Чтобы художникам не было обидно, скажу, что Илья Ефимович Репин (имя которого в том же хрестоматийном ряду ассоциаций: поэт – Пушкин, композитор – Чайковский), был прекрасным дизайнером. Причем именно дизайнером, а не художником в дизайне. Им был спроектирован большой стол для дружеских посиделок с коллегами. И в этом проекте связь формы установлена не просто с функцией, а с некоторыми моментами, отчасти социальными, а отчасти этическими: в застолье им нужно было обойтись без прислуги, и Илья Ефимович придумал круглый стол с вращающейся средней частью, чтобы каждый мог легко получить доступ к нужному блюду. (Замечу в скобках: кухарка, по-видимому, все же имелась).

Я бы добавил к этому, что К. Мельников, который как архитектор, возможно, достоин места в том же хрестоматийном ряду, проектируя знаменитый Гараж, провел разработку абсолютно в духе системного дизайна.

Невидимый герой

Помните про бабочку и паровой молот? Я в самом начале говорил о том, что дизайн может быть и неброским, иногда почти невидимым, но при этом нашим хорошим помощником.

Попробую сделать незамечаемое видимым. Примеры дизайнерского замысла, в своей практической реализации не требующего почти никаких затрат, думаю, сможет припомнить каждый. Это и небольшой выступ, с помощью которого можно наощупь отличить разъем питания ноутбука в ряду прочих, чтоб не глядя подключить адаптер, и небольшая асимметрия фишки зарядки смартфона, позволяющая вставить ее сразу, без нескольких попыток найти правильное положение.

Мы их в быту редко замечаем, но стоит лишь, подобно грибнику в лесу, несколько перестроить свое зрение, и они обнаружатся на каждом шагу.

Начну с легчайших и незначительных примеров. Фигнюшечка (простим мне ненаучный термин, но лучшего не нашел) на конце измерительной рулетки, которая, казалось бы, плохо закреплена и бессмысленно болтается, на деле же позволяет с одинаковой точностью измерять как наружный, так и внутренний размер (когда вы, к примеру, обмеряете ящик).

Дешевейшие картонные шайбочки, что надеты на винт крышки электророзетки, ничем себя никогда не проявят, зато не дадут ему невовремя вывалиться при установке.

Фигурные прорези вместо отверстия, позволяющие извлечь деталь, не выворачивая винты целиком, а лишь ослабив их.

Крышка флакона, не только служащая меркой для содержимого, но и сконструированная так, что остатки жидкости стекают внутрь, а не остаются потеками снаружи.

Безопасная крышечка для лекарств и опасных жидкостей (призвана обезопасить детей, но иногда с ней и взрослый с трудом справится).

Какой-то прибор привел меня в восторг: при необходимости из-под его донышка можно было извлечь листок плотного пластика, с нанесенной на нем краткой инструкцией-подсказкой.

В течение многих десятилетий со времен своего появления телефонные аппараты выпускались двух типов: настольные и настенные. Пока однажды дизайнерская мысль не сделала незаметный для потребителя шаг, и для этих целей оказалось возможным использовать один и тот же аппарат.

А не правда ли, обнаружив какой-нибудь неожиданный, но удобный кармашек в новой куртке, испытываешь теплое чувство к тому, кто так предусмотрительно позаботился о нас?

И уж верх незаметности – шип, спрятанный с тыльной стороны колпачка тюбика. Он и вовсе используется лишь однажды, с целью (если будет позволено так выразиться) дефлорации тюбика.

Уверен: невидимый дизайн – дизайн будущего. Например, веб-дизайн, он в своей значительной части невидим. (Вернее, наоборот, он становится раздражающе заметным, если нелеп и неудобен).

Я всегда радостно отмечаю эти мелочи, воспринимая их, как привет от неведомых мне единомышленников. Иногда это восторг! Не только создали новый разъем USB, безразличный к ориентации при подсоединении, но исхитрились сделать его совместимым с прежним! Не могу упустить момент, чтоб не отметить: поставь они перед собой такую задачу изначально, она была бы простой. Но мешала та самая слепота проектировщика, инерция мысли, ведь сложные разъемы всегда старались делать именно так, чтобы их можно было вставить лишь в одном положении, и часто – и это прежнее, тоже дизайнерское решение – для этого и придавали трапециевидную форму).

Но обвинять проектировщиков в слепоте не станем, инерция стереотипа – естественная вещь, и талант заключается именно в ее преодолении.

А вот пример совсем невесомый: линейка на упаковке сливочного масла, позволяющая без труда отмерить соответствующую кулинарному рецепту порцию.

