«Пёс Малыш, мой талисман удачи…»

Механик Фаддей глубоко вздохнул, взирая на пилота. Он чуть отошёл в сторону от самолёта. И пёс метнулся следом. Он присел. А его мокрый нос смотрел только в одну сторону. Глаза округлились. В них отражалась реальность. Паша ловко закрыл свою кабину стеклянной решёткой. Самолёт «И – 16» загудел мотором. Пропеллер живо закрутился, набирая скорость. А затем и вовсе исчез из видимости. «Ишачок» быстро покатился по полю на своих шасси. Колёса лихо закрутились. Пилот крепко вцепился в штурвал. Самолёт быстро удалялся. Он слегка, как будто подпрыгнул на кочках. И, казалось, сейчас вновь коснётся земли. Но «И – 16» взлетел, как истинный хищник. Он запарил в воздухе. И стал быстро набирать высоту. Мотор заревел ещё мощнее и сильнее. Пилот Паша Фролов бегло осмотрелся. Он живо взял свой курс в сторону города Брянска. Самолёт, набрав приемлемую высоту, чуть накренился. Он великолепно пикировал. И живо превращался в точку, глядя с небольшого аэродрома. Механик Фаддей махнул рукой. Он ещё смотрел ввысь, провожая самолёт. Пёс Малыш сидел рядом. И тоже провожал взглядом своего любимца. А тот уже был далеко. Его самолёт мощно мчался на высоте, разрезая крыльями плотные воздушные массы.

Веял резкий пронзительный свистящий ветер. Над городом Брянском набухали тёмные тучи. Вверх то тут, то там тянулись глыбы тёмного дыма. Самолёт «И – 16» живо помчался над самым городом. Пилот, потянув за штурвал, заметно снизил высоту. Он чутко присмотрелся. Глаза округлись. Лицо напряглось, выказав яростное недовольство.

– Вижу танки… Иду на сближение… Начинаю сбрасывать бомбы…, – произнёс он.

Ветер свистел. На разбитой дороге в окрестностях города двигались немецкие танки и бронемашины. Колонна в основном состояла из чехословацких лёгких танков Pz.38. Во главе шествие двигался тёмно – стального цвета танк. Его гусеницы чуть скрипели. На башне красовались цифры 512. Его тонкая короткоствольная пушка смотрела прямо. Из люка кабины выглядывал радист Фройс. Он имел жилистое белое лицо, – глаза узкие цвета зеленоватой окиси, нос чуть витой и тонкий, щёки плоские, губы сухие белые. Казалось, он сам был выплавлен на заводе из лёгких сплавов. Он жеманно улыбался. И смаковал элитные сигареты. Дымок плавно тянулся над его лысой головой, где косо сидела пилотка. Фройс чуть напрягся. Глаза округлились. Казалось, он заметил приближение летающего объекта.

– Шайсе… Русский самолёт… Воздух… Я вижу самолёт… Всем внимание… «Shaise… Russisches Flugzeug… Luft… Ich sehe ein Flugzeug… Aufmerksamkeit für alle», – закричал он.

Самолёт «И – 16» живо снижался. Пилот Павел крепко руками схватился за штурвал. Он не спускал глаз с вражеской колонны бронетехники. И тут же пошёл на пике. «Ишачок», шумя мотором, резко пронёсся над колонной танков на высоте десяти метров. Он, словно дикий орлан, тут же выпустил из когтей свои нацеленные бомбы. Паша дёрнул за ремни. И снаряды посыпались прямо на танки. Самолёт живо улетел далеко в сторону.

Повеял резкий ветер. Воздух сотрясли гулкие взрывы. Головной танк сильно тряхнуло. У него разъехались стальные гусеницы. Взорвался бак. И повалило сильное пламя вверх. Радист Фройс мигом обуглился. Лицо почернело. И слезла с плоти вся кожа. Мигом оголились кости. Его незащищённый торс и спину просто изрешетили осколки. Он задёргался, как прокажённый. Он так и повис замертво на стальной броне, как будто горящая кукла. Его тело охватил мощный огонь со всех сторон. Второй танк Pz.38 под номером 535 просто разорвало на части. Он загорелся со всех сторон. Танкисты разлетелись по кабине. Их тела неистово размозжило. Вверх потянулся едкий дым. Третий танк сильно покривился. Его башня медлительно покатилась вниз. Она съехала и уткнулась пушкой в землю. Дым тёмный и непроглядный застилал всё вокруг. Тела посыпались неестественно на землю. Они горели синим пламенем. И отдавало сильной гарью. В середине колонны раздался мощный взрыв. Танк под номером 637 просто подпрыгнул. Казалось, разорвались все его боевые снаряды. И башня рассыпалась. Сам кувырнулся. Весь боевой комплект взлетел на воздух. Над танком образовалось огненное облако. Его след понёсся далеко ввысь. Ещё несколько танков покосилось. У них раскатились гусеницы. Одна бронемашина запрокинулась на бок. Она завалилась в глубокую сырую грязную канаву. Из подбитого танка и бронемашины выскочили тёмные фигуры. Они хаотично забегали. Кто – то из экипажа горел заживо. Началась паника.

