38
Когда три года назад Блейк пришел ко мне, чтобы пожелать нам с Айви счастья, я посмотрел на него другими глазами. Я даже представить не мог, каково это – добровольно отдать того, в кого ты по уши влюблен. Знаю, позже я сам передал Айви в его руки, хотя был без ума от нее в то время, но то было другое. В глубине души я всегда знал, что она не принадлежит мне. Я восхищался поступком Хантера, понимая, что никогда не найду в себе мужества совершить подобное. И в очередной раз ошибся, ведь сейчас я сижу около двери квартиры Винса и собираюсь произнести самые сложные слова в своей жизни.
Перед тем, как прийти сюда, я позвонил Блейку и спросил, что он чувствовал в тот момент. Он ответил, что если бы ему воткнули гарпун в грудь и волоком тащили несколько миль по ухабистому полю, ощущения были бы менее болезненными. Догадываюсь, он нисколько не преувеличил, потому что сейчас мне больно дышать. Но я должен сделать то, за чем пришел, потому что так будет правильно.
Делаю несколько мучительных вдохов и, поднявшись на затекшие ноги, давлю пальцем в черную кнопку звонка.
Секунда, две, три, четыре, пять…Я почти хочу, чтобы его не было дома, и я мог просто отсюда уйти.
Дверь со скрипом распахивается и на пороге появляется Винс, одетый в свободное трико и белую футболку. Он разглядывает меня с долей удивления и испуга. Не ожидал увидеть, тем более в таком виде. Догадываюсь, после пяти часов сидения на берегу океана с бутылкой виски я выгляжу не лучшим образом.
Я немного завис, заново изучая его. Вопреки ненависти за то, что он лишил меня самого дорогого, я знаю, что Винсент Ллойд хороший парень. Однолюб, надежный, спокойный, рассудительный, неревнивый. Да, так будет правильно.
Переминается с ноги на ногу, ожидая, когда я заговорю. Я молчу, потому что все еще набираюсь сил.
– Проходи, – жестом приглашает меня в квартиру. Облокачиваюсь рукой о дверной косяк и отрицательно мотаю головой. Мне нужно покончить с этим, как можно быстрее, и уйти отсюда к чертовой матери.
Глубокий вдох. Давай.
– Я знаю, что Тэйлор беременна, – отрывисто сообщаю.
Винс шумно вздыхает, но я не обращаю внимания. Плевать я хотел на его объяснения и извинения.
– Ты должен знать, что у меня в голове есть тысяча способов, как забрать ее у тебя, и поверь, я бы это сделал рано или поздно. Я люблю ее, а она любит меня, мы оба это знаем. Но сегодня все изменилось. Она ждет от тебя ребенка, и здесь я ничего не могу поделать.
Винс открывает рот и закрывает его снова, когда я взглядом приказываю ему заткнуться.
– Я бы отдал полжизни за то, чтобы этот ребенок был моим, но сделанного не воротишь. С этого момента ты можешь быть спокоен – я не буду вмешиваться в ваши отношения. Просто пообещай сделать ее счастливой.
Поднимаю глаза к потолку и жду, пока слезы закатятся обратно. Блять, это просто невыносимо.
– Последний раз она ездила к врачу одна, – продолжаю смотреть вверх. – Ты не должен позволять ей этого делать. И спрячь от нее кофе, она пьет его литрами.
Теперь самое сложное и можно уходить.
– Женись на ней, приятель. И купи ей самое красивое платье. Она мечтает об этом с четырнадцати лет. – Опускаю глаза вниз и извлекаю из кармана рисунок, который мне подарила Тэйлор. Я не расставался с ним три месяца, – Она хотела такое, – вкладываю листок ему в руку. – Если ты любишь ее, то сделаешь, как я сказал. О большем не прошу.
Вот и все. Закрываю глаза и жду, когда полегчает, но этого не происходит. Гарпун раздирает внутренности на ошметки.
Хватит.
Разворачиваюсь от него и быстрым шагом направляюсь к лифту. Нужно напиться. Выжечь к чертям этот день из памяти. О том, что будет завтра, подумаю позже.
– У нас с Тэйлор ничего не было, приятель, – доносится мне в спину. – Отец ребенка не я.
