– Как награду получим, ты скажи?! – обхватив за шею героя-заклинателя, прошипел Яр. – Обязательное условие – хвост. Хвосты, точнее, если верить тебе же. Думаешь, судья за наше слово выдаст мешок серебра и сократит срок?

Рэй развел руками.

– Ну, может, оно и хорошо, что так всё обернулось, – выдохнул Ярослав, прислонившись к сосне. – Честность за честность, я такой прыти ни у одной местной животины не видел. Даже я не уверен, что совладал бы с ней один на один. Может, и повезло, что мы все живьем вернулись. Знаешь, тут поживешь, еще не таких чудищ насмотришься. Ты, вообще, в курсе, что я собственными руками сразил василиска?

– Ты упоминал, но верится с трудом.

– Невежа. Ладно, внемли старшему. Всё началось рано утром…

Рэй с удовольствием слушал непрошенный рассказ. Сколько в нём было преувеличений, судить сложно, ведь василисков он никогда не видел, однако приходилось признать: Ярослав умел рассказывать истории.

– …И он, представь, перья: красно-оранжевые, как огонь трепещут! Берет разбег – снова собирается взлетать! Я копье перехватываю, прямо вот так, – показывал Ярослав, занимая позу олимпийского многоборца, – метнул! И ровно в плечевой сустав – хрясь! Заметался, крыльями по земле лупит, пылищи стену поднял. Я на скорости пробегаю в это облако, скольжу у него под брюхом, ловлю копье и, фщих, в живот! Кровь рекой! Ящер заклекотал, на землю осел, а я подскакиваю и копье точнёхонько ему в глаз, да с разворота, да сквозь череп, бущ! Он как передернется весь разом. Меня, представляешь, шагов на двадцать отшвырнул, во-оу! Да-а, вспахал же я землю лицом, вон, даже шрам под глазом остался, – с гордостью показал он. – Так вот дело было!

***

Горящий в центре бивака костер щедро раздавал тепло. Охотничий отряд отогревался у очага, ужиная кашей, щедро сдобренной курдюком.

– А почему Настя не захотела присоединиться к поискам? – примеряя сменные штаны, предоставленные охотниками, спросил Рэй.

– Настя, – задумчиво начал Ярослав, – в первую очередь, она не хотела вмешиваться в мой заказ. Геройский этикет вроде как.

– Она и мне так сказала, но думается, что это неглавная причина.

– Для такого человека, как она, и этого бы хватило, Журавлик у нас правильная. Но тут ты в корень зришь, дело не столько в этом. Я же говорил тебе, что Настя не слишком-то рвется в герои. Ее мечта – вернуться домой, вернуть жизнь, что у нее украли, как и у каждого из нас. Она ненавидит сражения, охоту и любые формы конкуренции. Потому и моё предложение о совместной охоте отвергла.

– Так ты ей предлагал?

Ярослав, неприязненно покосившись на загонщиков, шепнул:

– Дались мне эти горе-охотники, если б мне боевой Журавлик подсобил! Она же, блин, мощь! Видел бы ты ее в сражении. Но сейчас у нее своя компания, так что я не лезу. Они хорошие ребята. А вдруг они и правда найдут путь домой? Если кто сможет, то они! – весело завершил копейщик.

– Ярослав, я не рассказал тебе еще кое-что. Об Аслане и Андрее.

Копейщик переломил в кулаке ветку, когда Рэй завершил повествование о судьбе этих двоих. Он выругался, и со всей силы врезал по стволу сосны, так что даже иголки посыпались.

– Почему она не рассказала мне перед отъездом?! Дура! И еще одна отправилась домой. В одиночку! Через глухую тайгу! Я ведь подумал еще: странно, что она одна уходит. Идиотка, вечно всё пытается решить сама, – он принялся нервно бродить по полянке, а затем еще раз вдарил по глупому дереву, что встало на пути.

– Извини, что сразу не сообщил.

– Да что это бы изменило? Настя один бес уже уехала, а я бы только отвлекался. Ты о ней тоже беспокоишься. Признайся, приглянулась?

Рэй скрестил руки на груди:

– А герои-то, вообще, ну?..

