Спун по имени Фидель

– Конечно, ведь ты был таким фантазером! Странным, которому нужно неясно что… Но я изучила весь внешний мир, и теперь мне понятнее мир в твоей голове. Прости, что так долго – но иначе я не смогла бы понять тебя. Твоя голова сложнее, чем весь внешний мир.

В камине догорал огонь, внучка сидела на крыше, считая звезды, за стенами тихо шумели сосны.

– Ну что же, теперь я вернулась! Я знала, что в старости у нас будет время наконец-то вдоволь наговориться.

Глава двенадцатая

Спуны поневоле служат причиной происшествий

или Хулиганский день

Мама Фиделя решила провести субботний день с удовольствием.

Семейство сегодня развлекалось порознь. Папа отправился болеть на первый футбольный матч в этом сезоне: его любимая команда приехала, чтобы сразиться с местной. А сына они отпустили присматривать за квартирой Авроры и бабушки – всего в двух кварталах отсюда; мама знала, что со Спуном всё в порядке, и нисколько не беспокоилась.

Ведь она и сама недавно была подростком – всего лет двадцать назад! – и прекрасно помнила, что такое гулять день и ночь напролет. По правде говоря, когда мама была маленькой, она совсем не была примерным ребенком. Девчонкой она была совершенно обычной – довольно-таки любопытной, исследующей мир и свои возможности. И если б она узнала, что сын вытворяет всё то, что она сама вытворяла тогда, она бы сошла с ума от волнения. Она была гораздо, гораздо непослушнее! А может быть, даже немножко глупее и легкомысленнее. Но тсс! – это тайна…

Итак, мама ждала домочадцев не раньше ужина.

Сегодня она не стала отправлять письма друзьям или чинить к зиме варежки.

Вместо этого она полдня сидела в пижаме и отдыхала от всех забот. А теперь напустила полную ванну горячей воды с пеной, рядом зажгла две белые свечки и одну тонкую палочку с ароматом ванили. Приготовила свежее полотенце и мягкий пушистый халат. На маленький столик у самой ванны она положила журнал с картинками, чтобы читать, лежа в воде. И заварила большую кружку чая с мелиссой и медом. Так поступают все мамы, если хотят оставаться спокойными и веселыми.

А чтобы стать еще красивее и моложе, мама густо-прегусто намазала лицо кремом, сделанным из цветков снежной лилии. Белая клякса упала на ворот пижамы, и мама взялась оттирать ее салфеткой.

Тут в дверь ванной постучали.

– Мамочка, я вернулся! Смотри, я нашел в сарае старинную маску, у нее такая большая история, ты бы знала, – радостно говорил сын.

Мама открыла дверь. Она увидела черное страшное лицо вместо сына. Спун увидел белое страшное лицо вместо мамы.

– А-а-а! – закричал Фидель.

– А-а-а! – закричала мама.

Она отшатнулась назад, взмахнув руками.

Свечки опрокинулись с края ванны и упали прямо на журнал с картинками. Журнал вспыхнул.

Мама недолго думая схватила чашку и плеснула чаем в огонь. Но она размахнулась так сильно, что чашка выскользнула из рук и грохнулась на пол.

Мама присела поднять разбитую чашку, но тут горячий пепел ароматической палочки упал прямо ей на пальцы.

Мама скорей сунула руку в воду, чтоб остудить ожог, но в ванне оказался просто кипяток. Мама выдернула руку из воды и затрясла ею в воздухе. Клочья пены разлетелись по всей комнате.

Брызги попали на горячую лампочку на потолке, и лампочка с треском взорвалась.

Мама едва успела увернуться от осколков, как зацепилась за шторку, и шторка вместе с карнизом рухнула вниз. Полотенце, халат и прищепки полетели в мыльную воду.

Тут ключ повернулся в замке, входная дверь распахнулась, а потом громко захлопнулась, как будто ее мотал порыв ветра.

– Они продули! – раздался возмущенный папин голос. – Они опять продули! И так быстро, раз-два и готово! Разгильдяи, растяпы, олухи! Пропустить такой мяч! Как можно быть таким криворуким! Привет, сынок.

Папа, ворча, снял ботинки и прошел в комнату мимо двери ванной, совсем не глядя. Он был слишком взволнован.

