– Это место называется Гурганский лес. Он простирается на многие лиги вокруг, нужно потратить дней пять на то, чтобы достичь его края. – Дина сидит перед костром, Максим лежит по другую сторону, глядя на нее сквозь огонь. – Если идти на запад, то через пустыню придешь к Великому Разлому. Когда в незапамятные времена было Большое Сотрясение, земля там треснула и обнажила огненные недра. За ним, говорят, лежат другие земли, но никто еще не пересекал Великий Разлом, даже птица не отважится перелететь его – она зажарится заживо. Давным-давно из-за Разлома приходили люди, но это только легенды. Также ходят легенды, что на востоке, за Хайзанским морем в горах находится город, основанный этими людьми. Нибу был там. И это правда.
На севере и юге от леса находятся пустоши, населенные племенами дикарей-дегенератов, говорят, что воздух там отравлен испарениями от Великого Разлома. На востоке за Гурганским лесом лежат два независимых города Гур и Ган. Они делят территорию между лесом и Хайзанским морем. За морем с севера на юг пролегает горный хребет Двилл. Горы практически неприступные, но всегда были смельчаки, хотевшие пересечь их. Немногим это удавалось, но те, которые вернулись, рассказывают, что за хребтом живут кочевники в степи, потом пустыни. Вот и вся наша география, малыш. Еще говорят, что за пустынями лежит Огромная Вода – море до самых краев мира. Наверное, там есть острова, но на них никто никогда не был.
Дина посмотрела на Максима. А он зачарованно смотрит на нее, подперев голову рукой.
– А теперь расскажи мне о своей земле.
– О Земле? – Максим ложится, заложив руки за голову, – Во-первых, Земля круглая…
– Как?!
– Обыкновенно. Она такая же, как ваша планета. Будь уверена, за вашей Огромной Водой, наверняка, еще есть другие земли, горы и моря. А если идти прямо на восток, то через какое-то время, переплыв океаны и перейдя материки, ты выйдешь к вашему Великому Разлому с той стороны.
Глаза и рот Дины широко открыты от удивления.
– Но, как же земля может быть круглой? – она вся подобралась, видно, что тема ей очень интересна, и Максим чувствует внимание, – И как, если это так, мы с нее не скатываемся, как капли воды с яблока? Нибу говорил мне. Но я не понимаю, да и он, скорее всего, тоже.
– Ваша планета огромна в сравнении с вашим районом. Это как маленькое пятнышко, точка на большом яблоке. То, что планета круглая очень хорошо видно на берегу моря. Ты была когда-нибудь на берегу моря?
– Совсем еще девчонкой. Ну же, рассказывай про свою планету!
– Моя планета красивая. На ней нет таких страшных зверей, как у вас. Есть, конечно, дикие, но они не нападают первыми.
– Нибу говорил, что незадолго до Большого Сотрясения, у нас случился Конец Света. Пришёл Великий Огонь, После Которого Воздух Стал Ядовитым. После этого многие живые существа изменились, а так как выжить было сложно, то лучшим средством общения с миром вокруг, стало нападение.
– Наверное, у вас была ядерная война.
– Как ты назвал это?
– Ядерная война. Этот ваш Великий Огонь с отравленным воздухом.
– И у вас такое было?
– Нет, слава богу. Надеюсь, что и не будет. У нас Чернобыль недавно был. Говорят, тоже самое. Люди болеют, умирают от невидимой смерти. Но это мирный атом рванул, а что будет от оружия… И это оружие у нас существует. Оно может уничтожить сразу сотни тысяч людей.
– Сколько?!
– Сотни тысяч. А то и миллионы.
Дана выглядит растерянной.
– А разве бывает столько людей сразу? – спрашивает она.
– Бывает. У нас есть города, в которых живут по десять миллионов человек, а сколько приезжих.
– Миллионов, – задумчиво проговаривает Дана, – я даже не знаю такого числа, но звучит внушительно. Нибу говорил, что в самом большом нашем городе Гане живет около десяти тысяч человек, это уйма народу! А десять миллионов – это сколько?
– Это тысяча таких городов как ваш Ган.
– Тысяча?! – Дина широко раскрывает глаза и рот, – Малыш, ты рассказываешь поразительные вещи! Мой рассудок отказывается верить тебе! Тысяча таких, как Ган! – она смотрит в огонь, – но ведь это же так много! У нас, если собрать людей со всего света, столько не наберется.
