1935 году.

В итоге вышло так, что во многом благодаря тесному сотрудничеству с СССР Германия и нарастила военную мощь, достаточную для того, чтобы в скором времени вести войну с Советским Союзом. Эксперты считают, что поддержка СССР позволила гитлеровцам увеличить потенциал своего военно-промышленного комплекса более чем в 20 раз. Не будь советских поставок, немцы не добились бы европейского блицкрига.

* * *

Характерной особенностью жизни Забайкалья было наличие в составе его населения довольно значительного слоя староверов, которых здесь именовали «семейскими». О том, как ещё совсем недавно, всего 16 лет назад, во время Гражданской войны, при верховном правителе Сибири адмирале Колчаке и атамане Семёнове жили «семейские», которых в XVIII веке поселили здесь, хорошо описано в нижеследующем материале.

«Весною 1919 года Советом Государственного Иркутского Университета и Средне-Сибирским Отделением Института исследования Сибири я был командирован с научною целью в Забайкалье. Своей задачей я поставил ознакомиться с языком и укладом жизни старообрядцев, так называемых «семейских» Верхнеудинского уезда. Имея в виду условия и обстоятельства переживаемого времени, в особенности в Забайкалье, я должен был, по возможности, принять меры к более или менее безопасному странствованию по местности, где ещё недавно происходили полные ужаса экзекуции карательных отрядов. Сочувственно к моей командировке отнеслась Верхнеудинская Земская Управа, очень облегчившая мои разъезды по сёлам уезда. Свидетельствую господам членам Управы мою глубокую благодарность.

3 дня (27 – 29 мая), проведённые мною в Верхнеудинске, этом городе песку и пыли, были заняты подготовкой к отъезду и предварительному ознакомлению с настроением деревни. Сведения, полученные мною, были неутешительны: как в городе, так и в сёлах настроение было напряжённое: столкновения «семёновцев» с американцами, привоз бурятского «царя» и его министров, разговоры о разных «конфликтах» сгущали городскую атмосферу. К тому же с запада сведения доходили скудные, иркутские газеты не допускались к обращению в Верхнеудинске. Только из-под полы я доставал у старика-газетчика «Свободный Край». «Наше Дело» совсем не получалось им.

– Не рискованно ли моё путешествие по уезду? – осведомился я у исполняющего обязанности начальника милиции.

– Относительно всех местностей определённого ответа я дать не могу. Во всяком случае, чины милиции будут осведомлены о Вашей поездке и окажут Вам своё содействие.