– Как можно быть такими растяпами! И ведь любимая команда! Как можно наступить на собственные шнурки и свалиться, когда мяч летит прямо к тебе!.. Нет, сынок, никогда не будь такой бестолочью! Да что я говорю, тебе не в кого быть таким! Мы с мамой никогда не пропустили бы этот гол!.. А что это там за возня?

Папа немножко пришел в себя и вернулся к ванной. Там в темноте явно что-то происходило. Под ногой хрустнуло. Папа принес фонарик и посветил.

Посреди ванной стояла мама в пижаме, вся вымазанная белым и запутанная в шторе. Она держала одной рукой карниз и дула на пальцы другой руки. Фидель распутывал с нее шторку. Всюду валялись полотенца, зубные щетки и тюбики с кремом. В ванне, в пене, плавал халат.

– Что здесь происходит?! – воскликнул папа.

– Ничего, дорогой, небольшая авария! – отвечала мама. – Всего лишь маленький кавардачок! – и она постаралась незаметно, носком ноги, загрести кусочки чашки под ванну.

Папа тут же забыл про свой злосчастный футбольный матч.

Он больше не рассуждал о криворуких растяпах. Похоже, с каждым может случиться.

И лучшее, что можно сделать в такой ситуации, – быть самому надежным и исправлять ситуацию, раз уж с другими случилась беда. Заботиться о других – так просто, когда их любишь.

Папа сделал шаг, и тут же наступил на что-то черное и хрустящее – это была маска, из-за которой и началось всё безобразие.

– Нет, так дело не пойдет! – заявил он. – Надо действовать планомерно и без суеты.

Из кладовки он принес новую лампочку взамен лопнувшей. Сразу стали видны масштабы происшествия. А это уже кое-что, когда кто-то хочет планомерно ликвидировать последствия.

Через час всё было на месте, как и положено. Одежда сушилась на батареях, осколки вместе с дурацкой маской покоились в мусорном ведре, и чайник вскипел уже во второй раз. Семейство, умытое и одетое во всё чистое, сидело за круглым столом.

– А помните то наводнение? Всё точно так же валялось по комнате!

– И мы два дня собирали обломки! А сколько одежды уплыло в окно!

– И даже кресло! Да что я говорю – кресло! Уж сколько мы натерпелись, пока нашли тебя вместе с кроватью!

Все трое в этот момент были вполне счастливы. Хорошо быть надежным и выдержанным семейством, когда вокруг бушуют стихийные бедствия.

Тут в косяк у входной двери постучали.

У открытой настежь двери стоял мальчик-почтальон и не глядя барабанил в косяк. Конечно, ведь сегодня был день рассылки цветных журналов с картинками во весь разворот. Прежде чем доставить журналы, мальчик-почтальон рассматривал их все. А раз времени у него было мало, приходилось читать прямо на ходу. Поэтому на его лбу красовались две здоровенные шишки. И это еще не предел в день рассылки журналов с картинками.

– Вам телеграмма! – сказал почтальон, уткнувшись в свое чтиво и продолжая рассеянно барабанить в косяк.

Телеграмма предназначалась Фиделю. Там было сказано: «Дорогой спунчик! Мы добрались хорошо и прекрасно. Тра-ля-ля! Не скучай!»

Видно, дела у Спунки и бабушки шли неплохо.

– Не нужно ли тебе помочь присматривать за их домом? – спросила мама. – Может, помыть окна или пересадить цветы? Знаешь, после сегодняшнего хулиганского дня я чувствую в себе столько сил!

– Конечно, мамочка, пойдем прямо сейчас! Я покажу тебе одну тайную лазейку в заборе, когда сторож запирает калитку на ночь!

– Всё это очень мило, – сказал папа. – Но с завтрашнего дня я хорошенько займусь вашим воспитанием.

Глава тринадцатая

Чего только нет в журналах – и даже спунство!

или Нужная статья вовремя

На следующий день папа поднял Фиделя в восемь утра, несмотря на то, что на дворе было воскресенье.

– У дисциплины нет выходных! – провозгласил он. – Держись, сын, до каникул остался месяц. Не будем позориться перед обществом, учись посыпаться с утра.

