Миссия из прошлого

Туманов кивнул в знак согласия Владимиру и добавил:

– Всё правильно, хочу только заметить, что этнос и, созданное им, государство – понятия не равноценные, более того, они могут иметь разные точки отсчёта. В зависимости от конкретных исторических условий этнос создаёт своё государство при первых же благоприятных условиях. И этот момент может оказаться в любой фазе этногенезиса… – Тут он бросил взгляд на свои наручные часы и удивлённо воскликнул: – Ого! Ох, и заговорились же мы, однако! Так, на сегодня всё, друзья мои! Всем спать, у нас ещё будет время поговорить на эту тему!

Через пять минут все уже лежали в своих палатках – с Тумановым спорить никто не стал, тем более что разговор можно будет продолжить и завтра, во время движения. В той же «вахтовке», например…

Сам же Туманов долго не мог заснуть, гадая, как сложиться завтрашний день. Существует ли таинственный город на самом деле? Или это только мираж? Желание, выдаваемое им за реальность… Его мысли кружились вокруг таинственного города, как потревоженные пчёлы вокруг улья. Но, наконец, усталость взяла своё, и он уснул, чтобы там, во сне, очутиться в искомом древнем городе, неторопливо пройтись по его шумным улицам, полных жителей в ярких цветастых одеждах, оценить красоту многочисленных храмов и насладиться великолепием дворца правителя, окружённого благоухающим садом с кучей дивных растений. Древний город был так прекрасен, что старый профессор счастливо заулыбался во сне, сбросив на короткое время груз дневных забот и тяжких сомнений…

Глава пятая

К одиннадцати часам утра до таинственного города оставались считанные километры. Археологи с нетерпением ждали окончания своего путешествия. Всем очень хотелось поскорее увидеть тот заветный холм, под которым должен скрываться неизвестный науке древний город.

Преграждая экспедиции путь, с запада на восток, насколько хватало глаз, выросла целая цепочка холмов, густо покрытых зарослями кустарника. Высота холмов была относительно невелика, но вот их склоны отличались местами довольно приличной крутизной. Нечего было даже и думать преодолеть их на машинах…

При виде новой преграды Туманов недовольно поморщился, но Джек уверенно, не снижая скорости, повернул машину к одному их холмов. Затем смело нырнул в просвет между зарослями кустарника. Прошло несколько минут и вот их машина уже возле подножия холма, который отличался от остальных своим более крупным размером и, что гораздо более важно, своим весьма пологим склоном.

Дождавшись остальных, Джек с заговорщицким видом подмигнул профессору и смело направил свою машину прямо в гору, к самой вершине.

К вящей радости Туманова ничего страшного не случилось. Недовольно ворча двигателями, все машины успешно преодолели подъём и остановились на самой вершине холма.

Джек не ошибся в своих расчётах и привёл экспедицию точно к огромному плоскому холму, что был на снимках Дербенёва. Доставать фотографии, чтобы убедиться что это действительно так, не стали. Нет смысла, их все прекрасно помнили и так. И вскоре каждый археолог без особого труда нашёл к западу от холма приметную скалистую гряду, а на востоке – голую плоскую равнину, с едва заметной чахлой растительностью. Сомнений больше не было. Древний город, если он действительно существует, покоится здесь, в глубинах этого огромного холма. Но сколько не вглядывались археологи под ноги, они не находили ни малейших признаков его существования. Равно как и следов былой деятельности человека.

Осмотр холма в бинокль тоже ничего не дал.

– Нет ни малейших следов, – разочарованно произнесла Ирина, передавая бинокль Владимиру.

