Минут через пятнадцать слышу в тишине последний протяжный зевок Натали, и вот, она собирается с силами, и начинает подниматься. Выуживает из своего рюкзака комплект чистого белья, натягивает новую футболку, чем вызывает у меня нездоровые мысли о моём свинстве. Я-то шёл на двенадцать часов. А порядочная девушка, даже на первом свидании, должна быть готова наутро произвести фурор. Ой, или это не о совсем порядочных девушках?

Я же давал ей вчера свои запасные махровые носки надеть как варежки и погреть руки. Чистые и почти новые. Ну, по моим меркам. И скорее всего, она не отказалась только из вежливости. Лежу и осознаю, что вероятно в месте, где наши тела недавно соприкасались, мокрой от пота была только моя половина.

Как вот у женщин так получается, даже соприкасаясь с нами, они остаются чистыми и свежими. Или это у нас, у мужиков, такая суперсила, собирать всю грязь в отношениях себе. Готов бежать и обтираться снегом!.. Из ступора меня выводит Натали.

– Я, конечно, понимаю, что ждать кофе в постель в нынешних условиях – полная глупость, но ты можешь хотя бы не заставлять ждать тебя? Марш на разведку! Хотелось бы хотя бы почистить зубы и ещё – в туалет. Разведай, где минимальные шансы встретить зрителей. Кустов здесь, я так понимаю, не ожидается.

На выходе из палатки чуть не спотыкаюсь об оставленный заботливым хозяином трёхлитровый термос. Вода – почти кипяток. Чувствую себя добытчиком! На улице туманная морось, видимость метров десять не больше, но туман, на удивление, приятный. Такое ощущение, что в палатке холоднее, чем снаружи.

Из палатки хозяев показывается морда собаки. В самой палатке света нет. Кайлас отсюда уже не виден, но в его стороне огромное белое пятно, напоминающее о полнолунии. Совершив утреннюю прогулку, завтракаем разведённым бульоном и галетами. Натали, с таинственным видом, достаёт, из невесть какой заначки, шоколадный батончик. Завариваем ещё и чай. Благодать! Завтрак аристократов. Ни один пятизвёздочный отель не способен подарить такое.

Самая сложная часть коры позади. Утро не предвещает непогоды, а туман начинает развеиваться. Думаю, что пообедаем мы уже в Дарчене.

Оставляю в горлышке термоса, прижав пробкой, стоюаневую купюру. Ни одно доброе дело не должно оставаться без оплаты. Запаковываемся и выходим в сторону Дарчена.

По дороге заходим в монастырь. Название не помню, но он оказался единственным на этом участке до самого Дарчена. В нём нас тоже радушно встречает служитель.

Мы сегодня, походу, очень редкие, если не единственные визитёры. Позже узнаю, что такая пурга, как та, что была нам уготована богами Кайласа, в июле месяце случается даже не каждый год. Это к вопросу о везучести и предначертанности судьбы.

А сегодня, словно компенсируя все неудобства, что выпали нам вчера, вышло яркое солнце, да запекло так, что мы снимаем куртки. Невольно вспоминаю строки:

«Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,

На мутном небе мгла носилась;

Луна, как бледное пятно,

Сквозь тучи мрачные желтела,

И ты печальная сидела -

А нынче… погляди в окно»

Прочесть бы их сейчас Натали. Хотя, наверно, это должно быть заложено в детстве. Ассоциации. После посещения монастыря, решаем выйти к виднеющейся слева речушке, благо берег тут пологий. Течение стремительное, но у берега кто-то, с помощью камней, сделал затон.

Появился шанс слегка сгладить своё свинство. Раздеваюсь и собираюсь купаться. Слышу теперь уже от Натали, интернациональное – "Крейзи!"

Вода просто ледяная, но собираю волю в кулак, так же, как само по себе собирается в кулак моё мужское достоинство. Мысленно простившись с ним, сажусь. "А-а-а!"

Я даже сам не ожидал от себя такой морозостойкости, но первый шок проходит, надпочечники выбрасывают в кровь кучу какой-то химии, ну или вода, сжалившись надо мной, становится теплее.

