Падение Кремля. Воспоминания о будущем

Глава четвёртая

В приоткрывшуюся дверь просунулась голова Главы.

– Можно?

Главный Администратор просочился в кабинет настолько виртуозно, что ни на миллиметр не расширил «зазора» между дверью и коробкой.

– Садись.

Президент вяло махнул рукой на кресло.

Глава – моложавый, не старше сорока лет, ярко выраженный семит, с пухлым мальчишеским лицом и по-детски непосредственным взглядом, осторожно присел на самый краешек. Столь неподобающая для чиновника его ранга наружность никого не вводила в заблуждение: Глава был умён, коварен и беспринципен. Забывать об этом, глядя в его глаза, излучающие «любовь ко всему человечеству», категорически не рекомендовалось.

– Ну, чем обрадуешь?

Моментально «отсканировав» Президента, Глава растянул губы в улыбке.

– Как всегда господин Президент: «дела идут и жизнь легка!»!

Он выразительно похлопал по кожаной папке.

– Хм…

– Ну, зачем Вы так, господин Президент? – старательно, во весь рот, оскорбился Главный Администратор. – Разве я посмел бы обманывать? И кого? Вас – благодетеля и почти что отца?!

Президент хмыкнул ещё раз, уже вполне добродушно. Его, специализировавшегося на получении тонкой лести, иногда тянуло на что-нибудь простое, грубое, «в лоб». Без виньеток, словом. А лучшего мастера на такие дела, чем этот чёрт с лицом херувима, и в природе не существовало.

– Скажи мне… только откровенно….

Глава моментально обратился в слух. По части исполнения и этого «номера» он также не имел конкурентов. У одних получалось раболепно, у других – театрально, у третьих – топорно. И только он мог «обратиться» и раболепно – и с достоинством, и достоверно – и напоказ, и грубовато – и изящно. Всё потому, что не только солдатами не рождаются: и царедворцами – тоже. Ими становятся. А тот, кто не родился, не мог и стать.

Вторично «удовлетворённый», Президент забарабанил пальцами по столу. На лице его – лице хоть и никудышного, но профессионального разведчика – отнюдь не отобразилась «вся гамма чувств и эмоций», которые «по сюжету» должны были переполнять его. Напротив, оно, лицо, оставалось непроницаемым. В силу годами выработанного умения быть «безликим». Хотя, вряд ли только умения: безликость – дар Божий. Или Божье наказание. И то, и другое дающееся от рождения.

– … как там наша оппозиция?

– А что «оппозиция»? – улыбнулся Глава. – Как Вы правильно заметили, господин Президент, она – наша. С потрохами. Работает по плану. Держится в рамках – в строго очерченных. «Оппонирует» «по роли» – в строго отведённом для этого месте. В Думе, то есть. Мы, со своей стороны, тоже не уклоняемся… от борьбы. Недавно, вот, всю «непримиримую оппозицию» рублём наказали. Увеличили гонорары, то есть. Так, что… А что?

– «Что»?

Убаюканный «благовествованием», Президент встрепенулся – и потянулся к кнопке звонка.

– А, вот, мы сейчас узнаем, «что»…

На пороге бесшумно выросла фигура помощника.

– Там должен сидеть директор ФСБ…

– Так точно, господин Президент: должен и сидит.

– Введите.

Помощник дематериализовался – и спустя мгновение уже отступал в сторону, пропуская шефа контрразведчиков. Войдя в кабинет, тот лаконично кивнул головой Президенту и молча проследовал к столу. Заняв кресло напротив Главы Администрации, он квалифицированно не заметил визави. Глава же, напротив, улыбнулся генералу, как другу – улыбкой крокодила, изготовившегося к рандеву со звеном пищевой цепочки: отношения членов одной команды были «исключительно приятельскими».

Взглянув на генерала – в стол – Президент недовольно поморщился: до сих пор он не мог «тыкнуть» этому человеку. Перейти на «ты», проще говоря. Причиной тому был не только характер контрразведчика, не допускавший дружественного – пусть и одностороннего – «тыканья» начальства. Президента удерживало и знание некоторых фактов биографии Директора ФСБ. К моменту развала Союза последний – уже генерал – предательски не изменил «конторе». Даже тогда, когда всё «вопияло» об этом. Когда все порядочные люди – вроде будущего Президента – давно уже сделали «правильный выбор». Президента, дослужившегося всего лишь до майора и «избравшего политическую карьеру» при первой же возможности, такое сопоставление не могло не уязвлять.

