Погода выдалась замечательная, ясная и безветренная. Большинство машин, не доезжая до нас, сворачивают в посёлок. Кстати, судя по нашим бумагам, тут два посёлка, старый и новый Намру. Расстояние между ними три километра, поскольку они стоят на километровом отдалении от дороги предполагаю, что это военные базы, и соваться туда не стоит. Не любят военные пришлых иностранцев.
Через несколько километров отсюда перевал четыре тысячи шестьсот семьдесят метров продвигаться пешком смысла нет, будем стоять до победного.
Пару машин проезжает мимо, уже почти собираемся есть, как проезжающий мимо микроавтобус, с молодыми тибетцами, останавливается. Водитель, пользуясь остановкой, меняет колесо, я же договариваюсь с их вожаком на сто юаней ехать до места их конечной остановки. Название нам ничего не сказало.
Показывая на километровые столбики, пытаюсь узнать сколько километров они нас провезут. Тоже толком не знают, но говорят, что оттуда близко до Менши, как оно иначе называется, я не совсем уверен. В путеводителе Натали пишется как Moincer/Misar/Mensi. Произносят и она, и местные вроде как Менши, с вариациями мягкости «н» и вариантами «е» как «ё», «и», и «э». Ну, да ладно, главное, чтоб не как вчера, заехать неизвестно куда и потом кругаля давать.
Нам освобождают переднее сидение рядом с водилой, сами же, а их четверо, усаживаются сзади. Угощают нас бутылкой чая. Улыбаются… Вроде все хорошо, едем дальше. До Менши сто десять километров, по такой дороге это пустяк. От Менши до горячих источников еще несколько километров. Если все так пойдёт, сможем сегодня покупаться. А уже так хочется нормального отдыха, так сказать "принять ванну, выпить чашечку кофе и какавы, с чаем вместе". А потом уже рвануть в Дарчен, а завтра, с утра, на кору. Отставание от моего графика движения нарастает, уже два дня. По первоначальному замыслу, я уже должен был идти кору сегодня.
Словно услышав мои оптимистически настроенные мысли, дорога опять переходит в стадию ремонта. Периодически, а затем и все чаще, съезжаем на времянки, объезды, пока, наконец, не едем совсем метрах в ста от дороги, которая уже совсем, казалось бы, готова! Скорость падает в два раза, и мой оптимизм угасает. В одном месте, почти в голом поле, стоит чекпойнт, в виде палатки армейского образца и шлагбаума. Заведует им парень лет двадцати, а в помощниках у него ещё пара совсем мальчишек.
Здесь впервые проверяют наши пермиты. Все в порядке. Закончив с документами, юные КППшники начинают клянчить сигареты у водителя. Минут через пять он сдаётся, и выдаёт из снеди пару подарков.
Через пару часов мы все-таки добираемся до их конечного пункта. Водитель повёл себя неожиданно робко. Стоял мялся, так что, на какой-то момент, мне показалось, что он захочет запросить цену побольше, но, когда я отдал ранее обговорённую сотку, он обрадовался. Из чего я понял, что он попросту сомневался в нашей честности.
Мы зашли в кафешку, в которую наши друзья выгрузили товар, видимо, они что-то типа службы доставки, поскольку, закончив, они сразу же уехали назад. К нашему сожалению, кухни там не было, и нам пришлось довольствоваться супами, типа Доширака, и чаем. Минут через двадцать, залив термос кипятком, выдвигаемся.
Сразу за поселком начинается подъём, преодолев который, мы останавливаемся на прямом участке дороги для ловли попутки. Минут через пятнадцать останавливаем самосвал, в кузове которого едут трое строителей с лопатами. Начинают что-то объяснять, то ли что едут недалеко, то ли что нам будет неудобно.
Пофиг! Закидываем рюкзаки, усаживаемся на них и едем. Начинаю понимать, что долгие объяснения тут ни к чему. Минут через десять водитель нашего самосвала сам останавливает обгоняющий нас микроавтобус и нас пересаживают в него. Я, при этом, вообще не участвовал в переговорах. Так бы почаще!
