Незаконный наследник: Вспомнить, кем был. Стать собой. Остаться собой

– По-моему, он начал меняться с тех пор, как погиб великий князь.

– Сыновей тяжело терять, особенно если он единственный, да еще и наследник престола, – дед покачал головой. – Ладно, как я уже сказал, я выясню, что там был за портал. Как ты умудрился потерять «Ундину»? – на этот раз дед поморщился. Я понятия не имел, что это такое, но почти всем это было известно, так что надо будет уточнить.

– Лейманов был очень убедителен. К тому же ты знаешь, что мне придется идти на объединение кланов, а Лейманов хотя бы точно в ней заинтересован, – Стоянов тяжело вздохнул. – Мы с тобой в одинаковом весьма плачевном положении. У нас нет наследников. Анька же, зараза такая, совсем от рук отбилась.

– Пороть надо было девчонку, а ты все над ней трясся, как над китайской вазой. Погоди, она еще объединение тебе сорвет, заявит, что парень ей не нравится, и откажется в категоричной форме выходить за него.

– Тебе легко говорить, – начал было Стоянов, но тут же прикусил язык, виновато поглядывая на деда. Ну, тут все понятно, незаконный сын единственной дочери не может наследовать клан, это я узнал в первую очередь.

– Не тушуйся, у меня Константин есть, – дед провел пальцем по губе. – Я собираюсь прошение на имя императора подать. Точнее, я уже его подал, и император подписал одобрение. Тут не до сантиментов. Клан, особенно занятый на телепортах, изготовление которых завязано на фамильный дар, не может сменить владельцев. Так что на Новогоднем балу дебютантов я официально представлю Костю как своего наследника. – Я икнул, едва не потерял концентрацию и чуть не вылетел из своего пространственного глазка, как я назвал эти чары. – Кстати, раз уж вопрос идет про объединение: подумай насчет Кости. Я найду вариант вернуть «Ундину», тем более что и Костя, и Анна маги воды, они лучше справятся. К тому же Анна с ее родословной отполирует согласие императора, и ни у кого больше рот не откроется назвать Костю ублюдком. Анна же по матери Селезнева? – Стоянов кивнул. – С бабами этого чудного семейства никто связываться не рискнет, – и дед хохотнул.

– Да и с твоим внуком она вроде нашла общий язык, – пробормотал Стоянов. – Я сквозь пальцы смотрел на все ее романы, думал, найдет кого по сердцу – утихомирится, но тут скорее надо останавливать выбор на том, кого будет терпеть. Да уж, задачка, – он потер подбородок. – Вот что я думаю. После того, как ты провозглашение на балу сделаешь, и император его подтвердит одобрением, мы, пожалуй, сможем объявить о первичной помолвке. А там, как пойдет.

– Согласен, – серьезно кивнул дед и протянул Стоянову руку.

Меня же все-таки выкинуло из глазка. Помолвка с Анной Стояновой? Да ни за что. Дед еще не знает, что я тоже могу артачиться. К тому же кто вам сказал, что сама Анна будет «за»? Так, а сейчас срочно в библиотеку, нужно семейный кодекс проштудировать. Если лазейка, про которую дед говорил, существует, значит, у меня есть шанс весьма хорошо подняться в этом мире. Я так торопился, что, уже подбегая к библиотеке, вспомнил, что не поставил на место вазу. Махнув рукой и решив, что это ни на что существенно не повлияет, я вытащил кодекс и упал на диван, погружаясь в чтение.

Глава 16

Сегодня отменили занятия в школе. Никто ничего не объяснял, просто в дневник пришло сообщение, чтобы мы не напрягались и ложились досыпать, потому что школа сегодня учеников не принимает.

