К этому времени Женька был уже зол как черт. Все эти бессмысленные бюрократические процедуры, которыми его исподтишка унижали, раскалили его добела. Он попросил всех кроме доктора удалиться, что и было исполнено.
Хочу напомнить, что, несмотря на интеллигентную маму и бабушку, которых я хорошо помню, в детстве Женька был тот еще разгильдяй. К этой характеристике следует добавить, что именно Женя создал свой морозильник и насобирал туда живых и мертвых, и главное, уважаемых горожан. Это все я сообщаю, чтобы вы, мой читатель, не удивлялись некоторым его поступкам, которые на первый взгляд могут показаться странными.
Когда все удалились, Женька схватил доктора Закгейма за яйца (я не шучу!) и зашептал ему прямо в ухо:
‒ Ты, сука, за кого меня держишь, хочешь покойника мне подсунуть, морда. Я тебя, как хорька распишу и на заборе повешу, а яйца твои отправлю почтой твоей бабушке в Израиль.
Не ожидавший такого напора благообразный доктор Закгейм взбледнул, посинел и медленно опустился на четвереньки.
‒ Ну-ка дай зеркало! ‒ приказал Женька.
Доктор слабо махнул куда-то в сторону. Женька увидел огромное трюмо и в горячке схватился за него, но вдруг остыл, поняв, что делает глупости. Успокоившись, Женя взял с туалетного столика небольшое зеркало и поднес его к носу Макара Семеновича. Сколько бы он его не держал, не двигал так и этак, зеркало оставалось незамутненным. Директор ДОКа уже не дышал.
‒ Это пиздец! ‒ только и смог сказать мой приятель.
Часть 8
Как выяснилось позже, Макар Семенович давно пребывал в состоянии гриба. Скажем больше, фикус, который стоял у него в кабинете, казался более живым, чем директор ДОКа. Доктор Закгейм всячески поддерживал грибницу Макара Семеновича, давал необходимые витамины, антибиотики, стимуляторы, которые, кстати, как и кислород, поступали в организм вовсе не орально, а как бы с обратного конца, через задний проход. Это делалось в целях конспирации, ибо любая замеченная у кресла директора капельница могла навести посетителей на дурные предчувствия. Несмотря на все ухищрения, физиопроцедуры и лекарства, жизнь неумолимо покидала заслуженного работника лесной и деревообрабатывающей промышленности.
Когда усилия доктора Закгейма стали вызывать сомнения у руководящей тройки, на спасение директора был приглашен знаменитый целитель Федот Цикорий. Выпускник Бобруйского профтехучилища по специальности «народные и иные промыслы», Федот достиг невероятных вершин став членом Союза писателей, а также академиком Академии художеств и ряда других академий. Кроме того, Федот Цикорий был президентом Транснациональной ассоциации выживания и заслуженным учителем. Ходили слухи, что Федот пользовал самых известных в стране персонажей.
Цикорий отменил все назначения доктора Закгейма и начал окуривать директора кореньями с Тянь-Шаня, кормить «заряженной» клюквой и кислой капустой из Вологды, чем чуть не довел бедного Макара Семеновича до смерти. Заплатив Федоту немыслимую сумму в валюте, от его услуг отказались.
Было еще несколько попыток. К Макару Семеновичу приглашали потомственную ведунью Марфу, колдуна «Мишу с бубенцами» и китайского пожирателя огня, который в цирке оживлял дохлых змей. Но все было напрасно. Самый просвещенный из тройки, Лео, предложил пересадить директору яйца молодого орангутанга, но его идея была отвергнута остальными членами ввиду неясных последствий эксперимента.
Таким образом, Женька оказался последней надеждой на сохранение материального благополучия большого числа уважаемых в Гомеле людей. Уважаемых людей Женя подводить не хотел, но и свои ограниченные возможности вполне осознавал. Женя никогда не мнил себя богом, понимая, что одно дело хранить филе в морозильнике, давая родственникам возможность поговорить с цинковым тазиком, и совсем другое ‒ поддержать уважаемого человека на виду у всех, проводить совещания, встречи, в том числе с иностранными делегациями и руководством города.
Женька в очередной раз подумал об отъезде на историческую родину, но каким-то шестым чувством понял, что и там от него не отстанут. Кроме того, внушительная сумма, нарисованная на салфетке памятной ночью, будоражила воображение.
Для начала Женя попросил провести совещание с заводскими инженерами, чтобы выяснить технические возможности ДОКа. В подвальную комнату, которая служила одновременно подсобкой и штабом технической интеллигенции комбината, набилось с десяток прокуренных мужиков с выцветшими глазами ‒ цвет заводской инженерной мысли. Женька попросил представить схемы вентиляции, электроснабжения, телефонных и других коммуникаций. Тут же началась дискуссия, которая разгоралась с каждой минутой. Чтобы не утомлять читателей, приведу краткие высказывания отдельных участников.