– Встречаются? – рассмеялся Ярослав. – А что, мы не люди? С местными непросто – разные мы с ними. Друг в друге мы видим куда больше родного. Значит, понравилась! Да можешь не скрывать. Красивая, сильная и верная, как тут не втрескаться?

– А сам?

– Не-е, не мой тип. Правильная, косная. Мне еще покуролесить охота. Думаешь, такая женушка отпустит охотиться на василиска? А узнает, что я «охочусь» не только за чудовищами, но и за другими красотами, так вовсе в капусту изрубит, оно мне надо?

– Ты говоришь, она очень сильна. Какой у нее талант?

Ярослав перевел взгляд светло-голубых глаз на Рэя.

– Если она тебе сама не рассказала, то уж я всяко не вправе выдавать секреты.

– Да что такого секретного в таланте?

– Знаешь проблему – знаешь решение, слышал о таком? Информация не только в нашем мире играла огромную роль. Если кто-то знает, как работает талант героя, этот кто-то знает и как с таким героем справиться.

– И что? Я понял, какой талант у тебя, ты мастер копья.

– Не совсем точно, но считай, что так. Копье хорошее оружие, – он бросил взгляд на лежащее поверх вещмешка древко, – но, скажем, в тесном помещении мне намного сложнее им пользоваться. Вот тебе и идея для ловушки.

– Ловушки? – изумился Рэй. – Да что не так с этим миром? Почему герой вынужден скрываться?

Копейщик поразмыслил и, присаживаясь на спальник, произнес:

– Тебе в каком-то смысле повезло, в заточении никто не узнал о твоем происхождении. Ты инстинктивно понял, что об этом не стоит распространяться. Прими совет, продолжай скрывать.

***

Поздняя весна: заканчивается травник месяц

Охотничий отряд шел обратно ранним утром, в Бересту должны были вернуться еще до обеда. Рэй зевал до боли в челюсти из-за беспокойного ночного сна – опасался снова переместиться в пространстве; а ну как старуха, недовольная недочитанными стихами, решит призвать к ответу.

– Не зевай, коровья лепеха как залетит в варежку, – с усмешкой ткнул в спину Ярослав.

– Если только ты закинешь.

– Не выспался?

Рэй покачал головой, разминая затекшую шею.

– О Насте думал?

– Лучше бы о ней. Не так уж она мне интересна, – немного съюлил Рэй. – Да и куда мне, невольнику.

– Ну да, ну да, – якобы безразлично ответил копейщик, обгоняя Рэя на широкой тропинке, а поравнявшись, вдруг заговорщически толкнул в бок, шепнув: – Но задница у нее огонь, а?

Рэй сначала хмыкнул, ибо скабрезностей не любил, но через секунду с серьезностью кивнул: огонь.

Группа без триумфа возвратилась в Бересту.

Ярослав отчитался о сомнительных успехах охоты, сдал «средство» в виде каторжанина и, отвергнув предложение судьи провести еще одну вылазку, вышел из стольного здания.

– Я сегодня ухожу. Прямо сейчас, точнее. Пойду вдоль реки и прочь отсюда. Осяду на какое-то время в Умире. К тому же присмотрю, чтобы Настя глупостей не натворила. Ты-то как?

Рэй дернул плечами, осматривая опостылевший взгляду двор.

– В общем, – после короткой паузы продолжил мастер копья, – судья не разрешил тебя отпустить для другого задания, а выплатить разом твой огромный штраф у меня просто недостанет денег.

– Само собой, пять лет еще срок, – пожал плечами Рэй, как вдруг спохватился: – Ты что, просил судью? За меня?

Ярослав самодовольно хмыкнул:

– Ты меня хоть и считаешь надутым подонком, это твое право, но мне вовсе не чужды геройские добродетели. Надеюсь, понимаешь, что я не имею права пособничать заключенному в побеге, тут уж извиняй. Но если чем-то другим помочь…

Рэй покачал головой:

– Одно общение с героями уже принесло мне немало бед.

Ярослав понимающе кивнул.

– Тишка, мы готовы?

Безмолвный следопыт похлопал по плечу, за которым высился рюкзак.

