Czytaj książkę: «Ката – дочь конунга»
1.
Жара невозможная! Полуденное солнце старалось от души, нагревая и без того потных и уставших участников праздника. Зрителям хорошо, они в шортах и майках, некоторые, особенно подготовленные держали над головами ажурные зонтики, поливались водой из бутылок, и с наслаждением пили холодный квас под цветастым навесом. Студенты исторического факультета, главные актеры на сегодняшней реконструкции, побросав оружейный реквизит за импровизированной сценой, расползались кто куда, по дороге умудряясь улыбаться и фотографироваться с веселыми гостями фестиваля. Всем хотелось одного – спрятаться в тени и чуток передохнуть. Руководство, требующее абсолютной аутентичности, строго-настрого запретило на публике пить что-то крепче воды и, тем более, курить.
Маша пробиралась сквозь развесистый кустарник. Лучше было бы, конечно, по тропинке, как все нормальные люди, но по тропинкам ходили те самые нормальные люди, которые при виде нее, высокой статной красавицы в расшитом сарафане и кокошнике, начинали махать руками и пристраиваться со всех сторон, чтобы сфотографироваться. Удивительно, на фестивале было много иностранцев, громкоголосых, активных, всему удивляющихся и всему радующихся. Завидев ее, они начинали призывно махать руками и кричать "Машя! Машя!". Маша сначала удивлялась, а потом поняла, что для них все девушки в сарафанах были Машами. Насмотрелись русских сказок!
Она хотела снять хотя бы кокошник, но костюмерша перед представлением так крепко примотала его сзади, что снять можно было только с косой, которая, кстати, была своя.
Вообще-то, Маша к этому представлению не имела никакого отношения. Она и училась-то на факультете иностранных языков, но Серега Слаутин, сосед по лестничной клетке и приятель всех детских игр, чуть ли не на коленях умолял поучаствовать, видите ли, она очень похожа на главную героиню их постановки. Сереге-то что, он то ли мельника, то ли сапожника играл, сидел себе в сторонке, а ее за эти полдня и таскали, и замуж выдавали, и убивали…
Знала бы, сроду не согласилась. Согласилась, потому что зачет по истории России поставят, и слов почти не было, сказать два раза "Я – дочь конунга!"
– Давай, ну чего ты?! – толстячок Серега толкал ее в локоть, пока Маша в сомнении теребила листы со сценарием реконструкции, – прикольно же будет! А то у нас ни одной девки красивой нет! Смирнова вроде ничего, но она заикается, не разберешь, что она там булькает. Давай, Машк, соглашайся!
Оказаться единственной "красивой девкой" было лестно, и Маша нехотя согласилась. Знала бы она тогда, в апреле, что действо будет происходить жарким летом, и из-за всего этого она была привязана к городу, когда могла бы поехать с родителями отдыхать. Девушка вздохнула. Что уж теперь вспоминать, сама это на себя взвалила.
В глубине парка, в зарослях деревьев и кустарника было прохладно. Высоко, над вершинами старых деревьев, видна крыша древнего кремля. Издалека слышался звон колокола. Девушка примостилась на изогнутый поваленный ствол, подоткнув под себя длинный расшитый подол. Торчащие сучки и твердая кора впивались в… В общем сидеть было неудобно. Запустив руку под сарафан, она достала пачку сигарет, которая ждала своего часа на бедре, привязанная резинкой. Маша все боялась, что во время представления пачка выпадет, но нет, повезло. Только сигареты все были жутко смятые и крошились. Это, наверно, когда ее тот парень тащил на плече, тогда и раздавилось.
Маша поудобнее навалилась спиной на ствол и сунула сигарету в рот. И тут до сознания дошло, что нет зажигалки. Да что ж такое-то! Разозлившись, она закинула пачку в кусты, спрыгнула с дерева и пошла напролом, через спутанные корни и высокую траву. Курить хотелось ужасно, а еще больше пить. Она не знала, как далеко забралась от центрально аллеи, но веселых криков туристов и местных жителей уже было не слышно. Неожиданно закружилась голова. Ну, только этого еще не хватало! Перегрелась что ли? Маша присела на корточки, отталкивая щекотные травинки, наклонила голову и часто задышала.
