Кости. Сказки навьего леса

Глава 8

Кирилл Кощеев

– Мутная она, дружище, чуйка вопит, или называй как хочешь. – Разглядывая отвернувшуюся к ровному ряду бутылок с бухлом стажёрку, Светка начертил магическое послание по столешнице барной стойки. Недавно протёртая Ульрихом, ещё влажная, она реагировала на прикосновение Горыныча, моментально высыхая, оставляя единственное выжженное слово:

«Ночёвка».

Что ж, есть смысл. Другу я доверял как самому себе, если интуиция Змея вопила, то есть причина. Осталось найти предлог, чтобы оставить своенравную и подозрительную девчонку на ночь в поместье, а там магия «Костей» и их обитателей выведет на чистую воду.

Неужели и правда её сюда послали за нами шпионить? Отец? Ещё и вот так, внаглую, открыто сообщив о причастности? Впрочем, он же Кощей, с него станется.

Кивнув другу, я провёл ладонью по написанному, скрывая послание от любопытных глаз. Можно считать, что многоходовка с назначением Ядвиги в бар удалась. Где, как не в шумном клубе, с кучей посетителей, как людей, так и нет, можно понаблюдать, присмотреться, не привлекая лишнего внимания? А здесь, пожалуйста: смотри на радость, как двигается, не выдаёт ли её что-то в повадках, реакциях и том, как держится. Пусть во время игры возможностей рассмотреть и пощупать перепало больше нужного, но тут, за делом, она вполне могла отвлечься и выдать себя или озвучить, расслабившись, реальные цели приезда в «Кости».

Отец же прекрасно знал, что доверить рекламу усадьбы чужаку просто нельзя. И всё равно прислал эту пигалицу.

Зачем? Неспроста. Свет прав, надо бы пробить её, задержав тут хотя бы на ночь. Под присмотром.

Какое имечко говорящее – Ядвига… Яда. Или мать оригиналка. И ведь протиснулась как-то призрачными тропами. Как, спрашивается?

– Аконит. – Губы друга едва шевельнулись, но я ж не глухой, в самом деле.

Вспомнились слова из старой яговской книги, что в детстве любил почитывать за красочные картинки да чудные описания: «Царь-травой зовут аконит, веруя, что способен он изгнать нечистую силу, подобно тому, как громы небесные гонят в преисподнюю бесов».

Значит, травануть решила?

– Ну тогда точно не отец.

Кто, мать твою? Кто тебя прислал, дрянь иногородняя?!

– Тише, Кир, возьми себя в руки. – Друг побарабанил пальцами по столешнице, изо всех сил стараясь не заржать. – Там ещё и болиголов, прикинь? Хочет, чтобы хер у тебя на полшестого всегда был. Видать, слишком ты её впечатлил в коридоре.

Моргнул, пряча от любопытных поднятую злобой красную пелену с радужки. Прищурившись, наблюдал за тем, как бездарная колючка поставила прямо под нос стакан с убойным, во всех смыслах, варевом.

– Ваш коктейль готов, Кирилл Константинович! – Бодрый голос колючки бесил до чёртиков.

В нос ударил запах трав. Может, простой человек и не учуял бы (точно бы не повёл и бровью), но Дети ночи и леса едва ли не с рождения знали травы назубок.

Развернувшись к нам спиной, явно не собираясь дожидаться плодов своих трудов, Ядвига вернулась на подмогу Ульриху. Я легко подхватил стакан и сделал несколько больших уверенных глотков.

На что она рассчитывала, пытаясь отравить хозяина бара при всех? Совсем идиотка, что ли? С другой стороны, если заказали меня смертной, то смертные же и заказывали. Все здешние точно понимали, насколько идиотская и пустая это затея. Допив пойло, я принялся вертеть в руках стакан. В голову на мгновение ударил дурман, стянув удушьем глотку. Пришлось глотнуть воздуха, спасаясь от рези в груди, но магия пришла в действие довольно быстро и почти сразу же нейтрализовала яд. Где-то там, в сейфе, блеснула чёрным переливом игла.

– Хм, ты что, на курсы барменов ходила? – Я усмехнулся, протянув руку к шее, потёр кадык, будто тот мешал мне дышать, поймал растерянный взгляд Ядвиги, разжал челюсти, хватая воздух по-рыбьи. Видеть панику в её глазах оказалось чертовски приятно.

