Брокингемская история. Том 1

Лондонские детективы внимательно слушали монолог подозреваемого, согласно кивая головами. С каждой минутой дело представлялось им всё более интересным…

– Ривз, мы должны задать вам очень важный вопрос! – взял слово Маклуски, – Доктор Смит поделился с нами весьма любопытной информацией… – (Ривз настороженно повернул голову к Смиту), – Вы будто бы неоднократно хвастались перед местными жителями, что якобы привезли из Азии какой-то яд, неизвестный науке. И вы вроде бы собирались отравить им вашего дядю… Вы можете подтвердить или опровергнуть эту информацию?

– Конечно! – с горячностью заявил Ривз, – Да, я это говорил. Ну и что с того? Мало ли, что я кому сказал! У нас – свободная страна. Каждый может нести какую угодно чушь – но посадить меня за это никто права не имеет… Вы меня голыми руками не возьмёте! – предупредил он в запальчивости, – Я пролистал законодательство от корки до корки и точно знаю, что статей за болтовню в нём не предусмотрено! У нас наказуемы только реальные дела, а не слова… Например, если у меня дома вдруг найдут план государственного переворота, этого будет ещё недостаточно, чтобы обвинить меня в попытке свержения законной власти; так ведь?

– Ах, вот как? – мгновенно отреагировал Маклуски, – Стало быть, у вас дома имеются какие-то планы?

Ривз перевёл свой настороженный взгляд на Маклуски… Впрочем, Доддс поспешил его успокоить:

– Вы абсолютно правы: Пока ваше участие в государственном перевороте не будет подтверждено документально, никто не сможет вынести вам обвинительный приговор.

– То-то же! – ответил Ривз, – Но я говорю вам совершенно серьёзно: Я дядю не травил! – он действительно говорил это с совершенно серьёзным видом, – Похоже, у него внезапно забарахлило сердце…

– Ривз, мы будем с вами откровенны! – проявил ответную искренность Маклуски, – Да, нам тоже не верится, что вы отравили Иглза. Но кое-какие сомнения у нас всё же остаются… Чтобы поскорее покончить с этим делом, мы предлагаем вам вот такой выход: Вы должны в нашем присутствии съесть небольшой кусочек этого несчастного сыра. Если вы останетесь живы и здоровы, то после этого будете немедленно отпущены домой…

– Но я уже съел один кусок два дня назад, когда приносил дяде передачу! – напомнил подозреваемый, – Спросите у Кетчера – пускай подтвердит, что я остался жив!

– К сожалению, устных показаний охранника для нас недостаточно, – проявил формализм Маклуски, – Эксперимент не был оформлен должным порядком. Протокол испытаний не был составлен; при эксперименте не присутствовал медицинский работник, который должен был подтвердить факт вашей болезни или смерти от отравления. Одним словом, эксперимент придётся проводить заново… Вот, кстати, этот сыр! – Маклуски выложил на середину стола небольшой газетный свёрток и осторожно его развернул; глазам присутствующих предстали несколько крохотных аккуратно нарезанных сырных ломтиков, – Вы принесли его Иглзу позавчера вечером. После вас свёрток побывал в руках у Кетчера и Иглза; затем его забрал Смит. Очевидно, Кетчер и Иглз не могли ничего добавить в сыр. (Один тогда находился на посту при исполнении служебных обязанностей, другой сидел в камере.) Остаётся Смит… Доктор, вы ничего не клали в сыр? – (Смит отрицательно замотал головой), – Итак, доктор тоже сыр не отравлял… Ривз, вы доверяете словам доктора Смита?

– Ну, допустим, доверяю, – ответил подозреваемый, искоса посмотрев на медицинского работника.

– Стало быть, сыр сейчас находится в том же состоянии, что и позавчера, – подытожил Маклуски.

– Разве что немного затвердел, – уточнил Доддс.

– Наш дальнейший план будет таков, – продолжал Маклуски, – Если Ривз даёт своё согласие на участие в эксперименте, я немедленно вписываю его фамилию в бланк на освобождение, а затем мы сразу же приступаем к эксперименту. В зависимости от его результатов Ривз либо полностью снимет с себя все подозрения в отравлении Иглза, либо… Как бы мне выразиться покорректнее…?