Хорошо, что она ходила на курсы оказания первой помощи! А то бы так и померла тут. Тошнота стала проходить, гул в ушах затих и черные "мушки" перед глазами тоже исчезли. Она аккуратно подняла голову и тут же увидела почти рядом с собой медленно колыхающуюся поверхность небольшого пруда. Спустившись по пологому берегу, присела на корточки и потянулась к воде. Намочив ладонь, она приложила руку ко лбу. Приятная прохлада привела в чувство. Уже увереннее она набрала в ладошку воды, умылась. Плевать на макияж, погибать в этих дебрях ради красоты она не собиралась. Все, хватит приключений. Пора выход искать, навстречу цивилизации.
Девушка встала, огляделась. Тишина вокруг говорила о том, что ушла она далеко. Ладно, сейчас сориентируемся. Все-таки глупо было в заросли лезть. Сидела бы себе сейчас на стульчике за кулисами, может кто из парней попить бы принес… Вот как сейчас дорогу искать, если нормальных тропинок тут нет? Придется по памяти опять через кусты.
– Поздорову тебе, девица! – от неожиданности Маша подпрыгнула на месте и резко обернулась. Напротив нее, между деревьев стояла девушка, невысокая, худенькая, на вид лет пятнадцати. Она тоже была в длинном светлом платье, похожем на сарафан, из-под которого виднелась белая рубаха, расшитая по вороту и рукавам. Из украшений на девушке были только замысловатые длинные серьги и широкий браслет, охватывающий запястье. Неизвестно откуда взявшаяся попутчица обрадовала Машу своим появлением.
– О! Привет! – Маша радостно почти подбежала к девушке, – заблудилась тоже? Я только покурить отошла, подальше от народа, и заблудилась, прикинь! Ты в реконструкции участвовала? Я тебя не видела. Кого играла? – От нервного перевозбуждения Маша тарахтела без умолку, а девушка смотрела на нее внимательно и чуть хмурила гладкий лобик. Почувствовав, что незнакомая девушка недопонимает ее, Маша замолчала на полуслове.
– Ладно, ты идешь или нет?
Собеседница не двигалась.
Маша махнула рукой и хотела уже было снова лезть в кусты, как с другой стороны поляны послышались голоса. Одновременно они обе повернулись на звуки.
– Это еще кто? – Маша нахмурила брови и присмотрелась. По поляне брели трое – женщина в темной одежде до пят и длинном платке, и две девушки. Такое скопление народа на этом пятачке начало настораживать.
– Это нянюшка, – неожиданно подала голос незнакомка, – ищет меня.
– Какая такая нянюшка? – Маша недоверчиво обратилась к девушке. Но девчонка неожиданно проявила удивительную прыть, схватила Машу за руку и нырнула в кусты, присела там на корточки и зажала себе рот рукой. От удивления Маша тоже не произнесла ни слова и послушно следовала за странной девицей. Три женщины выбрались наконец на поляну, старшая огляделась из-под руки и раздраженно произнесла: "Ну, и где она? Только что тут была! Вот свербигузка 1эта Катька!" И, приложив руки ко рту закричала:
– Матушка, Катерина Владимировна! Выйди, коли слышишь! Государыня княгиня зовет!
Девушка сидела по-прежнему, зажав рот, только таращила на Машу круглые глаза. Женщина покричала еще, потом пошла дальше, пока не удалилась на приличное расстояние. Девушка встала, Маша тоже, и обе вылезли из густой листвы под яркое солнце.
– Это что тут такое происходит?! – Маша ничего не понимала, и от этого злилась. – Что за цирк, я спрашиваю? Ты кто вообще?
– Я – Ката, – новая знакомая приветливо улыбнулась, – а тебя как зовут?
– А я Маша.
– Нянюшка сердится, – похоже, что Ката веселилась. – Обманывает про княгиню, государыня княгиня в Ладогу уехала на несколько дней.
– Так, или ты мне сейчас все расскажешь, или я тебя тресну, честное слово! – терпению Машиному пришел конец.
– А ты сама откуда взялась? – вдруг спросила девчонка. – Я тебя не знаю, значит не из наших ты. И разговариваешь непонятно. Приезжая? С кем приехала?
– С Серегой, – растерянно произнесла Маша, окончательно теряя связь с реальностью.
– А я когда-то с батюшкой сюда припыла, на кнорре – огромном торговом корабле, – прозвучало это как-то печально. – Мы гостили у здешнего князя. Батюшка оставил меня и брата на попечение княгини, а сам уплыл. Обещал вернуться, и вот уже десять лет его нет. Княгиня добрая, любит нас не меньше, чем своих детей!
