– То есть, ему изменили его воспоминания?
– Или стёрли, причём неоднократно. Вы очень точно описали ситуацию.
– Я прочла в документе, что он в детстве попал в какую-то историю, суть которой так и не поняла.
– Да, именно это интересует нас в нём, извините за цинизм. Мы на нашем флайте не располагаем аппаратурой для восстановления памяти, но, думаю, скоро всё проясниться. Вы знаете, когда случилось то, что нас интересует?
– Нет. Даты там не было.
– Возможно, это совпадение, но то, что с ним произошло в детстве, случилось в день, когда вы родились. Скоро двадцать лет с того события.
Поразительно! В голове зашумело от чувства причастности к какой-то тайне.
– Но я не думаю, что это совпадение, – говорит Гавриил. – В этот день он пропал. На сутки. Его искали. Отец с ума сходил. Как они оказались в запретной зоне? Собаки по следу дошли до забора секретной части, потом дальше. Никого не нашли. Он будто испарился. А потом уже местный патруль при части обнаружил его. Через сутки. Его сразу же забрали в Контору, как и его отца. Мать находилась в другом городе, так что её не тронули.
Невероятно.
– Откуда вы знаете? – спрашиваю.
– От Ильи. – Глаза его смотрят на меня с сочувствием, – Да, Илья был нашим агентом при Конторе. Он был вашим куратором вплоть до смерти. Использовать, извините за слово, вас в операции по вербовке Малыша – его идея.
В голове гулко стучит. Боже, когда закончатся все эти тайны и откровения? Когда я увижу его?
– Где Иван? Дядя Витя сказал, что он у них.
– Не беспокойтесь. Он блефовал. Иван сейчас у Бабули, не волнуйтесь. Ещё вопросы?
Голова идёт кругом. У меня столько вопросов!
– Кто вы?
– Мы – те, кто пытается спасти Планету от нас же самих. Мы – новый виток в спирали эволюции. Мы – те, кто не считает себя царями природы, мы – старшие братья. Хотя, я считаю, что это слишком амбициозно – старшие братья. Мы самые младшие. С нами никто кроме нас самих и разговаривать не хочет. А ведь Лизбет понимала всех животных.
Он кланяется мне. Мне ничего не остаётся, как сделать какое-то подобие реверанса.
– Так сложились звёзды. Так решила кровь. Так передалась Баркха. Вы – носитель духа королевы Лизбет.
– Я это уже слышала, – неужели всё это правда? – И я не знаю, что мне с этим делать!
Он снова кланяется и улыбается.
– Для этого вы здесь. Илья всё предугадал и может праздновать победу.
– Как же он может праздновать? Он же умер!
– Королева, вам ли не знать, что смертью ничего не заканчивается. Всё не так, как ты видишь.
– Вы хотите сказать, что он где-то…
Он снова улыбается, как учитель, объясняющий избитую истину непонятливому ученику.
– Когда вы спрашивали, как меня называть, Гавриилом или Октаем, я ответил, что оба имени для меня почётны. Октай – это образ, рождённый усилиями нескольких магов.
– Да, Бабуля и вы.
– Я? Я не маг, а всего лишь учёный. Бабуля, да… но большую часть дела выполнял Илья.
Илья? Как же так?
– Он продолжал вас курировать и после смерти.
У меня наворачиваются слёзы. Он всегда был для меня родным. В отличие от Виолетты.
– А Виолетта? Кто она?
– Представитель очень давнего клана магов. Ей уже более двух сотен лет. Держится на магии страсти, крови, и страха смерти. После того, как ты взяла её баркху – она вряд ли проживёт более года. Но существует проблема – мёртвая она может быть опаснее живой. Не одни мы владеем Силой. Она была приставлена к тебе и Илье дядей Витей. Тоже представителю другого клана. Этому около полутысячи лет.
– Вампиры что ли?
– Вампиры – просто понятный образ. Существа, питающиеся жизненной силой людей, аурой, удачей… много как можно назвать Жизнь. Вирусы – более подходит, нежели летучие мыши. Только кроме крови сосут Жизнь. У этих родов Договор с бесами, они – их носители и исполнители их воли.
– А что такое Контора?