Замираю с протянутой рукой у кнопки вызова лифта. Какого… Блять…
Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и подлетаю к смущенному Винсенту.
– Повтори, – хриплю ему в лицо, подтягивая к себе за ворот футболки. На его месте, я бы начинал бояться, потому что я себя ни черта не контролирую.
– Тэйлор узнала, что беременна два месяца назад, – быстро говорит, избегая моего взгляда. – Сначала я думал, отец ты, но Тэйлор сказала, что после того, как ты уехал, она в отместку переспала со случайным парнем из бара, а через месяц узнала, что беременна. Как я и говорил, она была чертовски зла на тебя и отвергала идею того, что вы будете вместе, и я предложил заботиться о ней и о будущем малыше. Ребенку нужен отец, ты должен это понимать. Я люблю ее, Нейт, и мне все равно, что этот ребенок не от меня. И ты прав, я сделаю ей предложение.
Еще никогда я не соображал так быстро.
Ребенок не от него. Он не имеет на нее никакого права. Она с ним только потому, что хотела отомстить мне. Злилась на меня, думала, что я не вернусь и хотела, чтобы у ребенка был отец.
Главный вопрос: смогу ли я растить этого малыша как своего? Сомнения непозволительны. Ответ приходит в ту же секунду – смогу.
Выдираю рисунок из рук Винса и рычу:
– Черта с два ты женишься на ней.
Еле сдерживаюсь от того, чтобы съездить ему по лицу, толкаю в грудь и быстрым шагом иду к лифту.
Хотя в голове не укладывается, что Тэйлор могла совершить такую глупость, все, что я чувствую в этот момент – это облегчение. Мысленно я распрощался с ней во всем смыслах, а теперь передо мной снова забрезжила надежда. Я смогу воспитать этого ребенка. В конце концов, это я являюсь причиной того, что Тэйлор пустилась во все тяжкие. Я довел ее. Если в этом ребенке есть часть ее, я смогу полюбить его, как своего. В будущем у нас появятся общие дети, но сейчас я готов довольствоваться тем, что есть. Теперь я понимаю, почему все это время она отталкивала меня. Боялась, что не приму ее с чужим ребенком и не прощу. Она не учла одного: если любишь – ты сможешь простить все. Я искал эту женщину двадцать шесть лет, и просто не могу ее отпустить.
Мне нужно увидеть ее.
Выхожу из подъезда Винсента и, замечая припаркованный вдоль дороги внедорожник, заглядываю в его боковое зеркало. Черт, я выгляжу жутко, и от меня за милю несет алкоголем. В таком виде нельзя идти к Тэйлор. Она может решить, что я ненадежный тип и недостоин быть отцом. Но и ждать я тоже не в силах, потому что не могу позволить Винсенту сделать ход первым. Поэтому я набираю ее номер. Секунда, две, три…
– Алло, – слышится в трубке сонный голосок.
– Тэйлор, малышка, прости, что звоню так поздно, – стараюсь говорить как можно ровнее, – но я просто не мог ждать. Я только что вышел от Винсента… пришел сказать ему, что не буду мешать вам двоим быть вместе, потому что у вас общий ребенок. Клянусь, я пришел пожелать вам счастья. Но он сказал, что малыш не от него…и рассказал мне о том парне… Ты слышишь меня, малышка? Я не виню тебя. Я бы хотел на тебя злиться, но я не могу. Я оставил тебя…ты презирала меня и не знала, вернусь ли я вообще. Я прошу тебя, дай мне шанс. Не будь с ним. Выбери меня. Я буду заботиться об этом ребенке, как о своем, и никогда тебя ни в чем не упрекну. Просто…черт, выбери меня. Я слишком долго искал тебя, чтобы потерять. Я так люблю тебя, Тэйлор. И малыша этого буду любить. Позволь мне заботится о вас, и я никуда не уйду.
Моя грудь тяжело вздымается, когда я слышу в трубке ее всхлипы.
– Тэйлор, милая, не плачь. Можешь не отвечать сейчас, дай себе время подумать. Я буду ждать тебя завтра в двенадцать в нашей кафешке на Оушен-Авеню. Если ты не придешь, я пойму, что ты решила не в мою пользу. И.…черт, я приму это и никогда больше тебя не потревожу. Но сегодня я усну с мыслью, что ты примешь правильное решение… Я люблю тебя, моя музыка. Прошу, помни об этом.