Спун сидел за столом, покачиваясь, обняв чашку с горячим чаем. Сейчас ему ничего не хотелось – ни полетов к звезде, ни красивых картинок, ни даже смотреть на прекрасный мир. Его самого будто бы вовсе не было – только мутная пустота в голове и теле. Жизнь это? Или не жизнь…

Папа бодро развернул утреннюю газету. Газета нависла над ним, будто готовилась проглотить.

Воскресным утром всегда приносили прессу, и папа мог просидеть с ней до обеда, посмеиваясь и почитывая вслух наиболее занимательные места. Но сейчас он вдруг стал очень сосредоточенным и воскликнул, ни к кому особенно не обращаясь:

– Смотри-ка ты! Ну и дела!

Мама прошла мимо с лейкой – полить тюльпаны, глянула через папино плечо и прочитала:

– «Белко-хомяцкие забастовки в столице».

– Да нет, читай ниже, вот здесь!

– И что, ты уже в это веришь? – спросила мама.

Спун тоже потянулся, чуть не свалясь со стула, и заглянул в газету. Посередине разворота красовалась статья с крупным заголовком «Спуны среди нас».

Фидель тут же проснулся от удивления. Папа никогда не упоминал слово «спун», и спунское поведение считал разболтанностью и ленью. «Это всё от неорганизованности», – так он обычно говорил.

– Вот оно! – заметил папа с довольным видом. – Вовремя, как нарочно! Зашевелились ребята, запечатали на злобу дня!

После обеда папа пошел в библиотеку и полдня листал подшивки журналов последних лет.

Материала обнаружилось много. «Спунство в популярных вопросах и ответах», «Если ваш сосед – спун», «Спунские линии на руке», а потом что-то и вовсе невообразимое: «Философские предпосылки неспунства» и «Знак спуна». В один из журналов был заложен красочный рекламный листок «Вестника Спунской фабрики».

Этого ему показалось мало, и он нашел в каталоге и немедленно выписал на дом Годовой отчет «Общества поддержки спунов».

– Я должен разобраться в сути явления! – заявил папа.

Один материал особенно привлек его в Годовом отчете.

Это была стенограмма лекции профессора Нотабене на странице 137. Лекция называлась «Заразно ли спунство?».

Разъяснялось, что профессор Нотабене много лет проводил исследования в закрытых лабораториях. Там были две добровольные группы подопытных: в первой – только спуны, во второй – только обычные люди. Сначала эти две группы жили отдельно – каждая вставала во сколько хотела, завтракала, обедала, занималась своими делами и ложилась спать, когда вздумается. При этом спунская группа отставала на пять часов (или неспунская группа торопилась на пять часов, это уж как посмотреть).

Потом обе группы смешали. Ни на ком не было табличек и бэджей, так что трудно было по виду понять, кто здесь спун, а кто нет. Так они все прожили полгода. По теории, если бы спунство было заразно, к концу этого срока в смешанной группе не осталось бы ни одного неспуна. Но этого не случилось! Каждое утро добрая половина смешанной группы радостно собиралась за завтраком, в то время как остальные продолжали спать как ни в чем не бывало.

Эксперимент пошел дальше. Несколько спунов и обычных людей полюбили друг друга и поженились. Наблюдения за ними велись шесть лет. Но даже в таких условиях, когда спун и неспун оставались один на один, когда каждый мог выбирать себе любой режим дня, обычные люди не прекращали с удовольствием встречать раннее утро.

Вывод у статьи был такой: спунство не заразно. Или даже так: СПУНСТВО НЕ ЗАРАЗНО!

Узнав об этой статье, Фидель набрался мужества и сказал:

– Папа! Я тебя очень прошу: поговори с Директрисой. Должна же она понять. Не нужно меня огораживать колючей проволокой. Я пропаду так, совсем пропаду. Пусть просто позволит мне быть другим.

И включил в груди волшебную лампу, о которой ему говорил дед Мевлан. Лампа оказалась нежно-зеленой, ее теплый свет наполнил всё золотистым сиянием.

И снова Спуну показалось, что окружающий мир рассыпается мелкими искрами и реальность меняется под его руками и складывается новым, хорошим образом.

Из любви к истине папа не расставался с научными трудами неделю. Он всегда проверял любые идеи, прежде чем следовать им или отметать.