Встаю на дрожащие в коленках ноги, и пытаюсь сделать вид, для Натали, что никуда не тороплюсь. Протираюсь водой, зачерпываю несколько пригоршней себе на голову, потом отправляю одну в сторону Натали. А нечего стоять с таким видом, словно увидела у себя на озёрах выползающую Несси! Это же у них где-то озеро Лох-Несс?

Выходя из воды, зову её присоединиться, но сам понимаю, что ни секунды больше я не выдержу. Ведь небесный звон, раздающийся с каждым моим шагом, раздаётся не из храма. Понимаю происхождение слова "м***звон".

Но на солнце, на удивление быстро, согреваюсь и даже ложусь позагорать на коврик.

Натали глядит с лёгким ужасом на всё это действо и спрашивает: "вода действительно не холодная?" Подавляя распирающий меня смех и делая самое правдивое лицо, какое только могу, обещаю, что только вначале немного непривычно, а потом просто освежает.

Натали задумчиво смотрит на горизонт в одну сторону, потом в другую, но таких сумасшедших, как мы, пока не намечается. Закатывает штаны до уровня шорт, снимает верх и предупреждает меня с очень серьёзным лицом, что если я попытаюсь подтолкнуть её, обрызгать, короче, хоть какую-то из глупых мальчишечьих шуток провернуть, то я познаю на себе настоящий её гнев и буду медитировать в воде до заката.

Оставшись топлесс, заходит насколько возможно, чтобы не замочить шорты и через тридцать секунд обернувшись дарит мне взгляд, способный разжечь костёр. Развожу руками и округляю глаза. Потом показываю выставленный вверх палец и говорю, как в детстве: "Здолово!"

Она вертит головой из стороны в сторону: "Ну ты и …"

Ничего хорошего мне это не сулит.

Она отворачивается и ставит руки на пояс. Стоит почти минуту, словно наблюдая за течением реки. Её пальцы ног наверняка уже теряют чувствительность, а она наклоняется и начинает брызгать себе на грудь, на лицо и даже моет свои короткие волосы. У этой девчонки точно есть стальные … Нет, не нервы.

Я наблюдаю со спины, но всё равно это ужасно пугающе и в то же время эротично. Есть в этом что-то от подглядывания, поэтому стряхиваю оцепенение, беру свою футболку и готовлю вместо полотенца. Подхожу к ней, и начинаю сушить волосы. Почему-то в голове рисуется картина как я еду, делая борозду, как немец в Менши, пару сотен метров головой до стены храма.

Но она, как ни в чём не бывало, идёт на коврик и садится по-турецки.

– Какое блаженство. Может, останусь здесь, и тогда ты мне, как мужчина, станешь не интересен? – На губах играет зловещая улыбка. Глаза слегка прищурены, губы поджаты. Напряжение звенит в воздухе.

Вспоминаю, что перелили остатки кипятка в свой термос и даже заварили пакетик чая. Судорожно, излишне театрально торопясь, наливаю чашку и, склонив голову почти до колен, подаю на вытянутых руках ей.

– О, прими мой дар, богиня. Позволь твоему рабу увести тебя отсюда.

– Ладно. Так и быть. Отогревай меня. Но я ещё не простила тебя!

Обнимаю её сзади, прижимаю к себе. Боже, она просто ледяная. Накрываю её курткой ноги, а свою кладу ей на плечи. Солнце, спустя буквально несколько минут, начинает делать своё дело. Тёмная ткань нагревается, согревая и нас. Она сползает спиной на коврик и кладёт голову мне на колени.

Пытаюсь поцеловать её, но она останавливает меня.

– Слушай, давно хотела тебе кое-что сказать и, наверно, если сейчас не скажу, то потом будет уже поздно. Только дослушай и помни, что всё менялось по мере того, как я узнавала тебя.

– Ты совсем не знаешь меня.

– Нет. Послушай, наша встреча, там в кафе. Она не была случайной.

– Случайности не случайны.

– Да постой. Мне и так трудно собрать мысли в кучу.

– Оставайся россыпью. Я знаю. Я видел тебя в Урумчи. Ты летела на месте 34D.

– Ух ты! А ты, действительно, полон сюрпризов. А почему ты ни разу не говорил об этом раньше.