На высоте птичьего полёта ветер резво свистел. Самолёт «И – 16», живо выдав небольшую петлю, вылетел на оперативный простор. Пилот Павел Фролов крепко держался за штурвал. Он бегло осмотрел дорогу, где встала немецкая бронетехника. Глаза округлились. Мысли томились не шуточные. «Ну… Как вам такое оккупанты… Тут вам сладко не будет… Я ещё только начал… Сейчас я вам задам жару… Не ту вы дорожку выбрали… Олухи. Сейчас я вам ещё врежу… АААА. ААА…», – подумал он. Паша, выровняв самолёт, нажал на ручку пулемётов. И тут же засвистели шальные снаряды. По дороге понеслись пулевые трассы. Они коснулись горящего танка. И сталь выдала искру. Штурман Пикс быстро побежал по дороге в сторону поля. Но резко остановился. Его спина чуть изогнулась. Он потянул свои руки назад, точно хотел дотронуться до лопаток. Его спину просто изрешетили пули пулемёта Шкас. Он живо завалился на землю. И замер, лёжа ничком. Вместе с ним покосилось ещё несколько фигур.

Веял резкий ветер. Самолёт «И – 16» быстро выдал небольшой круг. И вновь зашёл на огневую оперативную позицию. Мотор взревел. Пилот, прицелившись, нажал на курок пулемётов. Они гулко забарабанили.

– ААААА… ААА… Вот вам горячий привет от капитана эскадрилий Бурова… От наших всех бойцов… ААААА… ААА, – громко закричал пилот Паша.

Самолёт чуть накренился. И быстро – быстро полетел, скрывшись в туманном облаке. Мотор работал чётко. Пропеллер яростно гудел. Пилот быстро осмотрелся. Наверху сгустился лёгкий туман. Веяло холодом. Дали завораживали своей необъятной красотой. Паша слегка прищурился. Он пристально уставился на тёмные точки, которые становились всё объёмнее и заметнее. На горизонте появились немецкие самолёты «Хе – 111» в количестве трёх самолётов. Их сопровождал штурмовик «Ме – 109». Его пилот Люфтваффе Швепс был начеку. Он обладал отменным лётным чутьём и реакцией. Лицо, как мордочка жуткой кобры. Глаза светло – содовые с оттенком глянца. Нос короткий со шрамом. Губы полные цвета багряного помола. На нём плотно сидела чёрная кожаная куртка. Он имел высшее звание лейтенанта. И уже не раз опробовал себя в воздушных боях. Имел медаль – железный крест. Сейчас он сопровождал свои бомбардировщики. И жаждал вступить в бой.

Веял резкий ветер. Из неясных облаков живо вылетел самолёт «И – 16», как лютый ястреб грозился расправой. Пилот Паша Фролов надавил на гашетку. И его пулемёты мощными огненными струями тут же облюбовали кабину и фюзеляж бомбардировщика «Хе – 111». Пилот Руди затрясся, как прокажённый лихорадкой. Его тело изрешетили пули. А треснутое стекло забрызгало кровью. Он сам грузно навалился на рычаги управления. Радиоаппаратура вышла из строя. Самолёт заметно задымился. И тут же стремительно стал снижаться. Он завалился на правое крыло и задымился.

Веял резкий ветер. На высоте гуляли томные облака. Самолёт « И – 16» словно в воду нырнул. Он мигом улетучился в мутное, цвета снежной пыли поднебесье. «Ме – 109» оживился. Пилот Швепс взял цель. Он, заприметив соперника, крепко вцепился за штурвал. Его самолёт живо спикировал. И быстро полетел, набирая скорость. И резво сел на хвост своему быстроходному неприятелю. Гулко забарабанили мощные пулемёты «Ме – 109». «Ишачок» закрутился, как карусель на ярмарке. Пули свистели рядом. Несколько крупных снарядом поломали обшивку. Заскрипело крыло. Пилот Паша изворачивался, как мог. Брюхо фюзеляжа тоже слегка облюбовали пули. Пилот Швепс ещё сильнее надавил на свой курок. Трассирующие огненные трассы обрисовали полукруг.

