Сказки Дальнего леса

Шло время. И уже никто не удивлялся чудесам в водах Лесного озера. Оно тоже не настаивало на общении с теми, кто называет все необычное небылицами. И только Длинный оставался единственным, кто часами мог стоять на берегу необычного озера и смотреть куда-то вглубь. Что особенного он находил в этой воде, никто не знал, да и не хотел задумываться, ведь напиться можно было и в ручье, и в лужице. Да только поговаривают, что Длинный живет очень, очень давно. Вечно. Наверное, это выдумки, потому что все лоси так похожи друг на друга. И это такие же выдумки, как и сказка о белом облаке.

Чудесный сон

Солнце коснулось заснеженных верхушек высоких сосен и, казалось, съежилось от холода. Потом, задержавшись на мгновение, будто для глубокого вздоха, нырнуло за деревья и вскоре совсем исчезло. В лесу всегда темнеет не так, как в городе, а зимой и сумерки всегда выглядят сказочно. Особенно если много снега. А в этом году его было очень много. Деревья напоминали огромных снеговиков, а сугробы были такие, что даже лось по имени Длинный не везде мог пройти.

Стоило солнцу скрыться, как серебристо-серый свет, подобно прозрачному дыму, начал заполнять Дальний лес. Сначала он стелился по снегу, изменяя его своей загадочной пеленой, потом стал подкрадываться к кустам, с головой засыпанным снегом, а, перекрасив их, продолжал забираться на молодые деревца. Небо еще было светлым, и этот свет отражался от множества искрящихся снежинок, как от миллионов малюсеньких зеркал, превращал привычный лес в сказочный.

Длинный замедлил шаг и поднял голову, чтобы осмотреться. Спавшие на его огромной спине медвежонок Ме́ня, зайчишка Тришка и два бельчонка Прыг и Скок проснулись. Шедшая следом за лосем косуля Карина дремала на ходу, слушая истории, которые всю дорогу рассказывал Длинный. Она приблизилась к лосю и настороженно повела чуткими ушами. Какие-то шорохи встревожили ее. Все остановились и притихли.

– Куда это мы попали? – с опаской спросил медвежонок.

– Кто? Где? Зачем? – затараторили бельчата.

– Ой, там кто-то дышит! – дрожащим голоском прошептал зайчишка.

– Да будет вам! – приструнил их Длинный. – Ну-ка, Прыг да Скок, заберитесь на верхушку этой ели и посмотрите вокруг.

Бельчата, казалось, только этого и ждали. Они, как два пушистых мячика, ловко запрыгали с ветки на ветку. Несмотря на густые сумерки, их движения были так точны, что ни один комочек снега не упал вниз, ни одна сухая ветка не хрустнула. Если бы в лесу затеяли устроить цирк, эти ребята были бы самыми лучшими воздушными акробатами.

– Ну, что там? – низким голосом спросил лось.

Он старался произнести это как можно тише, но последнее слово, как удар в большой барабан, гулко понеслось по лесу, и в наступившей тишине было слышно, как это «ТАМ» еще бродило какое-то время среди замерзших деревьев, ударяясь и спотыкаясь на своем пути, пока не замолкло, зарывшись в большой сугроб.

– Солнце спряталось.

– Да, за Рыжую гору.

– У нее весь край раскалился.

– Ух, и жарко там, наверное.

Бельчата говорили так же быстро, как и прыгали. Их не было видно, но все представили, как они перепрыгивают с ветки на ветку где-то там высоко-высоко, стараясь все разглядеть получше.

– Кого-нибудь видите рядом? – спросил Длинный.

– Филин далеко.

– Сова еще спит.

– А сорок мы не боимся.

– Звезды уже появляются.

– Яркие.

– Ох, и мороз ночью будет…

Было похоже, что бельчата решили устроить догонялки, чтобы согреться.

– Внизу посмотрите с подветренной стороны, – буркнул лось.

– Боязно мне что-то, – запричитал зайчишка, нервно перебирая лапками.