– Контора – это вечное перевоплощение псарни. С собаками – ничего общего. Собака – друг человека, а псы – это Тьма. Давление и контроль. Контроль и давление. Вот основная функция Конторы. Кто сеет Смерть, тот жнёт её. Контора возглавляется представителями местных кланов. Они так устроены, вернее, бесы не могут иначе, кроме как пауки пожирать свой клан, пока не остаются единственными. Как в фильме «Горец»50, помните Who wants to live forever? В каждой стране есть такие единственные, где один, где несколько, а бывают и тысячи их, как в Советском Союзе или Гитлеровской Германии, или Камбоджи, или Северной Корее. Знаете, вся эта бесовщина жутко заразная, чем выше уровень интеллекта и душевной дисциплины, тем выше иммунитет к этим тварям. Поэтому бесы чаще селятся в среде отсталых.
– Это немцы – отсталый народ?
– Всё дело в Гитлере и его государственном оккультизме. Он загипнотизировал целый народ.
Всё это время мы идём по извилистым коридорам, которые, кажется, меняют форму. Я чувствую себя какой-то молекулой, попавшей в ток крови живому существу, и меня несёт по венам и артериям. Но куда? К сердцу? А где здесь сердце?
И вот мы вышли в просторный зал, стены которого фосфоресцируют, освещая помещение изнутри. От этого свет мягкий и тёплый, как в лесу в солнечный день. В центре залы я вижу спящего Малыша. Его окружает странный, еле шевелящийся фиолетовый туман. Я очень хочу пообщаться с ним, ведь именно в этом фиолетовом тумане он общался со мной. Но я не могу. Ничего не получается. Словно он звонил мне из телефонной будки, а я только принимала звонок, и не могу позвонить в ответ.
Малыш висит над растущим из пола пьедесталом. Вот как у них тут – люди висят в воздухе, время замирает. Просто Страна Чудес, или Зазеркалье! Я смотрю на него. Как он изменился. Если бы не его уши, его и не узнать. Лицо разгладилось, исчезли морщинки над вечно насупленными бровями. Сколько ему лет? Выглядел на все сорок. А сейчас… меньше тридцати. И волосы на голове появились. Теперь это ровный ёжик из чёрных, тронутых сединой волос. Провожу рукой по своей голове. Мои длиннее.
– Можно его потрогать?
– Как вам будет угодно. Только он ничего не почувствует. Что толку трогать бесчувственную статую?
Я погружаю руку в фиолетовую дымку, и мне внезапно расхотелось прикасаться к нему. Гавриил прав. Не нужно. Ни мне, ни ему.
– Он вот-вот очнётся, и мы поговорим. А пока у нас есть время, и мы летим…
– Мы летим? Я не чувствую.
– Мы летим, и с весьма высокой скоростью. Через полчаса мы прибудем на место. Знаете, я никогда ещё не ощущал себя победителем. Нет, всякие олимпиады, околонаучные успехи не в счёт. Именно, победителем. В битве. Конечно, это не окончательная победа…
– Если бы вы знали, Гавриил Октаевич, как я устала за последнее время!
Кажется, что с момента ухода от Бабули прошла вечность, я всё время было напряжена и собрана как нервный узел, и я села на пол, оказавшийся тёплым и бархатистым на ощупь. Малыш стал мне не виден, но сил встать уже совсем нет, и, будто чувствуя мой дискомфорт, пьедестал втянулся в пол, оставив висеть Малыша на удобном мне уровне. Как всё здесь странно!
– А что это за битва была, в которой вы победили?
– Вы, Алиса, носитель Крови и Баркхи. В каждом из нас есть ДНК Создателей, ведь именно она сделала нас людьми из земных человекообразных обезьян. И как вам уже говорила Бабуля, Ирина Васильевна, существует раса-паразит, мы с вами не можем их видеть, Малыш может. Они, как вирус овладевают человеком, нейтрализуя, «съедая» эту частичку. Но существовали раньше и прямые наследники Создателей, так называемая «голубая кровь». Все монархи были обладателями этой крови. Но, за последний век люди истребили практически всех династических потомков. К тому же, все события совпали так, что вы – обладательница очень сильной Ба́ркхи. Её создал Ма-Атма, приматул Баа-Т-Маны.
