Венецианские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках

Лед на лагуне и счастливый случай

А недалеко отсюда обитает удача. Войдя на кампо Сан-Канциан (campo San Canzian) и пройдя одноименную церковь (chiesa di San Canciano), за единственным мостом, который попадается вам по пути, справа можно разглядеть большой портик. В мощную угловую опору с двух сторон вделаны две лапы, вроде якорных. Не так уж редко случается видеть, как венецианцы, проходя здесь, постукивают сначала по одному, потом по другому кольцу. Считается, что это притягивает удачу.

Пройдите под арочным портиком, следующим вдоль набережной. Это сотопортего^[15] дель Трагетто (sotoportego del Traghetto, «Паромный проход»), место самой древней паромной переправы в городе. Она действовала аж с IX века, когда дож Анджело Партечипацио повелел держать здесь парусные лодки для сообщения с Мурано. Как легко можно видеть, все колонны исписаны граффити и надписями. Большинство из из них оставлено паромщиками, они просто сообщают о ценах перевозки на Мурано, Бурано, Мазорбо, Торчелло, Сант-Эразмо и Виньоле^[16].

Но некоторые из надписей хранят память об особых происшествиях. Так, в числе наиболее различимых на второй колонне – та, что напоминает об одном из самых крупных «оледенений» лагуны. Последнее из них имело место в 1928 году, но надпись посвящена не ему. Она гласит: Eterna memoria dell’anno 1864 del g(h)iaccio veduto in Venezia, che se sta sulle fundamente Nove a San Cristoforo andava la gente in (pr)usision che formava un liston^[17]. Эта надпись сообщает, что лагуна в том году замерзла так, что народ заполонил все водное пространство от Венеции до Сан-Кристофоро, одного из тех двух изначальных островков, что вместе с Сан-Микеле образуют ныне венецианское кладбище.

Из хроник можно извлечь сведения и о других оледенениях лагуны – в 568, 852, 1118, 1122, 1234 годах. Упомянем еще о двух. Первое – 6 января 1432 года. «Лед был столь обширен, – сообщает хронист, – столь велик и тверд, что по всей Венеции, а также из Венеции в Местре можно было ходить как посуху». Другое – в 1491 году. «Числа десятого января стоял холод великий, так что обмерзла вся лагуна накрепко, и пешком от Каннареджо до Маргеры идти можно безвозбранно, и были такие, кто от Маргеры до Каннареджо по льду скотину водили». Как мы видим, в обоих случаях народ мог свободно перемещаться по льду от города до материка и даже перегонять домашних животных.

Раз уж речь зашла о рекордах, связанных с пересечением лагуны пешком по льду, невозможно не упомянуть понте делла Либертá (ponte della Libertà, «мост Свободы»), сооруженный всего лишь за два года во время фашистского двадцатилетия. Если быть точным – с 27 июля 1931 года по 25 апреля 1933 года. Этот автомобильный мост тянется параллельно железнодорожному мосту, сооруженному австрияками в 1841–1846 годах^[18]. Его длина – 3623 метра, ширина – 15 метров 75 сантиметров, он до сих пор является самым длинным в Италии. А на момент сооружения – был самым длинным в мире. На рубеже XIX–XX веков, прежде чем этот мост был построен, рассматривались самые невероятные проекты сообщения Венеции с материком. Например, трамвайные пути на стальных фермах между кампо Санти-Апостоли и Кампальто, к северу от Венеции; трамвайная станция на рива дельи Скьявони, от которой должен начинаться подземный тоннель через весь город; станция канатной дороги, ведущей на материк; виадук над железнодорожным мостом и даже туннель под всей лагуной^[19]. Взойдите на мост Сан-Канциан (San Canzian) и возьмите правей, на калле де ла Мальвазия (calle de la Malvasia), пока она не выведет вас на кампьелло де ла Казон (campiello de la Cason, «площадка Большого дома»), иными словами – к тюрьме. В каждом сестьере была своя тюрьма, в которую «заметали», как говорили венецианцы (то есть заключали), несостоятельных должников и вообще мелких правонарушителей. И по сей день на углу можно заметить справа два кольца, встроенных в стену. По традиции (не лишенной исторического основания) считается, что сюда приковывали, чтобы выставить на посмешище, людей, совершивших мелкие проступки или оскорбивших общественную мораль. А раз уж мы здесь, можно наконец сказать, для чего, согласно тому же народному мнению, служили те два кольца, которые мы трогали раньше за мостом: ни больше ни меньше – для вывешивания частей тела четвертованных преступников.