– Потому что человек, сидевший на месте 34С, сидел в Кашгаре, в том кафе за столиком в углу, когда ты появилась на той улочке. Я подумал, что у вас встреча, но ты даже не поздоровалась с ним, хотя не могла не видеть его. Он был в трёх метрах за мной, и он, наверняка, даже слышал каждое слово нашего разговора.

– Его зовут Ману. Он работает на моего дядю.

– А ещё, он был на вокзале в Каргалыке. Но ехал он не с нами в автобусе. Наверно, он очень переживал за тебя, но при этом ты осталась со мной в одном номере. Он явно был встревожен.

– Ты всё это знал? И предпочёл поддаться обману?

– Ты лучшее, что случалось со мной в жизни. Я не думал, что ты хочешь меня убить, ограбить, а если бы и так, то это было бы, по крайней мере, настоящей жизнью. Ну, знаешь, как самка каракурта съедает самца. Я был готов. Ты уже забрала моё сердце, хочешь сделать это буквально? Я готов.

– Дурачок! Мне надо, чтобы ты был жив и здоров. Теперь слушай. Мой дядя, Анхей, работает в какой-то международной организации. Я не знаю, какие у них там секреты. Не важно. Я давно хотела побывать на Тибете. Он знал, что я люблю путешествовать и люблю приключения.

И вот, он связался со мной и сказал, что они наблюдают за необычными людьми и особенно, когда они собираются заняться чем-то необычным. Он предложил попробовать завязать знакомство с тобой и пройти задуманный тобой маршрут. Я знаю, он бы никогда не пошёл на это, но нескольких его людей ты просто проигнорировал. Начиная с России.

– Я не очень люблю сходиться с людьми.

– Да, я заметила. И ещё, ты не говоришь по-английски. А следить за тобой на пустынных дорогах Тибета, не привлекая внимания, невозможно. И мне стало интересно. Он говорил что-то о стечении факторов в тебе и о том, что твой интерес к Тибету может быть совсем не праздной тягой к мистике. Кстати, он и мне говорил с самого детства об исключительности, и ещё кучу какой-то эзотерики. Индусы повёрнуты на этом.

– Я обычный человек. Супергерой из меня так себе.

– Ты не поверишь, но именно это я и подумала тогда, в Каши. Даже немного разочаровалась. Пока не заговорила с тобой. Твоя непосредственность. Никакой попытки произвести впечатление. Никакой рисовки. Ты не пытаешься залезть в душу. Словно только заговорив, ты знаешь о человеке всё, что тебе интересно. Ты как ребёнок. Это что-то! Сколько тебе лет?

– Возраст Христа.

– Две тысячи семь?

– Да нет, тридцать три.

– А, ты про этот возраст! Ты словно до сих пор делаешь свои первые шаги и смотришь на мир, как в первый день. В тебе нет сомнений. Ты словно знаешь, что будет в следующее мгновение. Как у тебя это получается? Ты слаб и беспомощен, на первый взгляд, но как только я начала узнавать тебя. Ты как тигр. Р-р-р. Ты спокоен, ты также мягко ступаешь. Тебе некуда торопиться, ты уже знаешь, что тебя ждёт добыча. Плавность. Грация. Не знаю, как объяснить. Даже рядом с тобой так спокойно и хорошо. И тепло, как сейчас.

– Это просто солнце. И контраст, после холодной воды.

– И да, кстати, это. Ты сам не понимаешь этого. Ты как в той притче. Если ты увидишь, как упадёт манго, ты не станешь подходить к нему, ты раскроешь ладонь, чтобы следующее могло упасть тебе в руку.

– Не знаю, что такое манго, но помнится, Ньютону яблоко упало на голову. Может быть больно.

– Ага, и теперь весь мир живёт по его закону, а манго я тебя обязательно угощу, оно божественно. Слушай, как бы то ни было. Мой дядя уже едет спасать меня из твоих похотливых рук. – При этих словах, она наигранно грозно взглянула на меня. – И меня ждёт, я полагаю, крутая порка. Сегодня – завтра он будет уже у озера Манасаровар. Ну ты знаешь, священное озеро, примерно в двадцати км от нас. Для индусов оно святыня, он едет туда как паломник. В санскритских Пуранах, уже тысячу семьсот лет назад, говорится об обхождении вокруг озера, как о священном действии. Существует легенда, что божества искупали царицу Махамайю, мать Будды, в этом озере, перед тем, как она родила своего великого сына. Тибетцы называют озеро Пема Хлацо – Божественное озеро лотоса. И ещё, он хочет встретиться с тобой.