Но я не умею досыпать. Если уж проснулся, значит, проснулся. Правда вылезать из теплой постели не хотелось. За окном стояла осенняя серая хмарь с порывистым ветром и противным мелким дождиком, который так и норовил забраться под одежду, от которого не было спасения. Бр-р-р. Меня передернуло. Так уж получилось, что в моем мире очень мало мест, годных для проживания, в которых температура опускалась бы меньше пятнадцати градусов со знаком плюс, если пользоваться местными терминами. А здесь мне еще снег предстоит увидеть. Боги, как же хорошо, что меня посреди зимы сюда не забросило. Я бы просто умер повторно, не выходя из поезда, как только увидел бы белые просторы. А так у меня было время привыкнуть к этой мысли.

Но погода явно не располагала к прогулкам. Она вызывала какую-то безотчетную хандру и странным образом чувство холода, даже когда я находился дома, хотя я точно знал, что в доме всегда поддерживается одна и та же оптимальная температура, несмотря на то что творится за окном. За этим весьма четко следит тот самый клановый маг, который со мной занимается по выходным магией времени и пространства. Дело идет туговато, но, как мне объяснили, это вообще самый сложный раздел магии, как еще его обучение вследствие этого может идти?

Как бы то ни было, но вылезать из постели не хотелось. Поэтому я, прихватив новостной приемник, принцип работы которого был примерно как у дневника, только рассылка шла агентствами всего мира безадресно на широкой волне, и эти статьи мог увидеть каждый, кто покупал подобное устройство. Это не отменяло добрых старых газет, которые иной раз просто приятно держать в руках, листая за завтраком, но, если ты хотел узнать новости, а также посмотреть архивы, то лучшей штуковины, чем приемник, было не сыскать. Тем более что поиск работал просто прекрасно, а мне было необходимо заполнить некоторые пробелы в своих познаниях окружающего мира. Тем более что статьи здесь были из всех издательств, вообще всех, включая и тех, кто выпускал научно-популярную и научную литературу, и даже желтые газетенки были, вот уж что весело читать, тем более что из кучи шлака можно выудить определенную закономерность, нужно прост уметь читать и немного анализировать.

Прежде всего безликие. Вот тут вопросов больше, чем ответов. Никто не знает, кто они, откуда, чем занимались в этом мире и куда в конце концов ушли. Просто были и нет. То же относится к местам силы, в которых они обитали. Ну, ушли и ушли, демоны с ними, тем более что, уйдя, они оставили места сил людям, которые могли прикоснуться к сокровенным знаниям. Проводники, да-да, те самые молодые ребята и весьма аппетитные девицы в этих местах обладали не ограниченной ничем властью, могли делать что хотели, например, кормить аристократов безвкусной кашей. Но это лирика. Самое интересное заключалось в том, что магами становились не все. Нет, прийти и попытать счастье мог самый последний бомж, вот только дары открывались, считай, что у единиц, если считать в соотношении с общим населением планеты. Однажды люди заметили, что дары чаше всего имеют наследственную предрасположенность – так появились кланы, из которых в итоге вылупились аристократы. Или сначала были аристократы, а потом кланы? Я почесал макушку. Неважно, тем более что разные источники дают разную информацию.

Кланов было не так уж и много, на самом деле, и они составляли правящую верхушку. Все остальные граждане различных стран вполне жили себе без всяких кланов и прекрасно себя чувствовали. Они, кстати, могли в итоге попадать в кланы, но только на контрактной основе, как специалисты в различных областях, и фактически членами клана не являлись. Вообще, клан можно было обозвать куда проще – семья, вот только семья часто ограничивалась на троюродных, а иной раз и двоюродных родичах, клан же вмещал их всех, но только по мужской линии. По женской же, даже являясь довольно близким родственником, тем не менее в клан не входишь. Очередность наследования также считается по мужской линии. Если никого мужского пола не осталось, то все – клан ушел в небытие, а последнему главе остается прибегнуть к последнему средству, чтобы сохранить все накопленное предками, к процедуре объединения. А все дело в том, что у девочек, обладающих даром, какие-то проблемы с воспроизводством потомства. Один-два, максимум три, но крайне редко, ребенка за всю жизнь. Причем девочки рождались чаще.