Никто не произносил вслух имена настоящих виновников тревоги, охватившей всю компанию. Совсем недавно они веселились на берегу Лесного озера, только что они блаженно дремали на могучей спине лося, слушая его интересные истории. Но мгновенно их покой и уверенность сменились нарастающей тревогой, которая, как мороз, незаметно проникала внутрь, постепенно овладевая всем телом. И вот уже приходит страх. Как маленькая ледышка внутри, он разрастается, заставляя сердечко колотиться в бешеном ритме. А в перепуганном сознании пульсирует только одна мысль – ВОЛКИ. Нет страшнее и опаснее зверя. Летом жизнь в Дальнем лесу и за его пределами богаче и разнообразнее, и эти разбойники редко напоминают о себе, но зимой, особенно снежной и морозной, серые бандиты сбиваются в стаи, и тогда никому нет от них спасения.

– Прошлой ночью они так выли, что я ни на секундочку не заснул.

Тришка закрыл глазки и прижал свои уши к дрожащей спине, превратившись в маленький пульсирующий комочек. В такие минуты страх просто парализовывал его, и он соглашался со своей несчастной судьбой, повторяя – лишь бы поскорее и не больно. Однако бывали случаи, когда маленький и беззащитный трусишка вдруг вставал на задние лапки и давал такой отпор нападавшим, что некоторые от неожиданности пускались наутек. Отважное сердце, даже очень маленькое, никогда не сдастся без боя, поэтому и победить может в неравной схватке.

– Мама! – во весь голос заревел медвежонок.

Он впервые убежал из берлоги один, да еще зимой, да еще не зная куда. Ему стало так жалко себя, что хотелось не то что плакать, а зарыдать на всю округу. И тогда непременно мама услышит и придет на помощь.

– Эх, пропадем ни за что. А я даже сочной травки не успела пощипать.

Косуля Карина прижалась с Длинному. Из ее огромных карих глаз потекли слезы. Они капали большими горячими каплями в холодный снег и прожигали его до самой земли. Она дрожала всем своим изящным тельцем, ища последнюю защиту рядом с лосем.

– Хватит реветь. Тихо, вы! – сердито пробурчал Длинный.

Все разом притихли и только шмыгали носами, как бы оправдываясь друг перед другом. Они вдруг вспомнили, что рядом сильный и смелый лось, который не даст их в обиду. Смахивая лапками слезы, они стали пристально всматриваться в окружавшую их темноту.

– Слева красные огоньки.

– Слева, слева!

– Они к нам движутся.

– Их там много!

– Много!

Как из пулемета выпалили страшную новость бельчата. Они притихли где-то наверху, затаившись среди веток. Было очевидно, что спускаться вниз у них не было ни малейшего желания. У оставшиеся внизу от этого известия перехватило дыхание. Длинный медленно повернулся в сторону грозящей опасности и опустил мощные рога. Он никогда не отступал в бою, но ответственность за судьбу малышей, которых он взял с собой на водопой к Лесному озеру, тяжелым грузом лежала на душе. Длинный готов был отдать свою жизнь за каждого из них, но как спасти всех, он не знал.

– Мы будем сражаться вместе, и только вместе сможем победить, – попытался подбодрить своих спутников лось. Его тяжелые копыта ударили в снег с такой силой, что даже рыхлый и податливый при медленном шаге снег глухо отозвался под таким напором. Он не шутил.

– Вот они. Вот они! – и сверху полетели шишки.

Несколько пар красных огоньков мелькнули между стволов деревьев. Тяжело дыша, около десятка серых волков вышли к тропинке и сели в снег перед лосем. Против обыкновения, они не окружали свои жертвы, как делают это на охоте. Они сидели и чего-то ждали. Наконец из-за их спин показалась волчица. Было видно, что ей тяжело угнаться за молодыми и сильными драчунами, которые от нетерпения перебирали лапами, но сдерживались, повинуясь какому-то приказу.

– Не бойся, Длинный. Мы не тронем тебя и твоих спутников, – отрывисто дыша после долгого бега, произнесла волчица.

