Эмбрионы

Глава третья

По дороге домой наступаю в грязную лужу. В башмаке противно чмокает. Сентябрьская вода несильно лучше льда. В город крепко вцепилась дождливая погода. Так и воспаление лёгких можно подхватить.

Сажусь на ближайшую лавку, всю покрытую ожогами от затушенных сигарет и белыми пятнами птичьих какашек. Легко оттягиваю вниз резиновую подошву и вижу синий, с тонкой белой полоской носок. Выглядит как насмешка. Я постоянно глазею на чужую обувь, но купить новые кроссовки – целая проблема.

Придётся упрашивать сестру, чтобы она сходила в магазин. И обязательно положила чек внутрь коробки. Если кроссовки не подойдут, можно поменять. И нужно молиться, чтобы вторая пара была впору. В третий раз сестра в магазин не пойдёт.

Если отправить в магазин Серёгу, значит – нужно что-то пообещать взамен. Он будет канючить и прикидываться больным, пока не дашь ему денег на пару пачек чипсов или здоровую бутылку колы.

Странные у нас отношения. Даже за небольшую просьбу он, как дрессированная собака, требует вознаграждения. Короче, Серёгина помощь обходится в копеечку.

Самое простое – это попросить маму. Она оставит все дела и пойдёт в обувной.

Мама – ходячий сгусток доброты. Тереза из Калькутты. Ангел, хранящий меня от бед. Возложила на плечи ношу и терпеливо её несёт.

Но я не хочу её просить. Она будет смотреть грустными глазами и гладить меня рукой по волосам, как маленького.

Мама ничего не понимает в молодёжной моде. Как ни объясняй, будет долго бродить между полками и, в конце концов, выберет не то, что нужно.

В кармане жужжит телефон.

МЫ ПЕРЕДУМАЛИ. ЗЕЛЁНЫЙ ЦВЕТ ЛУЧШЕ ПОДХОДИТ.

Так написано в сообщении. Я ухмыляюсь. Все клиенты одинаковые. Ты объясняешь им, они не соглашаются, тратят твоё время, а потом просят сделать так, как ты предлагал в начале.

На асфальтной дорожке кто-то оставил послание. Взял баллончик с жёлтой краской и начертил здоровые цифры. 411. Не знаю, что это может означать.

Не отвечаю на сообщение, встаю со скамейки и иду дальше. Мне нужно попасть домой как можно быстрее. Вокруг слишком много народу.

Несмотря на социофобию, у меня есть работа. Такая, чтобы не выходить из дома. Это делает жизнь хоть немного осмысленной. Двери университета всё равно для меня закрыты. Я не смогу высидеть и пяти минут в аудитории с другими людьми. Или открыть рот на экзамене.

Мимо проносится машина. Из приоткрытого окна слышно громкую музыку. Скрежет гитарных эффектов и бешеный ритм ударников больно бьют в уши. Внутри поднимается лёгкая тревога.

Из подворотни раздаётся пьяный хохот. Людям, которые там собрались, весело.

Смотрите, слышу я заплетающийся голос, вон как раз терпила идёт.

Рука быстро скользит под кофту. Обхватываю холодную рельефную рукоять и плотно её сжимаю.

От волнения ладонь потеет. Сердце разделилось пополам и стучит в оба виска. Напряжённо жду окрика за спиной, но гопники теряют интерес. Тело расслабляется, и рука выползает наружу. Бледные пальцы немного подрагивают. До дома ещё пять минут.

В квартире я ощущаю себя солдатом, вернувшимся с фронта. Альпинистом, покорившим высоту и не сорвавшимся в пропасть. Я смог выжить во внешнем мире.

Дома привычная обстановка и обитают добрые люди. Здоровый рыжий кот по прозвищу Огонёк трётся об мои ноги. Клочковатая шерсть остаётся на джинсах.

Мама подобрала его в сквере возле больницы девять лет назад. В этот день меня перевели из реанимации в обычную палату.

Когда врачи отпустили меня домой, он уже жил с нами несколько дней.