Водилы едут в Лхасу, даже предлагают нам с ними, но у нас пока другие планы. Денег с нас они не взяли, прям "пруха" пошла!
Прибыв в Менши, начинаем определяться с дальнейшим направлением движения, с тем расчетом, чтобы попасть к горячим источникам Тиртапури. Дело в том, что подробной карты этого района дома я так и не нарыл.
В «Lonely Planet» Натали инфа небогатая. Она знает, что у многих индусов это место как святыня, и они едут туда, так же, как и к Кайласу, даже кору обходят вокруг. Как и где там омываются паломники, она слабо представляла, предполагая, что угодно, от грязной лужи с горячей жижей, до некого подобия турецкого Памукале, хотя мне и это ни о чём не говорило.
Но, к тому моменту, идея понежиться в горячей воде стала и мне казаться волшебной. Может у неё есть способность гипноза? В запасе у нас ещё полдня, расстояние известно, смешные восемь километров, в Дарчене делать особо нечего, а если повезёт, то мы запросто можем туда вечером добраться и утром выдвинуться на кору.
Решено, посещаем горячие источники.
Менши оказался достаточно большим поселком. Высадили нас на центральном пятачке, образованном расширением дороги на повороте и кучкой лавок, харчевен и постоялых двориков. Есть неизменная, для подобных посёлков, то ли воинская часть, то ли просто административный двор, короче, огороженная стеной песчаного цвета группа зданий, с возвышающимся над ними флагом, видимым со всех концов посёлка.
Справа несколько свежевозведённых улочек с одноэтажными зданиями, но они пустынны, только строители копошатся, довершая свою дневную нехитрую работу.
В одном из постоялых дворов видим пару джипов, явно туристических. Заходим внутрь, находим группу немцев, вольготно развалившихся на дворовой мебелишке и потягивающих пивко.
Натали спрашивает их о чём-то, наверно, в каком направлении горячие источники. Они что-то говорят, но даже ткнуть пальцем в сторону, показывая направление, никто не может. Их везут, они едут. Всё просто. Смотрят с интересом на меня, о чём-то шутят с Натали. Глаза сальные. Я, вообще, воспитанный фильмами о войне, реагирую на немецкую речь неоднозначно. А тут такие морды! Стою, как чурка, пару минут, хлопая глазами. Зову Натали, но она говорит мне возвращаться на площадь, поспрашивать там. Она, мол, сейчас их гида подождёт, и вернётся.
Выйдя, вспоминаю, что лучше взять её путеводитель, может ещё кто англоязычный попадётся, хоть пальцем в слова ткну. Уже у входа во двор слышу, даже не слышу, а чувствую, что-то происходит. Вздохи, охи, шум, треск мебели. Твою ж мать! Сбрасываю на ходу рюкзак, и с холодным ужасом припоминаю, их трое, все под сотню кило, если при виде меня не одумаются сами, без помощи не уйти.
Врываюсь во двор. Всё как в кино, в замедленной съёмке. Кадр за кадром. Слайд шоу. Я слышал о таком эффекте от шока. А картина действительно шоковая.
Натали поднимает с земли рюкзак и, удивлённо, замечает меня. Бюргер, стоявший ещё минуту назад с банкой пива, облокотившись на столб подпирающий кровлю, лежит неудобно упёршись головой в стену. Пыль от его падения ещё не поднялась полностью, но уже видно, что падал он в жуткой спешке. Надо отдать должное, банку с пивом он не выпустил, и оно, с бульканьем, образовывало лужу на земле.
Двое его друзей так и остались на стульях, которые разъехались по земле, оставив борозды и поменяв вертикальное положение на горизонтальное. Разъехались, словно от взрыва, в эпицентре которого стояла Натали.
– О, ты чего вернулся? Пойдём, нет тут гида.
Она тянет меня за рукав, а я поворачиваю шею не в силах оторваться от картины во дворе. Потом она помогает мне надеть рюкзак и даже отряхивает с него пыль. Я иду как во сне. Они там хоть живые вообще? Что это было, и кто она? Эта её нехорошая улыбочка, когда я уходил. Я сейчас даже вспомнил укол ревности. Ведь мне тогда показалось в ней даже было какое-то кокетство, какое-то обещание и предвкушение. Сексуальность даже. Если быть до конца честным, то это именно ревность вернула меня, а не путеводитель. Я это осознал только сейчас.