Профессор Туманов бинокль брать не стал, но холм осмотрел весьма внимательно. Он тоже ничего не нашёл, но не стал предаваться унынию и, желая немного приободрить остальных, спокойным голосом сказал:

– Друзья мои, расстраиваться пока рано, ведь Вадим Дмитриевич сразу предупредил нас, что мы ничего не увидим. К тому же, вы сами видели фотографии и могли лично убедиться, что на поверхности ничего нет. Поэтому сейчас мы быстренько садимся в машины и пересекаем холм. Спустившись, двигаемся прямо к скалам. Там, найдя подходящее место, разобьём лагерь и займёмся его обустройством – это наша главная задача на сегодня. Да, и пожалуй, на завтра тоже…

Туманов хотел уже было идти к машине, но взглянув на хмурые, расстроенные лица молодых археологов, которых такая перспектива не очень обрадовала, остановился. Он слегка качнул головой и, улыбнувшись себе в усы, более веселым голосом добавил:

– Однако думаю, что двое из нас смогут обследовать склоны холма уже сегодня. Много времени это не займёт, а польза глядишь и будет… Взгляните, – он указал рукой на тёмные полоски, отчётливо выделявшиеся на пыльно-сером фоне холма. – Дождевые потоки, год за годом сбегая по склону с его вершины, промыли глубокие овраги. Возможно, они есть и на другой стороне… Осмотрим их, и кто знает, может быть, мы уже сегодня найдём доказательства существования здесь города.

Лица молодых археологов враз посветлели – поиски города это совсем другое дело, вдруг удача и вправду будет сегодня на их стороне…

Туманов с Иваном Юрьевичем, пряча улыбки, только весело переглянулись. А затем дружно скомандовали:

– Так, быстро по машинам. Дел у нас много, а время не ждёт.

Через тридцать минут передовая «вахтовка» остановилась около двух оврагов у самого подножия холма. Владимир с Иваном Юрьевичем быстро спрыгнули на сухую землю и сразу же, не теряя ни секунды, поспешили отбежать от машин подальше. Но как они не торопились, едкая пыль, поднятая колёсами машин, успела-таки попасть им в нос и горло.

Немного откашлявшись, они проводили недобрым взглядом последний грузовик, доставивший им больше всего проблем, и, тут же позабыв обо всём, принялись с интересом обшаривать взглядами склон холма. Ну да, бинокль биноклем, а своими глазами смотреть было куда интересней, больше шансов что-нибудь обнаружить… Однако, им хватило и двух минут, чтобы понять, что здесь нет ничего интересного. Только голый склон покрытый клочками чахлой травы да небольшими островками сухого низкорослого кустарника. Вся надежда оставалась теперь только на те два оврага, на которые и указал первоначально Аркадий Александрович.

Искомые овраги начинались шагах в тридцати левее по склону. Дойдя до них, Иван Юрьевич остановился и повернулся к Владимиру.

– Ну что, два оврага – и нас двое. Берём каждый по одному и поднимаемся наверх. Что искать, ты и без меня знаешь, – сказал он рассудительно и, не дожидаясь ответа, направился к ближайшему из них. Через несколько шагов он остановился и шутливо попросил: – Если найдёшь что-нибудь интересное, не молчи, кричи…

Нетерпение Ивана Юрьевича передалось и Владимиру, и он, не теряя времени, последовал его примеру. Его овраг оказался глубоким и широким и, на удивление, лёгким для подъёма. Его склоны почти целиком состояли из буроватой земли, в которой лишь изредка попадались вкрапления мелких камней. Владимир, оставшись в одиночестве, вдруг почувствовал себя настоящим кладоискателем и азартно осматривал всё вокруг, не забывая при этом поглядывать и под ноги – вернуться в лагерь с разбитым носом и коленками не самая лучшая перспектива, насмешек потом не оберёшься…

Пройдя несколько десятков метров вверх по склону, он внезапно остановился и присел на корточки. Преграждая дальнейший путь, овраг пересекали от стены до стены две каменные ступеньки. Сетка мелких трещин густо покрывала камень, казавшийся единым целым. Однако, подойдя ближе, Владимир увидел, что ступеньки не цельные, а сложены из нескольких блоков. Несущаяся сверху вода смыла землю и сделала хорошо заметными стыки между каменными блоками, ровные края которых наводили на мысль об искуственном происхождении и одновременно о тщательной подгонке друг к другу. Сердце Владимира учащённо забилось и он, не в силах сдержать свою радость, громко закричал, зовя Ивана Юрьевича…