– Это… – я чувствую, что лицо у меня вытянулось от изумления., рот раскрылся, а пальцы в кармане судорожно вцепились в солому.
– Да, «Могучий туган Мара-Акра сердит стал на клан Баа-Т-Мана за дерзость его приматула Ма-Атмы на битве милатов». Ма-Атма, Жрец Храма Пришлых. Георгий вам писал. Кстати, чтобы вы не волновались, он сейчас отдыхает на Гоа.
На вас скрестилась Кровь и Магия. Вы – единственная в мире. Ваша сила крепнет. Совладать с ней и направить её в нужное русло вас научат. В шахматах пешка, что дошла до вражеских позиций становится ферзём. С вами – подобная ситуация: теперь вы наш Ферзь. Грубо говоря, мы лишили противника ферзя и приобрели его сами. У нас преимущество. Они владели и вами и Малышом. Но они не знали, кто вы. Для них вы были пешками в их игре. Они привыкли считать всех пешками. От этого и проиграли. Считая мир муравейником, они забыли, что люди – не муравьи.
– А что Малыш?
– Малыш – уникальный человек. Как и вы. В детстве, в день вашего рождения, он случайно попал в параллельный мир. И вернулся оттуда. Сколько таких людей вы насчитаете? Он – тоже единственный! Он тоже не понимает своей силы. Не слишком ли много совпадений?
Ой, всё! Я больше не могу! Малыш, приходи в себя! Спаси меня, как ты не раз делал! Пусть этот Гавриил бурчит мне о войне Добра и Зла и Новом Человечестве. Я и так знаю всё, что он скажет. Мы же с тобой не случайно встретились, мой Малыш!
– Гавриил Октаевич, уважаемый, прежде чем вы оставите нас одних, скажите, что мне теперь делать?
– Что делают избранные? Спасают мир.
– От чего?
– Был бы мир, а уж от чего его спасать, уверяю вас, всегда найдётся в избытке. Вот, к примеру, в обозримом будущем у нас окончание календаря майя. Ожидается конец света.
– Очередной? Да сколько их уже было!
– Понимаю ваш сарказм. Каждый может стать последним. Приходится спасать.
– Как тогда в Миллениум?
– Опять же, непосвящённым невдомёк, а между тем, после нашего вмешательства, это стало лишь смешным анекдотом. Поверьте, в той реальности, где вмешательства не произошло, всё оказалось не так весело. Скорее наоборот. Вы, кстати, сами вмешались в Реальность, будучи младенцем в день смерти вашей матери. В тот день сгорела лаборатория Конторы и прекратил своё существование Советский Союз. Совпадение? Кто знает. И для вас у нас есть дело.
– Но зачем мне всё это, зачем?
– Сами поймёте, Алиса. Ну, куда вы вернётесь теперь? Что будете делать? Шляться по сомнительным шабашам и вести дела с криминализированными хакерами?
А ведь он прав. Я уже совсем не та, что была до встречи с Малышом.
– Теперь, как бы вы не хотели вернуться назад, это уже невозможно, как невозможно вернуться в детство. Пасьянс сложился так, что только вы сможете это сделать.
– Да что сделать?!
– Повторяю, спасти мир.
Но тут слова Гавриила остались висеть в воздухе, не доходя до моего сознания, потому что по лицу Малыша прошла волна, сам он опустился на пол, а фиолетовая дымка рассеялась. Его веки дрогнули и глаза открылись.
Жаркая волна пробежала по телу. Он увидел меня и улыбнулся.
Часть 4
Остров
Воин
XX.XX.XX.
Я открываю глаза и.… чувствую себя счастливым. Во-вторых, больше нет боли: я настолько привык к перманентной ноющей боли в затылке, что перестал её ощущать. Только сейчас, когда она исчезла, я понял, насколько боль мутила сознание, особенно перед сменой погоды. А, во-первых, я вижу Алису наяву, я чувствую, как она притягательно пахнет. Весь мир сейчас заострился на этой лысой девочке, самой прекрасной на свете.
– Привет, – говорит она, и я вижу, как горит у неё в зрачках звезда радости.
– Здравствуй, солнце! – она улыбается ещё шире, и вокруг становится ещё светлее. Сначала я подумал, что это в моём воображении помещение осветилось от улыбки Алисы, но в её глазах я увидел отражение светлого экрана.