– Попробуй только, – лось приготовился к атаке.

– Постой. Нет ли среди вас медвежонка, который любит меняться?

– Я… здесь, и мама моя здесь, – почему-то соврал Ме́ня.

– Узнаю врунишку, – облегченно выдохнула волчица.

– Значит, сорока правду сказала, – донеслось со стороны волков.

– Сначала сразись со мной! – протрубил Длинный.

Но было видно, что волки не собираются драться. Более того, они переглядывались и обменивались радостными репликами, будто наконец-то встретили друзей.

– Я вам сейчас все объясню, уважаемые, – начала вежливо волчица. – Дело в том, что заболел наш самый маленький волчонок. Мы, волки, редко болеем, но младшенький – Коготок – угодил в капкан. Лапа никак не заживает. Филин сказал, ему нужно пожевать кость-травы. А где зимой отыщешь! Но сорока разнесла по всему лесу, что Ме́ня умеет снами меняться. Вот мы и подумали, пусть он с Коготком своим сном о лете поменяется. И чтобы там поляна была, где кость-трава растет. Да побольше! Пусть Коготок ест ее всю ночь. Вдруг поможет.

Это было такое неожиданное предложение, что все собравшиеся притихли, взвешивая про себя сказанное волчицей. Зайчишка думал, что это все волчьи хитрости. Лось, веривший в чудеса, склонялся к мысли – почему бы и нет. Косуля Карина была готова на все, лишь бы их отпустили. Бельчата призадумались над тем, как можно пополнить запас продуктов на зиму с помощью волшебных снов медвежонка. И только Ме́ня испугался больше всех. А вдруг не получится! Он все время был маленьким. Всегда кто-то из взрослых решал за него.

Медвежонок только мечтал стать большим. А тут вдруг он сам должен был сделать то, что не под силу ни одному взрослому. От него, малыша, теперь зависела чья-то жизнь. Ме́ня так разволновался, что растерял все слова. Он не мог решить, что ему делать – отказываться, плакать, звать маму или что-то еще предпринять.

– Показывайте дорогу! – неожиданно для себя произнес медвежонок.

Он даже не смотрел на окружавших его обитателей Дальнего леса, но чувствовал одобрение и вздохи облегчения со всех сторон. И только Тришка все еще прижимался к спине лося и шептал что-то о коварстве серых.

Дорога была неблизкой. Волки большими прыжками рассекали глубокий снег, за ними спешил Длинный, проделывая туннель сквозь большие сугробы. Медвежонок, зайчишка и бельчата притихли на его спине. Карина бежала следом, боязливо оглядываясь. Но напряжение быстро спало, и все успокоились. Лось мерно дышал, упорно пробираясь сквозь снежные заносы, его спина стала теплой, а потом и горячей. Зверушки быстро закрыли глазки и уснули. Лишь время от времени вздрагивали и крепче хватались лапками за шерсть Длинного. По их мордочкам было видно, что сны уже посетили каждого. И Ме́ня, не дожидаясь встречи с волчонком, начал смотреть летний сон, в котором он вышел на огромное поле сочной кость-травы. Ее было так много, что поляна была похожа на пышный ковер. Ме́ня никогда раньше не ел эту траву. Оказалось, что у нее мятный привкус и запах меда.

Это понравилось медвежонку. Тут он остановил свой сон, вспомнив, что еще и не поговорил с Коготком об обмене снами. Ведь он не был с ним даже знаком. Раньше он сначала с кем-нибудь договаривался и только потом менялся. «А вдруг он не согласится? Эх была ни была!», – так думал медвежонок, превращаясь во сне в волчонка. Будто это я – раненый Коготок, и это я поедаю сочную кость-траву.

Когда они добрались до волчьего логова, их уже ждала вся стая. Была тихая зимняя ночь. От мороза небо стало чистым и ясным. Звезды выглядели такими крупными, что казались ближе, чем обычно. А может, это небо опустилось пониже, чтобы хоть чуть-чуть согреть зверушек, у которых не было теплой норки.