И ещё: директор ФСБ был известен своей исключительной порядочностью, не только немодной, но и откровенно непорядочной по нынешним временам. Оскорбляя товарищей, он не брал взяток, не строил себе роскошных дач, не покупал «роллс-ройсов» по миллиону долларов за штуку. И, вообще: вёл себя как последний… Христос. Поэтому его нельзя было держать «на коротком поводке» намёками на «рыло в пуху» и стандартными угрозами разоблачения как «оборотня в погонах».

Но самую большую сложность в общении с директором ФСБ представляло то, что он взял за моду служить не отдельному «благодетелю», а «какой-то» стране. Как минимум – своей «конторе». Её интересам, каковые он демонстративно не отделял от интересов этой страны. И всё – ради того, чтобы лишний раз «уколоть» товарищей. Тех, кто «…мы трудную службу сегодня несём…» – и по этой причине имеющих право на «небольшую компенсацию».

И всё же Президент держал на посту Директора ФСБ человека с такими «сомнительными данными». Никакого противоречия и никакой загадки: Президент однажды уже попробовал в этом кресле «надёжного человека». Но тот настолько быстро «довёл» «контору», что пришлось спасать карательный орган от этого неосознанного карателя. Президент тогда понял: есть участки, где выгоднее держать не «своего», а служаку. Не преданного, а умного. «Таковы суровые законы жизни, вернее, жизнь диктует нам свои суровые законы» – по меткому выражению Остапа Бендера.

– Скажите, генерал: как, там, наша оппозиция?

Судя по тому, что генерал даже не притронулся к папке, вопрос Президента не застал его врасплох.

– Как Вы верно заметили, Господин Президент, оппозиция – наша.

Президент и Глава Администрации обменялись многозначительными улыбками: пока – «в цвет».

– «Правая» оппозиция всё ещё объединяется и будет делать это «до морковкина заговенья». Хотя, даже если бы она и смогла это сделать, то единственным «плюсом» этого объединения для них стало бы устранение пустот в зале, где они проводят свои съезды. У них нет ни идей, ни денег. Точнее, идей и не было, а денег не стало. Конечно, мы не оставляем их без внимания. Тем паче, что оно им льстит. Ведь наше внимание – это последнее, что у них осталось.

– А «левые»?

– «Левые» – это другое дело. У них есть и идея, и опора в массах.

– Но нет денег?

Увидев, как вспорхнули брови Президента, Глава Администрации немедленно пришёл на помощь боссу. «С успокоительным».

– Нет, – согласился генерал под облегчённый выдох Президента. – Но у них есть кадры. И не все они охвачены Администрацией.

Покраснев, Глава взглядом пообещал Генералу «при случае не забыть его». «Припомнить», значит.

– Если я Вас правильно понял, коммунисты сегодня представляют для нас серьёзную опасность, пусть и всего лишь потенциальную?

Под вопросительный знак Президент хотел негодующе повести бровью, но вместо этого неожиданно – и очень квалифицированно – дрогнул голосом.

– Нет, господин Президент, – бестактно не изменился ни в лице, ни в голосе генерал. – То есть, то, что Вы сказали о потенциале угрозы – это правда. Но именно этой партией он не будет реализован никогда.

– «Никогда»?

Президент смотрел на генерала уже чуть более доброжелательно: сказалось благотворное влияние «бальзама», даже если Директор ФСБ не имел и мыслей проливаться им.

– Так точно, господин Президент: никогда. Потому, что у вождей этой партии отсутствует та самая политическая воля, которая только и движет массами в истории. Вспомните хотя бы, как Ваш Предтеча упразднял Верховный Совет? Вот у него была политическая воля, несмотря на то, что его действия должны оцениваться не историей, а Уголовным кодексом.

Удовольствия на лице Президента – как не бывало: директор ФСБ «надерзили дважды»: и упоминанием о предшественнике, и контекстом.

– Так, что ПУК – правильная оппозиция. Свою задачу её лидеры понимают так, как им её объяснили в Кремле. С этой стороны вы тоже можете не опасаться сюрпризов.

«Опять «вы»!

Президент уже с трудом сдерживал раздражение.

«А ты, „чьих будешь“?! Ох, доиграешься, парень: отдам тебя на съедение. Сначала – телевизору, потом – Генеральной прокуратуре!»