Нужен пример еще легче и еще мощнее? Недавно мне пришлось воспользоваться услугой одной транспортной компании. Работа офиса была организована технологично, световое табло позволяло быстро распределить живую очередь клиентов к окошкам менеджеров. Но я отметил, что та часть работы, которую менеджерам приходится делать не пальцами на клавиатуре, а просто языком, общаясь с клиентами, процентов на 90 сводилась к объяснениям, где клиенты должны ставить подписи. Подписей отчего-то требовалось много, не помогали поставленные вручную галочки (тоже работа), и почти каждому клиенту приходилось объяснять раза по три. Я, возможно, и не обратил бы на это внимания, но вспомнил, что в аналогичной компании та же проблема была решена по-дизайнерски изящно. Все места, где нужно поставить подпись, были неброско, но заметно выделены. Потому для объяснений нужна была пара слов, а тем, кто хоть раз с этим столкнулся, они вообще были не нужны. Легко понять: расходы на это решение и отсутствие необходимости по нескольку сотен раз говорить одно и то же – несопоставимы! Хотя, наверное, в полной мере всю мощь этого решения сможет оценить лишь тот, кому приходится ежедневно весь рабочий день объяснять бестолковым посетителям, где они должны поставить свои 8 подписей.

Могу дать еще более простой пример из той же области, но противоположный. Обычные почтовые извещения, которые печатаются миллионными тиражами и заполняются в тех же количествах. Я не буду задаваться вопросом, что мешало человеку, который составлял этот бланк, заглянуть в собственный паспорт, сосчитать количество цифр в номере, и убедиться, что при всем старании их невозможно все разместить в отведенном поле? Не убеждайте меня, как это делают некоторые отчаянные блогеры, что Почта России – аномальная зона. Все проще. Заказать эту работу профессионалу, оплатить несколько часов его работы, просто не приходит в голову. И это все тот же вопрос о ценностях.

Фантом профессии или профессия-фантом?

Некоторые парадоксы дизайна вытекают из его происхождения. С определенностью он отделился от смежных профессий относительно недавно. (Архитектором ли был Шехтель, когда проектировал в своих особняках все, вплоть до дверных ручек?). Кроме того, даже просто обустраивая свое жилище, мы конечно сами себе дизайнеры.

Но, помимо этого, фантомность профессии подпитывается основным парадоксом дизайна: многие дизайнерские решения, потребовавшие в одних случаях кропотливого труда, а в других творческого озарения (а то и того, и другого), вскоре воспринимаются очевидными. «Ну а как же иначе-то?».

Конечно же, очки проще всего пристроить на носу, а устойчивость обеспечить заушинами! Однако первоначально это была просто лупа, потом оправу с двумя линзами держали перед глазами на манер лорнета, но рука быстро уставала, и потому позже возникла идея крепить ее к обручу вокруг головы (кстати, способ, ныне возродившийся в приспособлениях для точных работ), и только потом очки приняли современный вид.

Вероятно, с этим парадоксом дизайнерам придется смириться. Пусть нас утешит, что человечество пару тысяч лет обходилось свитками, пока не придумало книгу, воспринимающуюся теперь как нечто самоочевидное. А каков тут масштаб прогресса! Книга – устройство параллельного доступа к информации, в отличие от свитка с доступом последовательным. (Хотя нельзя не отметить большого дисциплинирующего значения свитка. Сразу заглянуть в конец – чем там кончится? – не удастся.)

Образность

Дефицит образности – большая проблема дизайна в самом широком смысле. Вплоть до шуток: фотоаппарат это телефон, по которому нельзя позвонить. А поставьте рядом фотоаппарат и телефон начала 20 века!

Поиски образности, неизменные в искусстве во все века, никогда прежде не велись столь жадно. Образ рождался сам собой из функции, технологии, и уже потом видоизменялся в зависимости от прочих требований, но на той же основе. Ныне образностью приходится заниматься специально.

Особенно эффективно использование архетипов. Вы нечто лишь обозначаете, иногда намеком, но тем вводите в действие целый образный ряд (что можно рассматривать и с другой стороны: вы, наоборот, вводите свой объект в понятный широкий контекст).

Когда художник создает иллюстрацию, где картина состоит из ярких по цвету фрагментов, заключенных в черную окантовку, он заимствует образность у классических средневековых витражей, где этот прием диктовался чисто технологически (каждый фрагмент из цветного стекла обрамлялся свинцовой оправой). Работая на бумаге, иллюстратор в этом технически никак не нуждается, однако прием этот тянет за собой весь соответствующий образный ряд, чего художник и добивается.