А через неделю – как раз в воскресенье – он собрался, оделся как можно официальнее и терпеливо дождался, пока проснется сын. После обеда они вместе вышли из дома и отправились мимо школы прямо к директору (директорам ведь часто приходится жить рядом со школой – так сподручнее наблюдать за хозяйством и держать дисциплину).

– Жди здесь! Если понадобишься – позову, – сказал папа, а сам позвонил в дверь.

Он вежливо поздоровался с Директрисой, переступил порог и вручил ей стопку журналов:

– Я по поводу сына. Пожалуйста, ознакомьтесь.

– Зачем вы его защищаете? – страдальческим голосом начала Директриса, не глядя сложив журналы на стол в прихожей. – Вы ведь такой уважаемый человек, вы должны служить примером порядка для общества! А это обычное разгильдяйство, заразная лень, вы испортите мне учеников!

– Минутку, минутку! Вот же здесь сказано: спунство не заразно!

Папа развернул Годовой отчет, заложенный семейной фотографией на той странице, где красным был обведен вывод статьи.

– Я сам с него за капризы три шкуры спущу. Но факты! Новейшие данные! Вот!

Голос у папы был очень уверенный. Директриса взглянула внимательней.

За дверью Спун слышал, как она обреченно вздохнула. И он изо всех сил стал светить на нее своей лампой, согревая и успокаивая. Он вдруг почувствовал, как же ей неуютно: она будто шла среди темных и мрачных деревьев, которые окружали ее со всех сторон, ловили цепкими ветками, глухо гудели…

Несколько минут доносилось только шуршанье страниц. Потом Директриса сказала с сомнением в голосе:

– Думаете, он спун? Вы уверены?

– Вот тут описан надежный способ, как отличить спуна от обычного разгильдяя, – папа перелистнул страницы. – Настоящего спуна трудно разбудить в каждом из двух случаев: собрался ли он с утра на контрольную или в парк на аттракционы. А обычного разгильдяя не добудишься только по делу – к развлечениям он готов в самую рань.

– Допустим. Но дисциплина! Ведь через три недели экзамены! Как можно пустить дело на самотек? Может быть, вы хотите позволить спунам готовиться когда вздумается, хоть бы и ночью? И не изолировать их от других детей?

– Безусловно. Они же здоровы, просто другие. С какой стати относиться к ним как к больным гриппом?

Директриса помедлила и произнесла:

– Да, мне не приходило в голову взглянуть на дело с такой стороны… Я слушала вас лишь потому, что вы уважаемый человек. Но раз научно доказано… Вы думаете, если я разрешу ему жить как попало, он не испортит мне показатели на экзаменах?

– Давайте спросим его самого.

Папа вернулся к двери и позвал Фиделя. Велел ему встать посреди коридора и вопросил торжественно:

– Сын, у тебя есть совесть?

– Кажется, да…

– Где именно?

– Вот здесь, кажется… – Спун приложил ладонь к животу.

– Внутри?

– Внутри!

– А нужна ли вторая совесть, снаружи?

– Думаю, хватит моей! – Спун начинал понимать, что к чему.

– Ну, вот видите? – папа кивнул Директрисе. – Ему хватит одной! Я уверен, у него самого всё получится. Попробовать точно стоит.

Директриса устала сопротивляться. Ведь она всегда говорила, что больше всего на свете верит правительству и науке. И уж если наукой доказано, что спунство совсем не заразно…

– Что ж, будь по-вашему. Но только под вашу ответственность! Экзамены – это важно! Назначаю вас Председателем родительского комитета по подготовке учащихся!

И началась подготовка. По новым правилам.

Глава четырнадцатая

Спуны вечно что-нибудь да придумают

или После экзаменов

И вот день экзаменов наступил и прошел.

Вечером на окне средней школы появились разноцветные таблицы оценок, и вокруг сразу столпился народ. Школьники были похожи на цветущие пионы – надутые от гордости и розовые от смущения. Удивлению же учителей и родителей не было предела.

– Как, у них есть совесть?

– Как, у них есть ответственность?

– Ну ладно – пусть я поставила им пятерки, мой предмет легкий, но неужели у вас они хорошо подготовились?

– То-то и оно! Ваш-то предмет действительно легче некуда, а свой предмет я и сама не всегда понимаю! Но как они отвечали! Как взрослые!

