После боя с Патрулём прошло два месяца. Странное ощущение: зная, что на земле сейчас проходит один день, видеть здесь ту же по ощущениям смену дней и недель. Всё существование растворяется в серости. Ужасный цвет!
Я снова редко вижу Алису, она заперлась в ангаре и колдует. Зато со стороны здешней прекрасной половины населения я ощущаю постоянный интерес. Пять семейств нашего городка, общей численностью в триста пять человек, выбрали из своих семейств дочерей, жён и прочую родню женского пола и наперебой сватают мне. Как у наших народов севера.
После заживления раны я снова потерял свои способности, вернее, они стали неуправляемыми и спонтанными. Моя аптечка пригодилась: после её применения мои горожане преобразились, стали здоровее выглядеть, и мне кажется, сами местные мужики прекрасно справятся со своими женщинами. Но эти пять самых настырных хорошеньких созданий постоянно следуют за мной. И сейчас стоят за сенью дерева и плотоядно хихикают. Чем не гарем?
Больше всего меня напрягает моё вынужденное бездействие. А особенно, неведение. Разведка, понятное дело, здесь вообще не налажена. Просто разрозненные городища, наложенные на сетку дорог. Иногда, тоже пару раз за год, Небожители привозят отбросы своего общества и выбрасывают в пустыне. Кто-то добредает до жилья, кто-то нет. Относительное процветание на Аускани напрямую зависит от условий поселения. Говорят, что в двух неделях пути отсюда лежит город Ганду, Выросший на месте разрушенного Гана. Там есть даже озеро пресной воды, много растительности и людей. А здесь просто деревушка. Все построения – хибары из подножного мусора, как в нашей Африке. Все говорят, что нет смысла строить крепче – частые ураганы и пожары. Единственная крепкая постройка – Центральная площадь. Ведь на площади единственный яркий предмет, радующий глаз – Тапилуя, древо Жизни. Если бы не оно, не было бы сейчас этой деревушки в триста пять еле-еле жителей. Всё остальное – унылый серый мусор. Зеркальный мир. Неужели, то же ждёт Землю?
Алиса витает где-то там, куда теперь мне нет хода. С тех пор, как она выбилась в королевы, мы стали, как чужие. Я понимаю, что на её плечи легла непомерная тяжесть, но я на что?! Я же в ответе за неё! А она меня будто не замечает. Всё понимаю, но в душе, обидно, как пэтэушнику! «Вот, что с людя́ми делает любовь»!
Выхожу из-под шатра над Центральной площадью. Воздух сразу же становится тяжёлым. Вставляю фильтры. Моя очаровательная пятёрка устремляется следом, держась на почтительном расстоянии. Встречные мужчины сгибаются в поклоне. Сначала это было неловко, но со временем я посчитал: пусть, это хорошо для дисциплины. Киваю в ответ. Встречные женщины, наоборот, становятся в самых выгодных позах. Бордель какой-то! Видимо, такой стиль поведения и жизни в их условиях – единственная надежда на будущее. Те преступники с Забулона, что выбираются к ним, либо мирятся с их правилами, либо отправляются дальше – погибать, либо отшельничают поодаль, не углубляясь в пластиковую пустыню. Сколько нам ещё здесь торчать? Я хоть сейчас сразился бы с ещё какими-нибудь Патрулями, заодно проверил бы, чему научил своё войско. Пытаюсь напрячь свои Силы, дышу, медитирую, хоть как-то стараюсь добыть информацию. Но тщетно. Я даже перестал видеть Дину. У меня есть подозрения, что Алиса как-то вылечила меня после того ранения. Почему так? Почему женщина выбирает самого крутого мужика, чтобы сделать из него слепого котенка?!