Мы пересекли посёлок и вышли на грунтовку.
– Что это там было.
– Ничего. Не люблю хамов.
– Но как?
– Как? – в её глазах слёзы. – Они едут к святым, для тибетцев, местам, оплатив дорогой джип, везущий кусочек их развратного мира, с роскошью и алкоголем. Они наняли местную девушку – гида, которая подрабатывает, обслуживая их за сто долларов на каждой стоянке, потому что на сто долларов её семья сможет прожить месяц. Именно поэтому она отдыхала, и присоединится к ней они мне предложили. Есть ещё вопросы?
Я молчу, понимая, что с моей тупостью в вопросах, связанных с чувствами, лучше помолчать.
– А если по делу, то сказали, что делать там, по их словам, нечего, просто горячая вода и ничего больше. Это не бэкпэкеры, это туристы.
Теперь, зная направление, выходим на дорогу. Попутку может и поймаем, а нет, так восемь километров не такое уж и большое расстояние. Идём в нужном направлении, через стройку. Ещё раз поверяемся, по-ленински: "Верной дорогой идём, товарищи?"
По дороге спрашиваю у водилы трактора с прицепом: не подвезет ли? Сначала просит сто пятьдесят, потом сбрасывает до ста двадцати, уже ближе к делу, но по мне, так тут полтинник максимум платить стоит.
Выйдя, наконец, из посёлка, почти сразу попадаем на роскошный вид долины, огибаемой справа дорогой. Вдалеке виднеются полоски воды. Может это и есть Тиртапури? Идём не спеша. За всё время проезжает пара джипов, да смешной местный рокер в ковбойской шляпе и кожанке на мотоцикле. Чёрный, как негр!
Через километров пять, приходим к развилке. Да, неожиданно. "Пойдёшь направо…" – как в сказке прямо. Но жизнь не сказка. Блин, куда джипы свернули, видно не было, а мотоциклист свернул направо, да и там, вдалеке, видятся уже какие-то строения, к тому же, над водой подымается пар. Опять же налево, вдоль дороги, идёт линия электропередач. Но вчера, после Али, такая примета сыграла с нами злую шутку. Выйдя к линии электропередач, мы обнаружили грунтовку, ведущую то ли в Пакистан, то ли в Индию. Короче, совсем не та оказалась дорожка-то. Немного посовещавшись и передохнув, выдвигаемся в сторону строений, по дороге направо.
Минут через пятнадцать едет обратно этот черт рокерский. Белоснежная улыбка от уха до уха. Останавливаем. Говорит не туда нам надо было свернуть. Спрашиваю, тут если подняться, выйдем на ту дорогу? Нет, объясняет, ставя ладони одну к другой, но на разном уровне, мол, перепад, обрыв. Прошу подкинуть хотя бы до развилки, тоже не соглашается, показывая на мой рюкзак, который сейчас килограмм двадцать пять и, сокрушаясь, покачивает головой. ну, да, я с рюкзаком – сотня, да Натали – шестьдесят. Боливар не выдержит.
Договариваемся, что Натали до развилки на нем доедет и пойдёт в нужную нам сторону, а я пехом постараюсь, срезая, по возможности её догнать.
С одной стороны, страшно за Натали. Немцы знают куда мы собираемся и могут затеять, что-нибудь нехорошее.
С другой стороны, мне теперь стоит больше за себя, наверно, бояться, а возможно и её боятся больше, чем немцев.
Бреду, с этими мыслями в голове по пыльному следу от мотоцикла, постепенно забирая вправо и вверх. Надо сказать, что на развилке дорога уходила влево слегка вверх, а вправо вниз, как бы разделяемая начинающимся пологим холмом. И это тоже внесло свою лепту, вниз-то идти легче!
