Послесловие
Но изменило ли это хоть что-то?
Войны, апокалипсис, безумие – всё исправлено.
Ведь, где есть злодеи, там находятся и герои.
Научились ли чему-либо люди после происшествия? Они больше не допустят этого? Никогда не забудут? Эта катастрофа останется шрамом на истории человечества?
Люди не учатся на своих ошибках. Даже если это поколение познало боль и отчаяние, следующее поколение не сумеет в полной мере понять родителей.
Человечество из разу в раз наступает на одни и те же грабли. Грабли эгоизма.
Эгоизм, движущий людьми, заставляет их менять мир вокруг себя под себя. Под свои цели.
Так было, так есть и так будет.
Айредуус исправил если не мир, то сумел воскресить исчезнувшее на несколько лет государство.
Весь мир вернулся к исходному состоянию.
Как будто ничего страшного и не происходило.
Будто безумие, что другой безумец посеял в человечестве, никогда и не существовало.
Изменил ли Дарко хоть что-то? История покажет. История расставит всё на свои места.
…
Или нет.
Записи Дарко
Он Ночной Демон. Он Мастер убийств. Он гений.
Сколько раз я это слышал. Не льстя самому себе, должен признать, что эти слухи не лишены правды.
Но слухи есть слухи. Слухи из истины порождают лживые слухи.
«Он может всё»
Вот уж точно ложь.
Несомненно, я умею убивать. И убивать довольно искусно – моё тело настолько великолепно выучено, что мои навыки убийства поражают воображение других воинов, даже ветеранов.
Но это не значит, что мне подвластны любые навыки.
Стыдно признаться, но на деле я не умею довольно элементарных вещей.
Я был рабом-убийцей. Меня учили в первую очередь убивать.
Кроме этого, меня обучили чтению, дабы я мог принимать письменные поручения и определять, не сфальсифицировано ли оно, опираясь на почерк.
Но меня самого писать не учили – в этом попросту не было необходимости. Потому, когда меня сделали главой кошачьего подразделения, возникла проблема. Конечно, основываясь на всём том, что я читал ранее, я мог попробовать написать нечто схожее – но, несомненно, выходило паршиво. На разбор моего кривого почерка требовалось время. А его у солдат было не так много – из-за этого меня пришлось доучить и временно приставить мне «переводчика». Ха, если так подумать, на меня тратили довольно много – видимо, во мне и впрямь что-то было, раз меня продолжали держать так высоко даже с такими минусами.
Но это не было удивительным – моё поколение, растущее во время гражданской войны, могло похвастаться тысячами таких же детей, как и я.
Но всё равно.
Арифметика.
С этим было ещё хуже.
Пока я был на привязи у господина, меня снабжали всем необходимым – еда, кров, одежда, мытьё – никто не смел допускать возможности моей случайной смерти от истощения или холода. Конечно, изначально было не ахти что – похлёбки, ношенная одежда. Но всё было стерильно, этого отнять нельзя.
Уже затем, когда во мне заметили навыки убийцы, ко мне стали относится куда благополучнее – одевать стали прилично, дабы не срамить своим видом господина при встрече с ним или даже с его гостями, которые нередко становились моими жертвами позднее. Еда не стала намного вкуснее, но явно стала питательнее – да и не так воротило, как от рабских похлёбок. Кроме того, мне была выделена своя комната – тоже не ахти какая, но явно лучше, чем просто матрасы и одеяла в общей спальне на десяток человек.
Ах да, я же писал про арифметику.
В общем, изначально меня научили счёту до десяти, считая это моим идеалом. Но когда я превысил все ожидания учителей и господ, моё знание чисел повысили до сотни (естественно, за один заход я столько никогда не набирал).
Думаю, не стоит писать, что я имею в виду, не так ли?
Проблемы снова возникли при моей максимальной кошачьей должности – но с числами я работал крайне редко, а если и работал, то, как бы невзначай спихивал всё это на других людей – мне крайне повезло, что стал командующим, а не бюрократом.
Но когда я стал королём, это стало проблемой номер один.
Я предпринял целую операцию по своему обучению – нашёл лучшего педагога, пригрозил ему смертью, пообещав в то же время защиту, в обмен на обучение кого-то из дворца. Конечно, его работа оплачивалась, да и довольно щедро, пригрозил я ему, чтобы он не вздумал никому взболтнуть, что обучает кого-то из замка.
Слухи в итоге всё же появились, но по моим расследованиям, они пошли с других районов и вообще не были связаны с моим учителем-математиком, или же были связаны косвенно. Наказан он так и не был. Зато я познал всю прелесть счёта. Ну а до того момента ухитрялся скрывать своё неумение, как мог.
Бытовые проблемы.
Я был рабом чуть ли не всю сознательную жизнь. Было бы странно, если бы я не знал о бытовой работе – том, чем обычно и занимаются рабы.
Но дело в том, что меня изначально каким-то злым роком решили взять учеником убийцы.
Это стало моим единственным козырем. Поэтому я не знаю, как мыть полы. Я не знаю, как чистить картошку. Я не знаю, как готовить.
Стыдно признать – я лишь несколько лет назад узнал, что под фразой «помыть овощи или фрукты» имеется в виду мойка без использования мыла, с которым моются в банях.
Разнёсся и слух о том, что моя харизма безупречна.
Может быть, мне и удалось сговориться с некоторыми людьми, благодаря которым я сумел подёргать ниточки в нужных направлениях. Мне даже удалось разжечь бунт в рядах Форкленда у Зоны.