Если говорить об образах-символах, то прежде они брались из природных явлений: солнце, полумесяц, звезда, молния, гора, дерево, цветы, рыбы, птицы и звери, череп и кости, в конце концов. Либо ими служили изображения оружия и орудий труда: молот и серп – предметы сугубо функциональные, как меч, лук, стрела, крепостная башня, якорь, плуг, шестерня…

Порой на монетах и даже гербах используется изображение наковальни. Образность довольно безо́бразной металлической чушке придает рог – элемент тоже сугубо функциональный (на нем при ковке удобно производить некоторые операции).

Как выразителен образ паровоза! А ведь его создатели меньше всего думали о впечатлении (впечатлительные барышни и так падали в обморок). Их беспокоило, как машина будет функционировать, а образ был результатом компоновки элементов: котла, механизмов и кабины машиниста. Когда скорости локомотивов увеличились, появилась проблема обтекаемости. И трансформация той же основы дала новый впечатляющий образ.

Всю обозримую историческую эпоху, начиная от каменного топора и до граммофона, функция так или иначе зримо овеществлялась. Но с течением прогресса функция все менее проявляет себя, буквально норовит запрятаться в невыразительную коробочку. Можно ли перепутать парусник и пароход? Конку и трамвай? А электровоз и тепловоз уже почти неотличимы, а газовую и электрическую плиту, столь разные по принципу действия, удастся распознать лишь по индексу модели!

Поэтому поиски образности приобрели нынче такой неистовый характер. Охватывается все, нагруженное каким-либо смыслом, и не огороженное авторским правом, что порой приобретает характер легкого слабоумия, когда вывеска «Бетховен» обозначает не нотный, а магазин товаров для животных.

Нынче свежий образ появляется редко, и на него жадно набрасываются со всех сторон. Взять хоть Кубик Рубика (образ, обусловленный чисто функционально). Мебель, сумки, обувь, карикатуры, арт-объекты, даже архитектура – цветные клеточки приспособлены везде. Я уж не говорю о живописных полотнах, где кубик тоже оказался востребован.

В погоне за образностью годится все: и древние песочные часы, что в компьютере используются для обозначения ожидания, и бумажный самолетик, означающий отправление послания, и конверт, символизирующий сообщение, и зонтик для обозначения погоды…

И даже те, кто никогда не видел недавно вымерших дискет, понимают, что их изображение символизирует сохранение в память.

От того же дефицита образности и расцвет увлечения стимпанком. Там каждая деталь это концентрат тоски по ней, по временам, когда функция неизменно и неизбежно отражалась в рычагах, шатунах, рукоятках, изгибах трубок, а не пряталась в однообразные коробочки. Похоже, что наше воображаемое будущее быстро исчерпало свои образы, и искать образность в прошлом оказывается и надежнее, и легче.

Нынешнему карикатуристу понадобилось изобразить холодильник. Какой образ он выберет? Безликого параллелепипеда? Нет, винтажного, романтичного и уютного в своей округлости.

(А ведь когда-то имел место процесс, когда модная тенденция перехода к угловатым формам, обусловленная объективно, воспринималась, как свежий образ, и угловатые формы приобретали даже те бытовые приборы, которым стыковаться боками ни с чем не требуется).

Даже невидимый процесс магнитной записи все же требует вполне наглядной механики. В нынешних же устройствах все процессы скрыты, оттого мы и нуждаемся во всевозможных индикаторах, от простой лампочки до цветного дисплея. (Человек даже из недавнего прошлого не поймет, отчего вскипает вода в кастрюльке на совершенно холодной индукционной плите).

А вот печке не нужен ни индикатор, ни дисплей. Она сама по себе и то, и другое. Мы же нынче теряемся, если на приборе сразу не загорается какой-нибудь светодиодик.

С острым дефицитом образности тесно связано другое явление, которое можно назвать эстетическим освоением. Вдруг оказывается возможным сделать привлекательным: небритость, шипение граммофонной пластинки, дрожание кадра и царапины на кинопленке. Помятость, потертость, а то и ветшание одежды, вплоть до дыр и прорех. Тут уж элегантным становится то, что веками было позором! И оказалось, что нет ничего, что нельзя «эстетически освоить».

А ведь как стремились к гладкому бритью, чистому звуку, качественному изображению. Как стыдились лоснящейся, мятой и потертой одежды, как следили, чтобы не виднелись бретели, резинки и пр. (О, эти стринги, виднеющиеся над джинсами!)