Сначала Петрович высказал Степанычу, что тот перерубил в прошлом году трансформатор на пилораму, и теперь они дрочат сами себе. В ответ было предложено засунуть дросселя в задний проход Иваныча, который тянет ресурсы на себя. Выступил Палыч и сообщил, что газовая труба под котельной грозит запустить на воздух весь ДОК с половиной города, на что ему указали, чтобы он больше грел сушилки, а не задницы секретарш.
Женя довольно быстро понял, что с таким инженерным составом он сам получит дроссель в задний проход, после чего влетит вместе с котельной прямо в сушилку. Поблагодарив участников, Женя собрал свою команду. Студенты, как всегда, пребывали в философско-медитативном состоянии, а Ляля была явно обижена тем, что ее не представили руководству ДОКа, ведь именно она будет отвечать за научную часть эксперимента (я, кстати, всегда подозревал, что женщины-парикмахерши имеют далеко идущие планы, но амбиции Ляли даже для меня стали сюрпризом).
Женя быстро обрисовал ситуацию и обозначил задачу. По его словам, больной старый гриб будет размещен в прохладном аквариуме, а друзьям необходимо не дать грибу окончательно загнуться и придать ему некоторую сноровку. В помощь команде будет придан доктор Закгейм и несколько особо доверенных секретарш, для удовлетворения физиологических потребностей Макара Семеновича. Посильную помощь также окажет тройка правления, но ей в этом деле светиться нельзя. Все должно быть естественно.
Ляля заявила, что обеспечит Макару Семеновичу бритье, стрижку и макияж, на что Женя возразил, что у директора уже есть парикмахерша, массажистка, медсестра и секретарша широкого профиля. Студенты выразили готовность крутить ручку телефона. И вот здесь Женя наконец осознал, что толку от помощников мало, и он остался один на один с умирающим. Мысль о побеге стала вся чаще являться моему приятелю.
Часть 9
Через неделю прибыл кварцевый аквариум, специально заказанный в Германии, куда поместили директора вместе с креслом и всей реанимационной аппаратурой. Несмотря на постоянное использование трав и настоек, а может благодаря этим фармакологическим средствам, студенты были так ошарашены, увидев это чудо техники, что предложили налить в аквариум воду и запустить туда рыбок. Пузырьки, идущие от Макара Семеновича, по мнению студентов, будут свидетельствовать, что он пребывает в отличном расположении духа. Пришлось снова предоставить студентам кратковременный отпуск за свой счет и отправить их обратно на ферму, обслуживать морозильник.
Немецкие специалисты, прибывшие вместе с аквариумом, быстро все подключили, проверили и уехали, оставив Женьке толстую инструкцию к стеклянному чуду на немецком языке. Медсестра, работавшая раньше с Макаром Семеновичем, в принципе, знала, где стоят датчики давления, пульса, сахара в крови и в моче. Доктор Закгейм следил за показателями и назначал пациенту необходимые препараты. Здесь проблем не было. Это все можно было сделать и без Жени. Женьке же предстояло заставить Макара Семеновича шевелиться и принимать нужные решения.
После того, как установка начала функционировать, Женькина команда приступила к работе. Для научного эксперимента у председателя колхоза Петра Авдеича за жидкую валюту был выкуплен хорошо себя показавший в случае стоматолога военно-полевой телефон. Ночью, запершись с директором в кабинете, начали давать ему малые токи. Электроды попеременно подключали к разным частям тела директора, пробуя и так и этак. Реакции не было. Постепенно ток увеличивали, меняли места подключения. Через три часа стало казаться, что этот гриб умер и засох еще в прошлом веке.
Команда без сил рухнула на пол, студенты закурили, а потом приняли своей настойки. Женя с Лялей тоже выпили. Постепенно настроение поднималось. «Поднимите мне веки, я ничего не вижу!» ‒ страшными голосами орали студенты, катаясь по полу.
Среди веселья кто-то неожиданно предложил прижечь директору причинное место, для бодрости духа. Ляля пыталась демонстрировать директору стриптиз. Эффекта по-прежнему не было.
Здесь нужно заметить, что члены Женькиной команды, выросшие в СССР, были, по существу, советскими людьми и опирались на достижения науки и техники того времени. Эти достижения они почерпнули из журналов «Наука и жизнь» и «Юный натуралист», где пропагандировали физиотерапию, электрофорез и грязелечение. Поэтому, не удивительно, что друзья прибегали именно к этим методам. Сказалась и прочитанная в детстве научно-фантастическая литература с гиперболоидом инженера Гарина, головой профессора Доуэля и призраком замка Моррисвилль.
В огромном шкафу у Макара Семеновича нашли прекрасную коллекцию спиртного со всего мира, что придало эксперименту новый размах. Женька масляными глазами поглядывал на Лялю, думая, куда бы отослать студентов. И тут кто-то из них вытащил из шкафа дефибриллятор. Прибор держали в директорском кабинете на всякий случай.