Толпа расступилась перед Директрисой. Та подошла вплотную, поглядела, протерла глаза и снова поглядела.

Двоек не было.

Даже троек не было.

Отпуская учеников домой на неделю самостоятельной подготовки, она не верила в чудо. Призывая родителей не стоять над ними, она готовилась к самому худшему. Предлагая учителям принять экзамен в разное время – у кого утром, у кого вечером – она кляла себя за этот эксперимент.

Кроме того, ей пришлось дать учителям по два отгула за переработку.

Но десять минут назад ей позвонил представитель Гороно и объявил благодарность за отличные итоги экзаменов.

Конечно, не обошлось и без старых методов, к огромному облегчению Директрисы. Двадцать учащихся сами просили родителей последить за ними при подготовке. Не говоря уж о тех трех девочках, которые умоляли пропустить с ними мам на экзамен. Эти ученики чувствовали, что их собственная совесть еще слишком маленькая и слабенькая, и они нуждались в опеке и рамках извне.

Что же сама Директриса делала всё это время?

Поддавшись на уговоры Председателя родительского комитета по экзаменам, она – о нет, не может быть! – взяла себе отпуск. Впервые в жизни.

Она не очень хорошо представляла, что такое отпуск, пришлось консультироваться. Папа Спуна, потихоньку от сына, стал объяснять:

– Отпуск – это делать то, чего вы не делаете в обычные дни. Лениться. Не ходить на работу. Уехать к морю. Да, и у вас есть будильники?

– Восемнадцать!

– Сдайте их напрокат.

Так Директриса и сделала. Она не нашла в себе сил уехать к морю, но смогла раздать будильники ученикам первого класса. Учеников было семнадцать, так что последний будильник пожелала взять учительница физкультуры, чтобы не проспать прямую трансляцию международного состязания по бегу в мешках.

В первое утро Директриса вскочила в шесть. Кинулась собираться, но вдруг вспомнила про свой отпуск. Она решила попробовать снова лечь спать. И у нее это прекрасно вышло! Второй раз она проснулась в одиннадцать.

Через три дня просыпания в одиннадцать Директриса почувствовала себя как-то иначе.

Ей не хотелось сердиться на учеников.

Ей не хотелось расставлять стулья строго параллельно столу.

Ей не хотелось разбить свою очередную вазу.

Вот с этой-то вазой она и пришла к родителям Фиделя.

– Ой, какая прелесть! – воскликнула мама.

– Возьмите, это подарок, – сказала Директриса. – Мне будет приятно, если она останется у вас.

– Но это, наверное, дорогая вещь! – сказал папа. – Я не видел такого в магазинах. Это редкий, выставочный экземпляр!

– Ерунда, я сделаю еще!

– Неужели это сделали вы?

– Конечно, я!

– Не может быть!

– Почему?

– Это не ваш профиль!

– Я скрывала!

– Скрывать золотые руки?

– Можно еще и не такое скрывать!

– Вы всегда дарите свои работы?

– Обычно я разбиваю их молотком!

– Но у вас их целая коллекция?

– Ни одной не осталось!

Вечером Фидель вместе с родителями любовался чудесной бутылкой. Удивительно – неужели у Директрисы были еще такие? Вот бы увидеть! Устроить выставку… Оживить разбитые вазы!

Он представил эту возможность. В пространстве этой возможности всё заполняли гармония и красота, чистое творчество и удовольствие, радость создания…

В эту минуту мир снова распался на искры и перестроился самым чудесным образом. Фидель понял, что всё получится.

Ведь даже тот, кто тихо сидит в своем углу, способен изменить мир – без всяких сражений и споров, только одной любовью. Ведь он видит больше, поскольку не отвлекается на суету и амбиции. Он сидит и наблюдает за миром. А потом произносит всего одну фразу – и мир замечает, что изменился. И мир начинает с интересом смотреть на себя, знакомиться с собой новым…

И Фидель произнес.

Родители переглянулись. Мама протянула папе телефонную трубку. Папа набрал номер, кашлянул, скрывая улыбку, и начал:

– Добрый вечер, уважаемый директор! На правах Председателя родительского комитета хочу предложить вам одно внеклассное мероприятие после экзаменов… Да, конечно, оно послужит педагогическим задачам. Конечно, сплочению всего школьного коллектива.