О, тут еще один интересный нюанс выявился. Оказывается, представителям кланов можно взять в жены сразу двух девочек, но только если они принадлежат в девичестве к одному клану. Например, наши близняшки, скорее всего, будут одного мужа на двоих делить. Но их к этому с рождения готовят. Зато у их мужа будет очень хорошая возможность расширить очередь наследников, если можно так сказать.

Дальше я нашел информацию об императоре. Точнее об императорском клане. Нет, полностью наследников он не лишился, был еще дядя императора и его сынок Васек – полная отморозь и подонок. Я бы такого повесил, если честно, даже думать боюсь, что эта плесень когда-нибудь станет императором. Думаю, начнется мятеж, и будет хорошо, если мятеж поднимут кланы, удавив его где-нибудь потихоньку, чем дойдет до того, что народ решит организовать революцию. Единственный сын императора Михаила погиб почти девятнадцать лет назад, и теперь понимание того, что однажды трон займет или дядя, или Васек, сильно подкашивает здоровье его величества, как моральное, так и физическое. М-да, дела. А эта странная традиция называть почти всех представителей мужского рода клана Орловых на букву «В» забавная, да. Только сам император выделяется на этом фоне и еще парочка Орловых, видимо, имена закончились на них, а повторять не захотели. Почему-то нигде не встречается упоминание имени великого князя, наверное, про него просто все забыли, но, подозреваю, что там тоже эта буква будет в начале.

– Константин Витальевич, к вам посетитель, – единственный человек, который стучит перед тем, как зайти в мою комнату – это наш дворецкий Назар Борисович. Вот кого язык не повернется назвать как-то по-иному. Правда, стукнув для порядка пару раз, Назар Борисович сразу же входит в комнату, не дожидаясь разрешения войти, но хотя бы стучится.

– Эм, – я на секунду завис, размышляя, где бы принять незваного гостя, кем бы он ни был. На ум приходила только желтая гостиная, но это, наверное, от осознания того, что ко мне пришел посетитель.

– Ой, да пропусти меня уже сюда, Керн потерпит мое присутствие, даже если еще в трусах. Керн, можешь не прятать под кровать хорошенькую горничную, просто выпроводи ее, я захожу, – и, оттолкнув опешившего от такой наглости Назара Борисовича, в комнату ввалился помятый Вольф. Вид у него был такой, словно он уснул на сеновале, а потом пару часов пытался отобрать у быка свою одежду, которую тот решил использовать в качестве жвачки. Пройдя пару шагов, он упал в кресло и закрыл рукой глаза.

– Полагаю, вопрос размещения назойливого гостя исчерпан. Он сам принял решение, где именно я его приму, – я говорил тихо, не глядя на дворецкого.

– Я тебя понял, но не обиделся. Я вообще тебе все простил, даже тот унизительный удар в поезде, – не отнимая руки от глаз, сообщил Вольф. – И если в последнем виноват тот факт, что ты все-таки спас мне жизнь, как ни крути, то вот почему я сейчас пришел именно к тебе, остается загадкой даже для меня. Объясни мне этот феномен, Керн. – В этот момент раздался хлопок, и посреди комнаты материализовался Паразит. Увидев, что его любимое кресло заняло какое-то непонятное тело, он сел на пушистую и довольно упитанную задницу и уставился на наглеца, явно не зная, что предпринять в связи с такой наглостью.

Положение спас Назар Борисович за секунду до того момента, как у Славика Водникова появился сосед по палате в его любимой клинике. Он наконец-то пришел в себя, открыл дверь и произнес с глубоким чувством собственного достоинства:

– Идемте, Паразит, нам с вами нужно выпить валерьянки, чтобы успокоиться, и заесть все это куском хорошей буженины.

Кот вскочил и, высоко задрав хвост, всем своим видом показывая нам, какие мы ничтожные личности, удалился вслед за дворецким, чтобы приступить к успокоению нервов.