Иван Юрьевич, что-то весело напевая, легко спрыгнул в овраг, но, увидев за спиной Владимира каменные ступеньки, тут же поражённо замолчал. Брови его немедленно взлетели вверх, а глаза вспыхнули радостным огнём. Поразительное преобразование… Забыв про Владимира и про свой вопрос к нему, Иван Юрьевич быстро прошёл мимо него прямо к ступенькам. Потом, опустившись на колени, он сначала внимательно осмотрел, а затем буквально ощупал каждый сантиметр их каменной поверхности. На этом, однако, он не успокоился. Взяв в руки острый камень, отколовшийся от первой, самой нижней ступеньки, он начал копать у её основания, пытаясь определить на какую же глубину она уходит. Пять минут спустя он резко прервал раскопки и посмотрел на Владимира, который молча помогал ему.

– Разрази меня гром, если это не остатки крепостных стен или фундамента крупного здания, – в радостном возбуждении воскликнул Иван Юрьевич. – Все каменные блоки имеют одинаковый размер: что-то около ста двадцати сантиметров в длину и около шестидесяти – в высоту. Ширина «ступеньки» тоже примерно шестидесят сантиметров… И знаешь, мне кажется, что на ней лежал точно такой же блок…

– Конечно, лежал, – поддержал Ивана Юрьевича Владимир. – Он просто должен был там лежать. Ведь не думаете же вы, что кто-то стал бы строить лестницу с высотой ступенек более полуметра? Может быть и эффектно, но глупо. Она годилась бы только для великанов вроде нашего «дяди Стёпы» и ему подобных… Нет, нет, это определённо остатки крепостных стен… Я готов поклясться на чём угодно, что всё это творение рук человеческих, а не случайное нагромождение камней.

– Тут я с тобой совершенно согласен, – задумчиво протянул Иван Юрьевич. – Под нижней «ступенькой» мы раскопали ещё один блок, и если его высота тоже шестьдесят сантиметров, как у остальных, то высота стены уже приближается к двум метрам…

– А её ширина – как минимум, полтора, – закончил его мысль Владимир и восторженно воскликнул: – Просто не верится – первый день и такая удача!

– Смотри не сглазь! – быстро ответил Иван Юрьевич и шутливо погрозил ему пальцем. Затем, вновь став серьёзным, предложил: – Ладно, давай посмотрим, что у нас там выше, а затем направимся в лагерь и сообщим о нашей находке Аркадию Александровичу. То-то он обрадуется!

После этих слов, Иван Юрьевич бросил последний взгляд на каменные блоки и ловко выбрался из оврага.

Через полчаса, ничего больше не найдя (что, впрочем, их не сильно и огорчило), они благополучно вышли на сравнительно плоскую, в крупных и мелких бугорках, вершину холма. Там немного передохнув, они не спеша направились по следам машин к скалистой гряде, которая становилась всё выше и выше по мере приближения к ней.

Скалы словно выростали из земли и представляли собой сплошную стену, круто взлетавшую на высоту до ста пятидесяти метров. Множество выступов и глубоких трещин свидетельствовали о древности скал и, одновременно, повествовали об их упорной, но, увы, безнадёжной борьбе с ветром, дождём, холодом и зноем.

У подножия гряды росли невысокие деревья с густой тёмно-зелёной листвой, а относительно ровное пятисотметровое пространство между ней и холмом, что скрывал в своих недрах древний город, было покрыто редким кустарником и островками невысокой травы. Яркие цветы, растущие среди зелёной травы, делали эти островки похожими на гигантские цветочные клумбы, топтать и портить которые совершенно не хотелось… Владимир удовлетворённо отметил, что караван машин, продвигаясь к скалистой гряде, аккуратно объехал все встретившиеся ему на пути зелёные островки.

Обилие растительности заставляло предположить, что где-то поблизости есть источник воды, который и даёт жизнь местной флоре. Но пока его нигде не было видно. Отдельные деревья, проявив чудеса ловкости, росли почти у самых вершин скал, цепко вцепившись корнями в глубокие трещины. Их зелёная крона особенно чётко выделялась на фоне красно-бурых скал, и можно было только позавидовать жизненной силе этих деревьев, выживших и процветавших в этом негостеприимном краю.