– Он выздоровел!

– Коготок на больную лапу встал!

– Он ходил и даже прыгал!

– А потом уснул.

– Он больше не стонет! – встретили подошедших радостные возгласы волчьей стаи. Несмотря на позднюю ночь и мороз, волки бегали по снегу и даже играли. Они были так рады счастливому исходу событий, что назвали медвежонка и всех его спутников братьями по крови и поклялись прийти на помощь, когда тем будет трудно. Никто не знает, что послужило причиной такому быстрому выздоровлению волчонка. Одни склонны верить, что это случайность, кто-то говорит, что был простой вывих сустава, другие утверждают, что это медвежонок нашел во сне такое огромное поле с сочной кость-травою и, превратившись в волчонка, столько ее съел, что болезнь отступила.

Так это было или иначе, точно никто не знает, но с тех пор эту историю называют сказкой о чудесном сне.

Первый сон волчонка

Дальней дорогой всегда хорошо думается, особенно если нет болтливых попутчиков. Лось по имени Длинный обычно сторонился лесного общества и любил бродить один.

Он давно жил в Дальнем лесу и знал здесь все и всех. Обычно после захода солнца лось ночевал в осиннике, но сегодня Длинный возвращался в родной уголок за полночь.

Ему еще нужно было отвезти бельчат Прыга и Скока, медвежонка Ме́ню, зайчишку Тришку, дремавших на его спине, по своим норкам, и проводить косулю Карину к заждавшимся родственникам. Прогулка на водопой к Лесному озеру превратилась в целое приключение, и уставшая после этих событий компания тихо дремала на спине лося. Даже у Карины, шедшей рядом, то и дело смыкались веки.

Ночной лес совсем не похож на дневной. Особенно зимой. Глубокий снег спрятал все полянки и тропинки, а кустики превратил в новых жителей. Многие из старых знакомых разлетелись или спят по теплым норкам. Все запахи теперь другие, и следы остаются до следующей метели. Разве что нахохлившаяся сова по-прежнему сидит на своем старом дубе, и никакой мороз не прогонит ее с этого наблюдательного поста.

– Что-то ты загулял сегодня, Длинный. Сорока трещала, что ты возил медвежонка меняться снами, – настороженно произнесла сова.

– Эта история мне и самому непонятна. Главное, что все кончилось хорошо. Как-нибудь потом расскажу.

– От тебя дождешься. Как же! А эти так насочиняют, что слушать тошно… Карину, между прочим, давно ищут.

– Ладно, сейчас я их всех по домам доставлю.

Длинный и летом не любил окольных путей, не зря лесной народ поговаривал – ломится, как лось, а уж зимой-то он и подавно шел напрямик, оставляя за собой ровный и глубокий след, по которому потом, как по наезженной дороге, ходили остальные. Глубокие ямы и овраги Длинный хорошо помнил, а остальные преграды таким ногам были нипочем. Это давало возможность подолгу задумываться над всякими интересными событиями, что делало Длинного известным как мыслителя, которого можно спросить обо всем на свете. Правда, не со всяким Длинный разговаривал, он не любил хвастунов и пересмешников. Поначалу медвежонок Ме́ня показался ему именно таким, но события прошедшего дня были просто удивительными. Всю дорогу Длинный обдумывал их, рассуждая сам с собой.

– Это же надо было придумать – меняться снами. Сколько живу, а такого не слыхивал. Нужно будет поговорить об этом с Лесным озером, оно, когда было облаком, по всему свету летало и много чудес видело. Забавный этот Ме́ня, с виду хвастунишка, а надо же – волков не испугался, Коготку помог. Чудеса!