– ААААА… Я тебя на куски порву… Русский Ванька… Я тебе кишки выбью сейчас выродок… Ты от меня не уйдёшь… АААА… ААА, «AAAAA… Ich werde dich in Stücke reißen… Russische Vanka… Ich werde jetzt deinen Mut ausreißen. Du verlassst mich nicht… Aaaa… Aaa», – яростно закричал Швепс.

Веял резкий ветер. Кругом плотный воздух заполняли томные, рваные облака. Гонка дикая и убийственная продолжалась. Самолёт «И – 16» всё же был послушен. Пилот направил свой агрегат в мутное облако. И тут же резко спикировал в правую сторону. Мотор взревел. Паша выдохнул. Он бегло осмотрелся. Его самолёт стремительно вылетел из призрачной воздушной массы. Соперники сошлись. И, казалось, смотрели друг на друга. Воздух сотрясли гулкие выстрелы. Пилот Швепс на своём «Ме – 109» пустил струи трассирующих пуль. Он был горд и уверен в себе. Но немного просчитался. «И – 16» извернулся на сто градусов. И тоже его пулемёты не замолкали. Всё же щёлкнул затвор. Магазины боевого комплекта были пусты. Пилот Паша несколько растерялся. Глаза округлились. Вражеский самолёт живо приближался. Но он заметно западал всё ниже и ниже. И пулемёты затихли. Пилот Швепс уже навалился на бок своей кабины. Изо рта текла кровь. Пуля шальная пробила ему селезёнку и шею насквозь. Он отдал концы и уже не сопротивлялся. Его самолёт шёл на пике. Моторы жутко взревели. Он прямо носом ударился в землю широкого поля. Самолёт смяло. Но фюзеляж выпрямился и брюхом завалился на траву. Всполохнуло пламя. Прогремел мощный взрыв. И облако яркого огня подалось высоко – высоко над горизонтом. Потянулся ввысь тёмный, мрачный дым.

Ветер только усилился. Томные облака, казалось, несколько развеялись. Вдали красовались невероятные пейзажи. Огромные просторы завораживали дух. Самолёт «И – 16» гулко загудел мотором. Пилот Паша Фролов крепко держался руками за штурвал. Он бегло осмотрелся. Мысли томили. «Вот же… В наш тыл летят изверги… Ничего не пройдут… У меня патроны закончились… Горючка на нуле сейчас будет… Всё абзац… Не выйдет. Русские не сдаются. На таран возьму… Один сбить самолёт смогу. Уже не зря в воздух поднялся… Глядишь, ещё и посажу… Собью гада… Хе – 111. Держись… Я тебя на таран сейчас возьму оккупант ты бешеный…», – быстро решил он. Паша резко вывернул штурвал. Его самолёт живо полетел за неприятельским бомбардировщиком «Хе – 111». И живо нагнал. «И – 16» зашёл во фланг. Своим передним краем самолёт ударился о хвостовую часть немецкого бомбардировщика. И тот закривился тут же. И быстро начал терять высоту. Его сопровождал томный след в виде мощной струи тёмного дыма. «И – 16» сильно дёрнуло в момент жуткого столкновения. Пропеллер встал. Двигатель заглох. Повалил дым, дико змейкой. Паша крепко схватился за штурвал. Глаза округлились. Сейчас он походил на дикого мустанга в большой степи. И просто не знал, куда ему идти.