– Как здесь красиво… – восхищённо произнёс Владимир. – Эти красные скалы кажутся невесомыми… они словно парят в воздухе, возвышаясь над зелёным океаном растительности…

Иван Юрьевич только кивнул в ответ на этот поэтический пассаж, а для себя механически отметил, что красный цвет скал, так восхитивший Владимира, скорее всего, свидетельствует о наличии в них многочисленных окислов железа, и тут же предположил, что они сложены из красного песчаника. Чуть позднее, он убедится, что не ошибся в своём первоначальном предположении.

В лагере, разбитом под акациями (хоть какое-то спасение от изнуряющей жары) царили суета и беспорядок. Десятки выгруженных с машин коробок грудой лежали на земле. Спрятанные в небольшом углублении в скале бочки с водой ярко блестели под солнечными лучами, непонятно каким образом, проникавших через густую листву росших у входа всё тех же акаций. Пять палаток, в два ряда, однако, уже стояли на небольшой полянке, а личные вещи археологов, в баулах и рюкзаках, громоздились в двух больших кучах между ними.

Когда Владимир и Иван Юрьевич вошли в лагерь, ботсванцы под руководством Туманова как раз заканчивали разгружать прицеп грузовика, а Сергей, Юрий и Ирина, освободившие от вещей вахтовки, теперь устанавливали переносную газовую печь.

К удивлению Владимира, Аркадий Александрович выслушал их приятную весть с наружным спокойствием.

– Молодцы! – похвалил он их. – Просто молодцы! Позже мы осмотрим все овраги на склонах холма, а затем решим, где начнём копать первую разведывательную траншею. Ну, а теперь, друзья мои, помогите остальным закончить с оборудованием лагеря.

Обустройство лагеря отняло много времени и сил. Тем не менее, к вечеру, от беспорядка не осталось и следа – оборудование, продукты питания, запасы воды и всё прочее теперь лежало на своих законных местах, а смертельно уставшие члены экспедиции смогли, наконец, собраться у костра, чтобы пообедать, а заодно и поужинать.

Проголодавшиеся за день археологи усиленно работали ложками и, подшучивая друг над другом, жаловались на отсутствие аппетита и тут же требовали добавки. Остаток вечера решили посвятить отдыху, а завтра, прямо с утра, продолжить обследование холма и начать раскопки. Но перед этим они попрощаются с водителями грузовика и второй вахтовки (той, в которой ехали ботсванцы) – те завтра возвращались обратно в Маунг. По этой причине в лагере царило необычное оживление и веселье, тем более, что Туманов, всегда неодобрительно относившийся к распитию спиртных напитков, разрешил открыть несколько бутылок водки и все с удовольствием выпили за будущий успех экспедиции.

Когда солнце наполовину скрылось за вершинами скал, Владимир, наконец, набравшись смелости, предложил Ирине совершить с ним небольшую прогулку, лукаво напомнив ей о её вчерашнем, неосторожном обещании. Озорно стрельнув по нему своими синими глазами, девушка охотно согласилась, и через пять минут, весело разговаривая, они уже шли по узкой тропинке вдоль скалистой гряды.

Здесь всё было им незнакомо, и Владимир с Ириной то и дело останавливались, чтобы полюбоваться то красивым пейзажем, неожиданно открывшимся перед ними, то осмотреть интересную композицию из камней, причудливо уложенных самой природой, то получше разглядеть какую-нибудь птичку, деловито перелетавшую с одной ветки на другую, в поисках чего-нибудь съестного…

Но дольше всего они задержались перед одинокой скалой, на плоской вершине которой росла небольшая группа необычных деревьев – евфорбий. Эти высокие деревья, подсвеченные последними лучами заходившего африканского солнца, были похожи сейчас на гигантские зелёные свечи, что светились сейчас мягким изумрудным светом. Из-за лёгкого ветерка листья на ветках евфорбий мелко дрожали, отчего вся их крона таинственно мерцала, и казалось, что волны различных оттенков зелёного цвета постоянно скатываются с верхушки деревьев вниз, к самым корням, чтобы затем исчезнуть, раствориться в тёплом вечернем воздухе… Владимир с Ириной восхищённо смотрели на это чудо, подаренное им местной природой, и благоговейно молчали. И каждый из них в эти минуты думал, что даже ради одного такого вот зрелища, уже стоило прийти сюда…