Всхлипы становятся громче. Кладу трубку прежде, чем она успеет разбить мою надежду вдребезги, и машу проезжающему мимо такси. Ни одного шанса, что я смогу уснуть сегодня.
39
На поверхности деревянного коричневого столика Парадайз Кафе нет ни единой трещинки, которую я не изучил и не запомнил. Я сижу здесь уже полтора часа, на случай, если Тэйлор вдруг решит появиться раньше. Она не пришла раньше. И вовремя она тоже не появилась. Наручный Ролекс показывает десять минут первого, а ее до сих пор нет. Не хочу верить, что это не конец. И я жду. Жду еще десять минут. И еще десять. Но она не приходит.
Воздух и цвета вокруг становятся пресными, когда умирает надежда. Кажется, на этот раз я действительно проиграл. Даже забавно, что именно тогда, когда ты, наконец, понимаешь, чего хочешь от жизни, она смеется над тобой, тыча тебе в нос средний палец. Я даже не знаю, куда мне сейчас идти. Дома тошно, на работе невыносимо, в Нью-Йорк ехать больше не вариант, потому что от себя убежать невозможно. Кручу в руках бархатную коробочку. Это моя вторая неудачная попытка сделать предложение, и теперь уверен, что последняя. Может быть, мне и, правда, не суждено стать счастливым. Может быть, мои биологические родители распознали во мне неудачника еще в детстве и поэтому отказались.
К черту. Хватит жалеть себя.
Поднимаю вверх руку, прося официанта принести счет. Не дожидаясь, пока подойдет, бросаю на стол сотню и шагаю к выходу. На ходу гипнотизирую дверь глазами, надеясь, что чудо все еще случится, и на пороге появится она. Но ничего не происходит. Хреновый из меня чародей.
Телефон настойчиво вибрирует в кармане брюк. Нащупав его в кармане, невидящими глазами утыкаюсь в экран. Сердце подпрыгивает. Это она.
– Тэйлор?
На другом конце слышится незнакомый мужской голос, при звуке которого у меня почему-то холодеют внутренности.
– Мистер Лотнер?
– Да.
– Я звоню по просьбе вашей знакомой, мисс Челси.
Плохое предчувствие накрывает меня с головой, заставляя зубы лязгать друг об друга.
– Что с ней?
– Она попала в аварию на Первой Западной улице.
Горло сжимает ледяное кольцо ужаса. Нет – нет – нет.
– Сейчас сюда едет скорая, ее повезут в госпиталь на Соут Гран Авеню, – неумолимо продолжает голос. – На светофоре ей в задний бампер врезалась машина. Удар был не таким сильным, но сработавшие подушки безопасности ударили ее в живот. Несколько я успел понять, ваша девушка в положении, и у нее открылось кровотечение. Она просила вас приехать.
Его слова доносятся до меня через тугую пленку. Мне нужно попасть туда. Где он сказал, это произошло? Первая Западная улица. Это меньше мили отсюда.
Сознание ударяет по мне кувалдой. Она ехала ко мне. Ком в горле не дает вздохнуть. Она ехала ко мне. Выбрала меня.
Не помню, как я очутился за рулем Ягуара. Развернувшись через двойную сплошную, выезжаю на соседнюю улицу… Голова взрывается от напряжения. Только бы с ней все было в порядке. Пожалуйста, пусть с ней и с ребенком все будет в порядке. На скорости шестьдесят миль вылетаю на Первую Западную улицу. Вижу толпу людей, стоящих вокруг скорой с мигалкой, и то, как захлопываются двери. Не успел.
Одним колесом вылезаю на обочину и объезжаю впереди стоящие автомобили, мысленно благодаря себя за то, что впервые в жизни выбрал машину с высоким клиренсом. Встраиваюсь за уносящейся вперед скорой и следую за ней до больницы. Не могу оторвать глаз от закрытых дверей передо мной. Я должен быть там. Тэйлор внутри, совсем одна, плачет и боится. Она не может потерять этого ребенка.