– А то, что было между нами, это по-настоящему или…

– Слышишь, если бы я тебя не знала, ты бы уже сейчас получил в морду. Если ты не признаешься моему дяде, что ты хочешь просить моей руки по возвращению домой, то я не знаю, что я с тобой сделаю. Она резко вскочила прямо со спины на ноги и её руки прорезали воздух перед моим носом, но сосчитать сколько раз даже я не смог.

– Можешь хоть сто раз так сделать. Ты реально думаешь, когда ты полуодета, я буду следить за твоими руками? Да даже если они будут опускаться в мою глупую башку, я буду думать только об одном! – Сказал я, вываливая язык, а потом вытаращил глаза, часто задышал и изобразил текущие слюни собаки Павлова.

– Всё, ты покойник!

Спустя, теперь уже так получилось, что час, мы выдвинулись к своей палатке. Интересно, в Дарчене вечерний шторм был столь же яростным, как на перевале? Как там наши вещи?

Но больше сюрпризов Кайлас нам не преподнёс. Палатка, правда, лежала на боку, опрокинутая не то ветром, не то каким-то шутником, и не улетела, видимо, только из-за неподъёмного веса моего рюкзака. Стенка, ставшая крышей, прогнувшись, собрала лужу, но внутри всё было сухо. И даже в таком положении она никого не заинтересовала, никто не посягнул на чужие вещи.

Отобедав в нашем кафе, мы договорились с официантом оставить на хранение мой рюкзак, на день – два. Я твёрдо намерился вернуться, и отыскать своего старца. Натали толком не знала, следовать за мной или ждать меня где-то, в компании дяди. Для себя она не видела смысла идти ещё на одну кору. Максимум, посетить, не спеша, храмы, что мы пробежали в спешке на первом проходе.

– Это твоя затея. Твоя внутренняя работа, и ты должен быть сосредоточен. А я, действительно, уже готова отдохнуть. Может даже мне стоит поехать в Лхасу? В конце концов, я всё равно не готова возвратиться с тобой, прямо отсюда, в Россию, а тебя не пустят ко мне без визы. Может, стоит загадать место встречи. Париж? Нет, слишком пошло. Венеция? Нет, лучше, где-то на пляже. Ты приедешь, как незнакомец, и начнёшь за мной ухаживать по-настоящему. Это будет наш жаркий курортный роман…

Телефон в её кармане властно завибрировал. Она подняла трубку, и мне опять показалось, что они спорят. Или у них язык такой? Или стиль общения? Это, как слыша немецкий, мне всегда кажется, что меня велят расстрелять. Ну, или с приходом перестройки, у этого немецкого «я, я» появился ещё один подтекст, и, соответственно, перспектива для меня похуже расстрела.

– Ну, почему? Почему он меня все ещё считает ребёнком. И ведь это именно они изобрели Кама Сутру. И это они только-только приняли закон «О запрете детских браков». Или он именно тебя боится рядом со мной видеть? Ты там у себя не маньяк какой? Давай, едем, он жаждет познакомиться. Но номера лучше отдельно заказать, я сказала, что мы чисто друзья. И, как он так быстро добрался, тут по два дня не можешь с точки сдвинуться…

К трём часам дня мы уже были у шлагбаума на выезде из Дарчена. Охранник заинтересовался наличием у нас квитанции о въезде, Натали начала ему что-то, почему-то по-английски, объяснять.

Тут на горизонте появился пыльный столб, потом послышался шум надрывающегося мотора. Водителю явно было плевать на подвеску и топливо, а пассажиры, наверно, не имели привычки жаловаться, что их везут, как дрова. Вслед за мной, а потом Натали, на это обратил внимание и страж шлагбаума.

