3
Опять туманом
Сон спустился.
Мы в поле ждали –
Пока мгла растворится…
От нетерпенья
Пробирает дрожь!
Роса, как дождь,
С травы высокой льётся,
Сосед напряжно так смеётся…
Когда же пение
Калёных стрел
Разрежет воздух?
Я в призрачный туман
Смотрел
И чуял басурман
Тяжёлый дух…
Оружие на изготовь –
Долой сомнения!
Играет молодая кровь,
Аж скулы сводит –
Волнение
Всё выход не находит…
Мы ждём восход
Святой Руси,
Чтоб вновь
Нам Волю обрести!
В рубахах белых
Первые ряды –
Отцы и деды
Буднично, покойно
Выходят стройно
На рубеж исходный,
Без суеты
Оружье оправляют,
Взор холодный
На вражий вой
Не обращают.
Неспешно
«Отче наш» читают –
Рассвет
Последний свой встречают…
Идут на смерть!
Вот солнце златом
Нам полки залило,
На шеломах
Лучами заискрило.
Орда же – войском клятым
На холмах
Темнее туч стояла,
Грозя булатом.
И солнца луч
Необъяснимо таял –
Скользил по ним,
Не освещая,
А в чёрну силу превращая.
И не видать той рати края…
В смятённы души
Страх вселяя,
Нам прямо в уши
Дико закричали!
Захолонуло сердце…
Тревоги нас сначала обуяли,
Но очень к месту,
Уверенность
Пред боем возвращая,
От старца Сергия
Наказ нам зачитали –
Он молится усердно
И воинство благословляет.
Словами княже Александра
Вспоминает
Знакомый с детства слог:
«Яко не в силѣ Богъ,
Нѣ в правдѣ!»
И громогласное УРА
Гремит раскатами,
По полю расплескалось –
Перекатами
Над войском мчалось,
В один кулак полки сбирая,
С минутой каждой
Силу набирая
И мощью наполняя слух,
Надеждой, Верой укрепляя
Наш русский ратный Дух!
Недолго войска стояли,
Недолго ждали,
Как из Орды
На поединок выезжали
Богаты силою бойцы.
Средь них особо выделялся
Злый печенѣгъ –
Он Темир-беем звался.
Навстречь ему, ускорив бег,
Борза коня приспеша,
Воин русский досточтимый
На врага наехаша.
Статью крепок,
Взором сильный,
Крестъ Христовъ
На белой схиме,
Устремив глаза на небо
И призвав Бориса, Глеба –
Принять вызов он готов!
Печенѣгъ против ему устремися,
Крепко копии они преломися.
И на землю оба спадше,
И скончашеся,
Во сырую землю кровью побраташеся…
Тучей стрелы
Солнце заслонили
И посыпали,
Как яблоки незрелы
Во грозу от синей молнии –
Наш строй пронзили…
Песнь пропев, упали
Божьей карой –
За грехи нас наказали
Смертью ярой!
Поделили Русь Святую
Меж собой князья,
Объявили войну лютую
Родны братия.
Позабыли Божью Волю –
Потеряли честь,
Выбирали горьку долю,
Вдовьих слёз не счесть.
То, что предки завещали –
Не смогли сберечь.
Кровны узы затрещали,
Превращаясь в месть!
Всё хотели обособиться –
Знать у нас горда –
На Руси междоусобица!
Взя̀ла в полон нас Орда…
4
Хоть верь – не верь,
Но пожинаем мы теперь
Наследие
Братоубийственной войны,
Трагедию
Моей страны,
Что разделила наш народ
На красно-белый дикий сброд.
Который, позабыв родство,
С сынами сталкивал отцов,
А брата натравлял на брата…
Опять мы сами виноваты.
Как встарь,
Безжалостно враги,
Нас наказуют за грехи –
Немилосерд войны алтарь,
Но мы к истории глухи!
Века неслись
Быстрей стрелы
И то, что снилось,
Вновь явилось –
Затрещали выстрелы.
Ополчилась сила тёмная –
Зла и велика –
Беспощадно вероломная
Новая орда.
Позабыли мы уроки,
Что в единстве сила.
И теперь война жестоко
Нас чуть не сгубила.
Воскресили
Веру в братство,
Клятвою скрепили –
А грехи свои былые
Только кровью смыли!
Я вас недолго задержу –
Историю одну скажу.
У нас служили
Два чеченца –
Их дружбы не было сильней –
Как братья жили.
И волчьей храбростью своей
Пугали они немца.
В разведку боем,
В поиск ли ночной –
Всегда вдвоём,
Душой одной.
Друг друга
Поддержать плечом,
Когда бывало туго.
Любили их
За смелость,
Бесстрашие, отвагу,
Одну удачу на двоих
Во многих передрягах.
Их слава по полку гремела,
Бравадою в глазах блестела –
Они, носы задрав,
Форсили
В, начищенных
До блеска, сапогах.
И с шапкой на затылке,
И с озорной улыбкой
На губах
Чубы свои носили.
Всегда, как на параде –
Что в окопе,
Что в засаде.
При батальонном агитпропе,
Педантом воплощённым,
Служила местная гордячка –
Красавица – кубанская казачка,
Старший лейтенант.
И переводчик, и в разведке
Совсем не дилетант.