– Прошу прощения, друзья мои, – слышу голос из прекрасного далёка, не иначе, как Гавриил, – мы сейчас подлетаем к Сфере.
Вижу, как вздрогнула Алиса.
– Прошу вас, – Гавриил элегантным жестом приглашает нас к открывшемуся во всю стену то ли окну, то ли экрану.
Вижу недовольство в глазах Алисы.
– Гавриил Октаевич, – говорит она, и я слышу скрытый сарказм в этом имени-отчестве, – вы, случайно, не из Питера? Такой элегантный и вежливый.
Гавриил улыбается.
– Алиса-голубушка, вы так проницательны! Я родился на Васильевском острове.
Я вдруг понимаю причину недовольства Алисы: нам опять не удалось остаться одним.
– Вот она, – говорит Гавриил и гордо смотрит вниз сквозь стену, которая стала прозрачной.
Мы подходим. Я вижу далеко внизу и вокруг тёмно-синюю, плавно шевелящуюся, сверкающую мириадами искр массу океана. Смотрю на Алису и Гавриила, их лица освещены бегающими солнечными бликами.
– Где? – озвучивает мой вопрос Алиса.
Гавриил улыбается ещё шире и кивает вниз, приглашая нас взглянуть.
Внизу я вижу ярко-зелёную точку, не бликующую на общем фоне. Она стремительно приближается и становится больше, растёт нам навстречу. Мне хочется взглянуть на реакцию Алисы, но я боюсь упустить то, как стремительно летит нам навстречу, расширяется абсолютно круглый остров в синих волнах.
– Это Сфера, – снова в Гаврииле заговорил лектор, – Планета на Планете. Рукотворный остров. Его диаметр без малого два километра. Это чудо современных технологий. На нём мы живём и пытаемся спасать мир. Попытки пока были удачными. Кроме того, здесь растёт Новое Человечество, которое считает Землю своим домом, а не источником сырья и зоопарком.
Сфера приближается, и я вижу остров с пляжами и горами, лесами и, озёрами. Бросаю быстрый взгляд на Алису. Она восторженно открыла рот. Гавриил доволен нашей реакцией.
– Давно, сорок лет назад, группа учёных вышла на могущественного человека, владельца многих промышленных предприятий. У того человека была проблема – смертельная болезнь. Учёные предложили ему излечение от недуга, а взамен – постройку Сферы. Он согласился и, вуаля!
– Его излечили?
– Конечно. Вы с ним ещё познакомитесь.
– Сорок лет назад? – спрашивает Алиса.
– Да, он в почтенном возрасте, но в добром здравии. Человек – весьма долгоживущее существо, когда занимается любимым делом, любит себя, и сам любим.
Меж тем, остров вытеснил океан с горизонта. Яркая зелень так и лезет в экран, мелькают тут и там сверкающие зеркала водоёмов. Мы плавно, но быстро подлетели к горе, в которой открылся огромный ангар, и влетели в него. Прозрачная стена подёрнулась изморозью и снова стала просто стеной. Плавный толчок в пол сказал нам, что полёт прекратился.
– Милости прошу.
Я беру Алису за руку, чувствую её страстное пожатие, и мы идем вслед за Гавриилом.
День первый. Первый час (13:42 по местному времени).
Выйдя из флайта, мы погрузились в транспорт, похожий на трамвай без окон. Корпус длинный, внизу угадывается множество маленьких конусовидных выростов, очень напоминающих усеянное гвоздями ложе йогов, перевёрнутое вниз остриями. Отсутствие окон делает его схожим с гусеницей. Когда мы входим в салон, я и Алиса поражаемся тому, что кроме пола и низкого борта, в этом транспорте всё прозрачное, хотя снаружи корпус был полным – со стенами и крышей. Сиденья сами вырастают из пола и я, абсолютно офигевший, расслабляю без того ставшие ватными ноги. Почему-то перед глазами стоит образ гоголевского Пацюка, которому в рот самочинно влетают галушки. Мы плавно и бесшумно покатились по гравийной дорожке. Скорость приличная, километров сорок-пятьдесят. Пологие невысокие горы, покрытые пальмовыми лесами, открываются по обочинам. Дух захватывает. И не скажешь, что диаметр Сферы – пара километров. Насколько я помню, давным-давно мы ехали в Самару, давным-давно я снёс голову самарскому маньяку, но я боюсь доверять своей памяти. Потому что последнее, что я помню – это удар в мозг тяжёлыми наркотиками. Кто знает, может это просто наркотический бред.