Но сговоры и поднятия народа против кого-то – не харизма.
Точнее говоря, если человек умеет хитро вести людей и залезать в сердца каждому человеку в толпе – это уловки и групповая харизма. Думаю, так это стоит выразить.
А есть личностная харизма. От неё зависят отношения с близким окружением – от неё зависит, как много у тебя близких людей, друзей, о плечи которых можно опереться.
У меня не было таких людей.
У меня паршивый характер – у меня плохо выстраиваются внерабочие отношения – что с мужчинами, что с женщинами. С Анной, опять-таки, меня изначально связывали только рабочие отношения. Из-за долгой близости и общей цели они перешли в нечто более сильное.
А дети… Дети стали выводом одиночества.
Гениальность.
Многие восхищались моей нестандартной и креативной тактикой при обороне Зоны. Считается, что это происходит из моей начитанности, знаний в различных областях наук… Что я изучил стратегию и тактику каждого генерала.
Это лишь на малую часть правда. Правда в том, что я начитан – когда меня обучили чтению, а в убийствах я стал самым лучшим в поместье, работы становилось всё меньше – из-за отсутствия работы и, вследствие, скуки, я обратился за помощью к книгам.
Первой книгой, что я прочитал, стала сказка.
Как думаете, что я читал следующие годы?
Ха, верно. Сказки.
Никаких альманахов. Никаких повестей о сражениях великих полководцев. Никаких научных книг.
Только сказки.
Сказки выработали у меня фантазию. Фантазию, рассчитанную на аудиторию, для которой они и предназначены – на детскую аудиторию.
К моему совершеннолетию у меня выработалась отличная детская фантазия.
И сильно на неё оказали влияние мои убийства.
Я стал фантазировать об убийствах.
Убийства стали частью меня – я начал размышлять о креативных убийствах определённых людей, затем одного случайного человека, двух людей, трёх… В итоге я в своих фантазиях стал тем самым королём, ведущим свои армии в битву – моя фантазия позволяла воплощать самые сокровенные желания.
Когда я подошёл к королю вплотную в реальности, я сумел воплотить свои детские сказки. И они были приняты как тактика, потому что были эффективны (если бы не предательство, разрушающее мои планы), потому что они звучали из уст взрослого человека, воина. Если бы то же самое предложил ребёнок, над ним бы потешились и потрепали по голове – но наши мысли были бы схожи.
Ведь у меня издавна детское мышление.
Я ребёнок во плоти взрослого. Печальная, грустная истина – этот ребёнок перехитрил весь мир. Этот ребёнок возглавил сильнейшее государство в мире и уничтожил сам мир.
Это сделал не коварный злодей. Это сделал проказливый ребёнок.
Это сделал я.
***
Меня тревожит один сон:
В нём я свободен от оков,
В нём я на небо воспарил,
Себя невольно восхитив.
В том сне сияло ярко Солнце,
В том сне голубизна небес
Была подобна изумрудам,
Слепящих на свету людей.
Всё так прекрасно! Так красиво!
Слов нужных мне не подобрать!
Во сне неведомая сила
Влекла меня то созерцать!
Но сколько раз? Из года в год
Я забывал тот дивный сон.
Проснувшись утром я лишь помнил
Едва-едва поток эмоций.
Но вот недавно, почему-то,
Очнулся я, запомнив всё.
Я вспомнил, что давно сей сон мне снился.
Я вспомнил, от чего в груди порой тепло.
Не знаю почему… Возможно,
Из-за того, что скоро завершится путь,
Я вспомнил это чувство радости, покоя,
Я вспомнил, в чём сначала была суть.
Ведь я, по сути, не злодей на деле.
Ведь я, на деле, даже не герой.
Я даже не страдалец в смертном теле,
И не странник, ищущий покой.
Я лишь дитя. Мне нужно небо!
Ему я грёзы посвятил!
Но кто бы мог подумать? Я ведь
Из раза в раз только грешил.
Сколько причин же было? Я за годы
Успел и позабыть, ради чего
Я столько раз был на краю пред бездной
Кровавой участью влечён.
Желал свободы я ведь с детства.
Я ощутил! Я воспарил!
Потом мне власть досталась даже,
И сколько раз себя же я хвалил?
Но это лишь осколки лжи.
Огромной, соразмерно Буре,
Что я обрушил на весь этот Мир,
Забыв совсем о всякой сути.
Мой мир огромен. Он же невелик.
Мой мир прекрасен. Он же и уроден.
И в зеркале мне виден адский лик.
И в нём же вижу ангела по сути.
Не знаю, честно, что здесь и зачем?
Я получал всегда всё то, что так хотелось.
Пускай и трудности преодолев,
Но я сумел всех мечт добиться в самом деле.
Свобода. Счастье. Сей Престиж.
Власть. Уважение. Покой и тишь.
Но не сумел я, не сумел я,
Не сумел я воспарить.
Став королём я не взлетел в то небо!
Разрушив мир не увидал лазури гладь!
Спася его мне не довелось увидеть
Всю Солнца красочную стать!
Я… Умру, наверно, улыбаясь.
Но та улыбка – тоже ложь.
Я воспарить на небо до сих пор мечтаю,
Но как взлететь? Букашке не дано.
Я человечек маленький по сути.
Дитя, застрявший в мире грёз.
Я не научен верить миру,
Не обучали, как топтать мечты.