На улице уже совсем неуютно. Вся эта серость страшно действует на нервы. Бездействие гнетёт. Сейчас снова продолжать изучать матчасть, приёмы с оружием, стрельбы. Страшно раздражает неспособность аборигенов учиться чему-то новому. Есть, конечно, некоторые, которыми я поставил сержантами над всеми. Они учатся легко, но их – единицы. Некоторых так и не научить, что существует предохранитель. Он у них постоянно в положении, неадекватном ситуации. И это вне боя! В бою, он, глядишь, и в себя пальнёт не с той стороны! Ой, не знаю. Алиса говорит, задействуй местных, поднимай их, учи. Я б рад, да не учатся они! И никак не поймут, что на смену Патрулю, который ехал стричь овец, и по незнанию попал в засаду, придут волки, обученные убивать. Они до сих пор чувствуют себя победителями. Ещё бы, десять младенцев остались в общине! У них спокон веков не было такой ситуации! И они относятся ко всему абсолютно несерьёзно. Вводить палочный режим не даёт жалость к этим и без того обиженным существам, а дисциплина ограничивается поклонами, сержантам адски тяжело держать их в узде. Оружие, ясное дело, я у них отобрал, только для учений и на стрельбище. Я, кстати, тоже обучился их вооружению, так как моего гуманного боезапаса не хватит на их Патрули. Ничего себе, скажу вам, ружбайки. Добротные. Очень напоминают советские «Калаши». Мины хорошие. Гранаты – не очень, каждая третья даёт осечку. Алиса говорит, что скоро выдаст весь расклад по обстановке и окончательным задачам. Что-то она там колдует.
В вечных сумерках здешнего дня приходится вглядываться вперёд. Свой фонарик пришлось поставить на зарядку, а здешний ветряк уже поизносился: его не хватает не только на освещение улиц, но даже на зарядку аккумулятора. Поэтому посреди улиц на расстоянии пятидесяти метров стоят корзины из металлических прутьев, в них горят костры, добавляющие свои миазмы в почти осязаемый чад. Снова нужно чистить фильтры! Внизу относительно спокойно, веет лишь не дающий свежести сквозняк, а вверху – над поселением – ревёт ветер. Весьма и весьма унылое место. Улица ограничивается стенами разнокалиберных хибар, высоких и наглухо задраенных. Я не вижу их, но знаю, что пять моих спутниц следуют по пятам, играя в свои игры, строя свои интриги.
Это куда же меня занесло, мама дорогая?! Что за бред? Где гопота, что бросалась врассыпную только при виде биты? Где старая добрая Земелюшка? Тоска!
Когда я минул очередную корзину с огнём, и прошёл половину до следующей навстречу выросли три фигуры. Они, как у них заведено, склонились передо мной, я, как обычно, кивнул, и в это момент что-то кольнуло, ударило электрозарядом, пошёл адреналин. Всё как обычно, три склонённые фигуры. Только поклон более долгий и глубокий, только боковые фигуры медленно движутся, огибая меня, играя на том, как колышутся тени от костров. Всё это читается боковым зрением и интуицией, а когда центровой оказывается сзади, включается привычное боевое замедление. Я оборачиваюсь, когда он в замахе снизу посылает левой длинное белое лезвие мне в печень. Я мощно выбрасываю правую ногу, моё колено вонзается прямо в место, где начинается его кисть с кинжалом в кулаке. Он, наверное, не успел понять, почему я живой, а ему так больно. Звенит оброненный кинжал, а я для вразумления и острастки атакую правой локтем ему в область шеи и плеча. Лопается ключичная кость. Двое бросают свои «перья» и исчезают в сумраке, заставив завизжать мою свиту. Слышны крики боли, наверняка, барышни пустили в ход ноготки. Нападавший скулит, хватаясь за больное. Улыбаюсь ему:
– Ну что же ты, дружище с ножичком на бога прёшь? Совсем ополоумели здесь? Пойдём, побеседуем по душам. Да не дёргайся уже. Попался, держись, а дёргаться не смей, а то обломок кости проткнёт твою сонную артерию, и тебе каюк, понял?!
Кажется, понял.
– Ладно, не скули. Если всё расскажешь, помогу тебе, и рука за день заживёт, а не расскажешь…
Молчит пока, сразу колоться не хочет, может, такой смелый, а может, наоборот, боится.
– Эй, девочки! – свита тут как тут, – возьмите-ка этого парнишку в колечко, чтоб никто к нему не вошёл, и он не вышел. Только осторожно, он ранен.
Барышни нежно хватают голубка под белы рученьки, за бочка, одна даже… опустим подробности. Одним словом, не дёрнется мой пленник без их на то ведома. И снайперу не сработать. Хотя, какой снайпер? Темень такая, да и видимость – ноль.
Куда его теперь? Надо опознать.
– Господин, – слышу, – ай!
– Хочешь что-то сказать?
– Куда ты меня?
– Построю сейчас всех жителей и предъявлю тебя, богоубийцу, а там посмотрим.