Пройдя ещё несколько десятков шагов по извивашейся меж крупных камней тропинке, которую очевидно протоптали дикие животные, они остановились у бледно-розового, с большими тёмными пятнами, валуна, очень похожего на гигантское кресло из-за продолговатой выемки посередине, словно самой природой приготовленной чтобы туда кто-нибудь сел. Владимир и Ирина, недолго думая, так и поступили. И с радостью убедились, что не прогадали. Нагревшийся за день камень теперь отдавал накопленное тепло обратно и сидеть на нём, когда становилось всё прохладнее и прохладнее, было весьма приятно.

Удобно устроившись, Владимир, по просьбе Ирины, рассказал немного о себе, о своей семье и о том, как он поступил в университет.

– Надо же, – заметила Ирина, – ты уехал из Кемерово и поступил в Москве, а я, наоборот, родилась в Москве, а училась в Кемерове. А встретились мы с тобой, вообще, в Южной Африке, если, конечно, не считать того мимолётного знакомства на квартире у нашего уважаемого профессора… Как-то забавно всё получается. Ты не находишь?

– Да, тут ты права, – улыбнулся Владимир, – действительно забавно. Хотя самое главное, что мы всё-таки встретелись. Скажи, а почему ваша семья уехала из Москвы? Извини за этот может быть нескромный вопрос, но, насколько я знаю, из столицы обычно не уезжают. Ведь ни для кого не секрет, что москвичи всегда жили лучше, чем в провинциях. Так было и когда существовал СССР, и в тяжёлые годы перестройки, да и, собственно, и в наше время. А уж коренных москвичей заставить переехать, например в ту же Сибирь, можно, наверное, только отправляя их как «декабристов» в ссылку, и сильно сомневаюсь в том, что их жёны последовали бы за ними туда.

– Это точно, – засмеялась Ирина. – Их оттуда, как говориться, палкой не выгонишь. Гонору в них много и спеси, всегда считают себя лучше и умнее других. Как-то на втором курсе, я с подругами отдыхала в санатории и там мы познакомились с московскими студентами. Им тоже было лет по двадцать, как и нам, но они открыто, даже не скрывая, смотрели на нас свысока. Особенно одна нафуфыренная девица, над которой мы все откровенно посмеивались за её несусветную глупость. Однако парни нам понравились, и многие мои подруги потом мечтали выйти замуж именно за москвича… Признаюсь, я тоже мечтала, – Ирина сделала паузу и метнула на Владимира полный лукавства взгляд, а затем, чтобы проверить его реакцию на сказанное, весело добавила: – И сейчас тоже…

– Так считай, что тебе крупно повезло – я пока что москвич, – подыграл ей Владимир и, шутливо расправив плечи, принял классическую наполеоновскую позу.

– Да уж, где уж нам уж выйти замуж… – отшутилась Ирина и её мелодичный смех, словно колокольчик, зазвенел в вечернем воздухе. Когда её лицо стало немного серьёзнее, она продолжила: – Так вот, отвечаю на твой вопрос: почему моя семья оказалась в Кемерове. Всё очень просто. Мой отец родился и вырос в Топках – это, как ты знаешь, город к западу от Кемерово. Потом он поехал учиться в Москву. Там он познакомился с мамой, которая приехала из Рязани, тоже учиться.Через полгода они поженились. После окончания института, отцу предложили хорошую работу в Кемерове и он с удовольствием вернулся в родные края. Вместе с мамой и мной, конечно. Я закончила школу и счастливо поступила в Кемеровский государственный университет – в родном городе, всё-таки, легче учиться.

– А как ты попала в экспедицию?