Мальчик зевает. Дина, увидев это, говорит:
– Тебе надо поспать, Максим. А я пристала тут к тебе своими вопросами.
– Да, – соглашается Макс, – я, пожалуй, посплю.
Мальчик ложится, кутаясь в накидку, любезно предоставленной своей спасительницей. Она и грубая, и мягкая одновременно, явно незаводской выделки. Кожа, ткань. Приятный запах копчёностей. Потом он приподнимается и говорит:
– Меня, должно быть, после всего случившегося ничего удивить не может, но… мы с тобой говорим на одном языке, понимаешь?
Снова затемнение, как в фильмах, и я успеваю подумать, а вдруг Макс ещё и свои сны вспомнит. «Не исключено», чувствую чьи-то мысли
###
Максим открывает глаза и в свете дня видит перед собой человека, стоящего над ним на одном колене. Он одет в замшевый засаленный плащ неизвестного цвета. Его черные глаза недобро сверкают на его бородатом, обрамленном густыми черными волосами лице. Максим хочет закричать, но незнакомец зажимает ему рот своей твердой, как доска сильной ладонью.
– Тише, змееныш! А не то я сверну твою цыплячью шею! – глаза его сверкнули так, что Максим решает не шуметь.
Второй незнакомец, одетый в овчинную шубу, бликуя лысым черепом, осматривает содержимое сумок Дины. Он оборачивается, показав свое испещренное шрамами лицо. Глаз его сверкает злобой, второй скрыт за красной повязкой.
– У нее нет ни гроша! Ты же говорил, что у шлюхи полно денег! Где они? Где вонючие шлюхины деньги?
– Не кипятись, Нзаза, – успокаивающе говорит бородатый, – мы возьмем этого крысёныша и продадим Дадуде. А теперь давай убираться отсюда, пока она не вернулась.
– Ты что, боишься какой-то шлюхи?!
Да она не шлюха!
А кто же? Все бабы – шлюхи! – самоуверенно говорит лысый.
Она приемная дочка старого Нибу.
Колдуна Нибу?! – тон лысого немного меняется, становится испуганным.
Да.
Почему ты мне сразу не сказал, на какое дело мы пойдем? – лысый схватил свое оружие, большую деревянную булаву, усеянную металлическими шипами, и вскочил.
А ты бы пошел, если бы я тебе сказал? – с укоризной произнес бородатый.
Давай скорее линять отсюда! – шипит лысый и бросается вон с поляны и вдруг останавливается как вкопанный: его дорогу преграждает Дина с мечами наголо.
Не спешите, ребята! – говорит она, – нам нужно поговорить.
Лысый отшатнулся от нее и поднял свою булаву, бородатый испуганно смотрит на нее, все еще зажимая Максиму рот. Дина повела мечами.
– Брось! – кричит бородатый. – Брось мечи!!! Или я убью его! – Он выхватывает нож и приставляет его к горлу мальчика. Дина опускает мечи и, сделав шаг назад, скрывается в чаще.
Лысый удивленно смотрит туда, где мгновение назад стояла Дина, лишь качаются листья.
Где она?!! – его голос дрожит от испуга, – Куда она делась? – он судорожно оглядывается по сторонам. – Ты должна бросить мечи, сука, а не убегать от нас! У нас твой сын!
Дерьмо! – выдохнул бородатый, в его голосе тоже сквозит страх, – Тысяча демонов!!! Так влипнуть!
– Если мы останемся живы, я сам прирежу тебя, скотина! – орёт лысый на бородатого, – Ты подставил меня, козел! Дай мне этого урода, я им буду прикрываться как щитом, – лысый пристегнул булаву к поясу и достал из сапога нож.
– А как же я? – бородатый чуть не плачет от страха, – О, боги, зачем я согласился идти сюда?
– Отдай его мне! – лысый оттолкнул бородатого от Максима, схватил его поперек туловища, поднял и, прикрываясь им, прокричал:
– Эй, шлюха, покажись или я отрежу твоему сыну голову! Я не шучу! – лысый нажимает ножом на шею Максима, и кожа расходится под острым лезвием. Тонким ручейком, щекоча кожу, течёт кровь.