– Нет, господин, нет! Прошу, не губи семью! Из-за меня все погорят.
– Вот ты опомнился, дружок! Как на меня с ножом шёл, не думал о семье.
– Как же не думал? Как раз думал! Чтоб семью прокормить и пошёл на это.
– Кто ж тебя надоумил?
– Это Джашбаж Гашпандрагуй.
Вот те раз! Кто такой? Я даже произнести это имя не смогу!
– Что за Джабжбрашбрагуй?
– Нет, Джабжбрашбрагуй Бражбай, это глава одной из пяти семей, а это Гашпандрагуй Джашбаж, отшельник с западной пустоши. Он дал мне тридцать пять бобов, чтобы я пощекотал тебя.
– Меня, за тридцать пять бобов?! Ну, вы даёте!
– Господин, – женский голос, – с ним были сообщники, двое, мимо нас пробегали, мы с девочками им мордашки подрали слегка. Найти их будет проще простого.
– Спасибо, барышни, – говорю.
– Служим тебе, господин, – хором.
Вот это охрана у меня!
– Пойдёмте, милые, мы его в ангар отведём к тёте Алисе.
– Куда угодно, господин!
– Нет, только не к ведьме!
Скажите, какой щепетильный наёмный убийца попался: нет, не перед строем, нет, не к ведьме.
– Девочки, заткните его.
Короткий писк и долгое мычание.
Ну, дела! Скучно было? Вот тебе веселушка! Какой-то отшельник с непроизносимым именем нанял каких-то лохов, чтобы убить меня. Хорошо, что я предусмотрительно запер всё огнестрельное оружие. Но, с другой стороны, что эти лохопеты смогут против меня даже если будут с ружбайками? Они, вон, в испуге ножи побросали, будто они им руки жгли всю дорогу! А с пушкой, клянусь, с предохранителя не сняли бы. Эх, Джашбашбай, или как там тебя, неужели ты тоже такой глупенький, как аускани. Судя по имени, ты с Забулона, там господа живут, а они не дураки. Что-то здесь не так!
Подходим к амбару. Мой пленник совсем скис. Не знаю, что они там говорят меж собой про Алису, но на нём лица нет от страха. И не мудрено: из амбара со всех щелей, невидимых доселе, лезет яркий свет, будто там работает сварочный аппарат, или лежит кусок звезды. Алиса колдует.
– Эй, – пытаюсь поймать взглядом его беспорядочно, как во сне, двигающиеся зрачки, пульсирующие ужасом, – слышишь меня?
– Д-д-д-да, – у бедняги аж челюсть сводит!
– Послушай меня. Если расскажешь правду, тебе ничего не будет. Как тебя зовут?
– Какаккакорвусс.
– Что? Какакакорвус?
– Н-нет. К-Корвус. Корвус Браг.
В отличие от забулонцев, аускани имеют более благозвучные имена. Корвус Браг. Звучит, как римский патриций.
– Ладно, Корвус, будь другом, следуй за мной.
– Она съест моё сердце!
– А кишками обмотает этот ангар. Не бойся, Корвус, я с тобой.
Стучу в жестяную дверь. Стук раскатывается по всему ангару. Солнце внутри гаснет.
– Войдите.
Встряхиваю пленника, обмякшего после приглашения, и шагаю в дверь, открывшуюся сама собой.
Алиса встречает нас во всеоружии: она вдвое больше нас и висит под самым потолком высоченного ангара. У Корвуса мелко задрожала нижняя челюсть, а по глазам, ставшим прозрачными, я понял, что он пустил струйку от ужаса. Ах, Алиса! А если он помрёт от страха?
– Успокойся! Приветствуй королеву!
– Аааооааа! – совсем разум потерял.
– Что случилось, Корвус Браг? – Алиса опустилась на пол и приняла свой обычный вид. Не думаю, что это успокоило беднягу.
– Этот гадёныш напал на меня с кинжалом.
– С тобой всё в порядке?
– Естественно! Что он может со мной сделать? Ося Бендер в детстве таких расстреливал из рогатки.
– Корвус! Ай-ай-ай, нехорошо так принимать гостей.
Корвус расплакался, обвиснув у меня в руках. По-матерински тёплый голос Алисы размазал его. Он пускал пузыри, икал, вздрагивал всем тело около пяти минут, А Алиса гладила его по голове.