Минут через десять взбираюсь наверх, срезав с полкилометра пути к развилке. Вижу Натали возвращающуюся обратно в сторону точки, где мы расстались. Сверху кстати видно, что забраться там на гору не составило бы на самом деле труда, можно было сразу напрямую. Кричу её, благо между нами метров сто от силы, она оборачивается, идёт ко мне. Идя от развилки, она вышла на горочку и, не увидев ничего примечательного, свернула мне навстречу. Начинало темнеть, а искать в темноте друг друга дело далеко не первой необходимости.
Ладно, утро вечера мудрёнее. Решаем, что завтра утром я налегке сбегаю до посёлка, к которому мы шли пока нас не развернул мотоциклист, который по-видимому оказался, таким же приколистом, что и ребята после Али. Видимо, не все здесь любят путешественников.
Раскладываем палатку, делаем несколько фото на лунном пейзаже. Небо скоро становится ярко-звёздным, каким оно бывает только в горах.
Холодает. Залезаем в палатку, ужинаем всухомятку, благо вода в термосе ещё горячая. Отставание от графика нарастает… Тибетскому рокеру в этот вечер очень сильно икалось…
Встаём рано. Солнце светит ярко. Камни блестят ярким вспышками, отражая солнечный свет поверхностями, ещё недавно, по-видимому, покрытыми инеем.
Вместо утренней зарядки, бегу в посёлок. В одном месте дороге идёт по мостику над речушкой, которую мы видели вчера в виде блестящих полосок. Под мостом умываюсь в ледяной бодрящей воде. Неа, нифига не горячие это были источники! В посёлке общаюсь в палатке с аксакалом, он выводит меня и показывает на строения вдалеке – "вон твои источники!" Как мы их не увидели вчера с горы, непонятно. Но отсюда они, как на ладони, даже если бы я оглянулся, когда бежал сюда, сразу выйдя из тени горки, по которой проложена дорога, то непременно бы увидел.
Когда вернулся, Натали ещё даже не закончила паковать вещи. Быстро грузимся. Дорога приводит нас к участку с проволочной оградой, местами поваленной. Местечко, вообще, изрядно потрёпано туристами. Несколько горячих ключей образуют озерко с сероводородными илистыми бело-жёлтыми берегами. Ширина озера метров десять, потом оно сбегает вниз в речку.
Там местные купают чудных жеребцов. Температура воды в самом озере очень высокая, реально окунуть руку в воду можно только на середины ручья. Мы правда, сполоснули посуду и постирали брюки, но большего применения столь горячей воде, не найдёшь.
В часовенке рядом я обнаружил лишь дряхлого старичка. О том, чтоб найти там какой-либо общепит, пришлось забыть. Сбоку к озеру пристроен бетонный водосток. Передохнув, мы двинулись по нему, видимо на другом конце должно быть более цивилизованное применение такого количества воды.
Через сотню метров мы и правда, пришли к современному зданию. Хозяин, или точнее смотритель, показал нам своё хозяйство. Сервис делится на два направления: номера с ванной, их там штук восемь и два бассейна, каждый с раздевалкой человек на пятнадцать.
И то, и другое, стоит по шестьдесят юаней, с той лишь разницей, что номер на сутки, а бассейн пока не надоест, но без спального места. Оставаться ночевать мы точно не будем, и мы выбираем второе. Ночевать тут – только время терять, а я его не намерен тратить. Заваливаемся в раздевалку со всеми вещами. Натали там ещё что-то копается, говорит, что имеет смысл что-то постирать. Дармовая горячая вода!
Мне без разницы! Как змея вылезает из линяющей шкуры, вылезаю из своих шмоток, и заныриваю в, кажущийся кипятком, бассейн. Вода, кстати, ещё набирается, и можно лечь затылком на дно так, чтобы нос был над поверхностью. Полный расслабон… Тело чувствует всю нереальность происходящего, а мозг уже не различает где верх, где низ. Почти ошпаренная кожа, высушенная до этого высокогорным воздухом, словно отделяется от мяса. Даже пробивает озноб, и ты уже не понимаешь, жара или холод обжигает тебя. Вода дарит невесомость. Усталость последних дней наваливается всей своей силой. В ушах побулькало, и они наполнились водой, слышу только низкочастотный шум льющейся воды и отдалённые гулкие звуки, отвлекаться на которые нет сил.