Дверь мягко закрылась, а я все еще продолжал смотреть на нее, обдумывая параллельно то, что мне только что сказал Вольф. Так ничего и не придумав, я повернулся к нему и произнес довольно сварливо:

– Ты сюда спать пришел, или все же поведаешь мне, зачем нарушил мое такое внезапное ничегонеделанье? И почему ты в таком виде? Тебя из дома выгнали?

– Что? Нет, конечно, нет. Я сегодня не был дома, – Вольф отнял от лица руку и посмотрел на меня красными, воспаленными глазами.

– А где ты был? – я удивленно смотрел на наследника крупного, по сравнению с многими, и очень влиятельного клана.

– Не знаю, – он пожал плечами. – Я отпустил машину, пошел пешком домой. Замерз, зашел в какую-то забегаловку. Там сидел почти до закрытия, потом хорошенько потрахался с официанткой, которая подошла ко мне, чтобы выгнать, а в итоге мы оказались в подсобке. Никогда не занимайся сексом в подсобке, поверь, оно того не стоит, – он поднял палец вверх, словно я вот прямо сейчас собирался пойти и снять какую-нибудь официантку, и уже объявил ему об этом. – Так тесно, чем-то воняет, вдобавок ко всему я порезал задницу о какой-то гвоздь. Но девчонка была огонь, что ни говори.

– Ты бы клановому целителю показался, а то мало ли что, – я хмыкнул, любуясь его вытянувшейся физиономией. – Да я о порезе говорю, а ты что так всполошился?

– Порез, да, надо посмотреть, может, он воспалился, – и этот придурок на полном серьезе решил стянуть штаны, чтобы посмотреть, что у него на заднице.

– Так, только не при мне, – прервал я его сеанс эксгибиционизма. – Ты сидишь нормально, значит, до дома и кланового целителя точно не помрешь.

– Точно, не помру, надеюсь, – Вольф снова рухнул в кресло. – Потом я долго шел и пришел под мост. Там спят бездомные, представляешь?

– Угу, представляю, – я кивнул, сверля его напряженным взглядом. Да что с этим идиотом приключилось, если он пошел на подобные социальные эксперименты?

– Мне было холодно, они пустили меня к своему костру. А потом одна женщина сжалилась и показала, где можно бесплатную еду получить в качестве социальной помощи. Мне нечем было ее отблагодарить. Я последнюю мелочь отдал официантке. – Я снова хмыкнул, наверняка она на эту мелочь сможет месяц жить, ни в чем себе не отказывая. Но все же зачем Вольф, красавчик и душа компаний, опустился до того, чтобы какой-то девке в дешевой забегаловке платить, а потом спать под мостом с бездомными? Интересно, он дойдет когда-нибудь до сути? – В общем, я отдал ей часы. По-моему, она сразу их в ломбард отнесла.

– Если поторопишься, то сможешь их выкупить.

Он рассеянно кивнул и продолжил:

– Я поел и остаток вечера провел под мостом. А потом пошел к школе, но там узнал, что сегодня мы не учимся, после чего пошел прямиком к тебе. Наверное, надо было сразу сюда идти, ты бы мне какой-нибудь коврик выделил, и мне не пришлось бы ехать в ломбард выкупать часы.

Я только глаза закатил на такое утверждение.

– Ты про порез на заднице забыл упомянуть, пищевое отравление, потому что твой изнеженный деликатесами желудок вряд ли привык к той пище, которую едят бездомные, неминуемую простуду и простатит, из-за того, что ты, идиот, решил спать на земле, а не у меня на коврике, зато в тепле, ах да, еще, возможно, про то, чем тебя официантка наградила, – добавил я со злорадством, но он почти не обратил внимание на мои слова. – Юра, ты будешь говорить, что произошло? К чему мне готовиться? Мы сейчас пойдем кому-нибудь морду бить? – спросил я деловито, разминая пальцы, потому что первое, что пришло мне на ум, было про драку, в которой Вольфу надавали по голове, и он на время потерялся в пространстве и времени, раз начал совершать такие телодвижения.