* * *

Пересеките кампьелло де ла Казон и, свернув на калле Муаццо (calle Muazzo), сразу поворачивайте налево, на калле дель-Манганер (calle del Manganer – этим словом в Венеции называли суконщиков, занимающихся шерстью и шелком). Зайдя в кампьелло дрио ла Кьеза (campiello drio la Chiesa, «за церковью»), пересеките его по диагонали и проулком выйдите в кампо Санти-Апостоли (campo Santi Apostoli, «Святых апостолов»). И, подойдя к узкой набережной, обращенной к одноименному каналу (rio dei Santi Apostoli), можете полюбоваться возвышающимся прямо перед вами Ка Фальер (Ca’ Falier). Этот дворец, известный также как «дом с колоннами», служил некогда дожу Марину Фальеру, обезглавленному, как мы уже упоминали, 17 апреля 1355 года.

Дож, потерявший голову

Фальер был избран дожем в 1354 году, находясь при этом за пределами Венеции. Прибывши на Сан-Марко, он вышел из гондолы не у Соломенного моста (ponte della Paglia^[20]), как полагалось, а на пьяцетте. Так что для того, чтобы вступить во дворец, ему пришлось пройти между двух огромных колонн, со львом и со святым Феодором – то есть по тому месту, где обезглавливали преступников. Присутствующими это было сочтено дурным предзнаменованием. «Хуже начала и не придумаешь», – записал у себя в дневнике Марин Санудо. Даже Франческо Петрарка, который знавал Фальера в Падуе в бытность его там подестой, заметил в одном письме, что новый дож sinistro pede palatium ingressus^[21]. Предзнаменованию суждено было сбыться всего через несколько месяцев…

Историки дотошно объясняют, что заговор, задуманный дожем для того, чтобы стать единоличным господином Венеции, не оглядываясь на Сенат и на Большой совет, отвечал амбициозному характеру Фальера; но легенда (или, лучше сказать, романтическая трактовка части исторических фактов) сводит дело к женщине и поруганной чести. Во дворце был организован праздник по случаю избрания дожа. В нем принимал также участие молодой патриций Микеле Стено – но Фальер велел ему удалиться, потому как он докучал камеристке догарессы Лодовики Градениго. Тот подчинился, но в отместку оставил на кресле дожа записочку с двустишием:

 
Marin Falier da la bela mujer
Altri la galde, lu la mantien^[22].
 

Другая версия забирает еще круче:

 
La mugièr del doxe Falier
La se fa fotter per so piaxer!^[23]
 

Так возник личный конфликт, имевший тяжелейшие политические последствия. Дож затеял заговор против государства, потому что счел, что нанесенное ему оскорбление не было смыто надлежащим образом. (Стено отсидел месяц в тюрьме, а сверх того был приговорен к выплате пени в сто лир и порке лисьим хвостом – то есть речь шла о наказании символическом. Которое к тому же не помешало ему самому стать дожем – через сорок пять лет после этого эпизода, в 1400 году.)

В зале Большого совета Палаццо Дукале, среди портретов первых семидесяти шести дожей, последовательно сменявших друг друга во главе Яснейшей республики^[24] (всего между 697 и 1797 годами их набралось сто двадцать), Марин Фальер представлен рамой, задрапированной черной тканью. Под ней подпись: hic est locus Marini Falethri decapitate pro criminibus^[25]. Кто-то после казни предлагал выставить изображение quod caput pendeat incisum ad colum^[26] – но образ того, кто предал Республику, не заслуживает, чтобы быть сохраненным и подобным образом^[27].