Гавриил видит нашу реакцию, и с его губ не сходит снисходительная улыбка.
– Сначала будет непривычно, – говорит он, – увиденное вызовет неизбежный культурный шок. Например, транспортное средство, в котором мы передвигаемся. Принцип его работы основан… знаете, сразу и не скажешь, на чём он основан. Скорее, присутствует несколько принципиально разных составляющих. Возьмём шасси. Всё дно усеяно рядами маленьких ножек. Их несколько сотен. У каждого – независимая подвеска. Таким образом, мы движемся, как двигается гусеница. Скажете, на колёсах будет быстрее? Не спорю, но на колёсах не пройдёшь через джунгли, или по крутому склону. Ножки ломаются, их заменяют другие, причём, этот вормоход, от английского «червь», сам всё делает, ремонтирует себя, заряжается от солнечных батарей, что стоят снаружи. Отсюда, как вы видите, всё прозрачное. По сути, это самодостаточный бионический организм, или живой механизм. Жук, к примеру, тот же биоробот, только он может расти и самовоспроизводиться. Вормоход же не рождён, а напечатан, но работает, как живой организм. Питается светом и мусором. У него даже отходы есть. Одни из них пахнут фиалками.
Я слушаю Гавриила, а сам не могу вместить всю информацию в голове! Невероятно! Неужели, я снова в «дурке»? Нет! Это просто шок. Соберись!
Вдруг на фоне слышимости заиграла ритмичная, наполненная барабанами музыка. Как ни странно, но она успокоила меня. Лицо Алисы до невероятия безмятежно. Как она может?
– Мы многие годы с уважением изучали природу, за это она открыла нам многие тайны.
– Из чего сделан этот остров? – спрашиваю.
– Основа: сталь, углепластик, титан. На случай радиоактивного заражения, можно защититься панцирем из модифицированного свинца.
– Прекратите, а то голова лопнет!
– Понимаю, – снова снисходительно улыбается. – Ничего, привыкните. У вас, наверняка, присутствует ощущение сказочного мира. В принципе, так и есть. На то мы и Альтернативное Человечество. Пока в вашем мире загрязняют среду и губят людей, мы выводим бактерию, питающуюся радиацией. Места, заражённые в результате атомного деления, вынужденно необитаемые на протяжении десятков тысячелетий, всего за год-другой становятся девственно чисты. Лишние бактерии погибают от голода, остаётся минимум, питающийся естественной радиацией. Все они имеют механизм самоликвидации, так что экологическая катастрофа с антропологическим фактором исключена. Так же закончена бактерия, питающаяся полиэтиленом. Испытание вы увидите завтра. Вы не представляете, сколько полиэтиленовых пакетов произвёл человек за пятьдесят лет, а особенно за последнее десятилетие. Существуют целые пластиковые пустыни в Океане. Когда течения сбивают в одно неоглядное поле толстый слой плавающих на поверхности пакетов и бутылок. На земле множество похожих свалок. Любой самый захудалый магазинчик использует пакеты и продаёт бутылки тысячами в день. А что говорить о крупных торговых центрах. Люди просто не видят масштаба катастрофы. Точнее, им не показывают.
У меня в голове вертится фраза Гавриила «не рождён, а напечатан»
– Напечатан? Ты сказал, транспорт напечатан?
– Да. Скоро и в старом мире появится эта технология – мы сознательно допустили утечку информации. 3D-принтинг. Задаёшь в программу структуру, вводишь вещества в нужном количестве и процентном соотношении, визуализируешь: даёшь эскиз или чертёж и машина печатает объёмный объект нужной формы и параметров.
Обалдеть! Я молчу, но моя мимика говорит за меня.
– Я чувствую здесь сильную магию, – наконец, нарушает молчание Алиса. Я думал ей всё равно.