Точка, порождающая пылевую бурю, на глазах превращалась в огромный джип. Потом, в какой-то момент, он резко раздвоился, отчего стал похож на мираж в пустыне. Подлетев к нам, они синхронно развернулись и замерли. Двери одного из них открылись ещё на развороте, и людей из него, казалось, выбросило торможением, так стремительно они высыпали на площадку перед шлагбаумом, создав периметр.

У них не было оружия, но почему-то было понятно, что это редчайший случай. У них были горные ботинки, которым позавидовали бы многие альпинисты и удобная походная форма, но почему-то, с первого взгляда было понятно, что посещение тибетских достопримечательностей их не интересует.

Сторож исчез в глубине своей будки. Возможно, он искал квитанции для оплаты въезда, но вряд ли.

Один из вышедших из второй машины телохранителей, а именно такая на данный момент профессия наиболее точно описывали их действия, открыл двери задней части джипа, который по размерам мог поспорить с нашими маршрутками, и из него вышел он. Дядя Натали, единственный из них был одет как индус в их белые одежды, да и, пожалуй, единственный явно идентифицировался, как индус.

Он буквально сиял. Натали бросила рюкзак и бросилась ему на шею.

– Дядя Анхи!

Он тоже приобнял её, потом взял её голову в свои ладони и поцеловал в лоб. А потом, неожиданно для меня, отступил от неё и, сложив руки ладонь к ладони, поклонился ей словно госпоже или старшей женщине. Где в западном мире можно встретить такую искреннюю вежливость? Здесь, на Востоке, люди никогда не теряют лица, никогда не грубят и не стесняются выказать излишнее уважение.

Пока я зачарованно наблюдал за этой картиной, наши маленькие рюкзаки подхватили и погрузили во второй джип. Знал бы, что у нас будут такие портеры, взял бы и свой основной рюкзак. Выросший передо мной человек быстро сказал: "Сорри, сэр" и со скоростью, которую вчера демонстрировала Натали, провёл ладонями по моим рукам, телу и штанам.

Я даже и не понял, как, но в его огромной руке оказались мой мобильник, кошелёк и складной нож, а второй рукой он мягко, но уверено направил меня на сидение, спиной к шофёру, где я оказался между двумя его коллегами.

Напротив, села Натали, а рядом с ней Анхей.

Джип мягко двинулся с места, и, с эффектом лёгкой невесомости, какая бывает в модерновых лифтах, набрал скорость. Моё предположение о дровах – пассажирах с треском провалилось.

Всё это действо заняло, наверно, минуту. Натали тоже была явно смущена.

– Это мой дядя Анхей, а это – Веня.

– Мой китайский совсем слабый, я попрошу прощения и воспользуюсь Натали, как переводчиком.

Его рукопожатие было крепким, а взгляд словно проходил меня насквозь.

Дальше он говорил уже по-английски и, насколько я могу понимать, совершенно без акцента, который приписывают индусам, с их высокими певучими голосами.

Натали явно переводила не всё, видимо, делясь какими-то впечатлениями. Он изредка, что-то спрашивал, уточнял. Видно было, что ему интересно рассмотреть меня, но позволить себе глазеть на своего гостя он не мог. Хотя, в таком окружении уже и не знаешь, в гостях ты или в заложниках.

Обрадованный и излучающий добро, он всё-таки производил впечатление человека жёсткого. Те редкие разы, когда он глядел мне в лицо, он выражал полную доброжелательность. Его улыбка, одобрительное покачивание головой, но только не глаза, которые были глазами хищника, изучающего добычу, ищущими хоть какие-то признаки нервозности или неуверенности, с тем, чтобы, нападая, знать, как свалить первым же ударом.

Ехали они минут пятнадцать, а когда остановились, Анхей вдруг взял мои руки и, приблизившись буквально чуть-чуть, но показав, что доверяет и заинтересован в собеседнике, вдруг сказал на чистом русском:

– Я очень рад познакомиться, Вениамин. Я учился в России почти год и немного помню русский. Я рад, что не ошибся, когда предложил моей… – он немного споткнулся, видимо не зная слово «племянница» – Натали, познакомиться с вами.

Я не слышал русскую речь уже полмесяца и даже не сразу понял, что он заговорил со мной.