– …либо эти подозрения у нас останутся, – пришёл на выручку коллеге Доддс.

– Совершенно верно! – подтвердил Маклуски, – Итак, Ривз, вы согласны?

– Ну, допустим, согласен! – проявил мужество подозреваемый, – Давайте сыр сюда – я съем его на ваших глазах!

Он протянул было руку к газетному свёртку, но Маклуски успел вовремя отодвинуть его в сторону.

– Не торопитесь! – предостерёг он, – Эксперимент будет проходить не здесь, а у вас дома. (Если он закончится неудачно, у правозащитников не останется повода обвинять полицию в вашем отравлении.) Помимо нас с Доддсом за вашим состоянием будет наблюдать доктор Смит. Как-никак он у нас – медицинский работник… – (Смит сокрушённо вздохнул), – Итак, Ривз, я выписываю ордер на ваше освобождение!

И Маклуски, взяв в руки ручку, пододвинул к себе пустой фирменный бланк…

Некоторое время спустя четверо участников предстоящего научного эксперимента прибыли к месту его проведения… Бывший дом Иглза был довольно невелик по размерам, хотя и имел в вышину целых два этажа. Со всех сторон его окружали высокие раскидистые деревья. (Одно из них протянуло свои любопытные ветки едва ли не к самому окну верхнего этажа. Вероятно, именно на нём в своё время сидел Ривз, используя свои права свободного человека.) Ранее Иглз занимал оба этажа здания. Но полгода назад, после возвращения племянника, он был вынужден переселиться на верхний этаж, оставив Ривзу нижний… Вход в обе части домовладения был отдельный. Наверх вела металлическая винтовая лестница, а на первый этаж можно было попасть как положено, с главного крыльца через главную входную дверь. Отперев её, Ривз любезно пригласил работников полиции к себе в гости…

Жилище Ривза оказалось ненамного просторнее одноместного номера в главной городской гостинице. Основную его часть занимал внушительный монтажный стол. На нём стояли старинные двухчашечные весы и валялись многочисленные бумажные пакетики. На некоторых из них виднелась надпись: «Осторожно! Возможно, яд!» Табуретка в комнате была всего одна. На неё и уселся скромный гостеприимный хозяин… У окна стояла старая непритязательная лавка. (Похоже, по ночам она служила Ривзу и в качестве кровати.) Доддс и Смит расположились на этой лавке в сидячем положении, а Маклуски, по своему обыкновению, принялся расхаживать по комнате взад-вперёд, от двери к окну и обратно.

– Теперь нам осталось соблюсти самую последнюю формальность, – объявил он, – Ривз, вы должны написать нам расписку, что согласились на эксперимент добровольно, без нажима с нашей стороны… Поскольку таких бланков у нас нет, можете составить её в произвольной форме.

Подсев на табуретке к монтажному столу, Ривз после непродолжительных раздумий сочинил следующий черновой вариант:

«Я (фамилия, имя), находясь в здравом уме и в хорошем самочувствии, решился добровольно и без нажима со стороны, в присутствии сыщиков Доддса и Маклуски, а также доктора Смита из крукроудской полиции, съесть кусок сыра, принесённый доктором Смитом, насчёт которого меня предупредили, что он может быть опасен для жизни и здоровья людей. В случае моей смерти или болезни прошу никого не винить».

– А с каких это пор доктор Смит стал опасен для жизни и здоровья людей? – полюбопытствовал Доддс, взглянув на черновик расписки.

– Вообще-то я имел в виду сыр, а не доктора, – уточнил испытуемый.

– Ах, вот вы что имели в виду! – сообразил Маклуски, – Конечно, в таком виде расписка будет выглядеть немного двусмысленно… Но не будем придираться! Вы признаёте, что были предупреждены об опасности, а это – самое главное… Вам осталось только расшифровать формулу «Я (фамилия, имя)» – и расписка вполне пойдёт!

– Может быть, вместо «доктор Смит» лучше написать его полицейское звание? – Ривз повернулся к Смиту, – Вы у нас кто: инспектор или суперинтендант?

