Незваный гость как-то глумливо восхищается поэтами, утверждая, что они лишь забавляют его своими давно известными историями. Чёрный уверен в неискренности слов, в обмане, который таится в строках, выведенных в спешке на бумаге карандашом. Для него поэт – всего лишь лицемер, трус, искусно использующий метафоры и маскирующий ими правду, перед которой испытывает неподдельный страх.
Неожиданно он начинает вспоминать какое-то село, находящееся то ли в Калуге, то ли в Рязани, а затем маленького голубоглазого мальчика с жёлтыми волосами, живущего в простой, ничем не выдающейся семье крестьян. Казалось, он хотел рассказать о нём всё, но, или не вспомнив ничего более, или просто не желая говорить о хорошем, словно вычеркнул детство из прошлого. Вырос этот мальчик в его рассказе стремительно и внезапно. «И вот он стал взрослым, к тому ж поэт…» Чёрный вновь вспомнил о немолодой женщине, о нежных словах, сказанных в её адрес… или он намекал на фамильярность? А может быть, имел в виду неискренность этого не очень-то талантливого рифмоплета? Не знаю, что он хотел сказать, но то, что сказал, мне совсем не понравилось.
Друг мой, я впервые был искренним, говоря чёрному правду, не используя метафор. Я сказал ему, что более скверного гостя никогда не принимал в своем доме. Сказал, что скверным его считаю не только я. Сказал, что нехорошая слава о нём разносится уже давно. Друг мой, сам не ожидая от себя подобной жестокости, я схватил свою трость и в бешеной ярости запустил ею в морду измучившего мою больную душу чёрного человека…
На небе не осталось и следа от месяца. За окошком задрожал синий рассвет, постепенно разбавляя темную жуть, бродившую сегодня в нашем саду, напоминая неупокоенную душу самоубийцы. Странной была эта долгая морозная ночь. Что-то неясное и необъяснимое происходило со мной, искажая и уродуя реальность.
Я стою неподвижно, всматриваясь в битое больное отражение человека, испытывая к нему жалость. Его бледное лицо знакомо мне. Кажется, ещё немного и я смогу вспомнить эти голубые глаза, эти жёлтые волосы, напоминающие старый осенний клён… Нет, друг мой, не под силу мне пробудить память, охваченную недугом, словно пламенем… Да и кого вспоминать-то? Ведь я совершенно один у разбитого зеркала в этом злосчастном цилиндре, делающем меня неузнаваемым даже для самого себя.