Сняв мокрую обувь и переодев носки, я иду на запах из кухни. Шкворчание и запах жареного мяса подсказывают, что скоро ужин. Мама в домашней одежде суетится возле плиты.

– Как прошёл сеанс? – спрашивает она, не отрываясь от готовки. Тянется вверх и открывает дверцу шкафа. Там хранятся разные специи. Мама достаёт сухую смесь трав из баночки и сыпет на сковороду. Воздух наполняется пряным ароматом.

– Нормально, – говорю я, наливая в кружку кипяток. Беру пакетик заварки и опускаю его в воду. Светло-коричневое облако расползается в стороны.

– Скоро будем ужинать, – говорит мама, помешивая мясо.

– Угу, – отвечаю я, выходя из кухни с крепко заваренным чаем. Мне нужно согреться. А ещё – попасть в свою комнату.

Щёлкнув замком, я для надёжности дёргаю ручку. Нужно убедиться, что дверь закрыта. Чай ставлю на стол, возле монитора. Тук-тук. Тук-тук-тук. Разогретая кровь заставляет сердце ускориться.

Становлюсь перед шкафом, смотрю в зеркало и медленно задираю кофту. Из-за пояса торчит рукоять. Она уже напиталась теплотой моего тела, но вначале её холод вызывал необычные, бодрящие ощущения. Медленно достаю пистолет, вытягиваю руку и прицеливаюсь в пустоту. Представляю, что будет, если мама его случайно найдёт.

– Иди кушать! – кричит мама, и пистолет чуть не выскальзывает из ладони от неожиданности.

– Сейчас, – громко говорю и снова прицеливаюсь, зажмурив левый глаз.

Мне кажется или оружие придаёт моему облику мужественности?

Нажимаю маленькую кнопку. Снизу из ручки выскакивает магазин. Небрежным движением бросаю его на диван. Передёргиваю затвор, проверяю, чтобы в стволе случайно не остался патрон. Теперь я обхватываю рукоять двумя руками. Целюсь в невидимого врага и нажимаю спусковой крючок. Громкий удар-щелчок бойка. На лбу выступает испарина.

Пришлось взять пару лишних заказов, чтобы оплатить игрушку.

– Ты уснул там, что ли? – сестра бесцеремонно колотит в дверь.

Важная информация: моя сестра – как заноза в неудобном месте.

Я хватаю магазин и загоняю обратно в пистолет.

– Минуту! – говорю я и подтаскиваю стул. Становлюсь на сиденье и прячу пистолет в ворохе старых вещей на шкафу.

В дверь снова стучат. Сестра требует, чтобы я шёл ужинать. Открываю дверь – Оля тут же шагает в дверной проём. Руки сложены на груди, на ногах узкие шорты, здоровые кольца в ушах.

– У тебя всё в порядке? – спрашивает она и оглядывает комнату.

В кармане снова вибрирует телефон. Быстро смотрю сообщение.

МОЖЕТ БЫТЬ, ДОБАВИТЬ БИРЮЗОВОГО?

Ничего не отвечаю и иду на кухню. Чай так и остаётся в моей комнате.

Глава четвёртая

Цитадель построена основательно, по всем правилам возведения фортификационных сооружений. Зазубренные сверху каменные стены, кажется, касаются небес. Стены окружает голубая лента наполненного водой рва.

Штурмовать крепость с наскока нет никакого смысла. На сторожевых башнях через каждые двадцать метров горят масляные факелы, освещая пространство. Это даёт наблюдателям возможность заранее увидеть приближение врага. Рядом с факелами стоят чаши с чёрной тягучей жижей. Если отряд заметят, то на головы польётся пылающая смола.

Именно поэтому Герберт ведёт маленький отряд обходным путём.

Проход обнаружили только вчера. Предатель из цитадели продал секрет за пятьсот монет. Так у отряда появился шанс проникнуть в крепость. Если, конечно, они не попадут в засаду.

Возможно, это ловушка, умело расставленная врагом.

Но пока всё идёт, как задумано. Они смогли подобраться к Тёмным Воротам незамеченными. Остаётся только запустить скрытый механизм, а остальное будет несложно. Уничтожить охранный пост за стеной – и проход свободен.