– Забудьте эти устаревшие названия! – дружески посоветовал ему Доддс, – В наше время никто не называет работников полиции инспекторами и суперинтендантами. Теперь они опять стали капитанами и майорами…

– Но меня лучше всего писать как «доктор Смит», – уточнил медицинский работник полиции Крукроуда.

Наконец, расписка была готова. Маклуски удовлетворённо кивнул головой и выложил её на середину монтажного стола, рядом с весами. Затем на край стола лёг ещё один листок – бланк протокола предстоящего эксперимента. Он представлял собой обычный бланк допроса свидетелей или подозреваемых… Напоследок доктор Смит бегло осмотрел испытуемого, пощупал ему пульс, послушал ему сердце и заглянул ему в горло, после чего записал в протокол: «В начале эксперимента испытуемый Ривз находился в нормальном состоянии здоровья».

– Можно начинать? – спросил Ривз, снова протягивая руку к свёртку с сыром

– Да куда ж вы так торопитесь! – Маклуски снова отодвинул свёрток в сторону, – Дозу я отмерю вам сам… Мы не собираемся отдавать вам на съедение весь сыр. (Как-никак это – единственная улика, оставшаяся от Иглза.) Возможно, после вас его придётся есть кому-то ещё… Итак, держите!

Он аккуратно поддел пинцетом один из сырных ломтиков и протянул его подозреваемому. Ривз подставил ладонь, подхватил сыр и моментально отправил его в рот.

– Ваше самочувствие? – поинтересовался Доддс, с любопытством наблюдая за действиями подозреваемого.

– Чудесно! – ответил Ривз, – Хорошо бы ещё чего-нибудь выпить…

– Ни в коем случае! – опроверг Маклуски, – Вы надеетесь затруднить работу полиции? Вы хотите заставить нас теряться в догадках, от какой именно съестной продукции вы погибли? Нет-нет, не выйдет! Значит, с вами пока всё в порядке?

– Ну ещё бы! – подтвердил Ривз.

– Это ещё ни о чём не говорит, – поспешил вмешаться Доддс, – Возможно, действие яда ещё не успело проявиться наглядно, хотя необратимые процессы в организме уже начались.

– Коллега прав! – вынужден был признать Маклуски, – Послушайте, Смит! Я обращаюсь вам как к медицинскому работнику: По вашему мнению, через какое время после приёма сыра наступила смерть Иглза?

Слегка почесав в затылке, Смит ответил:

– Ну, допустим, часа через полтора.

– Прекрасно! – кивнул головой Маклуски, продолжая расхаживать по комнате, – Итак, полтора часа… К сожалению, нам неизвестно, какую дозу проглотил Иглз; неизвестны нам и свойства предполагаемого яда. Мы не знаем, каким образом он воздействует на организм в зависимости от возраста испытуемого, его роста, веса, пола, самочувствия и так далее. Чтобы исключить возможность ошибки, нам придётся продлить время эксперимента до двух с половиной или даже трёх часов… Доддс, засеките-ка секундомер!

– Уже засёк! – отрапортовал Доддс.

Надо заметить, что знаменитые столичные детективы никогда не носили при себе ни наручных, ни карманных, ни нашейных, ни каких-либо других часов. Они полагали, что в их непростой работе часы приносят больше вреда, чем пользы – они занимают лишнее место и только затрудняют им свободу манёвра. К тому же из-за возможного разнобоя в показаниях часов могли случиться досадные недоразумения… Таскать с собой дополнительный бесполезный груз Доддс и Маклуски считали излишней роскошью. А на случай крайней необходимости они всегда имели при себе специальный секундомер…

Итак, Доддс засёк секундомер и выложил его на середину стола, возле свёртка с остатками сыра… А Маклуски протянул Смиту пинцет, которым он брал сыр, и предложил:

– Пожалуй, его не мешало бы продезинфицировать… Вдруг в этом сыре действительно был яд, неизвестный науке?