– А с какой стороны нужно их ожидать?

Директор ФСБ пожал плечами.

– Нужно подумать.

– То есть?!

Президент и Глава Администрации обменялись возмущёнными взглядами. И то: думать в кабинете Президента! Здесь, куда приходят на доклад, а не на посиделки! Это же надо: дойти до такого нахальства!

На месте генерала любой чиновник давно бы уже «портил» штаны. Но тот видел и не такое. Да и Президента он видел разного. Не того «отца народа», которого дают «пиплу». Со «своими» Президент частенько был самим собой, а не «блюдом для телевизора». В комплекте с матерками и угрозами «оставить без сладкого». Поэтому-то Директор ФСБ и не дезинтегрировался от страха.

– Сожалею, но дело обстоит именно так, как я Вам доложил, господин Президент. Надлежащий ответ я смогу дать лишь тогда, когда проанализирую итоги сегодняшнего пленума ЦК.

– А какого чёрта там анализировать, – «дал сердца» Президент, – если и так всё ясно: в партии случился раскол?!

– Да, в самом деле!

Глава немедленно поддержал босса возмущённым текстом и взглядом. Но Директор в очередной раз проявил вопиющую бестактность: невозмутимо игнорировал возмущение вместе с его автором. По причине «неубиения» генерала пришлось «стрелять» дальше.

– Часть коммунистов самого трудоспособного возраста открыто заявила о своём несогласии с политикой руководства – и даже о готовности выйти из рядов ПУК! В кулуарах некоторые из них заявили о своём намерении не только признать власть народной, но и пойти на сотрудничество с ней! Вплоть до вступления в ряды «партии власти»! Что тут неясного?!

Взглядом поблагодарив Главу за поддержку, Президент «стрельнул» в контрразведчика и от себя.

– Что Вы скажете на это, генерал?

– Только то, что такой факт действительно имел место.

– Вас что-то смущает?

– А Вас ничего уже не смущает?

Один такой ответ тянул на полновесную отставку.

С трудоустройством в архиве. Но Президент решил ещё немножко «понести крест».

– То есть?

– Молодёжь, упрекающая «старперов» в сотрудничестве с Кремлём, сама готова предложить свои услуги?!

Выдавая переполненную сарказмом фразу, генерал даже не ухмыльнулся. Какой-то бесчувственный генерал! Но отсутствие генеральского сарказма Глава немедленно компенсировал своим – уже по адресу генерала.

– А Вы не подумали, за что молодёжь упрекает «старперов»?! Не за то ли, что те непоследовательны в своих отношениях с Кремлём? Не за то ли, что вместо открытого союза они занимаются недостойным политиканством? Наконец, не за то ли, что они не пускают их к корыту?!.. Ну, конечно, слова – другие, но смысл – этот самый!

Как ни старался Президент, а Директор выбрался из-под словесных завалов целым и невредимым.

– Мне поручено разобраться с этим делом, и пока я с ним не разберусь, я не готов делать выводы.

Нет, всё же повезло Директору, что по заведённой привычке Второй Всенародноизбранный испепелял взглядом столешницу. А вот ей точно не повезло.

– И сколько времени Вы будете разбираться?

– …

– А если углубить?

Президент мужественно держался на последнем пределе.

– Ровно столько, чтобы разобраться в сомнениях: либо подтвердить их, либо рассеять.

Президент опять «пощадил» генерала: ушёл взглядом в столешницу.

– Хорошо. Я не ограничиваю Вас сроками, и буду терпеливо ждать результатов. Смею только надеяться, что они у Вас появятся ещё до того момента, как это кресло займёт другой работодатель.

Он вывел на лицо слабую усмешку. Глава усмехнулся иначе, не скрывая готовности по первому же приказу начальства больше не таить «земляные работы» под «неправильного» чекиста. – Я могу быть свободен?

Президент молча кивнул головой. В столешницу.

Директор ФСБ щёлкнул кнопкой, закрывая папку, и медленно, с достоинством покинул кабинет.

– У-м-м-м!

В одном выдохе-мычании Глава объединил все известные ему матерные выражения. Покосившись одним глазом на «свою тень», Президент консолидировался с ней молча…

Глава пятая

Вожак тех самых раскольников, о которых говорил Директор ФСБ, стремительным шагом вошёл в кабинет. Руководитель его личной «контрразведки» и один из руководителей службы безопасности ПУКа вошёл следом и плотно закрыл за собой дверь.