– Какая княгиня?! – все казалось нереальным, Маша ощущала легкое головокружение и боялась, что она все-таки получила тепловой удар. – Ты о чем вообще?!
– Как какая? – девушка была удивлена не меньше, – наша княгиня Ирина, по-нашему Ингигерд. Ты не знаешь княгиню?! Может и князя Ярослава Владимировича не знаешь?
– Князя Ярослава…– Маша схватилась за голову, кокошник тянул волосы, – Мудрого что ли? Конечно знаю! Мы сегодня как раз…
Она не успела договорить, в глазах снова потемнело и она осела на землю.
Очнулась от холодных капель, падающих на лицо. Приоткрыв глаза, Маша увидела испуганный взгляд девчонки.
– Ой, слава Богу, ты очнулась! Я уж хотела помощь звать!
Ката держала в руке большой лист лопуха и взмахивала им над Машиным лицом как веером. Маша, кряхтя, поднялась, села. Белые широкие рукава расшитой рубахи были выпачканы землей и травой, ткань на груди намокла. Видок у нее наверняка был жалкий. Еще и костюмерша орать будет, она предупреждала, чтобы костюмы не попортили.
Девушка подсела рядом, робко погладила ее по плечу.
– Ты потерялась, да? – она пыталась заглянуть Маше в лицо.
И тут Машу осенило! Она вскочила, пошатнувшись, и уставилась на девушку.
– Погоди-погоди! – в голове у Маши начало складываться что-то очень нехорошее. – Как, говоришь, тебя зовут?
– Ката, а по-вашему Катерина. – девушка улыбнулась, на щечках появились ямочки.
– А папа твой кто?.. – Маша спросила и боялась услышать правильный ответ.
– Мой отец – Олаф сын Харальда из Гренланда, король Норвегии, моя мать – Астрид, сводная сестра государыни княгини…
Этого не может быть! В голове не укладывалось. Либо она сошла с ума, либо сволочные историки устроили ей розыгрыш.
– Нет, – Маша помотала головой, – ты что-то путаешь, детка. Это я – Ката, дочь конунга Олафа Норвежского! Ну, в смысле, это моя роль!
Девчонка смотрела растерянно и даже чуть испуганно.
– Ну, давай, рассказывай, кто тебя подговорил? Серега? Денис?
Ката помотала головой.
– Нет, я говорю правду! Никто меня не подговаривал! Я – дочь Олафа Нор…
– А я тогда кто?! – Маша вскочила, – хватит придуриваться! Аж бесишь уже!
– Ты – Маша, – девчонка была растеряна, – ты же сама говорила!
– Да, я Маша! Но на реконструкции я играла Кату, дочь Олафа, короля Норвегии!
Ката встала с колен.
– Послушай, я тебя не понимаю, – произнесла она спокойно, – но прошу не кричать на меня, я – дочь короля, и требую уважения!
Маша хмыкнула. Вы гляньте на нее! Важная такая! Ругаться вдруг расхотелось. Понятно, что девчонка из тех, которые помешаны на достоверности, даже диалект похож на старославянский. Ну ничего, главное добраться до Сереги, уж он получит за свои шуточки!
– Ладно, – примирительно произнесла Маша, – дочь так дочь. Давай, дочь, выбираться отсюда! Ты дорогу-то помнишь?
– Конечно помню! – девчонка аж подпрыгнула.
– Ну веди, Ката, дочь конунга.
2.
Маша шагнула в сторону леса, откуда вышла к озеру, но девчонка схватила ее за запястье.
– Не туда! – сказала она, – здесь пойдем, так быстрее, и не встретим никого.
Девчонка повела по берегу озерца, забирая вправо, протащила сквозь заросли какого-то кустарника, после чего обе долго почесывались на ходу и выбирали из волос листья и мелкие веточки. Маша уже было собралась полюбопытствовать, куда ее тащит этот Сусанин с косой, но внезапно, когда они в очередной раз выбрались из каких-то кустов и прошли вдоль деревянной бревенчатой стены, перед ними открылось поселение. Здесь было людно и шумно, по пыльному двору проезжали груженые телеги и конные люди, бегали собаки, громко перекрикивались женщины. Неподалеку, в раскрытой кузнице слышен был стук молота о наковальню, откуда-то пахло печеным хлебом. Маша растерянно оглядывалась. В этом месте она не была, но, судя по одежде местных, реконструкция проводилась и здесь.