– Ладно, как-нибудь продезинфицирую на досуге! – пообещал доктор, засовывая пинцет в нагрудный карман, – Значит, вы намерены сидеть тут целых три часа? Ну что ж, ничего не имею против! Сидите дальше – а я, с вашего позволения, посижу снаружи на скамейке. Если я вам вдруг понадоблюсь, крикните в дверь – и я сразу прибегу!

После ухода доктора в комнате стало немного попросторнее, а у Маклуски слегка прибавилось свободы манёвра при хождении взад-вперёд.

– Как вы себя чувствуете, Ривз? – ещё раз осведомился он.

– Да вроде бы неплохо, – ответил испытуемый, – Я думаю вот о чём: Интересно, а сколько времени наши бюрократы будут тянуть с выдачей свидетельства о смерти?

– Чьей смерти? – уточнил Доддс, – Вашей?

– Да нет же! Я говорю о моём дяде… В законах указан трёхдневный срок. Если я не получу свидетельство в течение трёх дней, я буду иметь полное право пожаловаться в вышестоящую инстанцию. Затягивать с этим делом нет никакого резона, – углубился в бытовые заботы Ривз, – Как только получу свидетельство, сразу взломаю комнату старика и распотрошу его сундук. Лом уже припрятан у меня под кроватью, – он указал на лавку, – Интересно, в чём он хранил свои сбережения: в деньгах или в ценных бумагах? Я бы предпочёл сразу получить наличность… Возиться со всякими акциями или облигациями мне бы не хотелось. Играть на бирже я не собираюсь – значит, мне придётся продавать их по рыночному курсу.

Но это – дело тонкое… Как бы не прогадать и не остаться с носом…

– Кстати, Маклуски! – послышался голос Доддса, сидящего на лавке, – А что мы собираемся делать, если яд на испытуемого не подействует?

– Этот вопрос мы обсудим с вами потом, когда рядом не будет посторонних, – ловко ушёл от ответа Маклуски, – Посторонним ни к чему знать о наших планах, – добавил он, обходя табуретку с сидящим на ней Ривзом, – Ведь если яд не подействует, испытуемый останется в курсе всех наших разговоров. А яд пока и в самом деле почему-то не действует… Ривз, как там ваше здоровье?

– Великолепно! – заверил испытуемый.

– Это ещё ничего не значит, – возразил Доддс, поглядев на тикающий секундомер, – Прошло всего-навсего семь минут!

В комнате на некоторое время воцарилась задумчивая тишина, нарушаемая лишь методичным поскрипыванием половиц под ногами Маклуски да еле слышным тиканием секундомера. Все трое участников эксперимента продолжали сосредоточенно размышлять каждый о своих собственных проблемах… (Ради соблюдения чистоты эксперимента столичные детективы не стали закуривать трубки, опасаясь, что их дым может негативно отразиться на здоровье испытуемого.) Но вот Доддс прервал затянувшееся молчание:

– А ведь мы так и не успели допросить этого Иглза! Уж сколько раз собирались за него взяться, да всё руки и ноги почему-то не доходили…

– Увы, теперь его уже не удастся отправить на скамью подсудимых, – согласился Маклуски, – К сожалению, посмертных отсидок в Уголовном Кодексе не предусмотрено.

– Я бы сказал, что этому Иглзу всегда ужасно везло, – подхватил интересную тему Доддс, – Помнится, года полтора назад его задержали и поместили в камеру здесь, в Крукроуде, за очередное сквернословие в общественном месте. Это случилось как раз под Рождество… Мы с вами спешно собрались и выехали сюда, чтобы его допросить. Но мы всё равно опоздали – его уже успели отпустить на свободу в честь праздников. (Дескать, на Рождество все охранники отдыхают, и сторожить задержанных всё равно некому.) Мы поселились в здешней гостинице и терпеливо дожидались, пока праздники закончатся… Но после Рождества наступил Новый год; затем – восточное Рождество; затем – восточный Новый год; затем – китайский, японский и ещё какой-то Новый год. (Всё это время охранники, разумеется, отдыхали.) А едва праздники подошли к концу, нас вдруг срочно вызвали в какое-то другое место по какому-то другому делу… Абсурд, не правда ли? В здешней гостинице – целых три номера, а в месте лишения свободы – только один. Тем не менее в праздники гостиница почему-то работает, а камера отдыхает… Мы уже давно предлагали Фицрою подыскать себе другое место для камеры предварительного заключения. Но этому Фицрою, как всегда, всё до лампочки…