Повеял резкий, сильный ветер. Самолёт «ишачок» резко попал в штопор. И тут же стремительно стал терять высоту. Его держали только широкие боковые крылья. Пилот Паша не терял из рук штурвал. Он взялся за дело. Самолёт нереально закружило. А земля становилось всё ближе и ближе. Скорость падения ужасала. Но всё же самолёт ещё вертелся в воздухе. Пилот напряг все свои развитые жилы. Глаза невероятно округлились, как у дикой рептилии. Ветер хлестал, казалось, отовсюду. Вся жизнь пролетела перед глазами. Дышал неровно. А моментами совсем не дышал. Лицо наполнилось тонким влажным блеском. Тело обуял жар. А самолёт всё кружил и падал. Штопор был преодолён. Высота быстро и стремительно терялась. Близилась земля. Брюхо фюзеляжа облюбовала верхушки высоких, голых деревьев. Вся рама заскрипела. Самолёт заметно завалился на правый бок. И резко срезал своими крыльями несколько ветвей. И посыпались крепкие удары. Вылетели стёкла кабины. Пилот Паша Фролов, выпустив шасси, замотался в разные стороны, как шальной. И разбил себе лоб до крови. Там появилась глубокая ссадина. Под правым глазом показала большой синяк. Он ударился об фюзеляж. Самолёт, заметно дымясь, рухнул на землю. И тут же обломал шасси. Колёса отлетели в сторону. И покатились немного. «Ишачок» завалился на брюхо. Его потащило силой, которая ещё властвовала над ним. Движок заметно дымился. Вверх тянулась дымка, как змейка. Паша сильно ударился головой о борта и об передний край рулевого управления. Его тряхнуло не на шутку и оглушило. Из носа брызнула кровь. Он сам впал в беспамятство. И тут же завалился на бок. Сильно ушиб руки. Но ничего себе не сломал. Из уха потекла кровь тонкой струйкой. Всё же пилот тихо дышал. Лицо багряное скрывала маска. Мастерство и хладнокровность вождения самолётом его не покинули. Он был в себе. Но на некоторое время потерял все ориентиры и координацию движения. Он лишился чувств.

Глава третья

Небо всё больше наполнялось мрачными горючими осадками. Вдали кружили столбы тёмного, едкого дыма. Где – то там гулко громыхало. Веял прохладный, лёгкий ветер. В небольшом перелеске тихо шуршали листья. Казалось, они хотели о чём – то рассказать. Неподалёку кружили вороны. Они подали голоса. Но быстро умолкли. И разлетелись в разные стороны. На узкой дороге замаячили томные фигуры. И загудели моторы. Немецкая бронемашина защитного цвета тихонько двигалась по травянистой поляне. На кузове мелькал белый квадратный крест. Мотор работал ровно, как часы. На стальные гусеницы наворачивалась трава и кочки. За пулемётом стоял молодой солдат Фрокс. На голове плотно сидела квадратная каска. Лицо белое, – глаза узкие цвета мутной окиси, нос прямой острый, щёки плоские, губы тонкие с оттенком пепла. Сам стройный и даже больше жиденький. Рядом стоял широкий, высокий офицер СС Штили. Он имел округлое румяное лицо, – глаза круглые, как у дикого кота, нос небольшой плотный, на нём виднелась порванная ноздря. Но рана, казалась, уже давнишней. Рот широкий, губы тонкий сухие битые цвета пустынного песка. На нём красовался высокий кожаный плащ. Под ним имелся гладкий китель, на котором восседал железный крест. На поясе весела кобура, где таился пистолет – люггер. На шее свисал ремешок от небольшого бинокля. Штили, махнув рукой, остановил бронемашину. За ней гудел мотором мотоцикл с коляской. На нём восседали автоматчики. За руль держался опытный Карл. Он имел сумрачный вид. Его медное лицо претерпело жуткое ранение. И на правой щеке виднелись следы от гранатных осколков. Казалось, его просто обожгли кипятком. Один глаз казался меньше другого в разы. Он почти смыкался. В коляске сидел пулемётчик Бромс. Молодой пехотинец выглядел старо. Хотя ему исполнился только восемнадцатый год. Лицо испепеляли тонкие длинные морщины. Загар придавал отдельную вялость кожи. Глаза зеленоватого цвета отдавали блеском. На нём слегка дрыгала квадратная каска. На ней красовалась свастика.

Повеял резкий ветер. Чуть в стороне замаячила ещё одна немецкая бронемашина с оттенками пожелтевшей листвы. На ней тоже красовался нацистский белый крест. Она тихонько ползла по полю в сторону оголённого перелеска. Водитель Жан – худощавый хмурый солдат сбавил ход. Мотор чуть затих. Из стальной кабины тут же показались автоматчики. Они стали выпрыгивать прямо на ходу бронетехники. Томно – зеленоватые фигуры в полной боевой экипировке задвигались цепью. Они имели разное вооружение. Кто – то держал в руках автомат МП – 40, а кто – то владел карабином Mauser 98k. Впереди всех держался весьма молодой, но опытный лейтенант СС Нарло. Он крепко держался за трофейный автомат ППШ. Офицер СС смотрел прямо. Лицо медное, – глаза круглые шальные цвета углеводорода, нос чуть витой, губы тонкие с оттенком белого пепла. Его лик напоминал морду кобры в момент атаки. Комбинезон защитного цвета скрывал на его торсе боевые награды и значки отличия. На голове плотно сидела фуражка. На ней имелась свастика в виде значка – черепа. Нарло слегка махнул рукой, чутко озираясь по сторонам. Он тихонько двинулся вперёд. За ним потянулись все фигуры.