«Заземленный канал», rio terà, – канал, засыпанный землей и вошедший в сеть пешеходных улиц Венеции. Сейчас в городе десятки и десятки подобных калле, бывших некогда каналами. В основном они подверглись трансформации в XIX веке. Попробуйте представить эти улочки в их изначальном обличье – с водою, мостками и набережными. А теперь повернитесь и пройдите к церкви. Основанная в VII веке святым Маньо на том месте, где ему явились двенадцать апостолов в образе журавлей и велели ее воздвигнуть, – церковь оказалась ареной необыкновенного происшествия, случившегося в 1672 году. Тогда здесь строили колокольню, и, когда работы уже близились к завершению, старенький священник, Доменико Лонго Бакетин, поднявшись наверх, чтобы проследить за их ходом, поскользнулся и вывалился из звонницы. Но счастливо спасся, зацепившись сутаной за стрелки больших часов. Этого хватило, чтобы спасатели втянули его внутрь.

Пересеките салицаду^[28] дель Пистор (salizada del Pistor), потом поверните направо, на рио тера деи Франчески (rio terà dei Franceschi, «засыпанный канал Францисканцев»), потом налево, на рио тера Санти-Апостоли (rio terà Santi Apostoli, «засыпанный канал Святых Апостолов»), и наконец войдите на калле дель-Спецьер (calle del Spezier), миновав рио тера дель Барба Фрутариол (rio terà del Barba Frutariol). Перейдите понте деи Сартори (ponte dei Sartori, «Портняжный мост») и следуйте прямо по салицаде Зериман (salizada Seriman) до понте деи Джезуити (ponte dei Gesuiti, «мост Иезуитов»). Перед вами – кампо деи Джезуити.

Америку открыли венецианцы?

Дворец, возвышающийся слева, – это Ка Зен. Первоначально он был весь покрыт фресками Скьявоне и Якопо Тинторетто. Здесь родились и жили два брата, Антонио и Николó Зен, которые в 1398 году отчалили от Оркнейских островов, что в Великобритании, имея под своей командой двенадцать судов шотландского правителя Генриха Синклера. Путь их лежал к Фарерским островам, Исландии и Гренландии – а далее к Новой Шотландии и Новой Англии. До нас дошли свидетельства об этом походе, осуществленном за девяносто четыре года до знаменитого путешествия Колумба (на корабле которого также присутствовал венецианец, Джованни Везаньо). Венецианская пушка, обнаруженная несколько лет назад в одном из озер Нового Света, подтверждает справедливость предания, оставленного братьями Зен.

Но это еще не все. Семейство Синклер с 1057 года владеет Рослином, где в середине XV века была возведена часовня, знаменитая своей эзотерической символикой. Многие считают ее хранилищем сокровищ тамплиеров – или, по крайней мере, каменной картой, указывающей, где их найти. Другие же подозревают, что в ней хранится Грааль – священный кубок Тайной вечери. Зачем Генрих Синклер повелел венецианцам организовать это путешествие, столь же опасное, сколь бессмысленное в то время? Не для того ли, чтобы спрятать нечто в неизведанном тогда Новом Свете? Трудно сказать, ведь он был убит, едва вернувшись обратно в Шотландию. Но известно, что он оказывал покровительство последним тамплиерам, бежавшим после роспуска ордена в 1307 году из Франции и нашедшим защиту в Португалии и Шотландии.

Но если Рослин может гордиться своей часовней, так тесно связанной с тамплиерами, то уголок Венеции, в котором мы сейчас находимся, имеет отношение к другим крестоносцам, воздвигшим некогда здесь свой Ораторий, а теперь основательно забытым. Речь идет об ордене госпитальеров, появившемся в Иерусалиме и занимавшем эту площадь до иезуитов. Госпитальеры считались нищенствующим орденом, посвятивших себя тому, чтобы подавать помощь бедным, больным, а также вдовам погибших на Святой земле. На практике же они снискали огромное богатство, что позволило им в XVI веке заказывать работы знаменитым художникам – Якопо Пальме-младшему, Веронезе, Тициану. В том же веке ими была основана внутри монастыря школа музыки и математики, из которой частенько выходили органисты собора Святого Марка.

Современный вид Ка Зен – это результат перестройки, осуществленной между 1534 и 1579 годами, в соответствии с тщательно проработанными рисунками и строго продуманными перспективами. У палаццо четыре двери – так пожелал Пьетро Зен (посланник в Константинополе^[29]), отец четырех сыновей. Между двумя дверьми виден медальон, приделанный, на первый взгляд, в случайном месте. Это явно фамильный герб. На нем высечены знаки, вроде тайного кода: I…R…Z…M…247.