– Рэй, – обратился копейщик, оказавшись у того за спиной. – Это твоя жизнь, тебе и решать, как ее прожить. Ты можешь стать героем, я вижу это в тебе. Не мирись с судьбой. Она жестока и несправедлива, потому бейся, даже кровью выбивая свое.

Рэй обернулся вслед, не понимая, к чему клонит Ярослав.

– Беги, – односложно сказал он. – При первой же возможности! Не для того мы отдали наши настоящие жизни, чтобы провести их в заключении. Я не имею права оказать тебе помощь в противозаконном действии, – с силой сжимая древко, повторил он, – но если только доберешься до Умиры, обещаю, что не отвернусь от тебя. Я останусь там еще минимум на месяц, а может, и дольше.

Рэй глядел герою вслед до тех пор, пока главные ворота не захлопнулись.

Последние месяцы он и не планировал побег, однако слова Ярослава вновь затаили в его душе веру в геройское призвание.

Тут подле него оказался сторож, один из Носовых приятелей, и ощеренная ухмылка на его лице не предвещала добра.

– Нагулялся?

Каторжник не ответил.

– Правила ты знаешь, – протянул он дурно пахнущую кадку. – Опоздал на построение – отрабатывай.

– Меня ночью даже в лагере не было. Я с мастером копья…

– Не помню такого! Как это, чтоб кандальник, и после отбоя за стенами остался? Или по-другому объяснить? – устраивая большой палец за ремень, на котором подвешена дубина, пригрозил сторож.

Рэй огляделся, пытаясь найти взглядом сторожа-северянина, с которым немного дружил, однако того поблизости не оказалось. Он принял тару и отправился вычищать отхожие ямы, выкопанные под деревянными нужниками.

Пропустив ужин, с трудом отмывшись холодной водой после гадкой работы, он вернулся в барак почти к отбою, лишь для того, чтобы обнаружить, что место его уже занято кем-то другим, а немногие прореженные вещи свалены у входа в мужскую половину.

Он с безразличием прилег на сломанные нары возле входа. Эфемерные «удобства» порубной жизни казались сейчас столь никчемными, что переживать из-за спального места было мелочно и глупо. Он укрылся чужим дырявым одеялом.

«Каковы будут последствия того, что я не завершил третий стих?»

Он ослабил духа, а потом что-то сделал с землей, так что дух более не мог на ней обитать. Третья часть предполагала изгнание. Куда же подастся зверь? А вдруг вовсе одичает?

Рэй прокручивал в голове образ хищника, звериные глаза. И вдруг отчего-то стало ему нестерпимо грустно. Сердце затеснило, и даже глаза защипало от жалости к себе. Он внезапно понял, что это конец. Не имеет никого значения, что будет со зверем. Герои ушли из поместья, сказ о них ушел вместе с ними, и Рэю никогда не стать его частью снова. Едва ли в ближайшие годы судьба снова занесет в сие пропащее место этих сильных, красивых людей, к которым Рэю не суждено было приобщиться.

И тут, в порыве жгучей тоски, ему стало ясно: «Ничего этого не было!»

Не было поисков на перевале Вруновой лесосеки, не было почивших Аслана и Андрея, и не было яростной битвы с лихими сторожами. Не было видений в избе без окон, и не было охоты на лютого зверя. Всё – химера и наваждение, всё это не из его жизни, ибо он – порубник!

В жизни порубника есть нары. В данном случае, сломанные и неудобные, но это решаемо. Есть завтрак, лесоповал, есть восход и закат. С этим ему должно примириться.

Сквозь тягучие, постные мысли сон не шел, Рэй ворочался даже после полуночи. И тут он услышал рядом со своими нарами подлый, крадущийся шаг.

Всю навалившуюся хандру сдуло в один миг! В оставшуюся долю секунды Рэй даже успел усмехнулся: «Ан нет. Примиряться никак нельзя!»

Шаг раздался еще ближе. Наученный порядками Бересты, герой заранее сжался и закрыл живот, на который в ту же секунду рухнул кулак! Первый удар был отражен, но следующие посыпались один за другим. Конечно, отыграться за геройство на нём решили не только сторожа.

Чьи-то руки схватили его, во рту снова пахнуло кровью. Рэй пнул кого-то в непроглядной темноте и, пользуясь ею, юркнул с кровати вниз, еще одному заехал локтем в пах, кувыркнулся и босиком ринулся через барак.