– Вы абсолютно правы. Мы синтезируем магию с наукой. Знаете, местами не хватает ритуала для того, чтобы процесс пошёл идеально. Вот! Идеально! Все знают, что нет Идеала. И только магия позволяет его достичь. По сути, это – высокотехнологичная алхимия. Темпоральные бомбы оттуда. Невероятно, но во время некоторых ритуалов, наблюдается ионизация пространства, также квази-ЭМИ-импульс, когда выходит из строя электроника, но без цепной реакции, левитация, телекинез, пирокинез. Скоро мы будем на месте, и я вам кое-что покажу. Вы не представляете, какое удовольствие для меня представляет эта экскурсия. Простите, но мне упоительно видеть вашу реакцию.
Дорога, что лежала перед нами огибала самую высокую вершину острова, спускаясь с неё серпантином. Наш вормоход повернул на девяносто градусов, и пошёл под уклон, срезая путь. Пол под ногами ушёл вниз параллельно уклону, а мы остались сидеть в креслах, как в кабинках чёртова колеса. По склону мы передвигались так же шустро, как и по прямой. Напоминало американские горки.
– Неплохо, да? – слышен довольный голос Гавриила, – Видимо, он захотел пить, поэтому и срезал дорогу.
Чудеса, начавшиеся меньше месяца назад, вышли на новый виток.
– Внизу вас ждут. Каждому из вас предстоит встреча. Потом – работа.
– Что за работа?
– Нужно доделать, то что не успели в первый раз.
– Какой первый раз?
– Малыш, – вмешивается Алиса.
– Что за Малыш? – я вижу, что они знают обо мне больше меня. Это неправильно.
– Гоша прислал своё крайнее сообщение, там тебя называют Малышом. – Она пересказывает мне сообщение Гоши, где я – Малыш, состою в какой-то Десятке, и в детстве попал в какую-то историю с параллельным миром, и что у меня стёрта память, и это была не табуретка, и я… не умер!
Ледяной комок застрял в пищеводе, перед глазами плывёт.
– Я расставлю все точки над «ё», – говорит Гавриил, когда кровь снова прилила к голове, – тебя, мой друг папа с мамой нарекли Максимом. У нас есть протокол твоих приключений, ЭКГ и ЭМРТ и прочие параметры, снятые с тебя почти двадцать лет назад.
– Это случилось в день моего рождения, – добавляет Алиса масла в огонь.
– Мы скормили все данные нашему Компьютеру. Он сделал свою работу и затребовал Источник. Тебя, Максим. Ты – как пароль.
Ну вот, я обрёл имя. Никаких чувств и эмоций по этому поводу не испытываю.
– И что мне делать? – спрашиваю.
– Ничего. Мы законнектим тебя с Компьютером, и будем вместе смотреть твои воспоминания. Мне очень хочется их увидеть! Протокол – невероятная штука! Не зря они хотели тебя в «дурку» упечь. Ты отделался всего лишь коррекцией памяти. Хотя, не знаю, что хуже. Ничего, мальчик мой, мы скоро соберём твою голову воедино.
Сердце бешено стучит. Краски стали ярче, хотя, казалось, невозможно ярче. И так джунгли в самом соку.
– Это было в детстве?
– Да. Двадцать лет назад.
– Я не помню.
– И не удивительно – Контора поработала.
– Гоша сказал, что я был на службе у Конторы.
– Был. Но это ты не помнишь после травмы. Тут амнезия в чистом виде. Твои детские воспоминания мы сможем восстановить искусственно, а последствия твоей травмы придётся тебе вспоминать самому. А лучше и не вспоминать. Совесть спокойней будет.
– Ничего хорошего?
– У нас есть кое-какие документы. Если хочешь, можешь ознакомиться. Но это потом. Сейчас твоя главная задача – вспомнить детство. Нам нужны детали твоего путешествия.
– Да какого путешествия?!
– Увидим.
Салон вормохода принял горизонтальное положение, и мы увидели перед собой круглое большое озеро с бирюзовой водой. Его окружает полоса ослепительно-белого пляжа, тут и там обрамлённого пальмами. В тени одной из них наш транспорт остановился и обозначил арку выхода.
– Умница! – сказал Гавриил в пространство и погладил своё кресло. Наши уже вросли в пол, когда мы с Алисой вскочили, переполненные впечатлениями. В ответ на ласку Гавриила вормоход довольно завибрировал.