– Что, маленький, сманил тебя плохой дядя?
– Д-да!
– Как это было? Скажи маме. Макс приготовь свою мазьку, Корвусу больно.
– Я-я-я… я не хотел!
– Конечно, ты не хотел. Это…
– Это Джашбаж Гашпандрагуй. Он дал мне бобы, чтобы я подрезал господина. Дал нож и сказал, чтобы я нашёл ещё двоих, и мы смогли бы поделить награду.
– Что ещё сказал этот Джашбаж Гашпандрагуй?
– Ничего.
– Точно?
– Да, госпожа, чтоб мне лопнуть!
– Я верю тебе. Сейчас тебя полечат, ступай, Корвус Браг, я не сержусь на тебя. Макс, дай ему мази, и возвращайся.
– Подожди, Алиса, – шепчу, чтобы подследственный не слышал, – мы же не узнали у него ничего. Кто этот Джашбаж?
– Успокойся, я знаю этого Гашпандрагуя. Его сбросили с Забулона за какие-то преступления лет двадцать назад. Как ты уже заметил, здесь поголовная безграмотность. Только Семьи более-менее умеют читать и писать. Этот Гашпандрагуй даёт уроки для желающих. За еду. Желающих немного, не знаю, как он живёт у себя в пещерах. На западе есть сеть пещер, за дальностью от Дороги, необжитых. Там он расположился. Я не могу проникнуть внутрь, стоит магическая защита.
Странно, человек, обучающий других, нанял убийц. Как-то не вяжется с образом учителя.
– Почему он хочет моей смерти? Как думаешь?
– Не знаю. Почему бы тебе не поехать к нему и не выяснить?
– Но он же хотел меня убить, может, до сих пор хочет!
– Тебе ли бояться?
– Знаешь, аускани не опасные, а эти джашбабаи-забулонцы – неизвестно, к тому же, он преступник. Ты сама не можешь пробить его защиту. И предлагаешь явиться в логово врага?
– Знаешь, настоящая победа – не разбить врага, а сделать его своим другом. К тому же, через тебя я просканирую пещеры. Давай, Макс, ты же хотел движняка!
Дева
Очень странно: я не могу попасть на Забулон. Я создаю фантом, запускаю его за толстый слой того, чем представляется завешенное тучами небо Аускани. На самом деле это мельчайшие частицы пыли и окислов углеводородов, повисших в атмосфере, «спаявшихся» в прослойку из-за электрических и гравитационных сил, как кольца у Сатурна. Поэтому над Аускани постоянные грозы, конечно, без дождей. Ужас, что могут сотворить люди со своим домом!
В космосе моему фантому привольно, картинка, что я вижу, чёткая, резкая, контрастная. Передо мной Забулон – Красная Луна. Фантом и я его глазами облетает планету по орбите. Только значительно приблизившись к огромному шару, когда он занимает почти весь объём видимого пространства, я замечаю, что Забулон, закутан в вату красных облаков. Их цвет завораживает и притягивает взгляд, там, где нет облаков – розовое сияние. Надо посмотреть в эти просветы, я направляю свой фантом к розовому сиянию, стараюсь миновать облака, но фантом против моей воли заворожено смотрит в облака, меняющие свои туманные узоры. И вот который раз, узоры сливаются в огромную рожу монстра. Его глазницы – два огромных урагана, а протуберанец его, то ли щупальца, то ли языка рвётся навстречу, и… я снова в ангаре.
– Дина! В чем дело?! Почему я не могу пройти? Что ещё ты забыла сказать? И почему из тебя информацию надо вытаскивать клещами?!
– Собираются красные тучи, скоро пойдёт кровавый дождь. Аускани повернётся к Забулону Красной пирамидой. Будет затмение. А ещё совпадут линии у многих галактик. Парад галактик. Такое случается раз в пятьсот миллиардов лет. После последнего парада возникла Мысль.
– Что будет после этого?
– Кто знает? Пятьсот миллиардов лет большой срок даже для богов. Над Забулоном собираются кровавые тучи. А это нехороший знак.
Так-так! Значит Виолетта и их Орден, или что там у них, замахнулись на Парад галактик? И что-то должно произойти в мой день рождения, в оставшиеся три месяца здесь.
– Магия?
– Магия, госпожа. Ты же знаешь, жизнь – это Магия.