Оказавшись возле приоткрытого на ночь окна, он закинул ногу, чтобы выбраться наружу, но его схватили за воротник, и в лицо прилетел еще один сокрушительный удар, от которого тело само собой перевалилось через подоконник.

Земля ударила холодной росой.

Когда Рэй подумал, что на том побои завершатся, заметил, как мужики один за другим тоже выбираются через оконный проем! Видимо, теперь за него взялись всерьез. Не все, конечно, а несколько особо рьяных прислужников милой избы. Он поднялся, не обращая внимания на боль, и поковылял в сторону стольного дома, где в былые дни дежурил ночной сторож.

Беглеца быстро нагнали и повалили на землю, добавляя тумаков и браня связанными с героями ругательствами. Невозможно сказать, сколько это продолжалось, пока глухой удар не прозвучал над двором!

В сумеречной кутерьме раздалось грозное рычание Лишки, которая вновь вступилась за Рэя беззаветно. Та звонко огрела еловым поленом одного из напавших, да так, что тот шмякнулся наземь рядом с побитым.

Обритый зэк провел ладонью по липкому виску и прорычал:

– Куёлда драная!

Другой узник навалился на Лишку сзади, схватив за руки. Лысый поднялся с колен, стирая кровь с виска, и отвесил ей удар такой силы, что устояла она только потому, что другой удержал ее сзади.

Рэй попытался подняться, но тут же сжался под скопом тяжелых ударов, что валились один за другим. Из стольного дома выбежал сторож. Увидев происходящее, он прозвонил в тревожный колокол, однако заключенные вовсе не испугались охранников.

– Прекратить! – вырвалось из глотки старшего сторожа, который вылетел на улицу в одной рубахе и портках и всполошенной курицей заметался по двору, то решаясь броситься на гумызников с одними кулаками, то всё-таки сбегать в каптерку снаряжением.

Пинок снова пришелся на спину героя, а затем еще одна босая нога ударила по лицу, да так, что всё вокруг закрутилось калейдоскопом.

– Дубаки идут! – крикнул лысый, что навалился сверху на героя. – Гаси обоих, – приказал он же, сбавив тон, – на этого милые еще с первого похода за ворота сокола подточили.

– Пошто обоих-то?! – испугался другой зэк. – Только геройского ж велено! Лишка-то сама ведь того, с Носом трется.

– А Носу… недолго осталось в милых ходить. Не знал?

– Ты чего! – туповато возражал узник. – Я против Носа не пойду!

Лысый оставил Рэя, вскочил, взяв другана за грудки, и прошипел сквозь зубы:

– Гаси, я сказал! Обоих. Либо утром в бабьем крыле проснешься.

– Прекратить бардак! – заорали вновь, и сразу раздались тупые удары дубинки.

Вдалеке блеснула искра, и факел осветил лица еще нескольких сторожей, что бежали на двор. Но в ту же секунду из окна барака стали выбираться другие заключенные, присоединяясь к побоищу! Кутерьма завелась страшная. Не только Лиша, но и лопоухий сосед по нарам, и короткий мужичек по кличке Веник и кто-то еще ринулись Коновалу на помощь, принявшись метелить шнырей милой избы, с коими у них, впрочем, имелись и собственные счеты. Сторожа колотили всех подряд.

– Ох, вы у меня! – рычал один, нещадно вколачивая дубинку в одного из зэков. – Совсем страх потеряли, навозники клятые!

Однако вскоре и этот оказался свален на землю превосходящим числом и крепкими побоями. Человеческая масса росла на глазах. Колокол всполошился снова – возле главного здания собирались стражники. Тактическая ошибка последних была в том, что они подходили не скопом, а порознь, потому долгое время не могли перехватить инициативу.

Краем глаза Рэй заметил, как в суматохе один заключенный вынул из-за пазухи короткий предмет. Забыв о боли, герой предпринял попытку поднялся под градом ударов, но тут кто-то схватил его за волосы и рывком повалил на землю!

– Этого следом.

Мрачная тень на фоне черно-синего неба приблизилась к Лише. И будто само время дало трещину. Мир замер; на секунду показалось, что ночной свод вспыхнул багряно-красным отсветом; рука ушла назад и врезалась в бок подруги!