Повеял резкий, прохладный ветер. Бронемашина остановилась, находясь неподалёку от перелеска. Офицер СС Штили живо замахал рукой, где виднелось томное облако дыма.

– Живее туда… Самолёт упал в этот пролесок. Обыщите его… Найдите лётчика. Если он ещё жив. Взять в плен… Если окажет сопротивление, расстрелять на месте… Обыскать перелесок… Всё обыскать. Каждый куст. Он не должен уйти… «Wohnen Sie dort… Das Flugzeug stürzte in diese Rasierlinie. Suchen Sie ihn… Finden Sie den Piloten. Wenn er noch lebt. Nehmen Sie Gefangene… Wenn er sich wehrt, schießen Sie auf die Stelle… So suchen Sie den Überlauf… Suchen Sie alles. Jeder Busch. Er sollte nicht gehen»., – смело заявил Штили.

– Есть… Сейчас… Солдаты… Живо за мной… Идём цепью… Нужно найти лётчика… «Haben… Sofort… Soldaten… Lebhaft hinter mir… Wir gehen in eine Kette… Wir müssen den Piloten finden», – заявил обер-лейтенант Нарло.

Веял прохладный ветер. Из перелеска тянулся тёмный дымчатый шлейф. Он витал в воздухе, словно пьяный. Автоматчики живо пошли по территории небольшого пролеска. Офицер Штили закурил сигарету. Дымок плавно потянулся над его головой. Порочное лицо выражало лёгкое недовольство. Он снял с головы фуражку. И тут же быстро обтёр белым платочком свой высокий, медный, вспотевший лоб. Он крепко затянулся табачным дымом. Глаза прищурились. Он слегка потянулся, чтобы осмотреться. И тут же использовал свой бинокль.

Ветер чуть поддувал. Веяло гарью. Самолёт «И – 16» заметно дымился. Вверх поднималась томная дымка, как змейка. Пилот Павел Фролов очнулся. Голова кружилась. В глазах зарябило. Он заглотил ртом воздуха, как судак в лодке. И дыхания не хватало, чтобы ощутить полную кислородную свободу. Томили боли. Лицо заметно затекло кровью. И уже появился глянец. Местами багряная влага засохла. В ушах стоял звон. Он еле – еле скинул с себя треснутые очки лётчика. И попытался приподняться. Но ноги не слушались. Не хватило сил, чтобы подняться. Паша глубоко вздохнул. Он бегло осмотрелся. Впереди уже маячили томно – зеленоватые фигуры. Они двигались цепью. Впереди уже показалось порочное лицо офицера СС Нарло. Он слегка ухмыльнулся, держа в руках автомат ППШ. Солдаты вермахта живо окружили разбитый самолёт. Они бегло переглянулись.

– Руки вверх русская сволочь… Вылезай из самолёта… И держи руки высоко… А то расстреляю, как собаку… «Hände bis russische bastard… Raus aus dem Flugzeug… Und halten Sie Ihre Hände hoch… Ich werde dich erschießen wie ein Hund»…, – заявил Нарло.

Веял лёгкий ветер. Чуть заколыхалась редкая листва на деревьях. Пилот Паша Фролов чутко осмотрелся. Глаза округлились. Его рука потянулась к кобуре. Он достал пистолет ТТ. И крепко сжал. Но стрелять передумал быстро. «Вот же сволочи. Окружили уже. Откуда они тут взялись… Видать. Правда… Мы уже в тылу у немцев… Не убежать. Их много… ААААА… ААА. Кажется, я себе сильно ноги ушиб… Но ничего не сломал… Всё же посадил самолёт… Теперь меня окружили. Вот же хрень. Что он там бормочет? Наверное, приказал выходить из самолёта… Всё же я его посадил… АААА. ААА. Надо выходить. А если пальнуть в гада. Не вариант… Их много. Придётся, вылезать и руки вверх… АААА… ААА… Откуда они тут так быстро появились… Неужели прорвали всю нашу оборону… Вот же сволочи.», – подумал он. Паша, убрав пистолет в сапог, выдохнул. Он, потянувшись, еле поднялся на ноги. Но стоял уверенно. Он, отстегнув парашют, поднял вверх руки. Но голова кружилась. Из раны на лбу подтекала кровь. Он сморкнулся, глядя на офицера.