А в это время медвежонок лежал на огромной спине Длинного, вцепившись лапками в его шерсть, чтобы не свалиться, и смотрел очень странный сон. Он видел себя играющим с волчатами. Они кувыркались, догоняли и прыгали друг на друга, рычали, оскаливая клыки, и даже покусывали все, до чего можно было дотянуться зубами, но это была игра. Медвежонку никогда раньше не приходилось дружить с волками, ведь мама всегда предостерегала его от этого, а в этом сне он чувствовал себя на равных с ними, и ему казалось, что всех волчат он хорошо знал, да и они знали его. Ме́ня с удивлением отмечал, что вместо косолапого увальня он стал ловким и быстрым, прыжки его были так стремительны и высоки, что поймать его в игре не удавалось никому. Эх, видели бы это Прыг и Скок! Они всегда посмеивались над медвежонком, когда он ходил по лесу – ведь ему было проще подмять под себя небольшой кустик, чем перепрыгнуть его, как это делали бельчата.

Вдруг Ме́ня остановился, с удивлением понимая, что гоняется за своим хвостом. Причем главное было не в том, что он это делает впервые в жизни, а в том, что хвост был большой, лохматый и серый. Ну прямо как у волка!

– Стоп, стоп. Это я сплю или на самом деле? Трудно бывает остановиться во сне, когда помимо нашей воли что-то неведомое несет нас, а мы с ужасом понимаем, что изменить ничего не в силах. Невозможно пошевелить руками, да и ноги не слушаются. Особенно это касается маленьких фантазеров, которых странные сны заносят в сказочные, неведомые страны. Хотя стоит ли завидовать тем, кто, кроме большой банки варенья, ничего больше не видел в своих снах?

Медвежонок был именно из тех, кто очень любил необычные сны, он подолгу потом вспоминал их и даже предлагал меняться этими историями с друзьями. Так что по части снов он был большой мастер. Именно это помогло ему сообразить, что это не его сон. Это был сон волчонка по имени Коготок. Ме́ня вспомнил, что он ведь сам очень сильно захотел поменяться с волчонком снами, чтобы залечить его лапу. И ведь все получилось. Коготок посмотрел его сон, где медвежонок нашел целую поляну сочной кость-травы, а теперь наоборот, Ме́ня смотрит его сон. Вот здорово! Значит, он теперь – волчонок.

Игры во сне неожиданно приостановились, когда над поляной пролетала красивая бабочка. Она была просто огромная, а на темных крыльях были яркие рисунки и какие-то символы. Волчонок во сне остановился и стал наблюдать за бабочкой. Его товарищи позвали его продолжить игру в догонялки.

– Только не упускай ее из вида, – попросил мысленно Ме́ня.

И волчонок во сне послушно побежал вслед за удаляющейся бабочкой. Она села на большой куст шиповника с белыми цветками. Коготок стал медленно подкрадываться к ней, чтобы разглядеть рисунки на ее крыльях. Он осторожно подползал с подветренной стороны, прячась в густой траве, как на настоящей охоте. Друзья, только что игравшие с ним на поляне, опять позвали его вернуться, но он не обращал на них никакого внимания. Охота есть охота. Медвежонок вместе с ним неслышно полз и даже старался прижать у волчонка уши. Незнакомые запахи и звуки после активной игры теперь просто навалились на медвежонка со всех сторон. Он начал понимать, что волки гораздо лучше медведей чувствуют все вокруг. Так отчетливо было слышно, что где-то рядом невидимый кузнечик ползет по длинному стеблю, и как пыхтят два муравья, неся на маленьких спинках огромную соломинку в свой муравейник, что за ручьем, а запах лисьей норы не давал покоя.

«Надо же, а я никогда не умел так подкрадываться», – промелькнуло в голове у медвежонка, но он тут же забыл об этом, увидев бабочку. О, это было совсем необычное создание. Огромные крылья были обрамлены зелеными и красными орнаментами, а когда они вздрагивали, краски сливались, словно радуга брызгала в глаза. Что-то встревожило бабочку, и она сложила крылья вместе, приготовившись вспорхнуть ими.

«Замри, не дыши!» – приказал себе и волчонку Ме́ня.