Та вскрикнула и осела, как только руки, что удерживали ее, разомкнулись за спиной. А герой лежал на земле: бессильный, бессмысленный.

– Теперь этого, – удовлетворенно повторил голос лысого, который коленом сдавливал шею героя.

Грохот и вопли безвозвратно уничтожили тишину внутри лагерных стен. Группа сторожей, вооруженных дубинами и щитами, приближалась.

– Резче!

Зэк с заточкой в руках подбежал к герою, склонился, и в момент, когда занес металлический осколок, на руку его всем весом опять навалилась Лиша! И двое сцепились насмерть. Они боролись несколько секунд, пока лысый подначивал скорее добить мерзавку. Подчиненный кандальник треснул ей один раз, другой, но в какой-то момент Лиша скинула его себя, перехватила ладонь с зажатым в ней лезвием и, под болезненный вой, вогнала ему же в грудь!

– Пенёк криворукий, – прорычал лысый. Он вытащил из кармана собственную заточку, чтобы довершить дело.

Гурьбой навалились сторожа, щиты и дубинки забренчали, и звон глухих ударов градом посыпался на всех, кто еще стоял на ногах. Кости ломались, а дубовая древесина напивалась кровью. Железная заточка упала подле героя, который, поддавшись инстинкту, сгреб предмет вместе с землей и сунул в карман.

Накопившие силу сторожа наконец одержали верх, обездвижив бесконтрольными побоями каждого, кто оказался на площади в неположенный час.

***

– Так, это, – оправдывался лысый кандальник, каждую секунду шмыгая бегущим кровью носом, – я же что? Я же вот, как перед Господом говорю. Сбежать он хотел, геройский этот, а мы остановили. Побег удумал, гумызник!

– Сбежать? Кто?! – звеня яростью, прорычал сторож. Его буквально трясло злости; скула припухла от неслабого удара. И тут пламя факела в его руке встрепенулось.

Беззвучно, как тонкий порыв ветра, рядом пролетела тень. Рухнувшая тишь оборвала склоки. Все затравленно притаились, тщетно высматривая что-то незримое, что возникло в сумраке.

– Зверь! Морок вернулся! – не выдержал кто-то, а короткий рык в темноте тут же подтвердил догадку.

Заключенные завопили, со связанными руками бросились врассыпную. Сторожа скучились, по-военному укрывшись щитами.

– А ну все по баракам! – приказал старший, надрывая голос, но зэки и так уж сверкали пятками на все стороны.

И чудище предстало пред людьми. Позволив взглянуть на себя секунду, черный морок сорвался с места так, что за ним вздыбилась земля! Четыре лапы разом ударили сторожа в грудь – тот отлетел через полдвора, а существо вцепилось зубами в плечо Рэя, прокусив измазанную кровью рубаху! На глазах у всех морок подбросил его словно куклу, перехватил в зубах.

Во тьме пылко блеснули хищные глаза. Одним прыжком зверь взмыл на крышу стольного дома вместе с добычей и унес трепыхающееся без сознания тело во тьму.

III

Первый день лета: разноцвет месяц

Северо-Восточный

Под горячими солнечными лучами оглушительно стрекотали кузнечики, в высоте, меж жемчужных облаков призывно итькал кречет. Высокое летнее небо светилось ровным, густым аквамарином.

Рэй нашел себя в кустарнике с угловатыми, острыми листьями. По телу ныли синяки и порезы. Он тронул запекшиеся ссадины на лице, поднялся, силясь припомнить произошедшее.

Перед глазами вспыхнула картинка: злобная тень отводит руку для удара, и заточка вонзается в живот девушке. «Лиша», – кольнуло в сердце. Он осмотрелся – местность вокруг была незнакома. Если трудовое поместье и стояло поблизости, отсюда его не было видно.

Стрекот кузнечиков забивал слух, не давая возможности припомнить события ночи. Как он-то тут очутился? Прихрамывая, он выбрался из зарослей. Плечо тоже саднило – под арестантской рубахой открылся ровный ряд следов, оставленных хищными зубами.