– Не надо, не зли ее. Отпусти его, может она даст нам уйти!
– И не мечтай! – раздётся из чащи голос Дины и тут же звучит знакомый жужжащий свист. Перед глазами Максима сверкнуло, лысый, крепко держащий его, дернулся и ослабил хватку. Максим вывернулся у него из рук и оглянулся. Лысый стоит, покачиваясь, закатив единственный глаз, будто смотря на стальной сверкающий бумеранг, торчащий у него изо лба. Он последний раз выдыхает и валится рядом с костром. Бородатый дико верещит и выхватывает меч. Его глаза безумны от страха. Люди с оружием в руках в таком состоянии готовы делать глупости.
Так же, видимо, подумала и Дина: снова свистит бумеранг и превращает кисть бородатого в кровавые ошметки. Меч выпадает, звеня.
Бородатому понадобилось больше времени, чтобы понять, что с ним произошло, чем всё произошло. Потом бородатый заорал, не веря своим глазам, но когда пришла боль, он поверил им. Он все еще орал, глядя на культю своей руки, истекающую кровью, когда Дина спокойным шагом подошла к нему и вытащила меч.
Бородатый мгновенно перестал орать, когда ощутил прикосновение холодной стали к своему кадыку. Его лицо искажено гримасой боли, а в глазах стоит страх за свою жизнь.
О, женщина, прошу тебя, не губи! Ты сильная, ты смогла защитить своего сына. Прошу, не убивай.
Что тебе нужно от моего сына, пес?! – говорит Дина твердо.
– Это Дадуда! Торговец краденым из Гура, – бородатый говорит быстро, захлебываясь, – Он предложил мне пятьсот золотых за то, чтобы я похитил твоего сына.
И что, он даже тебе не сказал, чей сын ему понадобился? – сурово спрашивает Дина.
Сказал, – бородатый заплакал, – он сказал, что хочет сына приемной дочери старого колдуна Нибу.
Что он тебе еще сказал?
Он… – бородатый зашелся в рыданиях, – он сказал, что, если я не сделаю этого, он убьет меня!
А он не говорил тебе, что, если ты мне попадешься, то тебе придется умереть?
Бородатый плотно закрыл глаза и закивал:
Он сказал, он сказал это. Пощади!
Слушай, ты! Ты будешь жить до тех пор, пока не скажешь «не знаю»! Ты понял меня?
Да! Я понял! Я понял! Понял! – бородатый мелко кивает головой, вдруг лицо его меняется: бледнеет, а глаза начинают закатываться.
Эй-эй-эй! – Дина тряхнула бородатого, – Не спеши так, дорогуша! Сначала ответь мне на вопросы.
Бородатый посмотрел на Дину, взгляд его прояснился.
Слушай меня, – она снова тряхнула бандита, – моего сына похитили позавчера.
Как? Кто? – не смотря на свое состояние, бородатый удивился.
Если бы я знала, кто это сделал, сын сейчас был бы со мной. Ты кого-нибудь еще видел у этого Дадуды?
Нет. Он обсуждает сделки только наедине. – На бородатом лице появилась слабая улыбка, – Дадуда! Пес! Он, наверное, послал не одну группу… – он снова закатил глаза. Тело его осело.
Дина подобрала рукой в перчатке свой бумеранг, сунула в чехол под юбкой, потом подошла к трупу лысого, выдернула из его лба второй бумеранг и тоже отправила под юбку. Где она там их прячет? Она подходит к сидящему на четвереньках мальчику, который от удивления открыл рот.
– Вставай, Максим, нам нужно идти. К сожалению, я не могу отвести тебя к Нибу, мне нужно найти сына.
– А что произошло?
– Моего сына похитили позавчера. Следы похитителей ведут на восток. Я пошла по ним и нашла тебя. Этих двоих подослали для того чтобы похитить Майло. Видимо, Дадуда, торговец краденым из Гура, послал несколько таких групп, чтобы сделать дело наверняка. – Дина начинает рассуждать вслух, уже не глядя на Макса. – Ему было плевать, что они при встрече могли поубивать друг друга, ему нужен мой мальчик любой ценой. А убитые конкурентами бандиты облегчат задачу оплаты и уберут лишних свидетелей. Что же он задумал, этот Дадуда?