– Моя мама и её старший брат – Аркадий Александрович всегда жили очень дружно; они часто писали письма, обменивались открытками к праздникам, постоянно звонили и, по возможности, приезжали друг к другу в гости. Когда дядя прочно обосновался в Москве, я несколько раз гостила у него. Мне там нравилось: дядя и его семья всегда хорошо принимали меня. И каждое лето я с нетерпением ждала новой поездки в Москву. Дядя часто рассказывал мне о своих раскопках, показывал находки… это ведь так интересно. И, наверное, именно под влиянием его рассказов мне и захотелось стать археологом. И как-то, после первого курса, я шутливо заставила его пообещать, что он непременно возмёт меня в свою следующую археологическую экспедицию. И дядя оказывается не забыл про своё обещание, и позвонил. Я с радостью согласилась. Мама, конечно, не хотела отпускать свою единственную доченьку на самый край света, но потом смирилась, правда, предварительно взяв с брата тысячу обещаний, что он будет приглядывать за мной, – Ирина весело засмеялась, – и оберегать от разных нехороших парней.

Пока Ирина рассказывала, Владимир, не отрываясь, нежно смотрел на неё и никак не мог поверить, что она оказалась именно той девушкой, о которой он так мечтал и грезил. Он знал, что в душе у каждого мужчины есть свой идеал любимой женщины: со своим типом фигуры, формой лица, цветом волос и глаз, с определёнными чертами характера, и ещё многим другим – понятным и ценным только лишь ему одному. И в реальной жизни каждый мужчина всегда старается найти ту девушку, которая бы максимально полно вписывалась в этот его нарисованный идеал. И как счастлив тот, кто после продолжительных поисков действительно находит этот свой «идеал», и не разочаровывается потом в нём в будущем. Ведь хорошо известно, что любовь слепа, и влюблённый часто видит лишь только то, что хочет увидеть. И ничего тут не поделаешь, так уж устроена жизнь… Но Владимир не верил, что мог бы так ошибиться в Ирине. С самого первого взгляда, он понял, что Ирина, подобно пушкинской Татьяне, была из тех женщин, для которых, как и для него самого, брак и семья – это основа всего. И если Ирина выйдет замуж, то она искренне будет любить своего мужа, она никогда не изменит сама, и сама не простит измены… Владимир смотрел на девушку и не мог налюбоваться ею. В ней его привлекало всё: восхитительная фигура, которой могли бы позавидовать и профессиональные манекенщицы, точёный профиль лица, большие синие глаза с искрящимися в них смешинками, приятный мелодичный голос и ещё многое другое, о чём он и сам затруднялся сказать. Его тянуло к Ирине как магнитом, и он ничего не мог с этим поделать, да он и не хотел – он просто был влюблён. Просто влюблён.

– Господи, как же я люблю её! – еле слышно прошептал Владимир, не отрывая взгляда от бездонных синих глаз девушки. Он чувствовал, что буквально тонет в них. – Господи, помоги мне!..

Кто ему помог – Бог или просто счастливый случай – Владимир так и не понял, впрочем, для него это и не имело особого значения. Главное, помощь пришла… Внезапно что-то с треском упало сверху в кусты рядом с ними, и испуганный горный кролик стрелой промчался мимо них. Ирина испуганно вскрикнула и оказалась в объятьях Владимира. Он крепко прижал девушку к себе и почувствовал, как беспокойно бьётся её сердце под упругой грудью. Их губы оказались в опасной близости и через мгновение они встретились, слились в жарком поцелуе. Владимир не мог оторваться от мягких податливых губ девушки и рукой лишь крепче прижимал к себе её нежное, трепетное тело. Руки Ирины обвились вокруг его талии и он ощутил на своих губах её ответные поцелуи. Это лишь подхлеснуло Владимира, и он ещё сильнее приник к её зовущим устам…

Никогда ещё Владимир не целовал девушку с такой нежностью и страстью. Это было что-то необыкновенное. Через какое-то время он смог на короткое мгновение оторваться от её сладких губ и тихо прошептать:

– Я люблю тебя, Ирина! Люблю!

Владимир долго целовал Ирину, шепча ей слова любви и не выпуская из своих обьятий, словно боясь, что если он отпустит её, то потеряет навсегда. Постепенно от сладких, пьянящих губ девушки он перешёл к её закрытым глазам, а затем начал покрывать поцелуями шею, медленно опускаясь вниз. Но когда его рука осторожно притронулась к маленькой упругой груди, девушка немного отстранилась от него, и, в ответ на новые признания в любви, вновь мягко улыбнулась.