– Вы понимаете меня? – видя мою отрешённость от происходящего, спросил он.

– Да, да. Извините. Я просто немного не ожидал.

– Со мной тут, в Чиу Гомпе друг, он пробыл в СССР долго, если вы не против, мы пообщаемся позже, вместе с ним.

– Да, конечно. Натали говорила мне о вашем интересе ко мне, но я даже и не знаю. Я простой человек.

– Хорошо. Значит, вечерком. – Сказал он, давая понять, что заканчивает разговор.

Выйдя из машины, я понял, что мы приехали не в посёлок, а на берег озера, откуда открывался величественный вид на Гурла Мандхату. Гора настолько велика, что глаз словно не мог понять, что объект, занимающий большую часть горизонта, находится в десятках километров отсюда. Знаете, как фотоаппарат начинает двигать объективом, пытаясь навестись на объект, так и мой мозг, похоже, пытался настроить глаза, не веря перспективе.

Если бы не шапки снега, виднеющиеся на противоположной стороне озера, то его можно было бы принять за море, настолько безгранично оно было.

– Кора вокруг него занимает больше времени, чем вокруг Кайласа. – Перевела Натали восторженные слова Анхея.

– Когда мы закончим нашу встречу, дядя хочет совершить кору. Но он настолько верующий в такие вещи человек, что даже не пытался предложить нам составить компанию. И твоё решение продолжить свою связь с Кайласом он поддержал полностью. Он предложил отвезти тебя завтра, или, когда ты решишь, в Дарчен, и машина будет ждать тебя столько, сколько тебе понадобится. А сейчас – пикник! Отдыхать. Гриль. И я надеюсь, мне позволят позагорать и искупаться, пойду в машине облачусь в бриджи и топ.

На берегу стояла большая палатка и дополнительно тент, в глубине которого стояло достаточное количество кемпинговых кресел, чтобы провести выездное заседание небольшой фирмы, и стол, подходящих размеров. Один из охранников с умением шеф повара уже разбирался с мясом у мангала. Аромат был просто божественный! Анхей предложил жестом, что-нибудь выпить из нелепо выглядящей здесь батареи дорогущих, насколько я могу понять, бутылок.

Я выбрал пиво, Натали явно не спешила, мы успели заскучать по ней, а мне даже предложили немного привести меня в божеский вид, хозяйский цирюльник. Когда, наконец, Натали появилась, выручив меня, она была так восхитительна, что я подумал, не перейти ли на сок, чтобы не подвести её легенду.

Потом мы ели мясо, загорали, искупаться, правда, толком не удалось, озеро оказалось ужасно мелким. Когда начало вечереть, Анхей предложил остаться на ночёвку в этом лагере, но Натали настояла на том, чтобы мы, дабы полностью прочувствовать атмосферу, остановились в номерах при монастыре. Надеюсь, это какой-то план, потому что она, как-то по-заговорщицки, подмигнула мне.

***

– Товарищ генерал-лейтенант, разрешите?

– Да, конечно. Вы со сводкой?

– Нет, Юрий Васильевич, не совсем. Срочные обстоятельства по проекту «Алиментщик».

– Интересно. Что там произошло? Наш парень ещё не вернулся оттуда?

– Нет. Он на маршруте, как он там и собирался, в горах. Дело в том, что нам стало известно, что сейчас он на встрече с Бхатом, главным лицом проекта.

– Ну, это предсказуемо. Там от границы с Индией пару дней. Удивлён, что он не встретился с парнем раньше, сразу после того, как тот покинул страну. Там никаких инцидентов?

– Нет, насколько нам передают китайские товарищи, попыток давления и, тем более, попытки захвата, нет. Они настороже. Тут дело в другом, интересный факт отрыли наши аналитики. Мы запустили кейс его спутницы в работу. Её мать была в контингенте спецназа на фольклендах, во время конфликта – обкатка, стажировка. Попала под бомбардировку на десантном корабле британской эскадры. Была ранена, вывезена в Уругвай, срочно прооперирована. Реабилитация была недолгой, но она абсолютно точно не могла иметь детей.

– И откуда тогда девочка?