Максим продолжал стоять на коленях. Дина посмотрела на него.
– Не привыкай стоять на коленях, мальчик. Дело не в гордости, хотя и в ней тоже. Колено, очень нужный сустав. Не стоит использовать его не по назначению. Вставай и пошли. У нас очень мало времени. Я должна спешить, а так как оставить тебя я не могу, придется и тебе тоже поспешить.
– А с этим бородатым что? – Максим встал и посмотрел на бородатого, казавшегося спящим.
– Увы, он скоро умрет. От потери крови. Мои бумеранги смазаны слюной анарских вампиров, добытой во время их брачного периода. Под ее воздействием кровь не сворачивается и свободно вытекает из ран до самого конца.
– Ужасно! – скривился Макс.
Дина пожала плечами:
– Я не вижу ничего ужасного. Его все равно нельзя было оставлять в живых. В нашем мире сложно выжить. Поэтому эффективны любые средства. Пойдем скорее, Максим.
#####
– Ты говоришь, что наш мир ужасен, – говорит Дина после дневного перехода по лесу, по тропкам, которые она явно знала. Максим один заблудился бы в этой чаще незнакомых растений. Макс уже успел рассказать ей о своем мире, о своей жизни, о своем отце.
– Не то, чтобы ужасен. Он мне чужой, дикий. – Максим оглянулся, когда услышал над своей головой шорох листьев. – Эй, Дина, а нас не будут преследовать галмаобусы-мутанты?
– Нет, они днем спят. К тому же нам сейчас некого бояться, вот если бы мы шли на запад к Великому Разлому… Вообще-то странно, что они появились здесь. Я давно уже не слыхала про них, а уж видеть… Я была еще маленькая, когда Нибу собрал своих друзей и устроил на них облаву. Всех опасных тварей выбили. Но судя по всему, что-то их гонит оттуда, либо расплодились остатки.
Дина, прервавшись на полуслове, всмотрелась в чащу перед собой. Максим настороженно смотрел на нее.
– Что там? – шепотом спрашивает он, встревожено округлив глаза.
Ни слова не говоря, Дина ныряет в заросли, бесшумно разошедшиеся перед ней. Затем они сошлись, и только слабо раскачивающаяся ветка напоминала о том, что только что здесь кто-то был. Макс остался один. Который раз.
– Елки-палки! Она уже достала так внезапно исчезать! – недовольно бормочет он. Ему страшно. Хоть лес и освещен ярким светом солнца, но безопасным городским парком он вовсе не кажется. Кто знает, какие враждебные глаза смотрят сейчас из-за красивых, умиротворяющих зеленых зарослей.
Дина возникает так же внезапно и бесшумно, как и исчезла.
– Слушай, – ее вид наводит на мысль о тревоге, она вся подобралась, как кошка перед броском, – здесь неподалеку находится ферма одного хорошего человека, моего друга. Я не понимаю пока, что происходит, но происходит что-то такое, что мне совсем не нравится.
– А что происходит? – Макс испуганно озирается.
– Ты слышишь?
Макс прислушался.
– Что? – спросил он после непродолжительной паузы.
– Вот и я тоже не слышу. Там ферма, а ферма – это шум, гам. Да и Рута, его собака, уже почуяла бы нас.
– Пойдем, посмотрим, – предложил Максим.
– Да уж придется. Только постарайся не шуметь, – и Дина скользнула сквозь заросли. Максим шел сзади, стараясь попасть в ее следы. Как не старался он идти тихо, все равно часто он цеплялся за ветви кустов или наступал на сухой валежник, который предательски громко стрелял под ногами. Почему они не трещат под ногами Дины?
– Дина, – тихо зовёт Макс, – а змеи здесь есть?
– Щ-щ-щ! – Дина приложила палец к губам и глазами показала куда-то под ноги. Максим проследил направление ее взгляда и увидел немного в стороне от себя свернувшуюся в кольцо черную с малиновой спиной змею. Настороженные злые глазки змеи пристально смотрели в их сторону. Ее раздвоенный язык молниеносно выскакивал из пасти.
– Боишься? – шепотом спросила Дина.
– Еще как! – выдохнул Макс.