– Что? Нет, я уже давно не дрался, наверное, в день нашей отработки это был последний раз, – он выпрямился в кресле. – Костя, меня женят. Отец решил не рисковать и сделать так, чтобы у него как можно скорее появились внуки. Мол, мы по краю прошли, и не надо больше дразнить судьбу.

– Ну и что? – я непонимающе смотрел на него. – Можно подумать, что ты думал, что все будет как-то иначе.

– Ты не понимаешь, – он вцепился в волосы и рванул их. – Он решил конкретно подстраховаться, так, чтобы уж совсем наверняка. Меня женят на наших близняшках! На обеих сразу! Чтобы двойную гарантию получить!

– Упс, – я покосился на приемник. Надо же, только недавно читал про такую возможность, и вот уже Юрку на близняшках женят. Но его отца можно понять, на что только не пойдешь, когда едва не потерял единственного сына. Он, скорее всего, гораздо более выгодной партией пожертвовал, чтобы этот брак организовать. – Ты привыкнешь, – уверенно сказал я, пытаясь подбодрить его.

– Не уверен, – он покачал головой. – Я не люблю подобных экспериментов в постели.

– Ты дебил? – я уставился на него. Неужели этот имбецил думает, что ему всегда придется с ними обеими одновременно спать? Нет, ну в качестве эксперимента, почему бы и нет, я тряхнул головой, прогоняя образ себя самого, с этими двумя куклами, которые скоро, я так думаю, госпожами Вольф станут. – Да кто тебя заставляет с ними обеими сразу спать? Что, идею раздельных спален кто-то запретил?

– Господи, я совершенно об этом не подумал, вот правда, – Вольф снова провел рукой по лицу. – Просто сама идея… Отец меня так огорошил, что я потерялся.

– И когда свадьба? – я с сожалением выполз из-под одеяла. Долго раздумывал, нужно ли отмывать Вольфа и переодевать его в чистую одежду перед отправкой домой, но потом решил, что перетопчется. Вот только сам он транспортироваться домой явно не в состоянии, поэтому я и вылез из постели, чтобы с Егором связаться на тему отправки этого тела домой.

– На Новогоднем балу объявление о помолке и через три недели свадьба, – Вольф снова закрыл глаза, надо же, стоило мне его мысли в нужном и противоположном от паники направлении подтолкнуть, как он сразу же успокоился. Мне бы так. – Это тот максимум, который позволяют правила приличия, даже если ты очень сильно торопишься.

– Слушай, а ты не знаешь, почему занятия отменили? – переговорное устройство со служащими дома оказалось под кроватью, и я даже знаю, кто его туда загнал, паразит мохнатый. Пришлось ложиться на пол и лезть за ним.

– Знаю, канализацию затопило, – ответил Вольф. – А что это ты там делаешь? От кого-то прячешься?

– Ага, от тебя, надоело на твою постную физиономию смотреть, – я вылез, держа в руке передатчик. Моя обнаженная до пояса грудь покрылась мурашками, все-таки на полу было прохладно. – А вообще, я тебе показываю, как нужно от жен прятаться, если уж они тебя совсем заездят, – я хохотнул, а Вольф, нащупав под спиной небольшую подушку, которую Паразит утащил в кресло, просто потому что она ему понравилась, и швырнул ее в меня.

– Да иди ты. – И тут дверь открылась. Без стука, как обычно. Так, раз сегодня выходной, я, пожалуй, замок врежу, точнее, найду того, кто мне поможет это сделать, ибо не хрен!

– Костя, здесь Елена Вольф, она спрашивает, не видел ли ты… а да, видел, – мать только сейчас увидела Вольфа и слабо улыбнулась. Она вообще в последнее время выглядела удивленной. Наш такой тихий дом, куда в последние восемнадцать лет заходили только партнеры деда, да и то тихонько и оглядываясь, вдруг кто-нибудь их заметит, превратился в проходной двор, центр которого, похоже, находился в моей спальне. Она уже отвыкла от того, что к ней обращаются с просьбами и не выказывают пренебрежения, а заламывают руки и закатывают глаза. Но, все демоны бездны, зачем всех подряд тащить сюда?!