– Разумеется, ему до лампочки, – подтвердил Маклуски, – На все наши доводы у него готов один ответ: «А что я могу сделать? Я – всего-навсего исполняющий обязанности начальника городской полиции. Вот если бы я был полноценным начальником…»

– Но и после этого случая судьба хранила Иглза от нас с вами, – продолжал рассуждать Доддс, в задумчивости глядя в потолок, – Он ещё несколько раз по нескольку дней сидел в здешней камере, но мы в это время были заняты какой-то посторонней ерундой и приехать сюда не смогли. Наконец, прошлым летом этого Иглза вдруг задержали у нас, в Лондоне, когда он хулиганил на бирже. Он целую неделю просидел в каком-то лондонском СИЗО. Уж тогда-то мы просто обязаны были его допросить! Но на следующий же день, как назло, приключилось Брокингемское ограбление… Нас всех срочно перебросили на него, а про Иглза все как-то забыли. Он успел спокойно отсидеть весь срок и радостный вернулся обратно в свой Крукроуд. Нам опять не удалось его допросить… Кстати, о Брокингемском ограблении! Недавно я вычитал в какой-то газете, будто эти трое подозреваемых…

– Ривз, что с вами? – спросил вдруг Маклуски.

Детективы перевели свои проницательные взгляды на подозреваемого и сразу заметили в его облике некоторые странные изменения. Он больше не выглядел таким здоровым, как прежде. Лицо его неестественно покраснело, а выпученные глаза беспорядочно бегали по сторонам. При этом его ещё и трясло, как в лихорадке…

– Ривз, с вами всё в порядке? – забеспокоился Маклуски, – Вы можете говорить?

– Я не убивал дядю! – закричал Ривз так пронзительно, что у детективов отпали все сомнения насчёт его способности говорить, – Я не давал ему яда! Он помер сам!

– Да, вполне возможно, – не стал возражать Доддс, – Эта гипотеза до сих пор не опровергнута – так что причин для переживаний у вас пока нет.

– Я не мог дать ему яд! – продолжал кричать Ривз, – У меня вообще не было никакого яда! Честное слово, я и сам не знаю, отчего он помер!

– А нельзя ли поспокойнее? – пристыдил подозреваемого Маклуски, – Мы вот тоже не знаем, отчего погиб Иглз – но мы же не вопим, как недорезанные!

Ривз вскочил с места, но тут же зацепился ногой о ножку собственной табуретки и с грохотом свалился на пол. Подняться на ноги он уже не сумел… Лёжа на полу, он продолжал дрожать всем телом, трясти головой и повторять, как в бреду:

– Дядя, сыр… Сыр, дядя…

Детективы вопросительно переглянулись.

– Неужели подействовало? – в задумчивости высказался Маклуски.

– Да, подействовало, – согласился Доддс, – Но что именно подействовало? Вот в чём вопрос…

Маклуски крикнул в дверь доктора. Тот тут же примчался на зов… Поглядев в недоумении на трясущегося Ривза, Смит неуверенно изрёк:

– Похоже, у него что-то с головой…

– Временная или постоянная потеря рассудка? – уточнил Маклуски.

– Да, что-то вроде того, – уклончиво ответил доктор.

Ривз же продолжал лежать на полу и бормотать:

– Дядя, сыр, яд… К пяти миллиграммам присыпать ещё пять миллиграмм… От одного литра отлить ещё пять литров… Осторожно! Возможно, это – яд!

– Он бредит, – смекнул Доддс, – Его показания лишены всякого смысла. (Подумайте сами: Как можно от одного литра отлить сразу пять?)

– Ну и дела! – произнёс озадаченный Маклуски, – Скажите, доктор: Мог ли какой-нибудь яд подействовать таким вот образом на нервную систему испытуемого?

– Мог ли? – Смит почесал себе в затылке, – В наше время всё возможно. Яды всякие бывают…

– Только этого ещё не хватало! – в сердцах сказал Маклуски, – Придётся нам тогда везти Ривза в больницу… Доддс, посмотрите-ка: Сколько натикало на секундомере?