Вожак был молодым ещё человеком, явно моложе сорока. При первом же взгляде на него сразу чувствовалось, что это – человек действия. К «серьёзной» конституции прилагалась внушительная харизма. Не в пример главе ПУКа: пожилому, располневшему, «колхозно» выглядящему мужичку. У Вожака была крупная голова с хорошо развитыми лобными долями, крупный прямой нос, узкие, всегда плотно сжатые губы, резко очерченные скулы, и упрямо выступающая вперёд мощная нижняя челюсть. Портрет довершали умные, часто прищуренные серо-голубые глаза, густые, коротко остриженные волосы и отсутствие растительности на лице.

Спутник Вожака считался его самым близким другом и сотрудником. Это был профессионал. И, не абы, какой: «высшей пробы». То есть, место своё он получил не по знакомству. Этот человек в своё время не один год прослужил «в органах» и участвовал во многих «деликатных» операциях «родных» спецслужб.

Недавно ему стукнуло тридцать пять. Двумя годами раньше, дослужившись до полковника, он уволился «из органов». «Помог» «дар» одного из северокавказских «товарищей», полученный при «уговаривании» оного. Несмотря на поток заманчивых предложений от коммерческих структур, отставной полковник «записался» в ПУК. Точнее, «предложился» самому молодому члену руководства, «разработку» которого по поручению начальства он в своё время активно проводил. Правда, о том, что «объект» оказался, чуть ли не другом детства «разработчика», руководство ФСБ узнало только постфактум. Эта агентурная информация оказалась единственной. Никаких сведений об «объекте» работодатель от полковника так и не получил. А было, что. Именно это «что» и стало причиной его решения «податься в коммунисты».

– Садись, Полковник.

Для «своих» они были Вожак и Полковник. А потом и для чужих стали.

– Ну?

Полковник извлёк из кармана портативное записывающее устройство…

…Аппарат уже вернулся в карман, а Вожак всё ещё разглядывал пейзаж за окном. Молча. Информация «располагала к лирике».

– Значит, флотские товарищи организовали нечто вроде «Северной Звезды»?

Полковник усмехнулся.

– На тихоокеанский манер.

Усмешка не задержалась на его лице. И не только по причине лаконичности фразы: Полковник был от природы скуп на эмоции, а потом и служба «помогла».

– Но, как ты сам слышал, речь идёт не только о флоте, но и о трёх военных округах. Так, что, есть, где развернуться.

Вожак квалифицированно отбарабанил пальцами «По улицам ходила большая крокодила». Для верности даже снабдил дробь мелодией.

– Ты уверен в том, что информация не пошла дальше «носителя»?

– Уверен, – даже не улыбнулся Полковник. – Мы организовали его «взятие ФСБ» – и он немедленно принялся убеждать «коллег» в том, что это – ошибка. Что он уже всё рассказал «товарищу из органов», которого «прислали к нему на связь». Он даже сказал, что всё равно бы «подстраховался личным контактом», но чуть позже: хотел «поглубже внедриться». «Чтобы принести больше пользы Родине».

– И? – вопросительно поработал бровями Вожак.

– Информация не пошла дальше. И уже не пойдёт. Вместе с её «носителем».

В отличие от Полковника, Вожак не скупился на эмоции, почему и не удержал лицо «в портретных рамках».

– Ладно, этот вопрос мы отработали. Теперь главное: съезд – через три дня.

Он не констатировал: он вопрошал.

– Съезд готов.

Полковник остался верен лаконизму.

– В одном смысле: уже. В другом – будет.

– То есть, готов и «готов»? – на всякий случай уточнил Вожак.

– Так точно.

– Тогда – с Богом. В смысле – к чёрту…

…Очередной съезд Партии умеренных коммунистов России катился по накатанной колее. Все выступающие без устали клеймили «позором и разными нехорошими словами» антинародный режим, призывали «сплачиваться и активизироваться» – «для завоевания власти мирным, парламентским путём».

Вожак пожалел, что не захватил с собой солнцезащитные очки: в глазах уже рябило от седин и сверкающих лысин.

«Ну, надо же! Прямо, не кремлёвские столовники, а «солдатушки, браво, ребятушки!» Не речи – трубы Иерихона! И «пипл хавает!»