– Мария, я случайно услышала… – еще одна любительница вваливаться в чужие спальни без разрешения зашла и с облегчением выдохнула, увидев живого и относительно невредимого сына. Впрочем, она же порез на заднице сейчас не наблюдает. – Господи, Юра, ты нас до смерти перепугал, – она прижала руки к весьма красивой груди, да, весьма.

– Простите, а почему вы вообще ищете его здесь? – поинтересовался я, чтобы хоть как-то прикрыть обнаженную грудь, сложил на ней руки.

– Мы объездили все клубы, все больницы и морги, все полицейские участки. Где мы еще могли искать сына, как не у его единственного друга? – Елена окинула мое тело одобрительным взглядом и повернулась к Вольфу. – Вставай, поехали домой.

Мать пошла их провожать, оставив меня стоять с отвисшей челюстью и переваривать тот факт, что я, оказывается, единственный друг Юрия Вольфа.

Глава 17

– Константин Витальевич, пройдите в кабинет Виталия Павловича.

Я повернулся на голос Назара Борисовича как раз в тот самый момент, когда опробовал свой новый замок, установленный на двери в спальне. Правда за ним пришлось ехать в магазин, что я сделал сам, побродив между полок в огромном супермаркете.

Еще в поезде я нашел у Керна кошелек, где было немного наличных денег, и небольшую карточку с оттиском родовой печати, которая, когда на нее попадал направленный продавцом луч, приобретала объем, и мне требовалось только собственноручно ввести нужную сумму с помощью появившихся возле этой проекции печати цифр. Кому-то постороннему воспользоваться данной картой было невозможно. Уж не знаю, почему это происходило, скорее всего именно оттиск печати был настроен конкретно на меня, что подтверждалось касанием. Просто отрезать мне руку тоже было нельзя, она должна быть живой. В технические характеристики я не вникал, все равно они мне недоступны – не то сродство к магии, там что-то семейное точно имеется, правда, не наше. Ну а так, работает, да и ладно.

Замок открылся и закрылся, негромко щелкнув. Я зашел в комнату, весьма демонстративно закрыл перед носом дворецкого дверь, снова закрыл и открыл замок, после чего вышел из комнаты.

– Отличная вещь, называется замок, – я продемонстрировал Назару Борисовичу ключ. – Крайне рекомендую. Практически гарантирует, что в твою комнату больше никто не вломится без твоего дозволения. Хотя, как вариант, могут, конечно, дверь взломать, но тут, скорее всего, или не будет другого выхода, и я буду находиться в опасности, или же на дом нападут и дверь будут ломать бандиты, но в этом случае я тоже буду в большой опасности. Как-то так.

– Почему вы решили воспользоваться не магическими запорами? Вполне могли попросить Андрея, он бы вам помог с настройкой, коль скоро вас так стала заботить неприкосновенность вашей комнаты? – Назар Борисович указал рукой на коридор, предлагая мне пройти на правеж к деду. Ясно, приказано вести под конвоем, чтобы по дороге не сбежал. А Андрей – это наш клановый маг, совсем недавно закончивший школу, по совместительству являющийся внучатым племянником деда – внуком его старшей сестры, в котором внезапно проявился фамильный дар Кернов. Вот так, и в клан не взять, и на улицу не выгнать, так что только клановый маг. Кстати, эту должность ввели в кланах специально для таких, как Андрей, которые в своем собственном клане не могут нормально устроиться.

– Потому что хочу оставить вам шанс меня спасти, если вдруг дверь будете ломать вы, а не бандиты, – скупо улыбнувшись немного опешившему дворецкому, я зашел в кабинет, и он закрыл за мной дверь.