– Грубо говоря, двадцать две минуты, – сообщил Доддс.

Он поспешил выключить уже ненужный секундомер, а Маклуски тем временем записывал в протокол испытаний: «На двадцать второй минуте эксперимент был прерван, и испытуемый отправлен в больницу для медицинского освидетельствования».

– Если с ним случилось замутнение рассудка, – в растерянности рассуждал сам с собой доктор Смит, – то его нужно везти не в обычную больницу, а в дурдом – только там ему смогут помочь…

– А у вас тут поблизости есть дурдом? – заинтересовался Доддс.

– Да, конечно, – подтвердил Смит, – Мы с Фицроем частенько туда заходим, в гости или по делам.

– Вот и прекрасно! – обрадовался Маклуски, – Если у вас имеются хорошие знакомые в дурдоме, то скорей вызывайте их сюда!

– Один момент! – засуетился Смит, – Сейчас сбегаю в участок и позвоню в дурдом оттуда!

Не прошло и несколько десятков минут, как вызванные Смитом медпсихработники наконец появились на месте событий. Два дюжих санитара уложили Ривза на носилки, вынесли его из дома и загрузили в специальный медицинский фургон. Смит уже сидел в этом фургоне на самом главном месте… Фургон срочно умчался в сторону психбольницы, увозя с собой и пациента, и доктора Смита, а два прославленных детектива в конце концов смогли перевести дух и достать из карманов свои большие курительные трубки.

– И всё-таки хорошо, что мы заставили его написать расписку! – заметил Доддс, раскуривая трубку.

– С его освобождением тоже всё получилось удачно, – дополнил коллегу Маклуски, расхаживая по комнате с дымящейся трубкой во рту, – Теперь он попадёт в дурдом как частное лицо, а не как временно задержанный. (И сторожить его там Смиту уже не придётся.) Но скажу вам откровенно… – он в задумчивости вытащил трубку изо рта, – Этот опыт с Ривзом меня совершенно не убедил! Пожалуй, нам следует продолжить наш эксперимент и опробовать сыр на ком-нибудь ещё…

– А на ком? – ответил Доддс, – Кто согласится съесть сыр, опасный для жизни и здоровья людей? И, самое главное, кто даст нам расписку, что пошёл на этот подвиг добровольно и без нажима с нашей стороны?

– Можно попробовать испытать сыр не на людях, а на животных, – предложил Маклуски.

– Например, на тараканах, – подхватил идею Доддс, – Или каких-нибудь других, которых нам не жалко…

– Сегодня утром меня облаяла собака из соседнего дома, – развил мысль коллеги Маклуски.

Пару минут спустя детективы уже подходили к соседнему дому. Маклуски осторожно нёс в перчатке небольшой ломтик сыра… Почуяв незванных гостей, из сторожевой будки с истошным лаем выскочил огромный бульдог довольно свирепого вида. К счастью, крепкая железная цепь удержала его от нападения на пришельцев… Маклуски кинул перед псом сыр. Пёс охотно его сожрал, но после этого продолжил облаивать детективов. Те в задумчивости повернули назад…

Когда доктор Смит снова появился в доме Ривза после возвращения из психбольницы, он застал своих лондонских коллег в состоянии напряжённых размышлений над создавшейся ситуацией. Впрочем, и самому Смиту было, над чем призадуматься…

– Похоже, у Ривза действительно что-то случилось с головой, – сообщил он, входя в комнату, – Психиатры говорят, что со временем это может пройти, но до завтрашнего утра улучшение вряд ли наступит.

– Интересно, а что именно повлияло на его душевное состояние? – спросил сам себя Маклуски, продолжая расхаживать по комнате со своей неизменной трубкой во рту, – До начала эксперимента он был в полном порядке (так записано в протоколе испытаний), а через двадцать две минуты ему пришлось срочно вызывать санитаров из дурдома… Что оказалось причиной ухудшения его здоровья: съеденный сыр или что-то ещё? Мы уже целый час размышляем над этим вопросом, но пока не пришли к каким-либо определённым выводам.