Подождав немного, бабочка опять открыла свои необычные крылья. Солнечные зайчики заиграли на разноцветном орнаменте, заискрились, будто кто-то с размаху шлепнул по отражению солнца в лужице с масляным пятном. Бабочка взобралась на цветок дикого шиповника, поворачивая к наблюдавшим за ней взглядам всю плоскость своих крыльев.

«Где-то я уже видел такой рисунок», – подумал Ме́ня.

Он, не отрываясь, смотрел глазами волчонка его сон, пытаясь припомнить, где же это было.

– Я тоже его видел, – услышал Ме́ня мысли Коготка.

– А мы что, с тобой разговаривать можем во сне? – спросил медвежонок.

– Ну, я-то могу, это же мой сон! – услышал Ме́ня в ответ.

– Но я его тоже смотрю, вместе с тобой, – недоверчиво подумал медвежонок в ответ. Они оба замолчали, стараясь понять, что же происходит на самом деле. Тем временем бабочка перелетела на другой цветок.

– Да, тише, ты! Вспугнешь, – одновременно подумали они.

Как бы прислушиваясь, бабочка долго сидела, не раскрывая крыльев. Потом, успокоившись, открыла их. Вторая половина рисунка теперь была так отчетливо видна наблюдавшим из засады, что они сразу догадались о его смысле.

– Это же дуб, расщепленный молнией у Высокого ручья!

Наверное, они оба неосторожно громко выкрикнули это, а может, бабочке нужно было срочно улетать. Кто знает. Но она взмахнула крыльями и, брызнув напоследок целым фонтаном разноцветных зайчиков, исчезла так же незаметно, как и появилась.

– Это ты ее вспугнул!

– Нет – ты! – начали было спорить медвежонок с волчонком, но остановились, стараясь понять, что произошло.

«А второй рисунок был похож на камень у ручья, – подумал Ме́ня.

– Вовсе нет. Это была какая-то дверца, – не согласился Коготок.

– Почему дверца? С чего ты взял? – заспорил медвежонок.

– Она блестела.

– Ну и что, камни тоже блестят.

– Нет. Камень у ручья весь мхом порос, да и в тени он всегда.

«Точно, – подумал Ме́ня. – Камень действительно был в тени. Ох и наблюдательный же этот Коготок. Я совсем забыл, как однажды пытался залезть на него, чтобы дотянуться. до веток орешника, да поскользнулся. Мох на камне был сырой и скользкий, он так плотно покрывал всю поверхность, что блестеть никак не мог».

– Да говорю же тебе, это дверка. Вот только куда?

– Нечего подслушивать, – обиделся медвежонок.

– Ничего я не подслушиваю. Мы же с тобой в одном сне.

– Что, уж и подумать про себя я теперь не могу? – фыркнул Ме́ня.

– Будет тебе сердиться. Лучше вспомни, что на крыльях было еще.

Медвежонок насупился, он не любил, когда кто-то мешал ему играть, а уж тем более смотреть интересные сны. Только вот загадка бабочки не давала покоя. Что же это могло значить?

– Вспомнил! – Радостно завопил Ме́ня и проснулся. Тришка и оба бельчонка трясли его что было сил.

– Ну и здоров ты спать, косолапый.

– Ох, и соня.

– Чистый сурок.

– Пришли давно.

– Ночь в лесу, – посыпалось на него со всех сторон. Протирая глаза лапой, Ме́ня озирался по сторонам, пытаясь понять, где он находится.

– А где волчонок? Где все?

У него был такой озабоченный и растерянный вид, что даже Длинный не выдержал.

– Давайте-ка, ребята, его в берлогу. Рано еще медведям просыпаться. Зима не кончилась. Пусть досыпает до весны.

– Да отстаньте, вы – начал было вырываться Ме́ня, но потом подумал, что только во сне он сможет увидеться с волчонком и досмотреть этот загадочный сон. А досмотреть и разобраться в загадках рисунка надо было непременно. Ведь за этим скрывалась какая-то тайна!

Честно говоря, я тоже очень люблю всякие тайны и интересные истории, и скоро мы обязательно узнаем продолжение сказки о первом сне волчонка.