Вспоминая навыки, приобретенные из сериалов о скорой помощи, начали тыкать директора в разных местах. Студенты по очереди хватали электроды, Ляля держала Макара Семеновича за ноги. «Разряд!» – командовал Женька. Директор бился в конвульсиях, но в себя не приходил. Все было бесполезно.
В кабинете стоял густой дым от курева, команда крутилась вокруг Макара Семеновича, пытаясь с помощью разных ухищрений заставить его пошевелить хотя бы пальцем. В конце концов, так закрутились, что перестали замечать, кто и что делал. Первоначальный журнал наблюдений, где фиксировали все процедуры, давно валялся на полу. В этой суете неожиданно у Ляли лопнула застежка лифа и щелкнула Макара Семеновича по носу. «Вот блядь!» ‒ сказал директор и открыл глаза.
У Женьки отвалилась челюсть и изо рта выпала сигарета прямо на ширинку Макара Семеновича. Остальные члены «научного» коллектива застыли в глубоком изумлении, тупо глядя на директора. Макар же Семенович зевнул, закрыл глаза и снова умер.
Остаток ночи прошел в бесплодных попытках повторить успех. Макара Семеновича щелкали по носу, трясли перед ним Лялиными грудями, пробовали давать настойку – все было бесполезно. Казалось, директор умер навсегда. Утром пришел доктор Закгейм, проверил показатели и объявил, что все в норме. «Макар Семенович свеж, бодр и работоспособен. После легкого массажа и порции витаминов он будет готов выполнять должностные обязанности», ‒ нимало не смущаясь, объявил доктор Закгейм.
Женька отпустил команду, а сам решил поговорить с доктором. Принеся Закгейму глубокие извинения по поводу своей несдержанности, Женя подарил ему красивую бутылку из директорского шкафа и предложил пообедать. Доктор поначалу задирал нос, сопел и делал вид, что сильно занят, но потом уступил настойчивым Женькиным просьбам.
Зашли в кабачок. Причем доктор прошел мимо двух кафе и одной закусочной и остановился лишь в паре километров от фабрики.
‒ Здесь что, дешевле? ‒ съязвил Женька.
‒ Нет, ‒ ответил Закгейм, ‒ здесь не прослушивают.
При этом доктор обвел зал внимательным взглядом и даже зачем-то заглянул под стол.
Женька решил быть откровенным, он рассказал о ночных экспериментах, умолчав лишь про трясение Лялиными сиськами перед лицом Макара Семеновича, поскольку заметил, что доктор неровно дышит на Лялин зад.
Рассказ не вызвал особого удивления у Закгейма, хотя он и не ожидал от Женькиной команды особых успехов. Единственное, чего опасался доктор, что Женька с компанией окончательно угробят источник благополучия многих достойных гомельских семей, в том числе и его собственной. Женя заверил Закгейма, что у него и в мыслях нет ничего подобного, наоборот, он намерен осчастливить гомельчан еще на долгие годы.
Женька предложил выпить, доктор, к его удивлению, не отказался. После этого беседа потекла более радушно. Закгейм рассказал, что Макар Семенович в принципе живой, кровеносная система, сердце и легкие у него работают. А вот нервная система засорилась, как старая канализация, причем пробить этот засор вряд ли возможно.
‒ Поймите, ‒ убеждал Женьку доктор, ‒ Макар Семенович пережил индустриализацию, сталинские репрессии, хрущевскую оттепель, застой – он все уже видел и ему не интересно, нервные каналы забиты солями и воспоминаниями, и это его устраивает. В физиологическом смысле он больше растение чем человек. Гриб-трутовик, ‒ скривился Закгейм. ‒ Поэтому все, что он может – это сидеть на месте, присосавшись к раствору глюкозы. Ну и пусть сидит, черви не завелись и хорошо!
‒ А как же сексуальная потребность? ‒ поинтересовался Женька.
‒ А…, это… ну, это условный рефлекс, выработанный за долгие годы руководящей работы, это у него происходит автоматически, как спороношение, ‒ объяснил опытный Закгейм.
‒ А вы не пробовали лишать его удовольствия? ‒ спросил Женя. ‒ Может это его оживит.
‒ Его уже ничего не оживит, ‒ поскучнев, заключил доктор.
На прощанье доктор попросил не пользоваться директорским спиртным, поскольку «сумасшедшая Фира» все записывает. И посоветовал не пить заводскую «гидрашку», то есть спирт из опилок. Местные алкаши к «гидрашке» привычны, пьют и не слепнут, а вот новому человеку лучше избегать.
На том и расстались.
Часть 10
Несколько дней Женька пребывал в депрессии, время от времени выныривая на поверхность с помощью крепкого алкоголя. Спиртное придавало уверенности в том, что неразрешимых проблем не существует. «В крайнем случае, уеду в деревню, ‒ думал Женя, ‒ заведу корову, картошку посажу. Проживу как-нибудь». Но эти мысли помогали только на время, в глубине души Женя понимал, что заставить гриб говорить невозможно. Ситуация была тупиковой. «Придется сдать костюм обратно и возвращаться в морозильник», ‒ все чаще думал Женька.