– Нибу говорит, что человека убивает не змеиный яд, человека убивает страх. Змея кусает, и ты знаешь, что должен умереть и умираешь. Страх убивает тебя.
– О чем ты?
– Однажды к Нибу принесли человека, которого укусила мусака, вот такая же, как эта. Она страшно ядовита. Это знают все. – Макс инстинктивно прижался к Дине. – Не бойся и не делай резких движений.
Они замерли. Минуту спустя змея шевельнулась и черно-малиновым ручейком утекла в заросли.
– Когда его принесли, – продолжила Дина, – он уже умирал. Весь был черный. Его мучило удушье и судороги. Нибу посмотрел на рану и сказал, что есть у него одно стопроцентное снадобье, – Дина остановилась, прислушалась, – он сказал мне, чтобы я принесла кваса, размешав его предварительно с большим количеством горчичной пыльцы. И еще он сказал, чтобы это был прокисший квас, – она снова осторожно двинулась сквозь заросли. – Я налила старого кваса в кружку, понюхала, фу, да он забродил, потом всыпала туда добрую пригоршню горчичного порошка. Запах этой смеси выжимал слезы из глаз. Пробовать это снадобье я не решилась. Я принесла его Нибу и тому несчастному. Нибу заставил его выпить это, сказал, что, не смотря на отвратительный вкус, это снадобье поможет. Тот несчастный, давясь и выкатывая глаза, залпом выпил содержимое кружки. Его сразу же вывернуло наизнанку. Он блевал минут пять. Нибу говорил, что это действует снадобье, яд выходит. – Она замолчала, улыбнулась, – Он поил его этой бурдой целую неделю, и этот чудак выздоровел. Не было никакого противоядия, было это отвратительное месиво и надежда этого человека, его желание жить. Так вот.
– Плацебо, – сказал Максим.
– Что?
– Плацебо. Так называется нейтральное вещество, которое в сознании больного является лекарством, потому что он не знает о его нейтральности, а знает о лекарстве. Я читал это у отца в медицинской энциклопедии.
– Мальчик, ты знаешь столько незнакомых, но интересных слов! Одна граната чего стоит. Что такое эн-ци-клопедия?
– Книга, в которой написано всё обо всем.
– Энциклопедия, – казалось, что Дина пробует слово на вкус. – Тоже хорошее имя для дочери. С таким именем она будет знать все.
Они вышли к реке, неширокой но, судя по ее темным водам, глубокой. Дина остановилась и потянулась к рукоятям мечей, торчащих из-за спины. Макс выглянул из-за Дины и увидел за деревьями на том берегу столб дыма, поднимающийся высоко в безветренное небо.
Дина выхватила тонко звякнувшие мечи и вновь преобразилась из прекрасной женщины в безжалостное орудие убийства. Макс подумал было про их жестокий мир, но, вновь взглянув на столб дыма, пятнающий чистый без единого облачка голубой небосвод, единственное, что было похоже на Землю, понял, что и ему скоро придется убивать направо и налево, чтобы остаться жить, в надежде вернуться домой.
– Идем, – сказала Дина, – и не отставай ради твоего отца, если хочешь жить.
Они побежали вдоль берега к подвесному мосту, сделанному из канатов. От моста вглубь зарослей змеилась тропинка, которая привела их к огромной поляне, испещренной грядками и садами. В центре здесь когда-то стояла ферма. Теперь на ее месте были обугленные, еще кое-где горящие развалины. Черный жирный дым сыто стелился из этих огней и, закручиваясь в живописную спираль, уходил в небо. Вокруг на земле в разных причудливых и нелепых позах лежали вперемешку трупы людей и животных.
Максим зажал рукой рот, чтобы не закричать. Слезы льются из его глаз, размывая очертания окружающих предметов, спасая мозг от зрелища страшного и жестокого опустошения. Дина идёт, держа мечи в руках, плотно сжав губы в еле заметную нить.
– Что? – сквозь слезы спрашивает Максим, – что здесь произошло?
– Кто-то напал на ферму. Около двух часов назад.
– Но кто мог это сделать?!
– Кто угодно, парень.
Максим вытер слезы.
– Нужно здесь все осмотреть. Не отходи от меня ни на шаг.