– Где это мы? – дернула она за рукав новую знакомую.
Они почти бегом прошли сквозь торговые ряды и вскоре оказались возле деревянного высокого здания с широким входом и высокой лестницей. Девчонка, не останавливаясь, направилась к крыльцу, и остановилась, увидев, что Маша не идет за ней.
– Почему встала? – она нахмурила лобик, – идем же!
– Погоди, – Маша покачала головой, – куда ты меня привела? Мне надо было в Ярославово Городище, там все наши…
Девушка смотрела недоуменно, потом подошла ближе.
– Я не понимаю тебя, – произнесла она, – ты откуда?
– А ты? – вопросом на вопрос ответила Маша.
В это время из хором выбежала та самая пожилая женщина и всплеснула руками.
– Явилась!
Она удивительно быстро, несмотря на полноту, подбежала к подопечной и крепко ухватила ее за руку.
– Негоже, голубушка моя, нянюшку так пугать! Ведь думала погибла моя ягодка, сгинула красавица! Серый волк заел, лихоимец погубил!
– Ну прости меня, – девчонка погладила старуху по руке, – я погулять вышла, устала в тереме сидеть.
– Так ведь неспокойно, матушка Катерина Владимировна! Если что случится, княгиня с меня, старой, голову снимет! Нельзя одной убегать! Подруженек бы позвала, погуляла по садику…
Ката скривилась, будто лизнула лимон. В это время пожилая нянюшка, переставшая на секунду причитать и перечислять казни, которым ее непременно подвергнут, если что-то случится с непослушной девчонкой, перевела взгляд на Машу и с недоумением замолчала.
– А это что за девица? – опасливо в полголоса спросила она.
Маша, восхищавшаяся абсолютным вживанием в роль женщины, не сразу ответила, и за нее это сделала девчонка.
– Это Маша, – произнесла она бодро, – она из наших.
Женщина тем временем осматривала Машу с головы до ног и обратно, и по ее лицу было видно, что она растеряна. Маша на всякий случай тоже украдкой опустила глаза, может у нее что-то порвалось и где-то через дыру просвечивает бедро … Но ни дыр, ни даже грязных пятен она на себе не увидала.
– Нянюшка, – девчонка потянула пожилую за локоть, – идем в палаты, я проголодалась. Да и гостью нехорошо у крыльца держать.
Нянюшка с трудом отвела взгляд от Маши и посмотрела на любимицу.
– Пойдем, – улыбаясь, как лиса, повторила Ката.
Старуха кивнула. Ката схватила Машу за руку и удивительно сильно стиснула ее ладонь. Они поднялись по лестнице и вошли в темноту. Поначалу Маша ничего не видела и двигалась наугад, но вскоре темнота рассеялась, и она заметила, что идут они по длинному узкому коридору. Затем темный коридор сменился светлым, освещаемым узкими окнами, а потом они перешагнули высокий порог и вошли в комнатку. Нянюшка тут же вышла, а Ката присела на лавку, стоящую у стены.
– Садись, – похлопала она рядом, – сейчас девушки трапезничать принесут.
Маша присела на лавку, вытянула ноги, уставшие в плотных белых сапожках.
– Ух ты! – тут же восхитилась Ката, уставившись на Машины ноги, – какие сапожки! Покажешь мастера, который такую красоту спроворил?
– Китаец в полуподвале, – пробормотала Маша. У нее вдруг заболела голова, а внутри назревало что-то неприятное, что-то такое, которое вскоре готовилось прорваться наружу. От этого Маша испытывала раздражение. Точно такое же, которое испытывала за неделю до того, как застала Ромку целующимся в библиотеке между рядами с этой рыжей. Предчувствие, вот как это называется. Шестое чувство.
Деревянная дверь распахнулась, и Маша испуганно вздрогнула. Но это оказались всего лишь девушки, которых ждала Ката. Их было не меньше десятка, первая несла белую скатерть и ловко накинула ею деревянный стол. Другие держали в руках блюда и кувшины. Они поставили снедь на стол и так же молча удалились, оставив одну. Девушка взяла мокрый кувшин и налила с высокие глиняные стаканы что-то коричневое.
– Иди, Горица, – улыбнувшись служанке кивнула Ката, и, девушка, поклонившись у выхода, вышла.