Если Герберт и его воины захватят знамя Империи, то им обеспечен титул Героев.

Охранники обнаруживают их слишком поздно, чтобы успеть подать сигнал.

Отряд Герберта вооружён хуже, но опыт важнее, чем самое лучшее оружие. Внутрь они прорываются с минимальными потерями. Только двое отважных воинов остаются лежать сражёнными возле Тёмных Ворот.

Дальше отряд двигается ещё осторожнее: это тени, а не люди из плоти и крови. Наконец они оказываются в узком переулке, ведущем прямо к сердцу города. Где-то там, в древнем Храме, сокрыто легендарное знамя Империи.

Герберт мужественно идёт впереди. Воины предлагали окружить его плотным кольцом, но он слишком уверен в себе. Гордость не позволяет ему искать защиты у солдат.

Вдалеке уже виднеются шпили древнего Храма. Над ними ярко сияют звёзды.

Остаётся совсем немного, когда из переулка выскакивает вражеская конница. Лошади, предчувствуя битву, дыбятся и громко фыркают. Герберт не успевает поднять меч, и копьё пронзает его. Прежде чем рухнуть на отшлифованную тысячами ног мостовую, он ещё раз смотрит на звёзды. Они медленно угасают, прощаясь с ним навсегда.

Падая, он замечает возле древней стены одинокую бутылку пепси. Но ему уже всё равно. Его тело распростёрлось на камнях, между которыми медленно течёт оранжевый ручеёк.

– Тебе надо поменять видеокарту. – Серёга откидывается в кресле. Вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. – Оранжевая кровь никуда не годится. Где ты видел такую?

Его отряд, повстанцы, которые хотят стать героями, как один – отчаянные лодыри. Их предводитель – Герберт Отважный. Он же – Сергей Жаров.

Вместо того чтобы учиться или работать, эти ребята целые дни проводят за компьютером, сражаясь в виртуальном Средневековье. Застряли в нём – как и в развитии.

Мы сидим у меня в комнате. Серёга молотит по клавиатуре, я читаю фантастический роман, прямо с экрана смартфона. Интернет забит произведениями, которые авторы сами выкладывают в сеть.

– Тебя не волнует, что вы проиграли? – спрашиваю я, отрываясь от чтения.

Всю неделю они планировали сражение. Прокачивали оружие и навыки.

– Кровь должна быть алой или бордовой, – отвечает Серёга. – Но только не оранжевой, как мандарины.

Вообще-то такой цвет правильно называется медный или кирпичный. Я объясняю, что видеокарта ни при чём. Просто монитор такой старый, что искажает истинный цвет.

– Тогда купи новый монитор, – говорит Серёга, развалившись в компьютерном кресле. – Можешь сэкономить на психотерапевте. Или возьми новый заказ. У тебя же вагон времени. На ствол же накопил.

– Да тихо ты! – злобно шепчу я и наклоняюсь в его сторону. – Услышат ещё.

Маме и сестре не обязательно знать, что в груде хлама на шкафу спрятан пистолет. Если найдут – такой шум поднимут. Им не объяснишь, как опасно стало ходить по улицам.

На прошлой неделе в соседнем квартале нашли тело мужчины. Он вышел в магазин за сигаретами, а оказался в дренажной канаве со смертельными ножевыми ранениями. У меня тренированные ноги, но бывают ситуации, когда убежать не получится. Что тогда делать?

Ещё в городе развелось много бездомных собак. Бродят стаями по улицам и набрасываются на прохожих. Баллончик со слезоточивым газом – хорошее средство, но нужно подпускать противника слишком близко. Я стараюсь избегать ненужной близости, и пистолет позволяет держать дистанцию.

– Ладно, – примирительно говорит Серёга. – Но ты подумай над тем, что я сказал. Ты же легко можешь заработать, если захочешь.

Это правда. Мои клиенты говорят, что я создаю отличные сайты. И что важно – недорого. Делаю всю работу: дизайн, программирование, настройку.