– Вперёд. Быстрее русская сволочь. Вперед. Вперёд. Живее… Быстрее. Иди вперёд… «vorwärts. Schneller russischer Bastard. vorwärts. vorwärts. Lebendiger… Schneller. Nur zu», – заявил офицер Нарло.

– ААААА… ААА… Вот же прибежали… Ничего. Сволочи… Быстро они меня окружили… Сколько я тут просидел… АААА… ААА, – простонал Паша.

Повеял прохладный ветер. Паша Фролов, приподнимая руки, осмотрел офицера. Тот имел порочное лицо. И сейчас походил на дикую сущность из подводного мира. Пилот недоумевал. «Вот же мерзавец. Наш автомат в руках держит. Значит, прорвали оборону… Врезать бы ему по первое число… Да нельзя сейчас… Надо момент выждать…», – подумал он. Паша слегка помотал головой. В глазах чуть рябило. Боль всё время напоминала о себе. В голову лезли всякие мутные мысли. Они мешали сосредоточиться. Сердце забилось быстро. И ощущалось его биение.

– Руки вверх…

– Русский офицер. Лётчик…

– Откуда он тут взялся?

– Хаахаааа… Оружие есть. Руки выше… Где твоё оружие? Документы где? – спросил Нарло.

Небо ковало томные сумрачные облака. Веял прохладный ветер. Вдали гремело. Паша, стоя возле офицера, слегка помотал головой. Он, приподнимая, держал руки на ширине плеч. На лице зудела кровавая рана. Она донимала. И глаз левый затекал кровью. Паша выдохнул, бегло глянув на своих коварных неприятелей. Офицер Нарло махнул автоматом. И слегка прищурил хищные глаза.

– Обыскать… «Suche», – заявил он.

Повеял лёгкий ветер. Паша слегка вздрогнул. Он бегло глянул на солдат вермахта. Автоматчики принялись быстро его обыскивать. Но тут же отошли в сторону. Лейтенант Нарло, грозя оружием, сделал шаг вперёд. Он смотрел прямо на лицо советского лётчика. Словно хотел, что – то высмотреть.

– Очень хорошо. Значит, ты русский лётчик… Ты пойдёшь с нами. И будешь сотрудничать. Иначе я тебя лично положу… «Sehr gut. Sie sind also ein russischer Pilot… Sie kommen mit uns. Und Sie werden zusammenarbeiten. Ansonsten lege ich Sie persönlich hin», – заявил он.

Паша недоумевал. Он чуть прищурил глаза. Боль томила. Кровь заливала лицо. Он тяжело вздохнул, совершенно не понимая немца. Мысли путались. «Куда? Они меня хотят вести, что ли куда – то? Вот же набежали. Их слишком много. Чтобы бежать… Не успею… Да и куда? Надо осмотреться. Пистолет они не нашли… И то хорошо… Но их много. Куда бежать? Одни поля да перелески…», – подумал он. Паша глубоко вздохнул. Он держал руки поднятыми. Офицер зорко смотрел на лицо пленного. Он слегка ухмыльнулся.

– Вперёд. Быстро… Вперёд… «vorwärts. Schnell… vorwärts», – скомандовал он.

Повеял лёгкий ветер. Автоматчики тут же ткнули огнестрельными орудиями в спину Павла. Он сразу зашагал вперёд. Немного споткнулся. Его повели солдаты, держа на прицеле. Офицер Нарло, быстро осмотревшись, двинулся следом. Он имел дурную ухмылку. Паша двигался тяжело. Голова ещё кружилась. Кровь постоянно заливала левый глаз. Он бегло осмотрелся. Перелесок был насыщен молодыми осинками. Под ногами зрели большие кочки и довольно высокая трава. Некоторые кусты ещё даже зеленели. Паша заметил на полянке бронемашины и мотоцикл с коляской. Там мелькали томно – зеленоватые фигуры. Мысли томились. «Куда они меня ведут? А не всё равно. Если бежать… То сейчас… Но… Ничего не выйдет… Сразу пальнут в спину. Их слишком много… Ещё там на поляне… Они меня туда ведут… А куда дальше? Там, кажется, офицер в бронемашине сидит… Вот же упырь. Может, сейчас бежать… Но куда? Застрелят глупо… И сам выстрелить не успею… Вот же засада… Надо идти… Но не хочется… Они меня окружили со всех сторон…», – подумал он. Паша выдохнул. Он тяжело шагал по небольшим кочкам перелеска. Он бегло осмотрелся.