Уровень воды чуть поднимается, но голова ещё всплывает, и я по-прежнему парю в невесомости, едва касаясь дна задом.
Вроде хлопнула дверь. Натали, что-то говорит. Начинаю говорить, и мой собственный голос гулом раздаётся в голове:
– Меня нет, я растворился! Когда сольёшь воду, собери остатки меня и отнеси пожалуйста на кору, будь другом.
Она смеётся, что-то кричит в ответ. Поняв, что я ничего не слышу, заходит в воду. Пара всплесков и она вдруг садится на меня. Пытаюсь подняться, но она удерживает, а я уже знаю, что силы ей не занимать. Она даёт мне ровно столько свободы, чтобы я поднял голову и смог слышать и видеть.
– Я говорю, стираться надо было в душевом отделении. Здесь вам не прачечная, свои труханы в бассейне не полоскать.
Она абсолютно обнажена и настроена явно воинственно.
***
Антуан де Сент-Экзюпери написал проникновенные строки о воде, которые могут как нельзя более точно выразить мои чувства сегодня.
«Вода! У тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя не опишешь, тобою наслаждаешься, не понимая, что ты такое. Ты не просто необходима для жизни, ты и есть жизнь. С тобой во всём существе разливается блаженство, которое не объяснить только нашими пятью чувствами. Ты возвращаешь нам силы и свойства, на которые мы поставили уже было крест. Твоим милосердием снова отворяются иссякшие родники сердца».
Любовь, настоящая и чистая, не имеет ни вкуса, ни запаха, как и вода. Ты не можешь точно сказать, что в ней тебя пленит. Красота, страсть, запах, но познав её, ты понимаешь, что именно она дарит тебе жизнь.
Соседей в бассейн, столь ранним утром, тут даже при желании не найдёшь. Таким образом, в нашем распоряжении оказался бассейн горячей воды, с забаррикадированной скамьёй дверью. Распарившись, мы бултыхались в нём часа три, выпили пару термосов чаю, заваренного прямо из-под крана. Высушили постиранные вещи и даже немного позагорали.
К полудню лица округлились, как у алкашей с перепоя, и мы потяжелевшие, как губки, впитавшие воду, и нереально отдохнувшие, двинулись в обратный путь в Менши.
Часом ранее сюда заезжали индусы на паре джипов, и я уж думал сесть им на хвост, но они, видимо испугавшись нас, уехали почти сразу. Наверно, от нас за версту несло их родной Кама Сутрой.
Таким образом, путь назад мы тоже проделали пехом. В Менши стояла целая куча машин, но попутку с ходу найти не удалось, и мы зашли перекусить в кафешку. К моему облегчению, немцев тоже не было. Поболтали с велотуристом из Гонконга. Отдохнули, в ожидании своего мяса с овощами, получили разгоняй от хозяйки за то, что умыли руки видимо питьевой водой и двинули дальше, теперь уже к Кайласу.
Прямо на выходе из посёлка видим джип и колоритного мужика, одетого в сомбреро, улыбающегося золотым оскалом и садящегося в машину. Салон машины тоже украшен в мексикано-индейском стиле, всякие амулетики и косички.
Скорее всего, у тибетцев есть определённая мода на индейскую тематику, сомбреро повсеместны, разные лохматушки на одежде, разве что, мокасин и томагавков не видел.
Помню, в детстве, нас тоже попотчевали вдоволь ГДРовскими фильмами про справедливую борьбу Чингачгука и Виннету за свободу индейского народа. После них, наделав копий и томагавков, детворой носились мы с дикими криками «у- у- у- у- у!!!» по дворам. Может, и здесь, в то время, тоже немецкие сериалы были в моде?
Спрашиваю:
– Канг Римпоче?
Улыбаясь кивает.
– Подкинешь?
– Нет, бесплатно нет.
Просит двести юаней. Ссылаясь на дружбу Мао и Сталина, договариваемся на стошку за проезд до Дарчена.
Дорога извивается по склонам, через мосты над речушками, которые, видимо, становятся в период дождей бурными потоками, так как размер мостов никак не вяжется с их сегодняшним руслом.