– Я знаю, знаю… – нежно прошептала она и крепко поцеловала Владимира в губы. После поцелуя Ирина прижала свои ладощки к его щекам и, посмотрев в блестящие, зовущие глаза, нежным голосом добавила: – Пойдём обратно, нам уже пора возвращаться…

– Нет! Не хочу! – срывающимся голосом прохрипел Владимир и снова крепко прижал к себе девушку. Он провёл щекой по её пышным волосам и, почувствовав исходивший от них тонкий волнующий аромат, зарылся в них лицом. – Не уходи, Ирина. Давай посидим ещё чуть-чуть. Я так люблю тебя…

– Я знаю. Знаю, Володя. Но нам надо идти, – просящим голосом прошептала Ирина. Она ловко высвободилась из его крепких обьятий, быстро поцеловала в губы и, взяв за руку, решительно потянула в сторону лагеря. – Пойдём! У нас с тобой ещё будет много времени впереди. Пойдём…

Владимир послушно встал, обнял Ирину за талию и они медленно пошли по тропинке обратно к лагерю. Оба молчали, наслаждаясь тишиной и покоем. К чему лишние слова, ибо всё главное уже было сказано. Старинные, как сам мир, слова любви уже были произнесены…

Между тем, стало совсем темно. Тонкий серп молодой луны и яркие звёзды ничего не могли сделать против сгустившегося мрака, они лишь едва-едва освещали тропинку, по которой шли Владимир с Ириной. Кусты акаций стояли сплошной стеной и, казалось, совсем слились со скалами в одно единое целое. Росшие на вершинах скал евфорбии, смутно угадывались в темноте и теперь напоминали не гигантские новогодние свечи, а грозных, молчаливых часовых, застывших на своём посту и оберегающих покой и тишину этих мест. Лёгкий ветерок почти угас, словно устав от бесплодных попыток пробиться сквозь густые заросли акаций, и таинственная тишина, незримо окутавшая всё вокруг, нарушалась лишь далёким, противным хохотом гиен да доносившейся из лагеря музыкой, которая с каждым шагом становилась всё громче и громче.

Владимир шёл, часто бросая на Ирину взгляды полные любви и обожания, и просто изнывал от счастья. Его душа ликовала и пела, птицей взлетая в небеса. И порой ему самому хотелось во всё горло кричать и петь о любви.

И неожиданно, в один из таких моментов, он вспомнил слова одного своего давнего друга Анатолия – большого любителя женского пола. Тот, в ответ на его язвительный вопрос о том, что неужели он действительно любит всех девушек, с которыми встречается, как-то печально вздохнув, неожиданно ответил вполне серьёзно: «Что ты, Владимир, конечно же нет! Для меня это так, развлечение. Я обожаю равлечения, женщин, секс, а любовь… Любовь это нечто другое. Пойми, Владимир, когда ты по-настоящему полюбишь девушку, то ты будешь бесконечно счастлив от одного только её присутствия рядом, от одного только её взгляда, от одного прикосновения к руке, от одного только поцелуя… И главное потом, не упустить такую девушку. Иначе потом будешь мучиться как я… Ведь если ты не любишь, то ты впервую очередь почему-то думаешь о сексе. Конечно, любви без секса не бывает, но он приходит уже позже, потом. Пойми, Владимир, настоящая любовь – это редкость, это – дар свыше. И количеством женщин, которых ты, грубо говоря, трахнешь, её трудно заменить. И уж поверь мне, ты никогда не забудешь первую ночь с девушкой, которую полюбишь по-настоящему. Поэтому не смейся сейчас надо мной. Когда-нибудь, Владимир, ты вспомнишь мои слова и убедишься, что я говорил тебе правду. Главное, не упусти свою любовь. Это мой тебе дружеский совет…»

«Невероятно, но Анатолий действительно оказался прав – я и в самом деле безмерно счастлив только от того, что иду сейчас рядом с Ириной», – удивлённо подумал Владимир и ещё крепче прижал к себе девушку.