Дина, держа мечи наизготовку, пошла, крадучись и внимательно осматриваясь вокруг. Макс, как тень шедший за Диной, увидел девочку его возраста в окровавленной одежде, лежащую ничком. Он встал над ней, не замечая уходящую Дину. Он присел над этой девочкой. Ему ужасно сильно хотелось посмотреть на нее, на мертвую. От этого жуткого желания хотелось дико рассмеяться. Дина заметила отсутствие Максима и обернулась.
– Нет, – сказала она и прыгнула в сторону лежащей ничком девочки и сидящего над ней мальчика, протянувшего к ней руки, чтобы перевернуть ее лицом к небу.
– Нет, – крикнула она и прыгнула еще раз.
Максим, не слыша, что ему кричит Дина, в странном радостном оцепенении переворачивал мертвую девочку, чтобы заглянуть в ее остановившиеся глаза. Что он увидит в них? Вдруг рука девочки зашевелилась. Сердце Макса дрогнуло. Нет. Это не рука, это тварь толщиной с руку девочки с глазами, светящимися неуемной злобой, в прыжке стремительно приближалась к его лицу. Макс хотел закрыть глаза, но не мог. Не мог поверить, что всё. Конец.
Раздался резкий свист, серебряный росчерк остался на сетчатке глаза, и голова змеи с моментально потухшими глазами отделилась от мощного тела и, ударившись об руку мальчика, упала на землю. Вскрикнув от резкой боли, Макс посмотрел на руку. На его бицепсе прозрачная капля змеиного яда впитывалась в кожу, причиняя резкую боль и делая поражённую область страшного черно-красного цвета. Пятнышко стремительно росло. Макс закричал.
– Ничего страшного, дурачок, – ласково сказала Дина, склонившись над ним, и этот ее тон заставил Макса замолчать, – это всего лишь слюна патры, степной гадюки. – Она подняла еще извивающееся тело змеи, орошавшее все вокруг своей кровью. – Есть прекрасное средство – кровь патры. В ее крови есть противоядие от ее же яда, потому что во время брачных игр они кусают друг друга, а так как являются ядовитыми, то давно бы передохли от своего же яда. Вот поэтому у них в крови есть противоядие.
С этими словами, ласково льющимися из улыбающихся губ, Дина приложила кровоточащую шею змеи к черно-красной гематоме Макса. Как только кровь приятно охладила горящую руку Максима, он сразу же почувствовал облегчение. Боль снова дернулась, чтобы охватить его мозг, но тут же улеглась, свернувшись в маленький, тающий, как снежок комочек.
– Вот, подержи. – Дина передала тело змеи Максиму. Он взял ее свободной рукой и сильнее прижал к больному месту. – Опухоль и краснота еще будут некоторое время, поболит немного, но яд больше не опасен.
Макс вытер пот со лба о короткий рукав футболки.
– Откуда она здесь взялась, эта гадюка? – спросил мальчик, уже забывший о своем намеренье посмотреть в мертвые глаза девочки.
– Это ловушка. Я же сказала тебе не отставать от меня! – она строго посмотрела на него, потом ее глаза улыбнулись, и она сказала, взъерошив волосы Макса:
– У каждой ситуации есть плюсы, учил меня Нибу. Есть плюс и в твоей ситуации. Теперь я точно знаю, кто это сделал, – она повела рукой с мечом вокруг. – Это сделали куюджи, полоумные кочевники с юга. Отравленный воздух, идущий из Великого Разлома, повредил им рассудок. Они живут в степи своими ублюдочными семьями, сплошь состоящими из кровных родственников. От этого их ум тоже не становится острее. Это у них юмор такой, сунуть под труп своей жертвы патру, чтобы человек, нашедший труп и решивший посмотреть, тоже посмеялся, пока у него не лопнут внутренности.
Она легонько щелкнула пальцем по кончику его носа, отчего Макс невольно улыбнулся. Потом улыбка сошла с его лица. Он вновь смотрел на убитую девочку, которая чуть не убила его.
Дина перехватила его взгляд и сказала:
– Брось, Максим, не думай о чужой смерти. Ее нет. Думай о своей смерти. Думай о том, что ее тоже нет. Но никогда не забывай, что ты смертный.
– О чем ты?
– Страх, Максим. Избавляйся от страха, но помни, что именно страх учит тебя жить.