Лоскутное одеяло, лопнувшие под коленками джинсы, заплатки на локтях, края нижнего белья или бретели, выглядывающие из-под одежды, да и модная небритость – ныне все из обширной области некогда в разной степени шокирующего, неприличного, бывшего признаком неблагополучия, нарочито выставляется.

А уж туфли, надетые без носков, на босу ногу, свидетельствовали о катастрофическом материальном положении. Не зря же в «12 стульях» Ильфа и Петрова эта деталь в описании героя следует сразу за сообщением, что у Остапа не было ни ключей, ни квартиры.

А вот пример и эстетического освоения, и поиска образности, но одновременно и хороший пример решения, найденного в направлении, противоположном привычному. Как обычно отделываются бетонные поверхности? Оштукатуриваются, красятся, покрываются плиткой, даже мозаикой, декорируются металлом, стеклом, пластиком. И вдруг вместо этого возникает эстетика необработанных бетонных поверхностей, даже со следами опалубки – отпечаток фактуры дерева, затеков раствора.

Аналогично со стенами голого кирпича в современных лофтах, переделанных из старых фабричных зданий, или стен, где кирпичная кладка виднеется фрагментами из-под осыпавшейся штукатурки.

Список легко продолжить: старое, побитое, обветренное, много раз крашеное дерево… Тоже все то, чего прежде старались избежать, поновляя, шпаклюя, окрашивая. И видавшее виды рыбацкое весло фирма продает, как предмет интерьера, причем по цене нового дивана.

Постоянная потребность в новой образности связана с психофизиологическими особенностями человека. Тут можно прислушаться к теоретикам моды или углубиться в теорию фильтров восприятия.

Суть ее довольно проста. Механизмы восприятия устроены так, что мы со временем перестаем реагировать на одни и те же постоянные раздражители. То есть возникает нечто подобное фильтрам, пробиться через которые можно, только если каким-то способом изменить сам сигнал.

Это легко и приятно показать на примере с юбками. Некогда мужчин надолго впечатляли мельком увиденные женские щиколотки, потом юбка все укорачивалась и укорачивалась. Заметной вехой было обнажение коленей. Позже открытием стала мини-юбка. Но вскоре у этой тенденции обнаружился естественный предел, когда дальнейшее укорочение не дает эффекта (если оно вообще оказывается возможным). И тогда все радикально меняется: юбка в пол – вот что привлечет внимание (при всех подозрениях, что от нас хотят скрыть нечто не вполне привлекательное).

Потому можно легко предсказать, что за модой на мини-юбку непременно придет интерес к макси и другим длинам. Это уже не будет прорывом, и характер провокации окажется иным. Новое пристрастие не будет столь же всеохватным, волна не будет столь крутой и мощной, но нахлынет она непременно.

И что за господством растительного декора придет интерес к геометрическим формам. И даже то, что в скором времени экстерьер автомобиля (а вашим ли в нынешнем смысле слова будет беспилотное авто?) станет волновать не более, чем интерьер лифта в доме, где вы живете.

Более того, иногда жизнь будто стремится нам продемонстрировать: нет ничего настолько нелепого, чтобы это нельзя было бы «эстетически освоить». Когда старые джинсы обрезают до коротеньких шортиков, то из-под них начинает торчать-свисать подкладка карманов. Освоили и это!

А каких только технических ухищрений ни применялось для увеличения клиренса автомобилей! И, после многолетних битв за каждый миллиметр, появляется невообразимо нелепая мода на низкопосаженные, буквально ползающие по асфальту авто!

И эти волны столь предсказуемы, что уже несколько лет назад мне ничего не стоило почувствовать грядущую усталость покупателя от ярких упаковок с изображениями радостных потребителей, производителей, этнографических бабушек и даже коров (уж им-то чего радоваться?) и предвидеть переход к суровому, экологически озабоченному стилю скромных пакетов из крафтбумаги. (Хотя и здесь нас может подстерегать разочарование – часто это обычная бумага, тонированная в нужный цвет).

Однако эстетическое освоение всегда требует времени. Яркий пример тому две ракеты, которые мы можем обнаружить на ВДНХ. Их разделяет не очень большое расстояние, и обе водружены примерно в одно время. (Первая, точная копия гагаринского «Востока», установленная перед павильоном «Космос», даже немного раньше). Тем интереснее разница. Автор второй, той, что венчает «Монумент покорителям космоса», самым очевидным образом вдохновлялся не реальным прототипом, а эскизами Циолковского, сделанными в самом начале 1900-х годов.