Но расшифровать их так никто и не сумел…

* * *

Кладбище Сан-Микеле было создано во исполнение указа Наполеона, предписывающего, по соображениям санитарии, хоронить усопших подальше от обитаемых центров. В 1807 году для этих целей был выделен остров Сан-Кристофоро-делла-Паче (Св. Христофора Мирного – название напоминает о щедром даре, полученном теологом фра Симоне да Камерино в качестве награды за мир, заключенный им между Венецией и Миланом в 1454 году). К нему в 1837 году был присоединен соседний островок Сан-Микеле (Св. Михаила), известный в древности как Кавана-де-Муран («Муранская гавань»), потому что здесь пережидали непогоду суденышки, направлявшиеся в Мурано. Канал, разделявший два острова, при этом засыпали. Работы по устройству кладбища возглавил архитектор Антонио Сельва (тот самый, который возводил театр Фениче), но из-за нехватки средств они многажды прерывались и завершились только к 1870 году. Пройдите полностью кампо деи Джезуити, пока не выйдете на фондаменты Нове (fondamente Nove, «Новые набережные»). Здесь, помимо прочего, проходили соревнования по «игре в мяч» – одному из предшественников современного футбола. Игры проходили вплоть до 11 апреля 1711 года – пока их не запретили специальным указом Совета Десяти.

Это самая северная часть Венеции. И перед вашими глазами, немного правее, возникает «остров мертвых» – венецианское кладбище, последнее пристанище не только тысяч венецианцев, но и таких иностранцев, как музыканты Игорь Стравинский и Карл Фильч^[30], писатели Эзра Паунд и Иосиф Бродский.

Еще там расположены церковь и монастырь Сан-Микеле-ин-Изола («Св. Михаила на Острове»), дававший в первой половине XV века приют фра Мауро – знаменитому космографу, снискавшему славу своими великолепными картами мира, – считающимися высшим достижением картографического искусства позднего Средневековья (ныне хранятся в библиотеке Марчиана^[31]). О нем веками рассказывают такой колоритный анекдот.

В один прекрасный день, пока монах трудился над своей картой полушарий, его навестили несколько патрициев и с ними сенатор. Высокие гости начали задавать вопросы, более-менее связанные с географией, и тут сенатор заявил: «Что это вообще значит – “карта”? Это же просто почеркушки какие-то!» Не теряя спокойствия, фра Мауро принялся объяснять, как на карте обозначаются материки, горы, реки и все города известного мира.

«Сколь велик мир!» – удивился сенатор и тут же пожелал узнать, а где же на карте Венеция. «Вот, эта точечка – это и есть Венеция», – ответил монах, указывая означенное место. Возмущенный аристократ вперил в монаха взгляд и изрек: «Сделай мир поменьше, а Венецию – побольше». После чего удалился со своей свитой. Про этого же монаха рассказывают историю, в которой фигурирует…

Космограф, похитивший сны Люцифера

Известно, что фра Мауро умер в 1459 году в глубокой старости. Известно также, что на острове-монастыре у него была целая картографическая мастерская и несколько помощников.

Из этой-то мастерской и выходили изумительные атласы, среди которых – карта мира, составленная по поручению короля португальского Альфонсо V, и другая великолепная карта, хранящаяся сейчас в Апостольской библиотеке Ватикана. Каким образом церковный служитель, никогда не покидавший монастыря, мог рисовать эти карты – покрыто тайной. Историки объясняют, что он составлял их, опираясь на сведения, доставляемые венецианскими путешественниками, но, по народной легенде, он делал это, опираясь на сны – не свои собственные, а на сны дьявола. Монах был наделен необыкновенным даром собирать над островом сны Люцифера и потом, в самую пасмурную погоду, проецировать их на тучи.

Из истории мира сего известно, что дьявольские создания частенько ускользали из-под контроля своего создателя. Точно также и сны Люцифера – в Средневековье они бушевали в небесах, пугая смертных и указывая дорогу на шабаш ведьмам, духам и нечистой силе. Фра Мауро нашел способ укрощать их и узнавать с их помощью пределы мира, неизвестные прочим. Краски, детали и точность его карт, поражающие до сих пор, суть не что иное, как вихрь образов тогдашнего мира, освобожденных во сне Люцифером и пойманных на карту монахом-космографом, который читал очертания и оттенки на облаках во время предшествующих буре порывов ветра. Эти клубящиеся сны и сейчас можно иногда увидеть высоко над кладбищем, летними ночами, во время самой злой непогоды.