Он поискал взглядом Оратора. Так среди «своих» называли одну бывшую «звезду» телевидения. Тот пришёл к ним недавно. Даже не пришёл: скатился. С горы – под гору. Некогда он сделал себе имя на «заказном» разоблачении «тёмных делишек» конкурента будущего Второго Всенародноизбранного. По выполнении «задания Центра» – в «благодарность», не иначе – он был списан с корабля. Даже не за ненадобностью: из предосторожности. Уж очень он впечатлил своей квалификацией «заказчика». Вот именно ему Инициативная группа – так себя легализовали «раскольники» – и поручила озвучить свою позицию.

Оратор словно почувствовал затылком скользящий по головам взгляд Вожака, и обернулся. В ответ на немой вопрос Вожака Оратор улыбнулся. В переводе эта улыбка не нуждалась…

В перерыве к Вожаку подошёл сам Председатель. Один, без свиты.

– Надо поговорить.

По причине тучности, возраста и забвения физзарядки он задыхался уже от ходьбы по залу. Лицо его, «украшенное» склеротическим изменением сосудов, было красным и блестящим от пота. Так же, как и его лысина. Несмотря на тревогу, тщетно маскируемую псевдоорлиным взглядом, голос его был строг и даже сердит.

Вожак молча кивнул головой в знак согласия и последовал за Председателем. Они вошли в просторную комнату, временно оборудованную под штаб-квартиру главы партии.

– Ты, что, хочешь всё погубить?

Не дойдя и до кресла, Председатель сходу приступил к иллюстрированию плаката «Береги минутку!»

– Погубить всё, за что мы боролись?! Всё, ради чего мы вынуждены были отказаться от простых радостей жизни? Ты хочешь погубить партию, которая тебя воспитала?

Вожак не стал пока развивать неосторожно затронутую Председателем тему «отказа от простых радостей жизни». Это всегда успеется. Пока же следовало всего лишь поставить босса на место. Загнать в угол, то есть.

– Вы полагаете, что это – удачное начало для серьёзного разговора?

Председатель мгновенно осознал «масштаб прокола». Некоторое время он старательно работал анфас: пережидал «опомидоривание» физиономии. Но краска оказалась стойкой – и пришлось работать с наличным лицом. Он «включил» глаза – даром, что водянистые и полинявшие – и «метнул первую молнию».

– Хорошо. Давай говорить серьёзно. Готовитесь дать нам бой?

Правильно: если и ходить конём, так только по голове. Но Вожак не зря занимался боксом: ушёл от удара. И ладно бы, только ушёл.

– Нет, – парировал он с бестактной усмешкой, не снисходя ни к возрасту, ни к служебному положению шефа. – Мы не воюем с женщинами, детьми и… стариками.

Пурпур на лице Председателя заиграл всеми оттенками.

– Эти «старики», как ты выражаешься, жизнью своей обеспечили тебе и таким, как ты, возможность хотя бы говорить подобные слова! Уже за одно только это их можно уважать!

Если Вожак и думал «зарезать фраерка небольно», то теперь передумал.

– Уважать?! Вас?! А за что? Только не делайте круглых глаз, а не то пойдём по вехам!

Председатель уже понял, что допустил ошибку, пожертвовав инициативой за качество. По вехам идти ему не хотелось: уж больше приметными они были. И все – из числа тех, для забвения которых он ничего бы не пожалел. Даже… половины денежного содержания от Администрации. Разового.

А Вожак уже приступил к «добиванию». Перегнувшись через шахматный столик, он фамильярно похлопал босса по плечу. Всё это сопровождалось качественно глумливой улыбкой и такого же содержания текстом.

– Дядя, седина и лысина – это ещё не основание для уважения политического деятеля. Уважение заслуживается не стажем и не утратой волос, а конкретными делами. И не на благо себя лично.

Вот теперь можно было и намекнуть на «отказ от радостей жизни». Председатель намёк понял, неконтролируемо вспыхнул, но углубляться благоразумно не стал. И правильно: а вдруг этот мальчишка возьмёт, да и вытащит из рукава… нет, не кролика – это бы ещё ладно: одну из платёжных ведомостей «от Администрации». А ведь он на всё способен! И будет тогда уподоблен Председатель ПУКа в лучшем случае попу Гапону!