Скорая заезжает на парковку госпиталя Дигнити, и дальше все происходит, как в тумане. Хлопанье открывающихся дверей, крики медсестер, звук опускающейся каталки… Не помню, как добежал до них, перед тем как увидеть самое ужасающее зрелище в моей жизни. Тэйлор, маленькая и бледная, скорчившаяся на тележке, прижимает руки к низу живота, где на цветастой ткани ее длинного сарафана расплывается огромное кровавое пятно.
Плечом отталкиваю водителя скорой и подлетаю к ней. Хватаю ее маленькую ладошку. Она холодная, как лед.
– Малышка, все будет хорошо, слышишь? Ты только не волнуйся… все будет хорошо.
Лицо Тэйлор мокрое от слез. Она впивается ногтями мне в руку и шепчет:
– Наш ребенок…Он умирает…Я теряю его, Нейт. Я ничего не могу сделать…Пожалуйста, прости меня.
Бам! Прямой джеб в голову. Ни единой возможности вздохнуть. Ловлю ртом воздух, но кислород отказывается поступать в легкие… Не могу пошевелиться.
Заплаканное лицо отдаляется от меня, а я продолжаю, как истукан, стоять на месте, растерянно хлопая глазами. Наш ребенок. Мой ребенок. Это мой ребенок сейчас умирает.
Голос в голове говорит: «Не время», и невидимая рука толкает меня в спину. Срываюсь с ног и бегу. Бегу так, как никогда не бежал.
Сотрудники больницы подкатывают каталку к дверям грузового лифта, и я на ходу успеваю запрыгнуть в него. Парень в голубой форме смотрит с неодобрением, но я не удостаиваю его взглядом. Нахожу руку Тэйлор и пытаюсь согреть ее.
Бледные губы трясутся.
– Я ехала к тебе…
– Я знаю, малышка… Ты выбрала меня, – силюсь улыбнуться.
– Я была так зла на тебя, за то, что ты оставил меня одну…, хотела, чтобы ты страдал так же, как и я. Ты знаешь, я бы никогда… Я всегда буду выбирать тебя… Я собиралась сказать тебе о ребенке в тот день, но потом увидела тебя с Айви, и… я такая идиотка… Я виновата. Все из-за меня.
– Тсс, малышка…успокойся. Тебе сейчас нельзя нервничать. Все будет в порядке. Врачи помогут тебе.
– Я чувствую, что он умирает внутри меня, Нейт, – всхлипывает Тэйлор, накрывая ручками живот. – Пожалуйста, ты же умный… Сделай что- нибудь… Я не могу его потерять его…
Сердце рвется в клочья.
– Ты не потеряешь его, не потеряешь, – обещаю, стирая слезы с ее лица.
Но правда в том, что я не уверен. Я не медик, но черт… здесь столько крови. Я никогда не видел столько крови.
– Вам сюда нельзя, – строго говорит толстая женщина, когда каталка подъезжает к белым дверям.
– Нейт! – всхлипывает Тэйлор, протягивая ко мне руки – Не оставляй меня!
– Вы не понимаете… Я не могу оставить ее…Ей страшно. Я должен быть рядом, я ей обещал, – объясняю медсестре, с отчаянием глядя на удаляющуюся каталку, – Там мой ребенок, понимаете…
Но она остается непреклонной.
– Нельзя, сынок. Она потеряла много крови, ее нужно осмотреть. Жди здесь, как будут новости, врач тебе сообщит.
Еще с минуту глазею на двери, за которыми скрылось самое дорогое, что когда-либо было у меня в жизни, и на трясущихся ногах шагаю к пустому ряду сидений вдоль стены.
В детстве мне часто снился один и тот же сон: я бегу по песчаной дороге, зная, что мне нужно бежать быстро, но не могу. Ноги вязнут в песке и не слушаются, и все что я чувствую – это беспомощность. Страшное слово. Я должен что-то сделать, чтобы помочь Тэйлор и моему ребенку. Но я не знаю, что. Я не знаю, что делать… Господи, я не знаю.
Стискиваю виски, пытаясь выжать эту боль из себя и начинаю молиться.
Пожалуйста, Господи, помоги выжить Тэйлор и нашему малышу… Забери у меня все, что у меня есть…дом, машину, черт, забери у меня компанию, деньги, я найду другой способ заработать на жизнь… все забери, только их оставь мне.
