– Вон там – смотри внимательно: скоро вспыхнет спичка. На всякий случай, я зажгу их три, одна за другою. Когда увидишь огонек, бросайся туда смело, беги, что есть силы бежать. Это значить – часовые убиты и казарма наша. Ничего не опасайся – только не кричи. Но если спичка не вспыхнет, если вместо того услышишь выстрел или крик, – удирай, брат, тогда, удирай, куда знаешь, поскорее. Это значить – я убить. Прощай.

Ридо исчез в темную ночь. И – когда он исчез, я опять таки не мог уловить момента. Если бы я был суеверен, то подумал бы, что он обратился в кошку, потому что, действительно, огромная, – казалось в темноте, – кошка шмыгнула мимо меня.

Я сидел на камне, ждал, смотрел.

Над головою горели звезды большие, зеленые, сколько было их, и как высоко в небе.

Не знаю, много ли времени я ждал. Может быть, пять минут, может-быть, час, может быть, два. Одно знаю: если бы я услышал выстрел, то сию же минуту перерезал бы себе горло бритвою, которую имел в кармане.

Вспыхнула искра.

Она едва блеснула в далеком туманном мраке, а мне показалось, что – вместе с нею – все звездное небо ринулось огнями на землю.

Другая, третья.

Я поспешил по их направлению, как приказал Ридо. И по мере того, как бежал я, – вдали, предо мною, возникли три светящиеся пятна. Сперва они темно и мутно алели навстречу мне, сквозь черную ночь, потом стали светлеть, пунцоветь, наливаться червонным золотом. То были окна казачьего поста. То был пожар внутри казармы.

Ридо схватил меня за руку.

– Стой.

У самых ног моих лежал труп часового. Я чуть не споткнулся, чуть не упал. Казак, как бык на хорошей бойне, был заколоть в затылок. Ридо кошкою подполз к нему в темноте по снегу, кошкою вспрыгнул к нему на плечи и вонзил в него свои стальные когти. Другого часового – с противной стороны достаточно так же бесшумно и бархатно «снял» один из товарищей Ридо.

– Войди в казарму, – сказал Ридо, – ты увидишь, что я сдержал свое обещание. Согласись, что тебе есть за что заплатить деньги.

Идти к посту было светло. Снег стал розовый от пламени из окон и мигал золотом.

Фасад казармы с другой стороны был еще не тронуть пламенем. Я вспрыгнул на фундамент, приник к окну.

Их было одиннадцать, лежали на нарах. Казалось, что все они спали крепким сном, кто на боку, кто ничком, кто навзничь. Урядник, который со мною торговался и который меня обманул, спал всех ближе к моему окну. Раздетый, в растегнутой рубахе, он откинул голову на грядку. На шее у него виднелось что-то, что я по первому взгляду принял было за черный галстук. Мир его праху! То была рана, перерезавшая горло его от уха до уха.

Люди Ридо шмыгали из казармы во двор и исчезали в темноте. Они обобрали с убитых деньги, ценные вещи, оружие. И опять казалось мне, что они не люди, но огромные дикия кошки, принявшие вид человеческий лишь на время борьбы своей с человеком. Миг кровавого очарования прошел, и дикия кошки опять убегают в лес свой бесследными дикими кошками.