Магия! Что же придумать, чтобы попасть туда? Если мой фантом не может пропасть на Забулон, то здесь, на Аускани, к Пирамиде живыми нам пройти не дадут. Думай, Алиса! Медитируй, колдуй, но необходимо туда попасть.
Со своими мне связаться тяжело, я не чувствую ни Бабули, ни Эльсы, ни Ильи, возможно, облака экранируют. Чем дальше я углубляюсь в проблему, чем больше хочу понять принцип, по которому действует Виолетта, тем больше открывается страшное лицо здешнего колдовства, тем безысходнее становится на душе. Мне тяжело признаться Максу, что я – маленькая девочка, ввязавшаяся в Большую игру. Ему, ведь, тоже не сладко.
– Госпожа, не забывай, что Забулон стал живым после того, как Аускани начала умирать. Аускани, значит, Зелёная, Живая. Это сейчас она стала Жиздра, так её называют небесные люди, Серая.
А ведь, действительно, получается, что Виолетта вдохнула жизнь в Забулон. Ужас! И она ещё хотела, чтобы я называла её матерью! Волосы, которых на Земле у меня почти нет, шевелятся, мурашки по всему телу. Соберись, Алиса! Ты всё сможешь!
Воин.
Я уже шестой час еду по мусорной пустыне на трофейном вездеходе. И это после того, как свернул с Западного шоссе. Далековато забрался мой заказчик! Со мной Корвус Браг и два его подельника. Сидят, виновато уставив глаза в пол. Да, девочки им изрядно исполосовали физиономии. Часу не прошло, пока я общался с Алисой, их уже нашли, добавили синяков, но я этот самосуд прекратил. Что с них возьмёшь? Ну, ей богу, как дети!
Корвус, в отличие от подельников, вёл себя, как мальчишка, которого взяли прокатиться на машине. Я его понимаю: ключица уже не болит, за то, что он напал на меня, он не получил никакого наказания, да ещё самое значимое: ведьма не съела его сердце. Счастья полные штаны! Девчонок, как ни просились, я не взял. Фиг его знает, этого Гашпандрагуя. Говорят, что забулонцы – сильные маги. А я, как раз своих способностей лишился. Я это сказал Алисе, на что она ответила, что я несу чушь. После Острова она стала другой. А я?
Местность вокруг серая и унылая. Глазу не за что зацепиться, кажется, что стоишь на месте.
– Вон, – говорит Корвус, – видишь горы?
Горы? Нет, что-то похожее на возвышенность я вижу, но назвать эту выпуклость горами слишком смело.
– Там я договорился с Гашпандрагуем.
Понятно. Значит враг рядом. Но не вяжется образ врага с этими «засланцами», кто же таких обормотов на такое дело подписывает?
Сбавляю скорость, чтобы не выдать себя, хотя пыльный след тянется за мной на пару десятков метров, и медленно подкатываю к каменному выступу, торчащему из слоя пластика на высоту пяти этажей. Глушу мотор, делаю зверское лицо и шиплю:
– Сидеть здесь, сволочи! Если кто без моего ведома выйдет, поймаю – ноги выдерну и заставлю съесть. Понятно?
Побледнели, кивают.
– Ты! Повтори, что тебе нужно делать!
– Сидеть смирно, молчать, никуда не выходить, ждать вас, господин!
Наверное, поняли. Карабкаюсь на камень. Камень оказался кольцом твёрдой породы в виде подковы, ножки которой развёрнуты от нашего поселения. Внутри образовалась своеобразная бухта, куда не задувал вечный, вызывающий тоску ветер, и, о чудо, в самой глубине бухты глаз приятно мазнула зелень небольшой рощи! Оазис! Нет, не думаю, что человек, сумевший в здешних условиях развести лес, способен причинить вред. Ещё не видя его, я уже уважаю этого Гашпандрагуя! Интуиция подсказывает, что, если враг станет другом, то нам невероятно повезёт. В любом случае, я взял с собой родное гуманное оружие, и если Гаш поведёт себя враждебно, я отправлю его на неделю исправляться, куда Макар телят никогда не погонит. Анализатор даёт какие-то засветки, пятнами выступающие на мониторе. По крайней мере, нет людей с оружием, если они не прячутся в этих засветках. В бинокль видно, что засветки – это дыры в породе, пещеры. Там, где наибольшее их скопление, перед входом растёт целая роща деревьев. Боже, как приятно смотреть на их жизнерадостную зелень! После всех оттенков серого.