Они крадучись пошли осматривать место. На траве вокруг тлеющих развалин лежали тела семи взрослых людей и одной девочки. Они умерли по-разному: у старика из глазницы торчала стрела, оперенная черными перьями; молодой женщине вспороли живот, было видно, что она еще какое-то время ползла, волоча за собой свои внутренности; еще одно женское тело лежало без головы, головы не было видно в радиусе видимости. Максим присмотрелся и увидел, что ее голова торчит, насаженная на шест рядом с огородным пугалом. Дина тоже посмотрела в ту сторону.
– А они шутники, эти ребята, – глаза ее сверкнули недобро, – им придется заплатить за свои шутки. Я не увидела здесь Такуна, хозяина фермы. И еще я не вижу детей.
– Зачем они это делают? – Макс был задумчив, в жизни он не видел столько трупов. Настоящих, не киношных.
– Они – дикари, у них свой мир. Каждый человек жаждет золота. Не лишены этой жажды и куюджи, хотя я не знаю, что они могут делать с золотом в своей степи. Куюджи по каким-то ими заведенным традициям иногда нападают на нас. Каждый раз в новое место. Они убивают взрослых, грабят, уводят детей. Кого-то продают в рабство, кого-то уводят с собой в степь. Пленники не возвращались. Это жизнь, Макс. Так она устроена. Ты ничего не сможешь с этим сделать, ты только можешь приложить все свои усилия, чтобы выжить. Остальное от тебя не зависит. Думай об этом, мальчик. Я вижу, ваш мир совсем слаб. Мы смогли бы легко его завоевать. Десять тысяч таких как мы покорили бы десять миллионов таких как вы.
Макс сдержал ее взгляд.
– Что ты собираешься делать? – спросил он.
– Что я собираюсь делать? – было похоже, что она в замешательстве. – Моего Майло похитили. Детей Такуна увели куюджи. Куда мне идти?
– Я думаю, мы пойдем за детьми Такуна, – сказал Макс, пристально глядя на Дину. Она сверкнула в его сторону бешеным взглядом, потом ее глаза заволокла влага.
– Да, ты прав. Мы пойдем за куюджами. Детям Такуна грозит более явная беда, чем Майло. Хотя я и думать не хочу о том, что грозит моему сыну. Идем по следам. Они ведут на юг.
Дина кивнула Максиму головой, чтобы он следовал за ней. Когда они, огибая сильно дымивший угол бывшего дома, увидели в десяти метрах от себя в канаве с водой голову пожилого мужчины, Дина крикнула:
– Такун!
Лицо несчастного, покрытое коркой засохшей крови, дернулось, а глаза медленно открылись. Он некоторое время смотрел на них невидящим взглядом, потом, узнав Дину, улыбнулся:
– Дина… я знал… я не зря молил богов… – у него не хватало сил разговаривать, – Дина, спаси их… Моих детей…
Дина хотела броситься к нему, но он продолжил:
– Нет, не приближайся. Здесь повсюду ловушки. Мне все равно конец. Они увели всех. У меня их пятеро. Нази, Такара, Саула, Никос и Рума. Спаси их, Дина. Боги помогут тебе.
– Сколько их? – спросила Дина, по щекам которой катились слезы.
– Больше десятка было здесь. Остальные, скорее всего, были в лесу вокруг. Дина, ты должна их спасти. Я буду следить за тобой, и помогать тебе с небес. – Такун громко с криком вздохнул, глаза его открылись во всю ширину, будто он увидел нечто поразившее его, – Все, мне пора… – сказал он, – бойся ловушек. – Такун вздрогнул и умер.
Воцарилось молчание. Максим хотел подойти ближе, но Дина удержала его.
– Там действительно могут быть ловушки. Ты что, забыл патру? – она пристально всмотрелась в мальчика. – Макс, забудь свой мир. Ты здесь. Привыкай к тому, что здесь, иначе умрешь. Пойдем, ему все равно не поможешь.
– А похоронить их? Их же нужно похоронить.
– Мы можем это сделать, но у нас мало времени. Идем.
– А они будут здесь лежать?
– Чем быстрее мы догоним куюджей, тем скорее мы сможем похоронить их, Максим. Идём.