– Смотреть перед собой… Быстрее иди…, – заявил автоматчик Сайкс.

Веял прохладный ветер. Солдаты подпихнули огнестрельными орудиями пленника в спину. Тот зашагал чуть быстрее.

– Быстрее иди… Быстрее… Вперёд…, – заявил автоматчик Крис.

Небо сковывалось томными облаками. Ветер слегка поддувал. Вдали всё темнело и темнело. Тянулись ввысь столбы мрачного дыма. И крутился белый пепел. Там громыхало. Меж кустов из травы показался красноармеец Гоша Степанов. Лицо круглое, чумазое, – глаза тёмные шальные, нос, как пятак. Рот широкий, губы тонкие бледно – алого цвета, скулы чуть вытянутые. Сейчас только глаза видно. На голове грязная пилотка. Вся одежда в сырости. Он крепко сжал руками карабин СВТ-40. Левый рукав телогрейки весь в крови. За стволом широкого дерева восседал боец Андрей Краевский. Лицо боевое, – глаза глубокие томные, нос прямой, губы широкие цвета багряной рябины. На нём мокрая, расстёгнутая шинель. В руках карабин 7,62-мм винтовка образца 1891 года иначе трёхлинейка «Мосинка». Он глубоко вздохнул. В глазах виднелась усталость. Чуть правее за кустом восседали бойцы Егор Пташкин и Николай Кукушкин. Они чутко присмотрелись, взирая на автоматчиков. Егор – молодой парень из глухой деревни. Ему недавно исполнилось девятнадцать лет. Лицо белое, – на щеках многочисленные веснушки, глаза светло – синие, нос заметно вздёрнутый, губы полные алые больше женские. В чертах просматривалась смазливость. Но в бою он уже показал свою смелость и находчивость. Николай шальной деревенский мужик. Лицо медное, – уши торчком, глаза круглые цвета золота, нос, как большая картофелина, рот широкий, губы битые полные. Он любитель выпить. И когда напивался, всегда зверел и махал руками. Многим перепало от его жёстких кулаков. Но часто он бил за дело. Одного мужика тёску он избил до полусмерти за обидные слова. Его один раз судили. Его в шальном бою слегка ранило несколько раз. На левом плече кровь. Телогрейка уже без пуговиц и распахнута. В руках он держал винтовку «Мосинку» со штыком. А за пазухой виднелось его любимое орудие – обычный топор. Им он уже пару раз воспользовался, чтобы уцелеть. На ручке уже запеклась кровь его павших соперников.

Повеял лёгкий ветер. На втором плане за высокими деревьями в низине таился командир бригады старший лейтенант Микула Адамов. Ему тридцать девять лет. Фуражка на голове сидела прямо. Лицо приятное, выразительное, – глаза большие волевые томные, нос прямой, немного острый, щёки плотные с морковным румянцем, губы полные цвета пепла. У него на гражданке дочери Маша и Соня. Уже взрослые. На нём светло – бурая телогрейка. Уже замазалась в грязи со всех сторон. И кровь на левом плече. Пуля шальная чиркнула его в бою. Но затем он умело применил штык и заколол автоматчика Бармса. Упитанное тело того пронзил насквозь в области живота. Микула быстро осмотрелся. Он смерил глазом своих бойцов. Мысли томили. Рядом находились трое. Витя Морозов, Владимир Дуров и Борис Тяпкин. Все бывалые бойцы. Они, не сводя глаз, смотрели на своего «капитана». Витя громоздкий мужик. Он работал в колхозе на тяжёлом тракторе МТЗ. Лицо, как у дикого кабана. Глаза цвета прозрачной водки чистые, как стекло. Он часто выпивал. В руках автомат ППШ. Владимир – молодой парень двадцати трёх лет. Лицо смуглое серьёзное. Он чем – то походил на дикого ястреба. И глаза светло – медные лютые, и нос, как острый клюв. Сам стройный, как модель. Борис Тяпкин самый тяжёлый из всех. Ему бы в сумо биться. Голова большая, лысая. Пилотка влажная на боку. Лицо дикое в большой щетине, как у шального медведя. Глаза с искрой цвета бурной реки. Шея стянута с двойным подбородком. В руках наган. За пазухой несколько кинжалов. Ему уже пятьдесят три года. В молодости он занимался спортом – тяжёлой атлетикой. А ещё увлекался метанием ножей. И теперь ему это пригодилось. Пять раз он уже пускал кинжалы. И ни разу не промахнулся. Эсэсовцы падали замертво, когда он крепко брался за нож. Его телогрейка плотно налегала на тело. Сапоги кирзовые слегка скрипели. В них он тоже держал пару кинжалов. Левее возле дикого куста смородины восседали бойцы Василий Рысев и Валерий Брагин. Они уже опытные и проверенные в военном деле. Василий коренастый парень двадцати пяти лет. Лицо округлое, светлое – глаза небольшие светло – синие, нос широкий квадратный, губы тонкие сухие цвета молока. На нём телогрейка вся в грязи и сырой глине. Он плотно прижимался к земле, когда шёл массированный миномётный огонь по окопам. Сейчас он крепко прижимал к себе ручной пулемёт «Дегтярёва». На гражданке работал в провинциальном городке И. в кинотеатре оператором. И сам любил посмотреть фильмы на крайних рядах со своей пышной милашкой Тонькой. Там она учила паренька умело целоваться во французской манере. Валерий зрелый мужчина небольшого роста. Тело сухожильное. Лицо тонкое медное, – глаза глубокие томные, нос витой, небольшие усы, губы тонкие цвета вялой брусники. На нём мятая слегка рваная телогрейка. Шинель он потерял в бою, когда отступали. На голове пилотка со звёздочкой. В руках карабин «Мосинка». Штык на стволе. Валерий до войны торговал на базаре шубками.