Спускаюсь к вездеходу. Сидят мои пленники, как зайки, даже не шевелятся, только преданно едят меня глазами. Ну, чисто, дети!
– Ну, что, дружочки, пойдёмте в гости. Корвус, как ты сюда добирался?
– Я не добирался, меня Джашбаж Гашпандрагуй позвал.
– Как позвал?
– Я услышал, как он меня зовёт, а потом очутился здесь.
Ага, здорово, ничего не скажешь. Позвал он. А я, получается, незваным сюда заявился. Н-да, здесь ухо надо держать востро.
Через полчаса мы подошли к роще. Мои пленники сорвались с радостными криками под кроны деревьев. Только Корвуса я схватил за рукав.
– Куда? Сначала приведи меня к нему.
– А что вести, вот он.
– Где? – удивлённо оборачиваюсь туда, куда смотрел секунду назад. Передо мной стоит старик в плаще с капюшоном, из-под которого торчит длинная седая борода. Клянусь, секунду назад его не было! И спрятаться здесь негде. Старик снимает капюшон и показывает лысую голову с испещренным тысячами морщинок лицом. Он улыбается. Его глаза сквозь щелочки век сияют как у расшалившегося трехлетнего мальчика, освещая его небольшой нос. Эти глаза кажутся знакомыми, и тут меня пронзает догадка: он похож на сильно загримированного Нибу. Старик улыбается еще шире, морщинок становится больше, кажется, что его лицо рассыплется, если он улыбнётся шире. При виде его улыбки тревога полностью улетучивается из моей души.
– Нибу?
– Нет, я Джашбаж Гашпандрагуй, но представляю, о ком ты.
– А я Максим.
– Я рад, что непутёвому Корвусу Брагу не удалось выполнить мой заказ.
Я тоже.
– Зачем он был вообще, этот заказ?
– Я подозревал, что вы пришли по мою душу, испугался. К тому же, вы разбили Патруль, и они вам этого так не оставят, придут, и сожгут здесь всё, лучше сразу предъявить им ваши головы, дабы избежать бессмысленного кровопролития. Как говорится, малой кровью. Но, после того, как я услышал имена Нибу и Максим, я рад, что ошибался. Вы прибыли вовремя. Отпусти его.
Только тут я сообразил, что схватил Корвуса за локоть, сильно сжав пальцы. Я расслабил хватку, и Корвус побежал к своим друзьям общаться с растениями.
– Оставь их, пусть радуются, а я приглашаю тебя в свои пещеры.
Пока он вёл меня по извилистым коридорам, светящимся изнутри мягким сиянием голубого света, создающими впечатление, что идёшь мимо причудливых бокалов с «Блю Кюрасао», я узнал, что в древности здесь проводились работы по добыче урана, и что радиоактивный фон поддерживает здесь идеальные условия для роста растений и жизни фауны. Ещё я узнал, что Гаш живёт в пещерах уже давно, и в отличие от сброшенных сюда забулонцев-преступников, он попал сюда по своей воле. Он один из последних адептов культа Жау, божества Жизни, которому поклонялся Нибу. После краха Аускани, большая часть последователей культа остались здесь, и небольшая часть тайно перебралась на Забулон, чтобы контролировать его. Естественно, последователи Жау были гонимы. А Гашпандрагуй был жрецом культа и очень хорошо маскировался, будучи жрецом же культа Вайла, бога Смерти, враждебного Жау. Случилось так, что церберы напали на его след, и ему пришлось совершить преступление, допустить растрату, чтобы отвести глаза церберов от главного.
– И вот теперь я здесь, прячусь. Вернулся на родину предков. Все мы когда-то были аускани, Забулон забывает это.
Когда коридор закончился, мы вышли в огромную сводчатую пещеру, погружённую в полумрак. В этом полумраке угадывалось что-то большое и многочисленное.
– Вот моя гордость, – сказал Гаш, хлопнул в ладоши что-то ритмичное, потом приложил руки к щекам и громко щёлкнул языком. В четырёх сторонах объёмного помещения возникли белые подобные шаровой молнии сферы, и повисли, едва заметно вращаясь по орбитам вокруг оси пещеры. Они осветили около десятка волчкообразных конструкций.