Невероятно! Всего пару часов назад, как мне кажется, я разнёс голову дяде Саше – маньяку из Самары! Но, то был совсем другой мир, о котором даже вспоминать не хочется!
– Видите, друзья? О чём я вам и говорил: невозможно, увидев это, вернуться в прежний мир, – Гавриил словно читает мои мысли.
Мы вышли из вормохода и пошли к водоёму.
– Это Центральный колодец, – говорит Гавриил, пока мы идём под ярким солнцем по мелкому и мягкому песку, – это наш главный источник пресной воды.
Вокруг я не вижу построек. Всё дико и необитаемо. Не считая вормохода.
– Мы идём попить? – спрашиваю, и чувствую, что не прочь утолить жажду.
– И попить можно тоже – вода чистейшая.
– А где все? – замечаю за собой некую многословность, это, наверное, от шока.
– Кто где, но, в основном, в недрах Острова.
– Там? – показываю на озеро.
– Там, – Гавриил уставил палец вниз. Лицо его так и сияет. Ярче солнца пляжа и озера. Зануда.
– Я больше не буду ничего спрашивать, чтобы не выглядеть идиотом!
– Извини, Макс, – смеётся Гавриил, и то, что он называет меня по настоящему имени, как-то извиняет его. – Я же говорю, культурный шок неизбежен! И не надо этого стесняться. Путь в недра лежит несколькими дорожками. Можно спуститься в лифте, можно воспользоваться техническими средствами, а можно воспользоваться последним словом нашей науки и магии, мне оно очень нравится.
Он подаёт нам с Алисой два небольших – с фалангу пальца – конусов ртутного цвета.
– Это Универсал. Мини-компьютер, энергоустановка, аптека, средство связи и переводчик в одном устройстве. Наш Остров многонационален. Сомните Универсал, как беруши, так вы активируете его и, как беруши, вставьте в ухо.
Вслед за Гавриилом мы устроили Универсал у себя в слуховом проходе. Расширяясь, как губка, он заполнил ухо, но, вопреки ожиданиям, слуха не лишил. До озера оставалась пара метров, и Гавриил решительно направился в воду.
– За мной! Смелее! – улыбнулся он и, дойдя до края песчаной отмели, шагнул в бирюзовую бездну. Вода сомкнулась над ним.
Взявшись за руки, мы шагнули вслед за Гавриилом.
Вода, опять вопреки всяким ожиданиям, не обхватила нас, а осталась на расстоянии вытянутой руки, будто мы оказались в центре аквариума, поставленного вверх дном. Причём, наши с Алисой аквариумы срослись в один.
– Здорово, правда? – совершенно ясно слышу Гавриила, и он входит к нам в воздушный шар. Мы медленно опускаемся вниз. Под водой за прозрачной плёнкой, окружающей нас воды я вижу, что водоём являет собой шахту, в стенах, которой многими этажами расположены недра, о которых говорил наш проводник. Тут и там снуют вкраплённые в воздушные пузыри фигуры людей. Здесь под водой оказалось гораздо оживлённее, чем на поверхности. Вот проплыл мимо нас какой-то живой агрегат, напоминающий каракатицу. Кто-то внутри помахал нам рукой. Вверху его тёмного силуэта сверкает улыбка. Детский восторг и недоумение чередуют друг друга. Я понимаю, что не могу вспомнить, как выглядел мой давешний мир. Гавриил прав.
– Вы можете управлять скоростью погружения и передвижения своей головой. Не зря наше среднее ухо – орган равновесия. И Универсал не зря расположен в ухе. Наклон головы и его интенсивность напрямую зависит направление и скорость подводного полёта. Попробуйте. Ничего сложного.
Это потрясающе! Похоже на то, как в танце двигаешь головой. Наклонил вперёд и полетел вперёд, посмотрел вниз, и погружаешься быстрее, резкий кивок влево – и тебя отбрасывает на пять метров строну. Я запрокинул голову и сделал сальто. Алиса кружится в вальсе. Я вижу, что она не достаёт ногами до пузыря. Под моими ногами тоже пустота, а потом водяной… пол. Похоже, здесь невесомость – я в центре воздушной сферы.
– Забавно, да? – голос Гавриила полон торжества.