Повеял лёгкий ветерок. Старший лейтенант Микула Адамов чуть выпрямил спину. Он быстро осмотрелся. Сейчас походил на дикого волка, который гнался за зайцем. Глаза ледяные засверкали.

– Так бойцы… Действовать надо быстро… Так. Лётчика надо отбить. Нельзя его уступать фрицам.

– Товарищ старший лейтенант. У них там две бронемашины и мотоцикл с коляской. Пулемёты МГ – 42. Три штуки. Офицер там и солдат десять будет… Все вооружены до зубов…, – заявил боец Владимир.

– А всего их около двадцати…

– Молодец разведал… Владимир… Так бойцы… Василий и Валерий… На вас бронетехника… А мы лётчика сейчас прямо с ходу отобьём… Сколько гранат есть? – спросил командир.

– Три штуки.

– Все отдать Валерию. Валера подойди поближе и забросай технику гранатами. Вася тебя прикроет пулемётом.

– Товарищ командир. Патронов не ма…, – заявил Вася.

– У меня тоже не было…

– Ну… Стрельнуть хватит…

– Стрельнуть – то хватит…, – взволновался Василий.

– И то ладно. Вперёд бойцы… Начинайте атаковать технику по команде. Мы стреляем первыми… И смотрите… В лётчика не попадите…

– Ясно… Есть…

Повеял лёгкий ветер. Бойцы Валерий и Василий живо полуприсядом пошли по полянке. Они живо скрылись из виду за кустами. Командир бригады Микула Адамов чутко глянул на своих подопечный бойцов и проверенных приятелей. Все сосредоточились.

– Так бойцы… Борис на тебе первый бросок. Метни ножи, как умеешь. Учить тебя не надо. Давай… И сразу схоронись… А мы тут же оприходуем их пушками. Патронов на этих хватит… Если что в рукопашной добьём гадов, – твёрдо сказал командир.

– Есть… Сейчас сделаем…

Боец Борис, убрав за пазуху наган, живо взял в свои мозолистые крупные руки два блестящих кинжала. И тихонько двинулся кустами по полянке. Все бойцы потянулись за ним, вооружившись карабинами. На них установили штыки. Капитан крепко сжал в руках автомат ППШ. В барабане имелось около десяти патрон.

Небо пребывало в сумрачных красках. Вдали зрели тёмные облака. Там стояли дымчатые столбы. И извивались, как шальные водовороты. И громыхало, но тихо. Ветер веял прохладный. Пленный лётчик Паша Фролов тяжело шагал. Он слегка пошатнулся. Дыхание спёрло. Голова всё ещё кружилась. Томили боли в суставах. Там имелись большие синяки. Он выплюнул изо рта кровь. Сердце билось быстро. И вновь он ощутил огнестрельные орудия, уткнувшиеся в его широкую спину. «Вот же скоты. Как они сюда так быстро нагрянули… Я просто отключился… А так бы мог уйти… Неужели наших нигде… Куда меня ведут? Вот паршивцы… Мне не убежать…», – подумал Паша. Он тяжело вздохнул. И бегло глянул по сторонам. Он чуть запнулся. И тут же заглотил слюнку. Она оказалась с кровью. Он тяжело вздохнул. В лазах немного зарябило.