Он вспомнил всё. Нападение кандальников ночью, как Лиша, даже раненая, в очередной раз спасла его жизнь, как летела в слепой темноте кровь под ударами дубин. А затем явился двухвостый зверь.

Недоумевая, почему, а главное, зачем до сих пор жив, Рэй побрел вперед. Ужели чудище просто бросило его посреди леса? Дурак, с чего он решил, что оно уйдет или умрет после двух частей ритуала? Ведь ясно объяснили, что нужно прочесть все три! Даже там, в пещере, кто-то над ухом заставлял его читать, а он, никчемный герой, даже с такой задачей не справился.

Солнце согревало озябшее за ночь тело, но отчаяние и боль переполняли. Как же надоела эта беспомощность. Вспомнились слова Ярослава. Беги, сказал он, а тяжесть в кармане напомнила о подхваченной заточке. И в измученной душе опять нашлась воля. Он до боли сжал в кулаке железный осколок, решив поверить еще раз: «Это не конец моей истории».

***

Солнце вздымалось по чистому небу причудливого мятного оттенка. До омерзения погожий день разогревал душистый лесной воздух, пока герой пробирался сквозь чащу, не обращая внимания на паутину на лице, укусы насекомых и ноющие босые ноги.

Минула пара часов. Он не знал, в какую сторону движется, но исступленная решимость взыграла внутри, заставляя упорно шагать вперед. Страшился, что вот-вот, за следующей опушкой, за ближайшей елью, снова откроется знакомый простор лесоповала и бурый частокол рядом с рекой, и пристань с пришвартовавшейся шхуной. Не знал Рэй и о мерах, которые, после случившегося ночью, предприняли в поместье. Приходилось озираться, прислушиваться к окружению. Всё думал, коль поблизости окажутся преследователи из Бересты, ему, в таком-то состоянии, ни за что будет не оторваться. И накаркал. В стороне раздался шорох.

Герой пригнулся, затаившись в высоком ситнике. Не к месту припомнились и множественные предостережения о чудищах, что водятся в лесах. Плетни, шишкуны, лешие и кого только не встретишь в диком Северо-Восточном. Впрочем, кто бы знал, что чудище, которое давно уже идет за героем, окажется пострашнее всего, что обитает в этих лесах.

Несколько секунд герой скрывался. Вдыхая беззвучно, одним ртом; замер словно камень, даже сердце заставил биться приглушенно.

– И куда ж ты это держишь путь? – точно гром раздался подлинный человеческий голос.

Душа его замерла словно мышь, угодившая в кошачьи лапы!

Герой поднялся, понимая, что обнаружен, огляделся. Он должен быть уже в десятке верст от Бересты.

– Хм, даже забавно, что ты пытался спрятаться, – послышалось еще ближе, но трава, кустарники и ветви не позволяли увидеть источник.

Беглец нервно осматривался. Никого! Или он наконец-то спятил ото всего произошедшего? Нет, нельзя поддаваться оторопи. Волевым усилием он приказал страху отступить. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Он сжал в кармане железную заточку, готовый ко всему.

– Да здесь я, – уж и утомленно прозвучало за спиной.

Беглец озирнулся. Ярко-карие глаза смотрели на него с расстояния в один локоть! Рэй отшагнул, затаив дыхание.

– Ну, пошто же тебя на север-то понесло, болезный? – участливо поинтересовалась незнакомка. Ее лицо таинственно прикрывал накинутый капюшон. Она склонила голову на бок, и густая прядь цвета горячей осени тронула бледную щеку.

Захваченный врасплох, беглец продолжал пятиться. Девушка же, скрывая руки, да и всё тело под бурой, бесформенной робой, сделала два ловких шага и снова оказалась близко, едва не нос к носу. Он неуклюже подался назад, и под напором незнакомки уставшие ноги потеряли равновесие – герой рухнул наземь.

Пару секунд они взирали друг на друга. Он – с земли, недоуменно; она – сверху, пожалуй, презрительно.

– Откуда, т-ты взялась? – сглотнув, спросил он.

Перед ним стояла девушка с нечесаными, спадающими до груди космами медного цвета. Крепкие, но не особо ухоженные волосы своевольно струились по коричневому балахону, который монашеской робой тянулся почти до земли. За спиной котомка – по виду пустая. Единственное украшение – выгоревшая от времен гарусная веревочка вокруг тонкой талии. Линия розовых губ выделялась на бледном лице, украшенном малость вздернутым носиком и скромным, едва заметным румянцем на щеках.