Я обещаю Богу, что пошлю каждой девушке, которую когда – либо обидел, по букету цветов с извинениями, обещаю давать милостыню каждому, кто попросит, обещаю каждое воскресенье ходить в церковь.
Я прошу о помощи отца… Пап, ты наверняка подружился с Создателем. Ты станешь дедом, пап. Пожалуйста, не дай забрать его у меня…пусть он останется здесь, со мной. Я нашел свою любимую. Она выбрала меня. Я в одном шаге от того, чтобы обрести счастье, которое ты всегда для меня хотел…Пожалуйста, не позволяй отнять это у меня. Попроси за моего ребенка, ты ведь знаешь, как давно мама хочет внука.
Закрываю лицо ладонями и реву, потому что никогда в жизни мне не было так страшно.
– Мистер Лотнер, – раздается грудной женский голос надо мной.
Поднимаю глаза. Сколько я просидел так…пять минут, два часа? Сутки?
– Кем вам приходится мисс Челси?
Нащупываю кольцо в кармане джинсов.
– Она моя будущая жена.
– Можете пройти к ней в палату.
40
Пять месяцев спустя.
– Можете пройти к ней в палату, – сообщает темнокожая медсестра с ежиком коротких курчавых волос на голове.
Поднимаюсь со стула. Футболка, мокрая от пота, прилипла к спине, а пульс стучит где-то в висках. Вдох – выдох.
– Иди сынок, – гладит по щеке мама. – Ты первый.
Делаю еще один глубокий вдох и захожу в палату.
В комнате, заполненной солнечным светом, на белых простынях лежит самая прекрасная женщина в мире – моя жена. В руках она держит самый ценный подарок, который она могла мне преподнести. Нашего ребенка.
На слабых ногах подхожу к ним ближе: лицо Тэйлор бледное и мокрое от пота, с прилипшими ко лбу влажными прядями, но я думаю, что еще никогда она не была так прекрасна, как в этот момент.
– Может быть, ты уже возьмешь сына на руки? – подгоняет медсестра из-за спины.
Тэйлор широко улыбается и, оторвав от груди маленький сверток, протягивает его мне.
Осторожно прижимаю к себе теплый комочек, и все тело вибрирует от непонятного чувства. Это больше, чем счастье, это что-то запредельное.
С трепетом вглядываюсь в маленькое смуглое личико, завернутое в белую пеленку: крошечный пухлый ротик, носик кнопкой, виски покрытые темным пушком, едва заметные бровки и длинные черные реснички. Самое прекрасное, что я видел в своей жизни.
Смотрю на него и боюсь вздохнуть. В груди зреет что-то огромное и тяжелое. Поднимается в горлу, заставляя дрожать губы, а глаза влажнеть. Малыш чувствует на себе пристальный взгляд, морщит лобик и открывает глаза. И в этот момент что-то во мне взрывается…, и я понимаю, что это любовь. Необъятная, безусловная, не требующая ничего взамен, способная свернуть ради него горы, отцовская любовь. На меня доверчиво смотрят глаза его мамы.
Отец всегда говорил мне: «Сынок, никогда не прячь своих чувств. Если ты горюешь – не стесняйся показать свою боль, а если ты счастлив – то пусть весь мир знает об этом».
Я не стесняюсь своих слез. Это самые лучшие эмоции в мире.
– Как мы его назовем? – отрываюсь от лица сына.
– Лукас, – с улыбкой отвечает жена, – В честь твоего отца.
Пап, это Лукас, твой внук. Я знаю, что ты сейчас смотришь на нас сверху и улыбаешься. Спасибо за то, что попросил за него. Врачи говорили, что это чудо, что малыш выжил после такой обширной отслойки плаценты. Я знаю, что без твоей помощи не обошлось.
Как-то я сказал Айви, что половин не бывает трех или больше, что их всегда две. В который раз я ошибся. Вот же они, мои половины. Моя вторая и третья. Будет еще и четвертая. И пятая, если я смогу уговорить Тэйлор.
Ты хотел, чтобы я был счастлив, пап. Так вот, я им стал.
_________________________________________________________________________________