Если вы решите открыть интернет-магазин, то это ко мне. Можно продавать китайские шуруповёрты, которые сломаются через пару недель. Или постельное бельё, которое быстро расползётся по швам. В любом случае вам понадобится моя помощь.

От клиентов нет отбоя. На электронную почту сыплются письма. Меня заваливают сообщениями в мессенджере. Я даже не знаю, откуда у них мой номер.

Они хотят такой же сайт, как у того магазина, который продаёт рыболовные принадлежности. Кто-то им меня посоветовал. Сказал, что я всё делаю быстро. Проблема в том, что я не хочу целыми днями напрягать зрение, пялясь в монитор. Мне не нужно много денег. Я не вожу девушку в ресторан и не коплю на летний отдых. Поэтому я легко отказываюсь от некоторых заказов.

Серёга с шумом разрывает пакет с чипсами, и жёлтые крошки летят вниз.

– Осторожней, – говорю я, – или будешь пылесосить. Ты, кстати, ходил сегодня в университет?

– Врач освободил меня от учёбы, – Серёга набивает рот чипсами, и оттуда с трудом протискиваются слова. Теперь крошки сыплются на ковёр водопадом. – У меня маниакальная стадия.

Важная информация: Серёга на год старше меня, у него неухоженные сальные волосы, и он тот ещё оболтус.

Мы познакомились три года назад, когда вместе лежали в психиатрической больнице. Жуткое место. Решётки на окнах, как в тюрьме, озверевший персонал и натуральные психи вокруг. Даже если ты попадаешь туда с обычным неврозом, от обстановки можно реально свихнуться.

Первые несколько дней Серёга по-настоящему пугал. Я всё время думал, что ночью он задушит меня или проткнёт горло вилкой. Он лежал на кровати, отвернувшись к стене, и лишь иногда что-то бормотал. Из-за этого я не мог толком спать – просыпался от каждого шороха.

– Биполярное расстройство, – однажды услышал я сквозь дремоту хриплый голос.

– Чего? – я подскочил, как от удара током, и уставился на Серёгу. Он стоял рядом, лохматый, в мятой больничной пижаме, и смотрел прямо на меня.

– Врач говорит – депрессивный эпизод. – Не спрашивая разрешения, он присел на край моей кровати, опустил руки между колен и застыл в такой позе. В тот момент он напоминал старика, за плечами у которого долгая жизнь. – Уже неделю здесь. Сегодня только отпустило. – Из локтевого сгиба у него торчал кубитальный катетер, в который литрами вливали лекарства.

Мы пробыли вместе две недели. Не могу сказать, что лечение сильно улучшило моё состояние. Но, по крайней мере, там я нашёл друга. Мама была вне себя от радости.

В отличие от меня, Серёга почти нормальный. Он окончил школу и может разговаривать с людьми. Этим летом он даже поступил в университет. Правда, появляется там нечасто, оправдывая прогулы болезнью.

– Ты не похож на больного. – Я отбираю у него пакет и закидываю в рот пару чипсов. – В маниакальной стадии люди бегают по стенам.

– Пью литий в лошадиных дозах. – Он поднимает сцепленные руки и громко хрустит пальцами.

Там, где фаланги пальцев «врастают» в ладонь, пространство заполнено густой, как кисель, массой – синовиальной жидкостью. Когда мы резко растягиваем сустав, газ, растворённый в этой жидкости, превращается в пузырьки. Так образуется характерный хрустящий звук.

Литий – препарат первого ряда при биполярном расстройстве.

– Как твой сеанс, кстати? – Серёга спрашивает точь-в-точь как моя мама. Слово «сеанс» он произносит с надрывом, повышая голос, как конферансье в цирке, когда объявляет номер и просит всех слабонервных удалиться. Я не был в цирке уже несколько лет. Слишком много там посторонних звуков и незнакомых людей, жующих попкорн и вяло хлопающих в ладоши.

– Ну… – говорю я.

Посещение психотерапевта – одно из немногих условий, которые мама требует выполнять неукоснительно в этой жизни.

– Рассказал, как круто себя чувствуешь?