Дед сидел за массивным столом и что-то яростно чиркал в огромном альбоме, лежащем перед ним. Если он и заметил, что меня привели, то вида не подал. Я же не стал стоять у дверей, смиренно ожидая, когда мне позволят пройти и присесть, а прошел прямо к столу и развалился в стоящем напротив дедовского кресле. Дед на мгновение бросил на меня взгляд, который я выдержал, даже не думая отводить глаза, потому что не чувствовал за собой никакой вины, и принялся разглядывать фигурки, которые стояли на столе. Дед лишь неопределенно хмыкнул и вернулся к прерванному занятию. Я же осматривал содержимое стола с возрастающим интересом. Мне пока что не доводилось бывать в этой комнате. Не то чтобы она была для меня под запретом, просто пока не было причины сюда зайти, тем более в одиночку. Максимум, что я делал, это приоткрывал дверь и заглядывал внутрь, уточняя, здесь находится дед или нет, но внутрь ни разу не проходил. Все-таки кабинет главы – это нечто очень личное, почти, мать вашу, как спальня, и я, в отличие от некоторых, умею быть деликатным… ну, когда мне это выгодно, разумеется.

Прошло не менее пяти минут, во время которых я осмотрел все, что меня заинтересовало, ловя себя на мысли, что мой взгляд постоянно возвращается к странного вида фигурке в виде глаза Гора, вырезанного из янтаря. Мастер, сделавший эту фигурку, был настоящим гением. С янтарем очень непросто работать, а он умудрился все выполнить со скрупулезной точностью, как он был изображен на древних папирусах. А сам янтарь был очень древний, в нем застыли вечным сном несколько насекомых, которые тоже не были повреждены при работе. Этакий взгляд в прошлое, учитывая, что этот символ отвечал у древних именно за виденье. Правда, Изразцов не уточнил, какое именно виденье, наверное, эти знания были утеряны. Он нам про этот глаз рассказывал в разрезе того, что многие артефакты, связанные с ясновидением, с предсказаниями и другими такими вещами, в которые многие просто не верят, выполнены именно в виде глаза Гора. Довольно странно было видеть его на столе у такого прагматичного человека, каким я видел деда.

Я сам не понимал, почему меня так манит эта фигурка. Несколько раз я уже хотел протянуть руку, чтобы взять ее, и каждый раз убеждал себя, что, наверное, не стоит этого делать.

– Идиоты, – дед раздраженно что-то зачеркнул в очередной раз и захлопнул свой гроссбух. После этого, сложив руки на столе, внимательно осмотрел меня, но я на провокацию не поддался и не выпрямился, а также не сжался под суровым взглядом. – И когда ты стал таким наглым? – задал он совершенно неожиданный для меня вопрос.

– Тебе нужна точная дата, вплоть до минуты? – я наклонил голову и посмотрел ему в глаза. В принципе, я могу эту дату назвать, время, правда, нет, не смотрел я тогда на часы, знаю только, что была ночь. Дед же, видимо, что-то увидел в моих глазах, потому что первым отвел взгляд.

– Я всегда знал, что обретение силы влияет на человека, да, боже мой, я сам его проходил, но никогда не думал, что оно способно изменить кого-то настолько радикально.

– Это плохо? – я смотрел с вызовом.

Дед покачал головой.

– Я пока не знаю. При испытаниях что-то произошло, не так ли?

– Моя проводница упала вниз, запутавшись в завязках плаща. Я вынужден был прыгать за ней, чтобы она не задушила себя, не утонула, а то, что от нее осталось, не склевал пикирующий орел. – Я не стал уточнять, что являлся косвенной причиной ее падения. – Моя родственная стихия – вода, возможно, именно это так сильно на меня повлияло?

– Возможно, – не стал он отрицать. – Значит, ты спас проводницу, как интересно.

– Это что-то значит?