Нужно платить за свои поступки, детка. Как говорится: боишься – не делай, делаешь – не бойся.

Тем временем на заднем плане кто-то вбросил в толпу пьяное «на костёр его», крик этот тут же подхватили любители острых ощущений, рванув к выходу.

Самые смелые хотели прыгать первыми, кто-то был даже готов попробовать кидать товарищей на манер груза.

Яда не заметила переполоха. Стояла, сжимая тонкими пальцами край стойки. Губы побелели, глаза расширились. Нет, теперь она походила на убийцу ничуть не больше, чем русалка на птицу сирин.

Да чтоб меня! Эта идиотка просто не знала, что висит над баром! Хотела напакостить, видно, расплатившись за наш утренний разговор или игру в коршуна.

Я растёр шею, пытаясь не ухмыляться, начал кашлять.

– Воды, – сипло вышло, от души прямо. Свет дёрнул плечом, резко повернувшись с таким перепуганным взглядом, что я аж сам поверил – помираю. Лицедей недоделанный! – Воды дай, – повторил, неловко шлёпая губами по краю полученного стакана. – Что ты напихала в пойло? – Холодный голос не предвещал радости и повышения по службе. Стажёрка, видно, поняла это сразу. Вся напряглась, почти осязаемо. – Дар речи потеряла? – Растирая ладонью грудину, будто под дорогой рубашкой отчаянно жгло кожу, я сверлил девку взглядом, обещавшим, что вот сейчас, если не ответит, то потеряет не только речь, но и работу, и жизнь тоже.

Она молчала. Дурная или бесстрашная?

– Я. Задал. Вопрос. – Паузы между словами можно было списать на нехватку воздуха на фоне отравления. Или на попытки дать не очень умной девке время, чтобы переварить посыл.

Свет, резко перегнувшись через стойку, схватил её за предплечье.

– Быстрей, ну, ждёшь, пока сдохнет? – От хлёсткого напоминания «богиня секса» отмерла, дёрнувшись как-то неестественно. Кивнула в сторону бутылок, лживая маленькая тварь.

Выпустив её, Горыныч с самым обеспокоенным видом, на какой был способен, поднырнул под откидную столешницу, подхватил из-под прилавка небольшой бутылёк и протянул мне:

– Пей.

Показательно-жадно глотнув содержимое, я поморщился. То, что Свет решил использовать в качестве противоядия, оказалось редкой кислющей дрянью. Морщился я искренне, без доли притворства.

Кстати, надо сказать Ульриху, чтобы держал универсальное противоядие поблизости. А вдруг кто другой стакан бы выхватил?

– Сколько сейчас дают за отравление? – лениво уточнил я у Светки, глядя при этом на Яду.

– Смотря по какой статье пустить, – небрежно пожав плечами, отозвался он. – Не горячись, Кир, девчонка не местная, сдурила, думала, висит тут вместо мяты приправа для украшения напитков, да? – Переведя взгляд на всё ещё прифигевшую Яду, Свет кивнул сам, будто она уже ответила. – Она сожалеет и непременно искупит вину. Сама лично станет тебя выхаживать, чтобы доказать, что всё это глупое недоразумение, правда, Яда?

Из дверей вынырнул Тим, каким-то чудом умудрившийся пробраться в бар против течения людского потока.

– Ну вы чего, там костры ж! – почти обиженно протянул он, оглядывая нас троих непонимающим взглядом.

– Да вот, как раз уговариваю новенькую пойти тоже. Боится, бедолага, участвовать в игрищах, после коршуна, – Свет хмыкнул насмешливо, позвав, не оборачиваясь. – Василиса! Проводи Кирилла Константиновича в апартаменты. Ему нездоровится.

Официантка тут же оказалась рядом, вопросительно подняв бровь, посмотрела сперва на меня, потом на Горыныча. Тот прожёг ее взглядом, не говоря ни слова. Васелина поднырнула под мою руку, заботливо приобняв.

Люблю свой стафф, понятливые.

– А ты со мной пойдёшь. – Подхватив Яду под локоток, Слава размашисто зашагал к выходу, легко влившись в русло людского потока. – Обговорим всё без свидетелей.