Серёга в курсе моих маленьких хитростей. У нас с ним нет секретов друг от друга. Да и какие секреты могут быть у тех, кто познакомился в психушке?

– Не боишься, что она тебя расколет? – смеётся Серёга.

Я безразлично пожимаю плечами. Первое правило лжеца: когда врёшь, не углубляйся в детали. Обходись общими фразами. Именно на мелочах прокалываются чаще всего. Второе правило: если обманываешь, имей хорошую память.

– Она несильно тебе помогает. – Серёга встаёт с кресла, вразвалку прогуливается по комнате, берёт с полки книгу и перелистывает несколько страниц. – Зачем тогда вообще к ней ходить?

– Если я пожалуюсь, мама найдёт другого, – отвечаю я. – А мне не хочется ничего менять.

– Ну и что? – удивляется Серёга. – Думаешь, станет хуже?

– Дело не в этом. – Встаю и забираю у него книгу, пока он не заляпал её жирными от чипсов пальцами. – Особой помощи я не жду. Нужно самому справиться. Виктория, по крайней мере, не грузит ненужными установками. Она не худший вариант.

– Ну и ладно. – Серёга валится на мою постель. Под спиной у него громко шуршит пакет из-под чипсов. Он выворачивает руку, будто в ней не суставы, а шарниры, немного возится и наконец бросает пакет на пол. – Она рецепты легко выписывает или клянчить приходится?

Больные любят обмениваться схемами лечений, которые им назначили врачи, – словно хозяйки, которые передают друг другу рецепт любимого пирога. Делятся тем, как взаимодействуют разные препараты. Сочетания разных таблеток они называют коктейлями.

Некоторые пациенты так привыкли к лекарствам, что могут глотать транквилизаторы горстями. Теряют меру и жуют их, что лошадь – сено. А потом сидят с плаксивыми глазами и выпрашивают у врача ещё один рецептик.

Была трудная неделя, объясняют они, близкие довели своими претензиями.

Но Виктория не из тех, кого так просто разжалобить. Поэтому я стараюсь не злоупотреблять.

– Если нужно, могу потерпеть, – отвечаю я.

– Всё время терпеть тяжело, – философски замечает Серёга и вдруг резко веселеет: – Она ведь симпатичная, да? – Он так неумело подмигивает одним глазом, что на секунду кажется, будто у него случился инсульт.

– Отвали, – говорю я. – Не буду я для тебя просить рецепт.

– Да я просто так говорю. – Серёга закидывает ноги на кровать и толкает меня к краю. – Не напрягайся особо.

Я сползаю на пол. Такой он, этот Серёга. Наглый и безобидный, но иногда хочется дать ему затрещину. Когда переходит грань. Правда, толку от этого не будет. Он всё списывает на маниакальный синдром.

– Лежал я как-то в палате с одним чудиком, – говорит он, запрокинув руки за голову. – Так тот конкретно подсел на колёса. А в наркологию не хотел ложиться. Ему ещё восемнадцати не было. Он по вечерам плакал, клянчил у санитаров таблетку. Жалко его было.

Серёга провёл в психушке больше времени, чем я, и знает кучу историй. Больше весёлых, но иногда попадаются грустные. Зависит от его настроения.

Мы часто сидим у меня комнате и вспоминаем разные случаи из жизни. До тех пор, пока Серёгу не накрывает депрессивный эпизод. Тогда он пропадает на несколько недель.

Звонить ему бесполезно. В такие периоды он никогда не отвечает.

А потом неожиданно стучит в дверь – и стоит на пороге как ни в чём не бывало. И так до следующего раза.

– Чего у тебя голова мокрая? – Серёга поднимается с постели и трогает пальцами мои волосы, чтобы убедиться, что ему не привиделось.

Рассказываю, как попал под дождь по дороге домой. Серёга понимающе кивает и снова плюхается на кровать. Я не решаюсь заговорить о кроссовках, чтобы не попасть в сети его вымогательств.

Серёга не задаёт ненужных вопросов. Он не спрашивает, почему я не спрятался от дождя в кафе или не сел на автобус, чтобы доехать до дома. И он точно не спросит, почему я не спустился в метро.