– Не поспоришь.
– Это в воде. По дну приходится передвигаться ножками. Но это не мешает.
– Как это работает?
– Наука плюс магия. Знаете, что такое поверхностное натяжение жидкости? Жидкость, в данном случае, вода – единственная среда, которая не поддаётся сжатию или растяжению. Плёнка, отделяющая воздух от воды тверда, как алмаз. Но и хрупка, как яичная скорлупа. Главное, заставить её быть алмазом, а не скорлупой. С помощью магии мы добились желаемого результата. И вот он в действии.
– И как долго он действует? – спрашиваю.
– Как долго действует проклятие?
Какое-то время мы падаем вниз. Вода такая прозрачная, что совсем не чувствуется глубины, хотя мы опустились уже на пару десятков ярусов вниз.
– Меня ждёт встреча с волшебницей, – произносит немногословная Алиса. После высадки на Острове, он почти не проронила ни слова. Лишь фраза про магию.
– Да. Это Леди Эльса. Не ощущаете совпадения в ваших именах? Леди Эльсе более восьмисот лет. Давным-давно, во младенчестве она побывала у пришельцев. После того у неё открылись способности. Именно она собрала вместе учёных и нашла Бёрни. Нашего излечившегося магната. Бёрни теперь страстный и верный поклонник Леди Эльсы. Бёрни после того, как его привезли на каталке под капельницей на Остров, отбросил все мысли о болезни и со всей своей энергией включился в строительство. Он понял, что всю свою жизнь он прогрызал себе дорогу, и, в конце концов, натворил много чего зря! Он нажил себе рак, устанавливая свою империю и управляя ею, и всё теперь летит прахом! А на острове он начал жить по-новому, с нуля, по-настоящему. Рак рассосался, он помолодел, увлёкся разведением кокосовых пальм, потом исследованием океанов, потом – общению с дельфинами и прочими обитателями вод. Утверждает, что у рыб существует язык. Ему уже больше сотни. Но всё это после. А сначала он увидел Леди Эльсу… В итоге, высокие технологии скрестились с магией. Новая Научно-Техническая Революция. И в скобках «в» – волшебная. Двадцать лет назад Леди Эльса предрекла ваше появление здесь. Она сказала, что после прибытия вас на Остров, её многовековая Вахта закончится. Она ждёт вас, Алиса.
Алиса покорно склоняет голову. Она и я настолько в смятении, что перестали чувствовать друг друга. Всё окружающее фантастично, оно ломает стереотипы. Это нелегко. Психика яростно защищается из последних сил. Алиса и видом не подаёт, что удивлена, только глаза горят сумасшедшим азартом. Я мельком вспоминаю рапорт дяди Вити про Малыша. Как верить во всё это? Шок. Просто шок. Культурный.
Когда солнце уже не могло свободно пробивать водную толщу, я обратил внимание на фосфорическое свечение вдоль ярусов. Зрелище захватывающе-прекрасное. Праздничное.
– Сейчас мы прибудем в Центр. – Говорит Гавриил и направляется к ярко светящейся точке в одном из ярусов.
Мы подплываем к этому маяку, и я вижу за стеклом обширный холл, уходящий вдаль, где ближе к нам и его краю виднеется анфилада бассейнов. Я думаю, через эти бассейны можно попасть туда, за стекло. Действительно, поднырнув под пол холла, мы оказались в бассейне, из которого мы выбрались в Центр. Дорожки из мелкого гравия, парк из кустарника и пальм, вместо потолка – мягкое матовое тёплое свечение, в ароматном воздухе летают насекомые и птицы. В парке прогуливаются люди разных рас и народов. Увидевшие нас улыбаются и приветственно машут.
– О! Максим! – слышу сзади и резко оборачиваюсь.
Какой-то рослый негр, сияя улыбкой, показывает мне свою розовую ладонь.
– Рад тебя видеть, брат! Ты у нас легенда!
Я вопросительно смотрю на Гавриила.
Он смеётся:
– Ваш рапорт, как и всё у нас в свободном доступе, поэтому вас все заочно знают.
Признаться, меня не очень радует вся их истерика по моему поводу. Они все меня знают! Я не знаю, а они знают! Легенда! Каково себя чувствовать подопытным кроликом?!