Практически везде идёт стройка. Асфальта нет, но свежеуложенный гравий позволяет ехать довольно быстро.
На одном из подъёмов наш железный конь начинает захлёбываться. Картина здесь нередкая, на высоту четыре с половиной километров даже надежные лэндкрузеры не рассчитаны.
Но у нашего водителя всё рассчитано, имеется даже помпа для продувки топливного насоса. В течении пяти минут реанимационные мероприятия приводят к нужному результату, правда, нам придётся ещё пару раз вставать и вновь проделывать всю процедуру с начала.
Ехать тут меньше семидесяти километров и, в принципе, при удачном раскладе, можно выйти сегодня на кору. Отставание от моего графика у нас уже трое суток, но, исходя из предыдущего опыта, я думаю, что нам вполне по силам пройти кору за сутки-полтора, как это делают местные паломники, а не за трое и больше суток, как европейцы.
Глава восьмая. Кора.
С крыши, разумеется, звёзды видны лучше, чем из окон, и поэтому можно только удивляться, что так мало людей живёт на крышах. (с)
«Малыш и Карлсон, который живёт на крыше». Астрид Линдгрен.
Где-то на полпути из Менши в Дарчен, справа, открывается вид на величественную гору Гурла Мандхата. Она, не в пример Кайласу, одинаково называется, как европейцами, так и местными, и мой водитель радостно тычет пальцем в сторону огромного массива гор, покрытых снежными шапками: «Гурла Мандхата!»
Чуть позже, он тычет пальцем в другую сторону, туда, где видна лишь куча туч и грозовые разряды. В редкие моменты, в просветах туч виднеется, характерная для Кайласа, слоистая структура треугольной шапки. Так и вырывается вздох из груди: «Ничего себе, что это там над Кайласом творится!? Не хотел бы я там, сейчас, на коре оказаться!»
Через полчасика водитель останавливается. Кайлас хорошо виден, но до Дарчена ещё далековато. «Друг, мы так не договаривались!»
Но он знаками объясняет, что дорога в посёлок закрыта.
«Я-то знаю, что ты, друг, лукавишь! Шлагбаум действительно есть, но он у самого посёлка, просто за машину там, наверняка, надо платить, и тебя, даже если ты внутрь не поедешь, могут прихватить!»
Пытаюсь даже пригрозить не заплатить, но тут уже он вспоминает о порядочности и исполнительности, машет головой и готов серьёзно стоять на своём, грозит пальцем. Показывает рукой, что нам лучше обойти дорогу стороной, заходя слева и обходя посёлок, в сторону виднеющейся вдалеке строительной техники. Там мы сразу выйдем на второй километр коры.
Ладно, черт с тобой, неохота ругаться, уж больно ты на шамана похож! Только что черепов в машине не развешано… Нашлёшь ещё напасть какую, в виде морока, район-то мистический – «…там чудеса, там леший бродит!»
Расходимся по-хорошему. Причём, он расходится, а точнее разъезжается, по хорошей дороге и на машине, а мы идём в долину на подступах к Дарчену, пересечённую многочисленными, после ливней на склонах Кайласа, ручьями.
Вспоминаю в связи с этим, что в окрестностях Кайласа располагаются истоки четырёх великих рек Азии. Инд на севере, Брахмапутра на востоке, Ганг на юге и Сатледж на западе. Так что, чего-чего, а воды здесь хватает.
Обходя эти многочисленные водные препятствия, несколько раз поворачивая назад, упираясь в непроходимые участки широких и стремительных разливов, идём, кругами, к посёлку.
В нескольких местах перепрыгиваем неширокие протоки, предварительно перекинув рюкзаки. Где-то, скинув несколько крупных глыб, делаю переправы для того, чтобы в несколько шагов, по заливаемым водою камням перейти туда, откуда, как уже кажется, рукой подать до хорошей тропы.
Но нет, в конце концов упираемся в непреодолимые, по крайней мере для прохода посуху, участки.