– Я использовал принципиально другую технологию, нежели у винтолётов забулонцев. Они используют подъёмную силу винта и крыла, а я использую силу вращения, как магнит.
Ай да Гаш! Где-то я уже видел подобные аппараты! Только наши «тарелки» были во много раз больше. В этих едва двое поместятся, для одного – в самый раз.
– Не хочешь попробовать?
Почему бы не попробовать?
– Только вы скажите мне, как управлять этой штукой. Я ещё не сталкивался с таким принципом.
– Ничего сложного, даже ребёнок справится.
– Знаете, ребёнок ребёнком, а магии у нас не все обучены.
– Молодой человек, у нас магия в крови.
– Это у вас.
– У тебя тоже, поверь. Хорошо, чтоб тебе было спокойнее, я полечу с тобой.
– Весьма рад соседству.
Мы подошли к одному из аппаратов. Это сооружение, похожее на волчок, и, как волчок в покое, оно лежит на боку. Гаш коснулся корпуса, и там образовалась ровная круглая дыра. Её краёв не видно, они теряются в какой-то светящейся дымке. За дырой угадываются два кресла внутри шарообразной кабины из прозрачного материала. За её стенами я увидел наборную из разной толщины дисков конструкцию. Никакого намёка на иллюминаторы. На спинке каждого кресла в самом верху видны серебристые тонкие обручи. На подлокотниках выступают гладкие матовые полусферы.
– Вообще-то кресло здесь одно, но у нас учебный полёт, а это место для инструктора. Прошу.
Молча сажусь в кресло справа. Голова уютно ныряет внутрь серебристого обруча. У меня много вопросов, но теоретическая часть может превратиться в лекцию, и занять много времени. Практика учит гораздо быстрее теории. Старик устроился ошую. Дыра в корпусе заросла.
– Теперь положи руки на эти сенсоры. Чувствуешь, как они податливы? Ими ты и будешь управлять полётом. Нажми на них одновременно.
Я кладу руки на полусферы. Они как силикон, как детская игрушка «лизун». Нажимаю на них.
– А теперь дай мысленный сигнал завести двигатель.
Это как? Сим-сим, заведись?
Только я это подумал, наборная изнанка волчка дрогнула, пришла в движение и плавно начала разгоняться под углом, причём каждая пластина с разным ускорением, и в разные стороны. Кабина завибрировала и зажужжала шмелиным басом, мелькание дисков стало горизонтальным, будто волчок встал, и чем быстрее раскручивались диски, тем выше становился звук. А когда звук достиг порога и исчез, исчезли и мельтешащие диски. Как в Колокольчике, думаю. Теперь понятно, почему нет иллюминаторов. Мы сидим в двух креслах посреди пещеры. Четыре шаровые молнии тоже быстро раскрутились в сплошное сияние, явив нам серое небо Аускани.
– Путь чист. Теперь дай команду взлететь.
Поехали!
Наши кресла оторвались от пола, и в одно мгновение вынесли меня из дыры в каменной подкове на высоту птичьего полёта. Вот это да!
– Нравится?
– Круто!
– Теперь ты можешь управлять полётом с помощью сенсоров и мысли. Попробуй, представь, что ты летишь.
Я представил, и вот я уже лечу, пальпирую полусферы, интуитивно настраивая полёт. Через пять минут я уже свободно управляю этим замечательным аппаратом.
– Гаш, вы сделали офигенную штуку! А как насчёт ружбаек?
– Культ Жау не приемлет оружие.
Жаль. Может, что-нибудь придумаем. Эта штука развивает очень большие скорости. Она, наверняка, быстрее техники противника, а это уже плюс. Мысли оставляют меня, и я полностью отдаюсь полёту.
Через какое-то время Анализатор говорит, что внизу поселение. Точно, это Тапилуя. Я резко гашу скорость и зависаю над Центральной площадью. Люди внизу маленькие, строения – нескладные серые коробки. А вон ангар с Алисой.
– А люди тоже видят два кресла?
– Нет, люди видят волчок.
Мне нравится. Как же на него навесить ружбайку?
– Максим, прошу прощения, нам пора вернуться. Вернее, тебе нужно вернуть меня на место. А этот аппарат я тебе дарю. Пригодится в твоей миссии.
– Спасибо. Думаю, в моей миссии понадобятся все ваши аппараты.