– Садись, – махнула рукой Ката, и Маша услышала, как у нее в животе забурчало. Она подсела к столу. Еда выглядела простой, но пахла очень вкусно. Ката впилась зубами в куриное бедрышко. Она бубнила Маше невнятно, и Маша тоже взяла жареный окорочок. Кроме птицы тут были вареные овощи, какие, Маша не поняла, но не картошка точно, каша в маленьком горшочке, половина круглого черного хлеба и пирожки странного желтого вида. В стаканах оказался квас, от которого слегка закружилась голова.
– Ты расскажешь, откуда прибыла? – спросила Ката, и Маша услышала в голосе девушки не только любопытство, но и настойчивость, приправленную уверенностью в том, что Маше есть что рассказать.
– Давай сначала ты, – ответила Маша.
– Мне рассказывать нечего. – пожала плечами девчонка, – тем более, что меня тут все знают, и ты бы знала, будь ты из городских. А ты не знаешь, и одета странно, не как крестьянка, а все знатные девушки мне знакомы. Кто ты, Маша, и откуда?
– Похоже, что я заблудилась, – неохотно признала Маша, – во времени.
– Как это?! – вытаращилась Ката.
– Самой интересно, – вздохнула Маша.
– Ты – колдунья? – спросила Ката, и глаза ее загорелись, – ты не бойся, я никому не скажу! Мы – сканды! Наши женщины не боятся видеть дальше, чем все остальные люди!
Маша аж поперхнулась. А девчонка совсем не выглядела напуганной, наоборот, казалось, она наконец-то поняла, что вообще происходит.
– Нет, я не колдунья, – помотала головой Маша, – даже не знаю, как объяснить… Господи, – она на мгновение прикрыла лицо руками, – пусть будет будто я сплю, перегревшись на солнце, и, на самом деле это все – дурацкий сон!
Ката молча наблюдала, покусывая заусенец на безымянном пальце.
– Маша отняла ладони от лица, вздохнула.
– Слушай, – она обернулась к девушке, – спасибо тебе за прием, за еду, и все такое, но мне надо назад.
– Куда – назад? – не поняла Ката.
– Везде назад. Назад в лес и назад к себе домой.
– Так ты в лесу живешь?
– Тьфу! – Маша вскочила и Ката на секунду замерла испуганно, не ожидавшая резкого движения гостьи, – не живу я в лесу! Я в городе живу, в Новгороде!
– Новгород здесь, – почти шепотом произнесла Ката.
– Да мне не этот Новгород нужен, – Маша еще раз вздохнула, – точнее этот, но через тыщу лет вперед! В будущем, понимаешь?
Ката помотала головой. Маша, видя, что девчонка от ее метаний совсем перестала соображать, села, взяла нечаянную знакомую за руку.
– Ката, – произнесла она спокойно, – я не знаю, как это случилось, но я перенеслась во времени далеко назад. Это звучит как бред сумасшедшего…
– Ты не похожа на сумасшедшую! – перебила ее девчонка, – они страшные, в рванье, кричат на паперти, за одежду хватаются. Я видела!
– Да, – продолжила Маша, – я не сумасшедшая, но ситуация непонятна и мне. Поэтому, чтобы не беспокоить всех вас, мне надо вернуться на то место, где я перешла в ваш мир. Возможно, я найду проход назад. Очень надеюсь, что найду, – добавила она с еле заметной дрожью в голосе.
– Ты понимаешь? – спросила она девушку.
Ката кивнула.
– Но я сейчас уйти не могу, – предупредила она, – нянюшка наверняка приставила у двери сенных девок, они уйти не дадут, сразу ябедничать побегут.
– А когда сможешь?
– Не знаю, – Ката задумалась, – завтра княгиня приезжает, весь день при ней буду.
– А ночью? – Маше не терпелось покинуть эти стены.
– Ты что! Ночью никак нельзя!
– Почему? – удивилась Маша.
– Ночью лихие дела творятся! Страшно!
– Понятно… – Маше стало тоскливо. – Ну, может покажешь хотя бы, как из теремка вашего выйти, я сама как-нибудь…
В это время в дверь стукнули, тут же тяжелая створка отворилась и внутрь вошла дородная румяная девица лет двадцати.
– Катерина Владимировна, – поклонилась девица, – братец просил позвать, соскучились они, желают видеть.
– Ой! – Ката соскочила с лавки, – и правда, я же обещалась брату! Любомила! – обратилась она к девке, до сих пор стоящей в полупоклоне, – подай переодеться и умыться!