– Эй, я тоже иду! – Не утруждаясь разобраться, что тут произошло, Тимофей ринулся вслед за ними. Уж он-то знал, что нездоровиться мне не могло ни от бухла, ни даже от сквозной дыры от осинового кола в груди.

Когда троица исчезла из вида, официантка насмешливо спросила:

– Куда идём, Кирилл Константинович?

Глава 9

Светослав Горынев

– Куда мы идём? – Двери бара звериной пастью лязгнули за спиной, когда несостоявшаяся отравительница подала-таки голос. Повернув голову, я окинул быстрым взглядом худенькое лицо. Под бравадой таилось смятение. Девчонка боялась. Меня, Кира, своего поступка или всего того, к чему он мог привести, а также того, что мы могли с ней за это сделать. Был ещё вариант, что кто-то там, за её спиной, большой и важный (в её глазах уж точно), мог сделать с ней вещи куда более страшные. Или она так думала, наивная. Едва ли был на свете кто-то, способный на пытки и убийства страшнее, чем мы с Киром. Я ещё в юности спокойно смотрел, как у моих ног горели люди. Запах палёной плоти не вызывал даже тошноты. Мог бы даже завтракать, глядя на пир огня, составить ему компанию, так сказать. Противно не было. С чего бы?

Ты правда думаешь, что в твоей жизни будет враг более страшный, чем я, девочка? Глупая человечка, как мало знаешь ты о жизни. Радуйся, что мало.

Ты вечно делаешь нас чудовищем, – недовольно встрепенулся голос в голове.

Слишком не вовремя. Да и с чего? Не оттого же, что рядом семенит, не поспевая за размашистым шагом, эта пигалица.

«Это тебе она не нравится, а мне очень даже, – пришлось мотнуть головой, чтобы избавиться от ненавистного голоса, но тот и не думал заткнуться, – я вообще люблю хрупких и маленьких».

Подавив желание стиснуть руками виски, я вместо этого сильнее сжал руку Ядвиги. Та зашипела, всем видом давая понять, что с силой переборщил. Подумайте, неженка какая.

– К озеру, – как спросила, так и ответил, и нечего так смотреть на меня, я не Кир, на надутые губы не покупаюсь. Хотя можно бы. Красивые. Пухлые, блестят аппетитно, намазанные какой-то бабской хернёй.

– Там костры жгут, купальские. – Тим, догнав, пристроился по правую руку девчонки. – Ну чего ты вцепился в бедняжку, Свет, не подохнет твой доберман!

– У меня собак нет, забыл? – Почему так раздражает, что Лиходеев влез и сюда со своей вечно довольной рожей? Сверкает начищенным рублём, будто я сестру его через костёр прыгать тащу.

Да к сестре б его и дурак близко не подошёл, а я не дурак.

К этой бы тоже не подошёл, но тут два варианта: или через костёр её поведу я, или Кощей через Смородинку. А он вполне мог и сорваться, сильно взбесился, когда понял, что в бокале отрава. Ещё не хватало, чтоб спустил на девку тьму. Нечего лишний раз нарушать баланс и договор со светлыми. Чужачке не место в этом лесу, в «Костях» тоже. Нутро чует: принесёт бед с собой.

С берега реки слышался запах дыма, смешанный с северным ветром и дурманом разнотравья. От близости огня внутри всколыхнулось нетерпение. Проклятущий Змей вновь встрепенулся.

Тварь. Лучше б ты вылез уже или подох там, а не трепал душу и нервы.

Гости вовсю горланили песни. Смех и перебранки разлетались над полем, как птичий клёкот.

– Красиво, да? – явно обращаясь к Яде, довольно протянул Тимофей.

Я особым ценителем прекрасного не значился, ко мне с такими вопросами ходить – дело гиблое. Вот клинок – это да, красивый, даже в огнестрельном оружии есть своя, особенная красота. Бабы иногда красивые бывают. А зарево, только когда селенье всё полыхает, и крики горящих в нём заживо ласкают слух.

«И ещё я после этого чудовище и тварь», – цокнуло в голове обиженным тоном чужеродных мыслей.

– А если я не хочу к озеру?

Смелая девка, ничего не скажешь. Или дурная просто и не чует, от кого опасностью веет.

– Так я и не спрашивал, – вопреки насмешливому тону, я не шутил. – Спасаю тебя от гнева начальства, знаешь ли. Чтоб не пришиб в агонии.