Нередко,
Группою единой,
Ходили в рейды
Вражьими тылами:
Тропой лосиной
По немецким батареям,
К чужим траншеям –
На прослушку камышами…
Ночами там в снегу лежали –
Чеченцы прикрывали.
Наш лейтенант их на̀ дух
Не переносила,
Но вынуждена бы̀ла
Терпеть зазнаек двух –
Их наглый вид
Оправдывал звериный нюх.
Хоть рот кривит,
Но доверяла
И, скажем честно, что не раз
Уж проверяла
И, без прикрас,
Не раз спасала
От чересчур рискованных затей.
Она считала,
Память предков
Говорила в ней –
Каза́ков и чеченцев
Разделяла
Вражда, что волка злей.
Они ей как-то
И букет цветов
С нейтралки принесли –
Нелестных слов
О дисциплине
В ответ услышали…
Однажды мы на выход
Лощиной шли,
С разведки рядовой.
Всё было тихо –
Почти вернулись
Все домой.
Да вражий дзот засёк.
Он часто жизнь
Нам портил –
Хоть был далёк ,
Стрелял фашист
Предельно точно.
И вот, какой-то фатализм…
Нам надо срочно
Прыгать вниз,
В траншею,
Но казачка наша,
Лицом белея,
Словно столб застыла.
И, только видно было –
Размашисто,
Змеёй гремучей,
По земле шипя,
Всё ближе очередь
Остервенело била –
На «до» и «после» жизнь деля!
Мы прыгнули.
В траншее сбились кучей,
Пригнулись –
На неё смотрели.
В ногах
Внезапно ослабели –
Стекло в глазах,
В ушах безмолвие…
Чечен, как молния,
Метнулся к ней –
Сбил с ног,
На землю кинул…
И тут же получил
Две пули в спину.
Ручей из крови тёк.
Мы его несли,
Она бежала рядом
И слёзы градом:
– Миленький, родной,
Защитник мой
Держись…
Но жизнь
Неумолимо утекала…
Она страдала.
Чеченец же второй
Который день молчал –
Сидел,
Чего-то ждал
И в пустоту смотрел.
Лишь чиркал зажигалкой,
Что брат на память подарил.
Казачка приходила
И молчала с ним…
Потом чечен пропал –
Был здесь,
В землянке спал
После обеда.
И вышел весь –
Как сгинул он без слѐда.
Нам было не до сна –
Везде искали, звали…
Наш командир
На всех кричал –
Неужто дезертир?
А замполит молчал
И сквозь очки нас изучал.
Под этим взглядом
Было неуютно –
Посмотрит пристально,
Как впрыснет яда…
Его боялись.
Вмиг бледнея,
Сердца сжимались –
Ведь у этого еврея
На лбу написано НКВД.
Всё замечал,
Свой нос везде совал,
Хотя, по правде –
Я признаю –
Он не стучал.
Походка у него блатная,
Очки под толстое стекло,
Холодные глаза,
Затылок бритый чисто,
Планшет всегда через плечо –
Казалось, там бумага
На каждого таится…
Никто не знает,
Что в этой голове
Творится.
Бывал он «не в себе»,
По пустякам орал,
Приказывал молиться,
Когда, в неудержимом раже,
Свой воронёный ствол
На человека направлял –
Творил, короче, произвол…
Но, вот сейчас,
Прищурив глаз,
Он, безучастно даже,
Советовал всем ждать.
Его нам было не понять…
Один, как сыч
И близких вроде нет,
Сумбур в башке –
Какие у него друзья?
Однажды я
Заметил в сумке
Пачку сигарет.
Не знаю, где он взял,
Но никого не угощал.
И я не видел, чтоб курил –
Наверно, втихаря смолил.
Вообще был странный –
Хоть много знал, читал,
Но не рассказывал…
Ругался беспрестанно,
Умел легко трезветь
И пил при этом неустанно.
Себе казался всех умней –
Еврей, он ведь
И в Африке – еврей.
Прошло всего лишь пару дней,
Как ночью
На немецкой стороне,
Затишье разрывая в клочья,
Взрыв прогремел
И автоматы затрещали.
Мы привстали –
Вражий дзот горел,
Гранаты рвались…
Где находился он, все знали –
Там шёл ночной,
Короткий, злой,
Неравный бой!
Мы все в атаку порывались,
Но стало тихо вдруг…
Как началось,
Так и прервалось –
Опять темно вокруг.
В глазах до боли
Мы смотрели –
Казалось, вечность
Уж прошла,
Когда на минном поле,
Где проход имели,
Тень показалась…
Потом упала,
С трудом поднялась –
Вновь пропала…
И больше ничего.
Терпенье наше на исходе –
Неужто всё закончено?
На лютом холоде
Нам стало жарко.
Вот, наконец,
Блеснул огонь и ярко
Осветил ладонь,
Потом ещё, ещё –
Чеченец!
Мы волокуши на плечо
И вчетвером ему навстречу –
Татарин, я с бинтами,
Казачка, замполит.
Путь между минами
Казался бесконечным –
Здесь каждый метр
Кровью был полит –
Повсюду смерть!
Но мы дошли!
Чеченец улыбался
В крови и в копоти –
Оскалом волчьим
Злой смерти молча,
Он в лицо смеялся
И встречал рассвет!