* * *

Позднее кельи монастыря Сан-Микеле превратились в тюрьму для политзаключенных. В 1822 году здесь содержались борцы за свободу Италии Сильвио Пеллико^[32] и Пьетро Марочелли, участники многочисленных восстаний против австрийского владычества. Отсюда их перевели в Шпильберг – пользующуюся мрачной славой габсбургскую тюрьму, расположенную в Моравии, недалеко от Брно. Что же до толщи воды, отделяющей вас от острова, – во времена ноябрьских туманов, днем или ночью, присмотритесь к плавучим огонькам, смутно виднеющимся впереди. Возможно, это свечки, горящие в плавучем гробе той, которую зовут…

Непогребенная девочка

Это случилось туманным вечером 29 ноября 1904 года. Уже темнело и видимость упала почти до нуля, но Франческо Квинтавалле, командир вапоретто^[33] «Пеллестрина», который должен был от Фондаменте Нове направиться к острову Бурано, все-таки решился отдать швартовы, вняв настойчивым просьбам «арсеналотти», рабочих с Арсенала, которые после долгого рабочего дня мечтали поскорее добраться домой на Бурано. Выждав десять минут, необходимые для того, чтобы кораблик успел зайти на Сан-Микеле^[34], следом за ним отправились две пассажирские гондолы, наполненные возвращающимися из Венеции муранцами. Одну гондолу вел Антонио Россо Франа, другую – Андетто Камоццо. Хроники повествуют, что, отчаливая от Сан-Микеле, Квинтавалле скомандовал «малый назад!», не заметив, что гондолы были прямо за ним. Лодочка Россо разломилась пополам, и все ее пассажиры оказались в воде. Четырех удалось тут же вытащить на борт вапоретто, но еще пять женщин скрылись под водой за считаные секунды. Несмотря на густой туман, немедленно начались поиски, которые продолжались всю ночь. Через несколько часов с вапоретто, стоявшего у причала, была замечена Мария Тозо Булла. Ее немедленно вытащили и спешно доставили в Мурано – но она скончалась почти сразу же. Бездыханные тела Лизы Тозо Бореллы и Амалии Падован Вистози были обнаружены наутро внутри кормовой части гондолы. Но Тереза Сандон и Джузеппина Габриэль Кармело, еще девочка, так и остались поглощены пучиной. В сентябре 1905 года, через десять месяцев после разыгравшейся трагедии, Тереза Сандон явилась во сне свой сестре. «Молись за меня, – сказала она, – потому что тело мое все еще томится в плену. Но если ты хорошенько помолишься, я освобожусь от уз, которые приковывают меня ко дну канала, и упокоюсь на освященной земле». Через десять дней после этого вещего сна двое рыбаков в канале делла Бисса, около острова Виньоле, приметили всплывшее изуродованное тело. Скапулярий^[35] на шее помог опознать его – это были останки Терезы Сандон.

А вот маленькую Джузеппину Габриэль Кармело так и не нашли. Ее кости по-прежнему лежат на дне лагуны, но дух обрел покой в том освещенном свечами плавучем гробу, что показывается туманными ночами. И к которому не смеют приближаться паромщики.

* * *

Поверните налево и пройдите до конца фондамент Нове. Сейчас здесь располагается одноименный театр (teatro Fondamente Nove), а в первые послевоенные годы это было место темных делишек и кровавых расправ. Старые венецианцы до сих пор вспоминают историю, в которой фигурируют

Каракатицы с глазами женщины

Линда Чиметта была маленькой миловидной женщиной. Вместе с мужем она держала бар в Беллуно, что на севере области Венето, и частенько наведывалась в Венецию, чтобы пополнить запас контрабандных сигарет. В апреле 1947 года, отправившись в город, она, как обычно, остановилась у подруги – и пропала. Высказывалось много предположений: что она, поддавшись минутному порыву, сбежала с американским солдатом; что она долго и тщательно готовила свое исчезновение и скрылась наконец туда, где ее никто не знал; что ее видели входящей в монастырь, чтобы принять постриг.