Плюю на всё, щедро одаривая всё подряд крепким словцом, перехожу несколько проток почти по пояс в воде, сначала с рюкзаками, потом с Натали на закорках, всё-таки сушить одну пару обуви, вместо двух, хоть маленький, но плюс. Благо не впервой. Назад поворачивать и возвращаться на дорогу просто сил нет.
На предпоследней переправе течение ручья настолько сильное, что все-таки у самого берега сбивает меня с ног, и мы полу-садимся, полу-ложимся на кромку воды, намочив даже брюки и вещи Натали. Досаду не скрашивают даже первые фотографии на фоне открывшегося от облачности Кайласа.
– Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт! – так гласит народная поговорка. Я, весь в предвкушении поступить, как умный и пройти кору вокруг Кайласа. Хотя может всё так сложилось лишь потому, что я должен был встретить Натали. И судьба заманила меня сюда с этой благородной целью. В любом случае, сегодня выдвигаться на кору уже поздновато.
Промокнув и устав, потеряв кучу времени, меняем наши первоначальные планы. Решаем на ночёвку встать в Дарчене, а завтра, оставив все вещи у хозяев ночлежки, в которой я надеюсь устроится на ночёвку, попытаться налегке пройти кору за день.
Мой восьмидесятилитровый рюкзак хоть и худеет постепенно, но изрядно меня утомил. Поход к горячим источникам составил двадцать километров и с отдыхом, но этот дом на горбе давил тогда с каждым километром сильнее и сильнее.
Акклиматизировались мы уже по полной программе и, если налегке, готовы к очень быстрому маршу. Конечно, кора – это не место для соревнований на время, но так хочется быстрее всё осмотреть, а потом уже, не спеша, проникаться атмосферой местных монастырей и искать места силы.
Дело в том, что существует ещё и внутренняя кора к монастырю у стены Кайласа. Но заходить в эту внутреннюю область разрешено только тем, кто уже прошёл внешнюю кору, и, вроде даже, не один раз. Пройдя кору за день, да ещё и в полнолуние, мы заработаем себе такой пропуск. Может, конечно, и кажется чушью, но в чужой монастырь со своим уставом не лезь.
Подошли мы чуть поближе к посёлку, разложили палатку. Натали как-то выглядит настороженно. Может, немцев остерегается снова побить? Может, просто устала. Переоделись в сухое. Я – поверх сухих носков пакеты, а уже потом в обувь. А то кроссовки совсем сырые, носки промокнут снова, не успев дать ногам согреться и насладиться сухостью. Может, в посёлке какую обувку куплю, воспользуюсь-таки благами цивилизации, а то, понадеявшись на качество «Ecco», я поехал без запасной пары обуви.
Вообще, это закон для любого уважающего себя туриста. У тебя всегда должны быть, припрятанные в надёжное место и сухие, спички и носки.
Забраться бы на возвышающуюся над поселком гору, вид оттуда на Гурла Мандхата красивый, панорамный, но погода не очень, да и вечер уже надвигается. Натали, как я уже сказал, не горит желанием идти в посёлок. Будь погода чуть получше, она, пожалуй, потащила бы меня сразу на кору, но у меня рюкзак побольше, да и промок я основательнее. А погода над горой – мрак. Оставляю её отдыхать с вещами, налегке иду на разведку в посёлок.
– Аккуратнее там. Возвращайся до темноты.
Дарчен быстро меняется последние годы. Из маленькой деревеньки кочевников он разросся до посёлка, где появились целые улочки однотипных домиков, пока незаселённых, с магазинчиками, кафе и автомастерскими. Экспансия Китая даёт о себе знать. Прямо под горой вижу новую гостиницу. Она ближе всего к нам и тропе, начинающей кору. Иду туда.
В самом отеле признаков жизни нет, иду вниз к посёлку, навстречу идут европейка и местного вида молодой человек. Обращаюсь к нему по-китайски, где, мол, персонал отеля, мне нужна комната. Оказалось, он непалец, а женщина рядом с ним, не туристка, каковой она по идее должна быть, а хозяйка этого отеля. Натали, с её английским, пригодилась бы сейчас.