Каждый из нас собрал свою коллекцию. И, как настоящие коллекционеры, мы хвастаемся друг перед другом. Так дети во дворе показывают наборы игрушечных машин или фигурки супергероев.

Серёга знает, что я никогда не сяду в такси.

Даже если небо расколется и на землю прольётся огненный дождь пылающей серы. Буду стоять посреди улицы, обугленный, как пережаренная на костре сосиска, но не спущусь в метро, не зайду в автобус, не укроюсь в забегаловке.

Виктория – мой спасительный круг, потому что я могу дойти до её кабинета пешком. Не прибегая к услугам общественного транспорта. Неизвестно, где окажется следующий психотерапевт. Возможно, на другом конце города. Идти два часа в одну сторону совсем не хочется.

У Серёги нет страха перед метро. Его не пугает туннель, убегающий под землю, из которого постоянно тянет резиновым сквозняком. Он спокойно встаёт на эскалатор и спускается на платформу. Не задумывается о том, что случится, если штанина попадёт между ступеньками эскалатора. О том, что механизм этой двигающейся лестницы может перемолоть конечности в фарш. Не боится потерять равновесие и упасть под грохочущий электрический поезд.

Не понимаю, как можно спокойно стоять на лязгающей металлом змее, под которой зияет бездна. Если вглядеться в пространство между ступеньками, то можно увидеть её леденящий свет.

Прошло уже несколько лет с тех пор, как я в последний раз был в метро. Страхи со временем не притупляются. Наоборот, разрастаются до невиданных размеров. Как чёрная дыра, поглощают всё вокруг.

Серёгины ночные кошмары – замкнутые пространства, высота и покойники. Когда он видит двери лифта, его ноги начинают дрожать, ладони потеют. Ноздри раздуваются – он задыхается, и ему стоит огромных усилий, чтобы не сорваться на бег.

Однажды он пошёл в торговый центр. Поднялся на третий этаж, на фуд-корт, чтобы купить хот-дог с колой. Всё было хорошо, пока он не услышал объявление по громкой связи.

УВАЖАЕМЫЕ ПОСЕТИТЕЛИ! ЭСКАЛАТОРЫ ВРЕМЕННО НЕ РАБОТАЮТ. ПРИНОСИМ ИЗВИНЕНИЯ ЗА ДОСТАВЛЕННЫЕ НЕУДОБСТВА. ПОЖАЛУЙСТА, ВОСПОЛЬЗУЙТЕСЬ ЛИФТОМ.

Проходы тут же перекрыли оранжевой лентой, чтобы люди не ломились на сломанные эскалаторы. Бедный Серёга забился в какую-то подсобку. Там, среди бутылок с чистящими средствами и вёдер со швабрами его нашёл уборщик и за руку помог спуститься по застывшим ступеням.

Мы чуть не поссорились, споря о том, кому фобии мешают сильнее. Он уверял меня, что если застрянет в лифте, то его сердце остановится. Но, по крайней мере, ему не нужно ходить по улице в мороз, когда все нормальные люди пользуются транспортом.

– Так что там со сражением? – спрашиваю я. – Вообще-то вы проиграли.

– Подготовимся получше – и отомстим. – Серёга вскакивает с кровати и становится в боевую стойку. – Назначу на завтра общий сбор в чате. – Он делает выпад в сторону невидимого противника. – Накопим монет, прокачаем отряд и снесём цитадель до основания. – Два неуклюжих удара по воздуху подтверждают серьёзность его намерений.

Серёга постоянно тянет деньги из родителей, чтобы покупать всё новое и новое вооружение для игры. Поэтому бездельники выбрали его своим предводителем. Но ему вечно не хватает снаряжения, потому что игровые монеты стоят дорого. А тут ещё пришлось потратить приличную сумму на тайный проход, который почему-то не сработал.

– Ясно, – говорю я. – Тогда удачи.

Серёга, как профессиональный каратист, с шумом выдыхает и закрывает глаза – тренировка окончена.

– Но с монитором надо что-то делать, приятель, – отрешённо шепчет он.