Владимир всегда называл себя романтиком. Неисправимым мечтателем и романтиком. Он часто встречался с девушками, но всегда при этом понимал, что это не то, несерьёзно. И в душе всё ждал и надеялся на скорую встречу с той единственной и ненаглядной. Девушка, которую он будет любить и обожать, и при виде которой сердце его всегда будет петь и ликовать, с которой он проживёт всю свою жизнь… Владимир искренне верил, что Ирина и есть та девушка, которую он так долго ждал и искал. И сплывшие из памяти слова старого друга лишь только убеждали его в этом.

Подойдя к лагерю, Ирина осторожно убрала его руку со своей талии, поправила причёску и, нежно улыбнувшись, подставила губы для прощальнего поцелуя, который Владимир постарался растянуть на максимально возможно долгий срок…

Поэтому лишь только через несколько минут они смогли наконец добраться до ярко горевшего костра, вокруг которого вольготно расположились остальные члены экспедиции.

Глава шестая

Утром, когда Владимир открыл глаза, в палатке, в которой он спал, никого уже не было. Его соседи – неразлучная парочка Сергей с Юрием – как всегда встали очень рано. Армейская привычка, так объясняли они. Но это их дело, отвлечённо подумал Владимир и лениво потянулся. Вставать не хотелось и он опять прикрыл глаза, вспоминая приятные моменты вчерашнего вечера. Он легко вызвал из памяти образ улыбающейся Ирины, ласково смотревшей на него своими бездонными синими глазами и, казалось, вновь почувствовал на своих губах вкус её жарких поцелуев. От приятных воспоминаний на его лице застыла блаженная улыбка и сердце учащённо забилось в предкушении новой встречи с девушкой. Немного помечтав, Владимир решительно прогнал последние остатки сна, быстро встал, оделся и вышел из палатки навстречу новому дню. Пусть он будет не менее удачным, чем прошедший…

Его палатка была крайней в ряду и ближайшей к скалистой гряде. Следующие две принадлежали Ирине и профессору Туманову с Иваном Юрьевичем. Во втором ряду две палатки занимали ботсванцы, а третья – самая большая из всех имеющихся, отводилась под склад для оборудования и будущих находок.

Сергей с Юрием, закончив регулярную, каждодневную утреннюю пробежку, теперь отжимались от земли, старательно вдыхая и выдыхая воздух. Мощные мускулы отчётливо выделялись на их крепких спинах. Потом, как вспомнил Владимир, будет ещё разминка на гибкость, небольшой тренировочный поединок, отработка ударов и, в самом конце, метание ножей в цель. Посмотрев на Сергея с Юрием, он слегка позавидовал их силе и ловкости, и твёрдо решил попозже присоединиться к ним. Не для спарринга, конечно, а для того, чтобы поучиться метать нож – в жизни такой навык вполне может пригодиться.

Сергея с Юрием связывала крепкая, проверенная в схватках с опасными преступниками, мужская дружба. В чём-то они возможно и были похожи друг на друга, но вот внешне спутать их было просто невозможно. Юрий с ростом под метр восемдесят пять, с широкими плечами, мощной шеей и весом в сто с лишним килограммов больше всего напоминал добродушного медведя из старых русских сказок. Такой же сильный, на вид медлительный и невозмутимо спокойный. Его трудно было вывести из себя. Но в поединке Юрий преображался полностью. Несмотря на свой внушительный вес, он легко перемещался по площадке и обладал отличной реакцией. Точные и сокрушительные удары делали Юрия чрезвычайно опасным противником. Сергей же – худой и жилистый – при своём росте в метр семдесят пять казался подростком рядом с ним. Резкий и подвижный, он напоминал дикую настороженную кошку, постоянно готовую к встрече с любыми неожиданностями. К Сергею, например, никогда не удавалось незаметно подкрасться сзади, в этом Владимир уже несколько раз смог убедиться сам. Силе Юрия он протипостовлял невероятную ловкость и умение мгновенно уходить из под удара. И кто из них двоих выйдет победителем в настоящей схватке, Владимир не решился бы даже предугадать.