Маша смотрела, как суетится Ката. Очевидно, брат был важен для нее, раз она так тщательно собирается. Служанка помогла ей переодеть платье, которое мало отличалось кроем, и только узоры на подоле и запястьях были другие. И вообще, если это и впрямь была та самая Ката, которую ей повезло сыграть на представлении, то одевалась она более чем скромно, в отличие от нее, Маши, разряженной как Василиса Прекрасная.
– Подай венчик, – командовала девчонка, и голос ее был уверенным, сразу видно, что управлять прислугой она научилась давно, – не этот! С кольцами давай! И поршни принеси новые!
Наконец она собралась. Девка-служанка принесла что-то круглое, металлическое, похожее на большое блюдо, встала перед юной хозяйкой и позволила той посмотреть на себя. Маша догадалась, что круглая штука была зеркалом.
– Иди! – отпустила Ката прислужницу, – скажи Магнусу, что я скоро буду!
Когда Любомила вышла, не забыв поклониться перед уходом, Ката присела рядом с Машей.
– Скоро буду, – произнесла она с улыбкой, – обещалась брату, да и сама соскучилась, надо повидать.
– Я подожду, – кивнула Маша.
Ката ушла, и Маша устало отвалилась на бревенчатую стену. Она даже не пыталась анализировать, и вообще, наблюдала все отстраненно, будто смотрела фильм. Сейчас главное не наворотить дел в этом прошлом, Маша помнила про "эффект бабочки", и поскорее вернуться на то место, где ее кинуло во временную дыру. Она устало закрыла глаза. Как вообще ее угораздило?! Слаутин, сволочь, во всем виноват! Втянул в такую жо… историю. Оказаться бы дома, получит он за все!
Дверь бухнула снова, и Маша радостно открыла глаза. Но в комнату вошла не Ката, а какая-то женщина средних лет и два мужика. Все трое выглядели угрожающе.
– Она? – спросил один из мужиков.
– Она-а, – протянула женщина, – забирайте!
Мужики двинулись к Маше, и та вскочила, прижавшись спиной к стене.
– Эй, вам чего?! – спросила она испуганно, но эти двое не отвечали.
Маша метнулась взглядом по стенам, увидела на одной висящее острием вверх небольшое копьецо, совала его со стены и направила на нападавших.
– Не подходите! – предупредила Маша.
Мужики, не ожидавшие такого отпора, остановились на секунду и оглянулись на женщину. Та махнула головой, чего встали, мол, и они снова двинулись к Маше, только теперь разошлись и приближались с двух сторон. Маша испуганно направляла копье то на одного, то на второго, но, похоже, они в ней угрозы не видели. Один потянулся к копью, и Маша в отчаянии выбросила руку вперед. Острие копья пролетело мимо руки нападавшего и воткнулось ему в бедро. Мужчина издал короткий звук, потом сделал рывок и вырвал копье у Маши из рук. Второй тут же подскочил и заломил ей руки.
– Отпустите, уроды! – Маша брыкалась, стараясь вырваться, но мужик держал крепко, – сейчас ваша хозяйка придет, все ваши тупые бошки полетят! Ты слышишь, крестьянин? Казнят тебя, гада!
Ее как будто не слушали. Женщина, что руководила этой группой захвата, подошла, посмотрела на Машу.
– Тащите в клеть пока, – скомандовала она, – да скажите Зорице, пускай разденут ее, неизвестно, кого эта лиходейка ограбила.
– Никого я не грабила! – воскликнула Маша, – отпустите!
Конечно, ее никто слушать не стал. Мужики подхватили ее под локти и поволокли из горницы. Женщина шла следом и причитала.
– Что ни день, тащит Катька в хоромы всякое непотребие. До этого хоть сироты да убогие были, а теперь уж принялась злодеек в дом приводить… Ох, много ей позволяет государыня княгиня, ох много! Я бы хворостиной по заду, чтобы сидела тихо, молилась да за братом ухаживала. А то распустили девку, кто ее замуж-то возьмет, такую шальную?
Мужики потащили Машу вниз по ступеням, а женщина пошла дальше по длинному коридору, продолжая горестно причитать, качая при этом головой. Машу приволокли в нижние этажи, где совсем не было окон, и забросили в одну из каморок, захлопнув за спиной дверь. Скрипнула железная щеколда. Маша встала с колен, потирая локоть, которым сильно ударилась при падении, подошла и толкнула дверь в надежде, что она окажется хлипкой. Дверь не шелохнулась.