– Удочерена в возрасте года, когда Домини работали в посольстве в Дели. А помог им никто иной, как наш алиментщик. Так вот, как оказалось, девочка эта жила до этого времени в его семье, как дочь якобы погибших на Шри-Ланке друзей семьи, он ведь сам сингал. Но ходили слухи, что это внебрачная дочь самого Бхата, от тамилки, что не одобрила семья. Получается, что наши путешественники, возможно, сводные брат и сестра.

– М-да, я думал только у нас тогда Санта-Барбара получилась, а тут ещё «Зита и Гита», чисто в индийском стиле. Но, слава Богу, были обстоятельства, которые в деле не отображены. По первоначальному плану, наша девушка, действительно, должна была быть с Бхатом, но вмешалась запредельная глупость и совестливость, непозволительная в нашей работе, одного молодого сотрудника прикрытия.

И, хотя Бхат что-то там говорил о том, что его роду предначертано соединиться с родом этой девушки, да и мы были в этом заинтересованы, но этому не было суждено исполниться. Вроде как. Тогда ещё средства наблюдения были не на таком уровне, как теперь. Упоролись они вдвоём каким-то зельем индийским, до постели дошли, но получилось, как в той крылатой фразе: "В СССР секса не было!"

А теперь получается снова, два представителя этих семей рядом. Интересно, может и правда, предопределение? Вы не в курсе, у них там не завязались отношения? Надо бы нам активизироваться в этой операции, коль пошли такие пляски. Ещё и вся эта мистика тибетская. Как бы нам чего не упустить. Это вы нынче агностики. Аненербе, Мессинг, Нинель Кулагина для вас просто сказки. Видели бы вы всё, что я повидал… Я вам дам координаты одного человечка, он не из нашей структуры, но немного близок к этой теме, можно будет его использовать неофициально. У нас с ним как-то не завязались отношения, но может, что придумаете.

– Спасибо, Юрий Васильевич. Мы вам очень благодарны. Спасибо, что находите время для нас. Крепкого здоровья вам.

– Не дождётесь! Как там Володя?

– Всегда передаёт вам привет, но обстановка очень напряжённая, весь в делах.

– Дела! Ладно, понятно. Наконец-то, наш человек у дел. Это главное.

Глава десятая. Шаг первый, шаг последний.

«– Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами», – произнёс равнодушно Пацюк, не изменяя своего положения. Вакула уставил на него глаза, как будто бы на лбу его написано было изъяснение этих слов. "Что он говорит?" – безмолвно спрашивала его мина (с).

Вечера на хуторе близ Диканьки. Н. В. Гоголь

Отдыхать – не работать. Чиу Гомпа оказался, как близнец, похожим на посещённый вчера монастырь. Только больше и, конечно, святыни здесь на каждом шагу. Наша свита оставила нас в отеле совершенно спокойно, даже постов не выставила, и мы наслаждались видами на озёра, между которыми расположился монастырь и, конечно же, Кайласом и Гурла Мандхатой.

Монастырь находится на остроконечной горке и очень почитаем паломниками. В его пещере прошли последние семь дней жизни на земле Гуру Ринпоче, очень почитаемого гуру тибетского буддизма.

Натали вся как будто сияла. Летала и порхала, как Мохаммед Али. Я лишь с улыбкой ждал, когда она выплеснет на меня причину такого своего поведения. Она, конечно, ждала, когда я её спрошу сам об этом. Поэтому, я сделал то, что она ожидала от меня, от меня настоящего.

Я притворно зевнул и сказал:

– Слушай, так что, всё по плану? Спим в разных номерах, раз уж всё равно сэкономить не удалось. Выбирай, наверно, который поудобнее, да я уже залягу.

Я прямо почувствовал, как волна пробежала по моей одежде, словно порыв ветра дунул. Значит, не показалось. И её дядя, говоря о её особенности, не ошибался. Прислонившись к глинобитной стене, закрываю глаза и с улыбкой ставлю себе приговор:

– У меня друг был в армии, у него отрыжка трясла собеседника сильнее. Напугала, тоже мне.

Ох, блин зря я. В следующее мгновение меня словно придавило бетонной плитой. Внутри дома что-то попадало. Если бы я не прижался плотно спиной, думаю, дух из меня шибануло бы знатно. Открываю глаза, Натали ржёт надо мной.