Бедный Макс! Его приключения никак не тянут на Диснейленд. Его рассудок защищается, он, также как все носители шапок-видимок, смотрит на всё, как на фильм, а может, и шапки не такие уж «видимки». «Плохое плохо запоминается – защитная функция памяти» «Визуальный ряд идеальный!» «Попрошу вас не отвлекаться! Девочке простительны посторонние мысли, но вы…» «Интересно же!»
#####
Их двадцать пять. Двадцать пять человек, закутанных в просторные одежды с завешанными лицами. Они ведут с собой пять похожих на коров животных и четырех детей, двоих мальчиков и двух девочек. Почти каждый из куюджей несёт на себе мешок из кожи. Видимо, в этих мешках чужие люди несут награбленное с фермы Такуна добро.
– Они идут на юг, – шепчет Дина, – До края леса, где они оставили своих верблюдов, еще целых два дня пути. – Она смотрит на солнце сквозь изумрудную листву. На ее лицо ложится узор из листьев, окрасивший его под цвет глаз. – Солнце уже садится. – Она замолчала и посмотрела на Максима. – Нам придется поработать этой ночью. А до ночи нам тоже нужно поработать. Сиди здесь. Наблюдай. Видишь, они устроились на привал. Думаю, дальше они не пойдут. Будут ночевать. Будут шарить по лесу в поисках дров.
От этих слов Максиму стало холодно.
– Поэтому, – продолжает Дина, – заберись вон на то дерево, – она показала рукой на дерево, торчащее выше остальных, – у него густая крона и витые ветви. Ты там будешь незаметен, как змея, – Максим вздрогнул.
Дина вытащила из-за голенища сапога нож из вороненой стали длиной с локоть Максима и протянула мальчику.
– Возьми, пусть это придаст тебе уверенности. С этим ножом ты в безопасности, он заговоренный. Нибу сам выковал его из камня с небес.
Макс взял меч и удивился тому, каким легким оказалось это массивное с виду произведение искусства. По чёрному, бархатно блестящему лезвию тонкой паутинкой, морозным узором лежала замысловатая вязь. Меч так удобно лег в руку, что Максим действительно почувствовал себя спокойнее, нежели секунду назад.
– Если тебе попадется змея, не думая, руби ей голову, даже если это будет голова человека, а особенно, если это будет голова человека. – Она посмотрела на поляну диаметром около двадцати метров, на которой, наконец, остановились куюджи, а с ними и они. – Помни, что эти люди с тобой церемониться не будут. Но, ничего, я недалеко и ненадолго. Следи за ними, чтобы они тут чего-нибудь не натворили, – она улыбнулась и моргнула глазом. Этот жест вовсе успокоил Максима. Такой земной, родной жест.
– Все, иди. И не бойся. Помни, страх притягивает неприятности.
Максим, стараясь ступать как можно тише, пробрался к дереву и легко влез на него. Расположившись в витых ветвях дерева, как на удобном диване, он пристроил нож, воткнув его в ствол, и, улыбнувшись, стал смотреть на поляну. Она внизу как на ладони. Пролежав так минуту, Максим почувствовал вдруг, как сон наваливается на него огромной волной после беспрерывного марафона по следам куюджей. Максим попытался сосредоточиться на поляне, где куюджи уже разбили палатку и шатер. В палатку они поместили детей, приставив к ним двух часовых, а у шатра сгрузили все награбленное в кучу. Последнее, что увидел Максим, это как половина куюджей начала веером расходиться в лес, правее дерева, затем на него обрушилась теплая, пахнущая горячим хлебом темнота.
#####
Макс выныривает из сна, как из холодной проруби. Его чувства обострены до дрожи в мышцах. В воздухе густо пахнет опасностью. Судя по тому, что уже почти темно, Макс предполагает, что проспал он не меньше получаса. Хотя он заметил, что время здесь шло как-то странно. Они гнались за куюджами по его ощущениям не более часа, но за это время солнце уже почти село. Потом он уснул. Солнце зашло справа, а огромная луна уже висела над горизонтом, похожая на медальон из червонного золота.
Максим посмотрел вниз и увидел, как к его дереву идёт куюджи, закутанный в желтый застиранный бурнус. Его голову покрывает капюшон. Лицо завешено какой-то полупрозрачной тканью. Глаз за этой преградой не видно, только горизонтальная темная щель. На плече он несёт огромный ятаган.