Но, хотя бы по минимуму, соблюдая меры предосторожности, а возмутиться следовало. Не углубляться, тем более, в опасном направлении, а именно возмутиться. Потому что лучшая защита – нападение. И не только в футболе. И Председатель возмутился. В тандеме со своими склеротическими изменениями.

– Я думал, что это у вас – по молодости лет, от недостатка опыта и избытка энергии, – достоверно задохнулся он. Не столько от злости, сколько от избытка веса. – А тут, оказывается – целая философия. Да-а-а… И что же вы намерены делать дальше? Разложить партию?! Добить её?!

Председатель был великолепен в своём благородном возмущении. Он даже пытался сверкать уже несверкающими, давно выцветшими глазами. Но, если кого-то эта «огнедышащесть» а-ля Конек-Горбунок и могла впечатлить, то только не Вожака. Да и, «оставаясь на позициях реализма», «огнедышащий» сам понимал несостоятельность своих упрёков. По части «разложить» и «добить». Спустя мгновение он уже жалел о своей «революционной» горячности.

– Разлагать давно разложившееся? – «обдал его уксусом» Вожак.

И Председателю оставалось лишь благодарить его за сдержанность и лаконизм, и надеяться на то, что «продолжение не последует». Но… «надежды юношу питали».

– Да-да, господин Председатель!

Вожак начал делать один «контрольный выстрел» за другим.

– Вы ведь не станете отрицать кооперацию с Кремлём? «Кремль с ПУКом». ООО: Общество с отсутствующей ответственностью!

«Доказательства!» – чуть было не сорвался Председатель. Точнее, сорвался, но только глазами. Опомнившись, он наверняка с радостью ощупал зубами укушенный язык.

«Пронесло!» – открытым текстом дало лицо Председателя. – «А ведь был на краю! Сам чуть не сиганул вниз! Одно слово – и не было бы уже борца за социалистическую… эволюцию! «Вы ведь не станете отрицать»! «Отрицнёшь, тут – на свою голову! Этот Вожак – такой гад… такой неправильно правильный. Уж он-то не преминул бы подать меня как Азефа или Малиновского!»

– Поэтому, как Вы сами понимаете, нам с такой партией не по пути!

«Годится!» – капитулировал глазами Председатель. И был прав: в сравнении с тем, что ему грозило лично, эта жертва была такой малостью, что и говорить стыдно. Вслух. Но капитулировать тоже надо уметь. С гордо поднятой головой. По этой части у Председателя был немалый опыт.

– Народ вас не поддержит!

Прозвучало несколько в духе «сам дурак», но, вместе с тем, достаточно мужественно.

– А его услуги нам и не понадобятся!

Моментально отвисшая челюсть говорила о том, что к такому ответу Председатель был явно не готов. Но он бы не был Председателем, если бы челюсть тут же не вернулась на исходную позицию.

– Как: опять декабристы?!

Качественно изумившись, Председатель округлил глаза – и взбодрил голос насмешливыми интонациями.

– В двадцать первом веке?!

– Нет.

Вожак поддержал его улыбку своей, не менее ядовитой. «Ответно укушенный», партийный фюрер померк.

– Но в услугах этой «движущей силы революции» мы не нуждаемся… Как некогда сказал один товарищ, «мы пойдём другим путём»…

Даже не зная «маршрута», Председатель совсем загрустил.

– Как я уже сказал, драться с вами мы не собираемся. Ну, так: лягнём для приличия. Надо же «представить суду официальную причину развода» Но, обещаю: мы удержимся в рамках приличий.

Председатель немедленно вывесил на лице «Надежда – наш компас земной».

– Да-да.

Сорокалетний мужик покровительственно улыбнулся шестидесятипятилетнему.

– Мы не станем переходить на личности. Никаких упоминаний о личных счетах, недвижимости на юге… Европы, расписках в получении довольствия и прочих «несущественных» мелочах.

«Всё знает…»

Для того чтобы прочитать этот текст на лице Председателя, услуги переводчика не требовались.

– Мы всего лишь заклеймим вас «позором и разными нехорошими словами». На тему «Разошлись пути-дорожки». Кстати, Вы также можете не стесняться в выражениях – и на ту же тему.

Председатель уже и не знал, что делать: то ли клеймить раскольника, то ли благодарить за чуткость. Так и не определившись с выбором, он в очередной раз «окрасился», и, не глядя на собеседника, дезертировал из собственного кабинета…