– Смотри. Песок с тебя уже сыпется! – потом уже серьёзно – Давно понял?

– Да, ещё в Кашгаре видел, как ты пешехода мягко и ненавязчиво удержала от шага под машину. Сейсмика идёт не только куда ты направляешь, рассеиваясь, цепляет и вокруг. И в Менши, слабо, но до меня дошла волна, где-то на грани восприятия. Но я тогда думал ещё, может всё-таки кунг-фу, или каратэ какое.

– Да. Я и правда, в колледже занималась единоборствами. Сначала удавалось списать на скорость удара, но люди не дураки и не слепые. На тренировках сдерживалась, а на соревнованиях не получалось. Там адреналин гуляет, да и цель всё-таки – победа. А зрителей много. Пришлось бросить занятия, пока не начались вопросы.

– Дядя знает?

– Я прямо не рассказывала, а он не спрашивал. Но я бы скрывать не стала. Он чего-то такого и ждал. Но если честно, я почти уверена, что ничего подобного у родителей нет. А вот с ним, наоборот, уверена. Есть в нём какая-то магия. В общем-то, теперь у меня от тебя секретов нет.

– Как же твоя секретная способность влюбить в себя латентного аутиста?

– Пойдём внутрь, объясню.

– Слушай, я тоже должен сказать тебе один секрет. У меня не может быть детей. Мы с женой проверялись, я лечился, обследовался. Но впустую.

Она немного помедлила, потом притянула меня за шею и поцеловала.

– Будем решать проблемы по мере их поступления. А на данный момент – это скорее даже хорошо. Ты знаешь, меня удивил дядя Анхей. Он как-то, как будто, сломался в середине нашего пикника. Не знаю, чем ты его подкупил, но в конце посиделок он вдруг как-то расслабился. Сказал, что ты хороший человек и можешь стать хорошим мужем. Странно даже как-то. Так прямо.

– Не хочу прослыть ханжой, но когда ты, в начале, пошла в машину, он вдруг обратил внимание на мои руки, покачал головой и подозвал одного из прислуги. Ногтяры-то я, и правда, знатные отрастил. Слуга пришёл с щипчиками для ногтей и, как я не настаивал, что готов сам справиться, но он сделал мне маникюр.

– Ну, это нормально для Индии. Принадлежность к высшей касте, это обязанность быть опрятным.

– А собирать ногти с земли в чистом поле? А оборудование в палатке? Ладно спутниковое, а ещё какое-то, по виду явно медицинское?

– Ну ты прямо, шпион. С теорией заговора.

– Ты сама заговорила про перемену в его настроении. А я точно знаю, что произошла она, когда к нему подошёл его помощник и дал какую-то распечатку, и на ухо что-то сказал. Дядя даже как будто испытал разочарование и тут же посмотрел на меня. Я еле успел отвести взгляд. Там точно было что-то про меня. Точно. И если бы я знал хоть один довод «за», то я подумал бы, что это был ДНК анализ. Но не проверял же он меня на принадлежность к истинным арийцам? И почему, разочаровавшись, он вдруг не стал против наших отношений. Нескладуха.

– Теперь ещё скажи, что если с тобой что-то случится, я должна знать про это. – засмеялась она. – Пойдём. Трижды приглашать не буду. Время сдавать ДНК анализ. Пациент, к вам уже вышла медсестра!

***

Разъезжались спокойно, по-деловому. Словно на работу. Словно семья. Натали даже приготовила коробку с бутерами. Где-то набрала тёплых носков и даже тёплый шерстяной пояс. Я отказался от дежурной машины в Дарчене, но с условием, что у меня будет телефон, и я, не колеблясь, наберу при любой проблеме.

А максимум через месяц, нас будет ждать отдых в Гоа, на вилле Анхея. Там же я познакомлюсь с родителями Натали. Натали обещала сделать фото-рассказ нашего путешествия и прислать мне. Макар будет в гневе. Я не очень понимаю своих перспектив в англоязычном обществе, и вообще, мир реальный ставит так много вопросов, что я пока отстранился от них. Как там? Будем решать проблемы по мере их поступления.