– Что ж, давай вернёмся и поговорим нормально. Невозможно заниматься делами на таких скоростях.
– Хорошо, Гаш. Ничего, что я называю вас так коротко? Мне тяжело выговаривать забулонские имена.
– Понимаю. И не возражаю по поводу Гаша. Мне нравится. Знаешь, самого бесит этот пафос. А «Гаш» звучит гармонично. Как «Жау». По-аускански.
– Да, Гашпандрагуй пафосно звучит. Куда лететь?
– Держи прямо на солнце.
Солнце – это светло-серое пятно на тёмно-серой обивке этого мира. Летим туда.
– Если тебя утомило мелькание внизу, можно поставить экран, будешь лететь как в транспорте.
– Нет, так отлично. Тем более нам не далеко осталось. Гаш, можно, я всё-таки задам вам вопрос по делу?
– Вперёд!
– Расскажите о Красной Пирамиде.
Смеётся.
– Знаешь, Максим, времени полёта никак не хватит для того, чтобы ответить на твой вопрос. Поэтому, отложим разговор до более спокойной обстановки. К тому же, не стоит сбрасывать с чаши весов мой возраст.
– Конечно. Извините.
– Ерунда. Я же не дама – кокетничать по поводу старости.
– А он может лететь быстрее?
– Проверь сам, он слушается твоих мыслей. Так что, всё зависит от тебя.
Как только он это сказал, местность сдвинулась, смазалась и стала чёткой через секунду прямо над подковой.
– Ух, ты!
– Да, Максим. Хорошая машина?
– Идеальная! Только как на неё навесить вооружение?
– Зачем портить совершенство? Он и так быстр как мысль.
Хороший рекламный слоган.
– Садимся?
– Делай, что хочешь.
Я направляюсь к дыре, откуда вылетел какое-то время назад. Садимся, двигатель замолчал, снова появились вертящиеся диски, они останавливаются, волчок падает набок, а кабина остаётся вертикальной.
Стакан, лимон, выйди вон!
Возникает дыра в корпусе, как будто кто-то в графическом редакторе «вытирает» изображение. Мне нравится мой подарок! И Алиса права: сделать врага другом – высшая победа. А я для этого даже не потрудился.
– Спасибо, Гаш! Мне никогда не делали такого подарка!
– Мне тоже приятно сделать подарок человеку, являвшемуся сюда три тысячи лет назад. Если он появился вновь, значит, так повелел Жау! Хочешь, забирай всю мою эскадрилью, вместе с твоим их девять.
– Мне приятно. Только вот, кому летать на них, ведь аускани, как дети?
– Ты их недооцениваешь. Кстати, давай позовём наших друзей на обед.
Очень кстати: впечатления от полёта вызвали чувство голода. Мы опять идём по коридорам, светящимся голубым фосфором, и поднимаемся к роще. Там уже ждёт нас троица аускани. Они набрали полные карманы плодов.
– Скажи, Джашбаж Гашпа…
– Ребята, зовите меня Гаш.
– Скажи, Гаш, какие из этих плодов можно есть?
– Давайте посмотрим, выкладывайте всё.
Он отбирает несколько себе и говорит:
– Вот это вам не нужно, а мне пригодится. А вот это можете смело есть. Угощайтесь.
Плоды вкусные.
– Пойдёмте, гости, я угощу вас обедом. Я приготовил…
Вдруг лицо старика помрачнело, будто он услышал что-то неслышимое остальным, и это что-то было неприятным. Я тоже насторожился. Анализатор сообщил про чьё-то присутствие в небе. Спустя пять секунд я услышал звук, заставивший меня замёрзнуть, а сердце – пропустить пару тактов.
– Крагли! – крикнул кто-то из аускани.
Да, крагли! Никогда не забуду этот скрипучий звук! Я понимаю, что, даже будучи пацаном, завалил одну из них, но, как говорится, очко не железное! Я помню, как эта тварь трепала меня словно куклу! К тому же, звук сдваивался, и дробился. Там не одна крагли, они же охотятся парами! В небе видны три чёрные точки. Их трое! Я хватаюсь за автомат.
– Стой! – кричит Гаш, – Брось! Не стреляй. Там Джушманшуй Аймамозм! Это друг! Но кто-то гонится за ним. Ребятки, ну-ка быстро в пещеру!