Проигнорировав вопрос, она присела перед беглецом, по-детски уперев локти в коленки, и принялась с тоской изучать его лицо.

– Кто бы мог подумать, – цыкнула она, – вот же невезение.

– Кто ты такая?!

Получив в ответ еще один пренебрежительный взгляд, он припомнил о железном осколке в кармане. Взмах лезвия заставил девушку отстраниться! Рэй перенес вес и вскочил на ноги. Пригнув колени, он сжал в ладони острый, обкусанный кусок железа. Незнакомка странным образом улыбнулась, наблюдая за этими действиями.

– Кто я? – спросила она, вскинув брови. – А мне было интересно, кто ты́ такой! Рэй из Падуба.

Рэй против воли всматривался в ее сочно-карие, глаза.

– Но сейчас уже неинтересно, – продолжила она, – поняла. Герой! – а после паузы на выдохе протянула: – Разумеется.

– От-ткуда тебе известно? Даже в лагере никто не знал.

– Да-а, и правда, откуда б мне знать? – усмехнулась она, склонив голову. – Уж с виду-то по тебе никак не определишь! Ты более похож на, – она снизила голос и опять одарила неприязненным взглядом, – на затравленного зверя, нежели на героя из сказок.

– Полгода назад, когда меня заперли в порубе, я перестал верить в сказки. И ты права – герой из меня прескверный.

– Какое самонаблюдение! – она весело улыбнулась, и в этой улыбке на миг сверкнули на удивление длинные клыки – точно звериные.

– Ты из Бересты? Но я тебя никогда не видел.

Незнакомка только пожала плечами в ответ, и понимай как хочешь.

– Знай, я не вернусь назад! – стараясь придать лицу суровое выражение, молвил Рэй.

– Не вернешься, стало быть? – с прищуром уточнила она. Девушка говорила с каким-то забавным просторечным акцентом. – А кабы нашлось пошто вернуться?

Рэй глядел непонимающе. Та подняла руку, продемонстрировав знакомую тетрадь в тёмно-зеленой обложке! Дыханье застряло в груди, когда он вспомнил, что драгоценного дневника-то при нём не было с пробуждения. Забыв об опасности, он подался вперед, выхватил предмет из ее руки и сразу же отступил обратно, трусливо приподняв заточку. Через секунду сам же себя укорил, поняв, что и правда ведет себя как звереныш.

Видно, по дневнику она и догадалась, что он герой. Как бы иначе?

Девушка беспечно огляделась по сторонам и спросила:

– Может, ответишь, с чего не захотел идти вдоль реки? Оно ведь вроде удобнее. А! Учитывая, что у тебя нет никакой еды, ты, верно, намеревался поохотиться. Да только здесь ты вряд ли кого-то изловишь, тем паче в таком состоянии, – оценила она, глядя на кровоподтеки и синяки, что множились по телу беглеца. – М-м, разве что больная белка, – она опустила голову, потерла большой и указательный пальцы, – вздумает покончить с собой.

Беглец хмыкнул:

– Вёрсты шла за мной от лагеря, только чтоб поглумиться? Иду куда хочу!

Девушка скинула капюшон, открыв высокий, чистый лоб и богатую, карамельно-рыжую шевелюру. Она снова сделала шаг, будто нарочно стараясь подобраться слишком близко. Вздернула носик, принюхалась. Затем загадочно сказала в сторону:

– Иду куда хочу, значит? Тоже мне, путешественник. Тебе ведь в Стяготу надобно? Деревню скотоводов на юге отсюда. Больше-то по этим лесам идти некуда.

– Тебя не касается, куда я шел. А если ты из Бересты, то зря тратишь время. Я не вернусь, – сказал он и попытался уйти прочь.

– А-а, – пропела в спину девица, – вот ты как? Тогда иди конечно. И извини, что задержала.

Коричневый балахон со скинутым на плечи капюшоном доходил почти до земли, но внизу можно было разглядеть босые пальцы ног – не одежда, а рубище какое-то. Впрочем, получше, чем рванье, что осталось сейчас на герое.