– Я не знаю, – дед развел руками. – Все, что касается безликих, ушло вместе с ними. Скорее всего, это не значит ничего, а может быть, колоссально много. Никто этого не сможет сказать. Но ты прав, на изменения твоего характера вполне могло повлиять это происшествие. – Ну вот и ладушки, теперь больше никому не надо что-то судорожно доказывать. Но мои родственники, оказывается, знали Костика очень хреново, раз их удалось убедить в изменениях, произошедших в нем такой нелепой причиной. – Но речь все же сейчас пойдет о другом. Как давно ты подслушиваешь мои разговоры? – Я выпрямился в кресле под насмешливым взглядом деда. Интересный у нас с ним разговор пошел, прямо до печенки пробирающий. Как же это он до сегодняшнего вечера терпел, чтобы не высказаться? По-моему, это не в его стиле. Каким бы дед ни был, но только не терпеливым.

– Какая у тебя основная стихия, кроме семейного дара? – наконец я решил нарушить воцарившееся молчание. – Что-то я подзабыл.

– Ты никогда и не интересовался, – дед вздохнул и бросил на стол ручку, которую до этого времени держал в руке. – Вообще странно получается, с момента твоего возвращения из места силы, мы разговариваем больше, чем до этого за всю жизнь. – Ну, я так и думал, что Костик тот еще мудак был. У деда-то реально нет выхода, чем принять незаконного внука. Я вообще начинаю думать, что загулявшая дочурка в свое время совершила для отца и клана в целом благое дело, ведь в противном случае наследника у Кернов не было бы вообще.

– Надеюсь, ты не против? – Он покачал головой. – Так какая у тебя основная стихия?

– Огонь, – он внимательно смотрел на меня. Слишком внимательно.

У меня когда-то тоже именно эта стихия была основной. Я был универсалом, но огонь – это то, что бурлило в самой моей крови, было заключено в самой сути. Огонь заставлял идти на риск, действовать порой импульсивно. Проходить по краю, на грани фола, чтобы однажды сорваться с обрыва жизни. Мне его иногда не хватает, но и тех отголосков, которые все еще живут в моей душе, хватает, чтобы не жалеть о том, что мне достались здесь размеренные и часто холодные вода и некромантия. Землю я почему-то до сих пор не воспринимал всерьез, может быть, потому что редко видел ее применение в бою.

– Я так и думал, – улыбнувшись, я снова откинулся на спинку. – Я всегда стараюсь не упускать шанс получить информацию, если у меня есть возможность ее получить. Подслушивание – самый легкий и быстрый способ.

– А что, тебе известны другие? Я убираю из возможного списка такой простой, как спросить у непосредственных участников. – Дед побарабанил пальцами по столу, явно пытаясь изобразить какую-то мелодию.

– Конечно, – я пожал плечами. – Но, если не было свидетелей, все они так или иначе затрагивают непосредственных участников разговора, и да, в итоге им нужно будет задавать вопросы. Но это уже будет не то, понимаешь? Информация в любом случае исказится, особенно под пытками, когда человек будет пытаться приврать, сообщить то, чего не было на самом деле…

– И зачем ему это нужно?

Это что, очередной странный экзамен? А самое главное, дед вообще никак не отреагировал на мои рассуждения о пытках. И хотя я привел в пример людей, на самом деле я ни разу не пытал ни одного человека, поэтому не могу судить о реакции обитателей этого мира. Но не думаю, что эта реакция будет существенно отличаться от той, которую я слишком часто видел в родных пенатах.

– Чтобы остановить пытку или увести палача в сторону, отвечая заведомой ложью на вопросы, если он достаточно силен, чтобы терпеть, не сходя с ума от боли, – я проговорил это медленно, словно смакуя, а в конце улыбнулся. Однако, если я хотел шокировать деда, то очень сильно ошибся, потому что тот только хохотнул и стукнул ладонями о стол.

– Ну что же, теперь я точно могу сказать, что ты не в свою мать пошел. Мария хорошая девочка, но… – Он не стал уточнять, что же значит это «но». – Готовься, с завтрашнего дня, после занятий в школе, я начну тебя посвящать в дела клана. К Новому году ты должен в них ориентироваться хотя бы в общих чертах. Да и наследник обязательно должен взять в разработку какой-нибудь проект и начать его реализацию. Экспериментальный отдел мы посетим в ближайшее время.