– Да, тяжёлый случай! – вздохнул Смит, – Возможно, во всём виновато нервное переутомление – или, проще говоря, перенапряжение мозгов.

– При чём здесь перенапряжение? – возразил Доддс, – Нам просто не хватает фактов – а без них выводы делать бесполезно! Между прочим, наши мозги, в отличие от некоторых других, способны работать без переутомления не один десяток лет…

– Я имел в виду не вас, а Ривза, – уточнил доктор, – Это у него врачи подозревают нервное переутомление.

– Ах, вот что вы имели в виду! – сообразил Маклуски, – Оказывается, вы тоже горазды на всяческие двусмысленности… Но давайте вернёмся к главному! – он остановился посереди комнаты и многозначительно переглянулся с Доддсом, сидящим на лавке, – Поставим вопрос ребром: А не были ли Иглз с Ривзом отравлены? Мог ли какой-нибудь яд вызвать сердечную недостаточность у одного и помутнение мозгов у другого?

– Что-то не встречал я таких ядов… – неуверенно высказался Смит.

– Но ведь мы предполагаем, что речь идёт о новом яде, ещё не известном науке, – обратил внимание Доддс, – Почему бы нам заодно не предположить, что он обладает такими вот свойствами?

– Оставим пока этот вопрос, – Маклуски возобновил свои хождения по комнате, – и зададим себе другой: А вдруг Ривз всего лишь симулирует помутнение рассудка?

– Это лишено всякого смысла, – возразил Доддс, – Если его признают невменяемым, он не сможет унаследовать имущество Иглза. Ему следовало симулировать любую другую болезнь, кроме психической.

– Верно! – не стал спорить Маклуски, – Итак, Ривз нас не обманывает… Да, кстати! – вспомнил он внезапно, – Смит, в ваше отсутствие мы испробовали этот сыр на соседской собаке. Я предлагаю сходить посмотреть, как у неё сейчас дела!

Совсем сбитый с толку доктор покорно отправился вслед за детективами к соседнему дому… При их приближении из будки опять показался всё тот же бульдог и опять облаял гостей с ног до головы. На вид он выглядел точно так же, как и в прошлый раз.

– Смит, вы не замечаете ничего необычного в поведении животного? – поинтересовался Маклуски.

Озадаченный доктор подошёл к ограде вплотную и попытался поближе рассмотреть голосистого пса… В этот момент из дома высунулся хозяин с палкой в руке и не вполне дипломатично пообещал, что уложит на месте доктора со всеми его сообщниками, если те продолжат дразнить его собаку. Гости поспешили ретироваться и немедленно вернулись обратно в дом Ривза.

– Ну, что скажете? – осведомился у Смита Доддс.

– Собака чрезмерно возбуждена, – неопределённо изрёк доктор.

– Но хозяин тоже чрезмерно возбуждён, – заметил Маклуски, – Хотя сыра не ел…

– Не ел! – подтвердил Доддс, – Я проследил за собакой: Она сожрала всё до последней крошки.

– Что хозяин возбуждён – в этом ничего удивительного нет, – принялся рассуждать Смит, – Я хорошо его знаю: Это – Кинан, наш местный житель. Он агрессивен почти всегда, когда выпьет. А пьёт он почти каждый день… Соответственно, и собака у него тоже всегда агрессивна. Потому-то ей и дали кличку Диктатор… (Уменьшительная форма – Дик.)

– Симпатичная кличка! – согласился Маклуски.

После опыта с собакой осталось ещё довольно много сыра. Маклуски тщательно завернул его во всё ту же газету и для пущей надёжности написал на свёртке: «Осторожно! Сыр! Возможно, яд!» Выложив свёрток на середину монтажного стола, к весам, он вопросительно переглянулся с Доддсом.

– Итак, давайте подведём первые итоги нашей работы! – предложил он, – Чего нам удалось добиться за сегодняшний день?