«С виду нищая холопка, если вообще не из смердов или бродяг, – подумал Рэй. – Но откуда, черт возьми, она тут взялась? Откуда знает мое имя?!»

Нищая холопка проводила героя взглядом и, по виду, даже не собиралась преследовать. Между ними уже было с десяток шагов. Кандальник не оборачивался, хотя и продолжал напрягать слух, ощущая на затылке ее хитрый взгляд.

«Всё-таки до чего странная. А вдруг, не человек даже?!» По душе пробежал холодок. Мало ли, навья нечисть, что просто обернулась молоденькой девушкой. После живой избы в лесу и творившейся там чертовщины, в такое запросто можно было поверить.

Всё выглядело так, будто встреча закончена, но герой был уверен, что возникшая посреди леса девица – а то вовсе и не девица – так просто не отстанет. И на следующем шаге опасения подтвердились.

– Стягота в другой стороне!

Рэй остановился и подумал, вот бы сейчас лавровый лист от нечисти разжевать, как охотники учили. Буркнул себе под нос: «Вот же привязалась, шла бы…»

– Так ведь уйду! – прозвучало так, словно чертовка опять очутилась ровно за спиной!

Адреналин вяло потек по венам, Рэй обернулся, сжав заточку в руке. Девка в одну секунду переместилась на добрые пятнадцать шагов, а он не слышал даже шороха – сомнений в нечистой природе этого существа не осталось. Чарующие глаза смотрели на него цепко, и были они так выразительны, что казалось сами испускают легкий, теплый свет. «Глубокие…»

– Я-то уйду. Но ты сгинешь в этом лесу, – холодно высказала она и добавила тихо: – Они идут за тобой. Осталось подождать… совсем чуть-чуть.

Рэй стряхнул колдовство завораживающих глаз, нервно облизнул губы и поднял заточку, решительно настроенный сражаться за свою свободу.

– Никчемный же ты человек, – нахмурилась девчонка, глядя на оружие.

Она сделала еще маленький шаг, отчего острие коснулось ворса ее балахона, поглядела на металл, после чего просто взяла самый кончик железного осколка большим и указательным пальцем, да так непринужденно и ловко, что Рэй не успел и шевельнуться. А потом, то ли оружие и правда оказалось зажато точно в тисках, то ли гипнотические глаза лишили остатков сил, но двинуть острием боец уже не мог. В груди похолодело.

– Жалкий герой, – разочарованно качала она головой. – И куда тебе до своих славных предков, героев старины: Буртуна, Велимира, Горицвета. Так и не возьму в толк, на что вы в наш мир приходите, – она нарочито подтянула острие заточки аккурат ко своему горлу. Хватка ее маленькой ладони была неодолима. – Проще было бы убивать вас на месте. Чтобы не мучились.

Ее посуровевший голос резонировал с металлом. Незаметное движение руки – заточка глухо и жалобно надломилась. Рукоять высвободилась, отчего Рэй невольно отшатнулся, а острый кончик теперь перекатывался меж ее пальцами.

«Конец», – подумал про себя Рэй, увидев, насколько та превосходит его в силе.

– Великих Героев, – сказала она, приближаясь и вращая острый осколок, – позорит одно твое существование. Подарить тебе безболезненную смерть? – спросила, выронив осколок из руки. – Иль струсишь и сдашься преследователям?

Рэй на миг закрыл глаза. Этот мир уже слишком много раз причинил боль. Но виной ли тому несправедливый мир или же слабость героя? Будь на его месте Ярослав, тот не стал бы и раздумывать о том, стоит ли драться ради собственной жизни!

Со всех сил Рэй толкнул наглую девку в грудь, и обломленное лезвие заточки, в общем-то, не менее опасное, вжухнуло подле ее лица. Наступая, он снова ударил наотмашь. Пусть действия эти были подвигнуты горьким отчаянием, внутреннее «я» восстало, отказываясь принимать исход. Он махал крест-накрест, а девушка со звериной ловкостью уворачивалась от каждого удара, даже не утруждая себя тем, чтобы для сохранения баланса вынуть руки из-за спины. Напротив, глаза ее озорно блеснули.