Полиция, однако, провела расследование и пришла к заключению, что женщина была убита. После чего без проволочек предъявила суду и убийц: Бартоломео Томá и Луиджи Сарди – вдохновитель и исполнитель этого преступления. Женщину завлекли в ловушку, посулив выгодную партию сигарет, убили несколькими ударами топора и засунули в чемодан, предварительно расчленив. Сарди, гондольер по профессии, настаивал на своей невиновности. Он уверял, что выбросил вместе с Тома в лагуну чемодан, будучи уверенным, что тот избавляется от краденого.

Поиски велись несколько дней, но ни к чему не привели. А потом это преступление забылось, потонув в жилищной, продовольственной и прочих проблемах, которых хватало в послевоенные годы. Но через некоторое время мальчишки, ныряющие с фондамент Нове, вытащили на берег большой дорожный чемодан, прибитый волнами. Открыв его, они обнаружили, что он кишит крабами и каракатицами. Придя в себя, ребята радостно кинулись собирать их и побежали домой с полными пригоршнями, чтобы бросить на сковородку: голод в те годы и не на такое толкал.

Но на дне чемодана обнаружилось женское тело. Это все, что осталось от Линды Чиметты. Трудно сказать, все ли ребята вернули обратно свою добычу, но большая часть живности, безусловно, вернулась в море. С того времени рыбаки выбрасывали обратно всех каракатиц, выловленных в этой части набережной: им казалось, что моллюски смотрят на них глазами женщины. Ее убийцы тоже плохо кончили. Пытаясь убежать из тюрьмы в Вентотене, Бартоломео Тома сгинул во время бури в Тирренском море. Луиджи Сардо вышел из тюремной психбольницы в 1973 году. Зимой 1980 года он убил сержанта полиции, ни с того ни с сего ударив его трубой по затылку. При аресте он монотонно твердил два слова: «Я невиновен».

Другой подобный случай произошел в Венеции относительно недавно, в 80-е годы. Расчлененную женщину тоже выловили из воды в чемодане. И на сей раз убийце не удалось уйти от наказания. Квитанция из прачечной, обнаруженная в сумочке, безошибочно вывела на него. Ни жертва, ни убийца не были венецианцами. Он убил ее на материке и привез останки, чтобы выкинуть в лагуну с Сант-Элены, что на западной оконечности Кастелло, за садами Биеннале.

Но и в XVIII веке из венецианских вод как-то раз выловили чемодан с человеческими останками… Никола Фарагоне, родом апулиец, убил двух неаполитанских проституток, мать и дочь Фортунату и Леонору, разрезал на части и засунул в чемодан, который выбросил в канал Джудекку, привязав для верности в качестве груза большой камень на длинной веревке. Веревка, очевидно, оказалась слишком длинной: она всплыла на поверхность, и ее приметили с проплывавшей лодки. 12 сентября 1729 года выслеженный убийца понес примерное наказание – обезглавлен и четвертован (как поступил он сам со своими жертвами), а тело его было выставлено на четырех городских перекрестках.

* * *

Там, где фондаменты Нове заканчиваются небольшой бухтой, известной как «бухта Милосердия» (sacca della Misericordia), прямо перед вами, вдали, на противоположном берегу этого заливчика, виднеется «Домик Духов», Кази́но дельи Спирити (Il Casino degli Spiriti). Такое название прижилось после того, как много поколений лодочников и рыбаков слышали из него по ночам грохот, свист и шум. Одни уверяют, что дом служит притоном для шайки фальшивомонетчиков, которые нарочно шумели, чтобы посторонние не совали нос и не мешали их делишкам. Другие полагают, что «дýхи» в названии суть не кто иные, как изысканные тени художников и писателей, некогда собиравшихся здесь.

Как бы там ни было, здание, входящее в комплекс дворца Контарини даль Заффо (palazzo Contarini dal Zaffo), было сооружено в XVI веке благородным семейством для летних забав и увеселений. Заброшенная со временем, вилла приобрела в последующие века это двусмысленное название и почиталась местом собрания неугомонных призраков. С этим местом связна легенда о художнике XVI века Пьетро Луццо да Фельтре.