Спрашиваю, через него, о возможности устроиться на ночлег. Говорит, что номеров нет, но есть койки в шестиместном номере, а соседи вполне приличные интеллигентные гиды и шофёра.
Так сразу и представил себе белоснежные перчатки и манишки. Стоит одно койко-место восемьдесят юаней. В Шанхае, в отеле «Астория» такое место может и сто юаней стоить, но это Астория! Там останавливались Чарли Чаплин, Эйнштейн, кто-то из штатовских президентов! Да и, вообще, Шанхай – один из самых дорогих китайских городов.
Высказываюсь по поводу явной дороговизны их отеля по тибетским меркам. Да и будь я один, я ещё бы рассмотрел такой вариант, а вот нам, парой, четверо соседей совсем некстати. Точно ситуация, когда «с милым, и в шалаше рай».
На моё замечание она очень темпераментно начинает меня зазывать посмотреть, как они всё тут устроили на европейском уровне, и душ у них с горячей водой, и кровати удобные. А я просто в шоке…
Ответил ей лишь, что если она считает, что люди приезжают сюда за тысячи километров от цивилизации для того, чтоб посмотреть, как они похабят саму идею стремления людей очистить себя во время прохождения коры, чуточку вырасти в духовном плане, то она явно ошибается.
Живущие здесь верят, что долгий путь к святым местам очищает их от сотворённого ими зла. Они верят, что чем трудней дорога, тем глубже очищение. Здесь время стоит на месте, а всё остальное движется, и поэтому, они не торопятся к благам нашего мира.
Буддисты считают, что основное отличие нашей культуры от их в том, что мы славим тех, кто покоряет вершины, а они поклоняются тому, кто отрёкся от всего.
В глазах непальца, переводящего мои попытки устыдить необуддистку, искрятся смешинки – не в те уши ты, простачок, воду льёшь! Но я продолжаю, лишь сожалея, что эта нелепая цепочка перевода не передаст моего посыла на сто процентов.
Миллионы ни о чем не заботящихся, кроме себя, своих привилегий, равнодушных паразитов, без совести, морали, долга, в своём праздном безделье потянулись к восточной культуре. Но при этом, они уклоняются от своих прямых обязанностей по улучшению окружающего их мира и берут себе в сотни раз больше, чем даётся человеку здесь.
Слышу, почему-то знакомое слово, на английском:
– Crazy!
Но пройдя дальше, вглубь посёлка, понимаю, что это была лишь частичка всеобщей картины туристической бизнес-интервенции. Посёлок забит джипами, от стареньких лэндкрузеров, до новейших тойот, хонд и лексусов. Такое увидишь, у нас, только у банков или администраций.
Посёлок просто кишит индусами, европейцами и прочими туристами. Думаю, о том, что тут могут быть и наши немецкие "друзья". Первые десять километров коры такие паломники проезжают на машинах, а за семь километров до Дарчена их уже снова встречают. Их вещи несут непрофессиональные носильщики, именующие себя шерпами.
Правда, в основном, эти носильщики преклонного возраста и не имеющие никакого отношения к настоящим шерпам. Я представляю, какого мнения об европейцах местное население, среди которых есть уникумы, проделывающие кору протираниями, то есть ложась, простирая руки вперёд, затем подымаясь на место до куда дотянулись руки, и так далее, и далее, две-три недели…
Конечно, это может быть перебор, но тот уровень комфорта, который теперь предлагает проникший в эти края туристический бизнес, делает из самой идеи коры нелепицу. Я не удивлюсь, если через несколько лет будет проложено шоссе, по которому можно будет непринуждённо, под рассказ гида, проехать кору за пару часов. Остановившись, разве что пару раз, на площадках для фотосессий с красивыми панорамами.
По легенде человек, проделавший сто восемь кор, мгновенно попадает в нирвану, но местные говорят, что есть среди них проделавшие по две-три сотни кор с вещами туристов на горбу, но всё же не покинувшие наши плотные ряды грешников…
Сунувшись ещё в пару дворов, я убедился, что ловить особо нечего, туристический сезон в разгаре – мест нет, и решил возвращаться к Натали. Шёл я назад не то чтобы в подавленном настроении, но в не самом весёлом уж точно.