– Боюсь, итоги эти не совсем однозначны, – осторожно высказался Доддс, – Эксперимент с Ривзом в целом прошёл довольно эффективно, но его результат пока не поддаётся разумному объяснению. Бесспорно одно: Ривз совершенно добровольно съедал сыр и позавчера, и сегодня. Оба раза он был уверен, что ничто плохое ему не грозит. Однако результаты обоих экспериментов оказались прямо противоположны один другому…

– Возможно, он оба раза использовал какое-либо противоядие, – выдвинул гипотезу Маклуски, – Позавчера оно подействовало, а сегодня – нет. Не исключено, что за прошедшие двое суток яд в сыре стал ещё более ядовитым. (Вдруг он обладает именно таким свойством – усиливаться с течением времени?)

– Вы полагаете, он стал ядовитей? – скептически откликнулся Доддс, – Однако два дня назад Иглз, съев сыр, погиб на месте – а Ривз сегодня всего-навсего угодил в психбольницу. Скорее уж яд в сыре за минувшие два дня стал менее ядовитым! (А вдруг он обладает именно таким свойством?)

– Да, придётся нам поломать голову над этим ребусом! – Маклуски в задумчивости почесал подбородок, – Тогда перейдём к юридическим вопросам! Смит, ответьте-ка нам: Если Ривз не вернётся в здравый ум, то кто тогда унаследует имущество Иглза и его собственное?

– Понятия не имею! – пожал плечами доктор, – Насколько мне известно, других родственников у них не было… Если в ближайшее время не объявятся какие-нибудь шальные наследники, то имущество Иглза и Ривза унаследует наш муниципалитет.

– Возиться с бесхозным имуществом – довольно муторное дело! – посочувствовал муниципалитету Маклуски, – Пока оно не найдёт своего хозяина, вашей полиции придётся взять его под свою охрану… Смит, вы поняли, куда мы клоним? Первым делом нам с вами следует составить опись имущества Иглза и Ривза. Вы должны точно знать, что именно будете охранять…

– Опись имущества – удачное решение проблемы! – поддержал его Доддс, – Раз у нас нет достаточных оснований для проведения обыска, то почему бы тогда не провести опись?

– Да, от этого уже никуда не денешься, – вздохнул Смит, – Один владелец сыграл в ящик, другого свезли в дурдом… Теперь полиции придётся временно взять их имущество под охрану. Если до завтрашнего утра Ривз не оклемается, мы будем обязаны провести опись его имущества и опечатать его дом нашей печатью.

– Но давайте до конца соблюдать букву закона! – призвал присутствующих Маклуски, – Прежде, чем ворошить имущество Ривза, мы должны получить на руки справку из дурдома о его болезни. Заодно было бы неплохо приложить к делу свидетельство о смерти Иглза… Смит, вы можете добыть нам обе справки?

– Завтра к утру они будут у меня, – пообещал доктор.

– Чудесно! – обрадовался Маклуски, – В таком случае мы с Доддсом берём на себя охрану дома до завтрашнего утра! – он поднял с пола ключ от входной двери, оброненный Ривзом, – Смит, можете передать хозяину дома, что отныне его имущество находится в надёжных руках!

Обсудив с лондонскими коллегами кое-какие другие текущие бюрократические тонкости, Смит наконец покинул место событий и отправился в полицейский участок. Оставшись вдвоём, прославленные детективы вопросительно переглянулись…

– Маклуски, а вам не кажется, что наши две раскладушки как раз влезут сюда между лавкой и столом? – намекнул Доддс.

– Да, это очевидно, – согласился Маклуски, – Гостиница опять задирает цены на свои задрипанные одноместные номера без мебели. Нам нет никакого резона поощрять этих бессовестных рвачей… К тому же, – добавил он, с любопытством посмотрев на монтажный стол и разложенные по нему пакетики, – если мы переселимся из гостиницы сюда, то сможем более эффективно проконтролировать обстановку в доме подозреваемого…

– Мне в голову пришла примерно такая же мысль, – подтвердил Доддс.

Вечером того же дня детективы, выписавшись из гостиницы и переселившись в дом Ривза, с новыми силами продолжили свои размышления над создавшейся ситуацией. А ситуация была явно непроста…

– Между прочим, мы обещали шефу, что обязательно выйдем с ним на связь, как только разберёмся с Иглзом, – вспомнил вдруг Доддс.