Тим заржал, закивав болванчиком:

– А что? Правду говорит, наш доберман, он такой!

Так вот кто у нас доберман. Уж не пигалица ли навешала ярлыков? Стало вдруг интересно, кто у нас я?

– Мне ты тоже погоняло уже придумала? – Улыбка получилась даже беззлобной. Раздражающее до красной пелены перед глазами прозвище у меня уже имелось, и вряд ли девчонка окажется достаточно изобретательной, чтобы переплюнуть Кира.

Она неуверенно повела плечами.

– Не думаю, что сейчас подходящее время и место для придумывания милых прозвищ.

– Ну, если «доберман» – это мило, то боюсь представить, как ты его называешь в гневе.

– Никак не называю, – буркнула она, поёжившись.

Мы вышли на пологий берег, на котором вдоль реки разожгли каскад из костров.

В центре, собранный из разномастного хвороста, высился костёр-матка – прообраз мирового дерева.

Высоченное бревно с прибитым к нему колесом – символом круговорота всего в мире – казалось, подпирало тяжёлое сине-фиолетовое покрывало ночного неба.

Толпа расступилась, пропуская меня. Усмехнувшись, я выпустил руку Ядвиги, подхватил пару хворостинок из самого основания, несколько раз ударил ими друг о друга под улюлюканье зевак, ожидавших купальского чуда. Огонь для этого костра всегда брали только живой – добытый по старинке, без спичек и прочей новомодной белиберды. Чуть разомкнув губы, дыхнул на сцепленные прутики. Тёр я их только для вида, конечно, огонь пришёл послушным зверьком, пополз вдоль брошенной на груду хвороста ветки, лизнул одну, вторую, будто пробуя, хорош ли вкус, а потом накинулся, оголодавшим путником, затрещав, глотал одну ветку за другой под восторженное подбадривание толпы.

Отсвет пламени подкрасил цветные волосы Кощеевой стажёрки в ещё более необычный оттенок.

Интересно, а свои какие? Ну что за дурная привычка уродовать себя? Красивая ведь девка, нет же: намалевалась, наколок понабила. Испачкалась, глупая. И тело испачкала, и душу. Мысль эта отдавалась где-то глубоко горечью.

Поддавшись не свойственному мне совершенно порыву, схватил Ядвигу за ладонь, переплетая её тонкие пальцы со своими и дёрнул на несколько шагов назад, чтобы тут же, не дав опомниться, разбежаться, как на аркане волоча её, ошалевшую, за собой.

Оттолкнулся от земли, крикнув за секунду до того:

– Прыгай, не то сгорим! – И нырнул вместе со странной, несуразной девчонкой аккурат в лижущее чуть не сами тучи пламя.

Её визг был полон контрастов, в котором слышался нескрываемый ужас и восторг одновременно. Он пробрался по телу, поднимая мелкие волосы на затылке, сам не заметил, как ответил ей смехом, живым, не едким. Так хорошо было в огне, так жарко в груди, и её рука в моей ладони казалась к месту. Пришлось, правда, прикрыть щитом слегка, чтоб не хлестнуло её голодное пламя, метнувшееся мне навстречу из костра.

Стоило ногам вновь коснуться земли, как очарование момента спало. Завидев, что руки наши так и остались сцеплены, стоявшие поближе зеваки принялись поздравлять и требовать зрелищ.

– Целуй невесту, раз огонь благословил! – раздалось откуда-то слева. Я обернулся, не найдя, впрочем, кто такой смелый и прыткий. Может, и стоило? Если её кто-то сюда послал шпионить, так пусть увидят, что мы оба, Кир и я, купились на приманку. Заглотили. Крутанув девчонку на себя, пользуясь сплетёнными руками на манер рычага, резко наклонился, ловя её губы своими.

Ядвига охнула. Не желая сцен на виду у всех, я отпустил ее раньше, чем одумается и примется колотить свободной рукой всем на потеху. Даже воздух не успел закончиться в груди – таким коротким вышел показательный поцелуй. Она отстранилась, нервно оглядываясь по сторонам, облизнула только что целованные мной губы, прикусила нижнюю.

– Зачем? – тихо озвучила единственный вопрос. Ни скандалов, ни пощёчин.

– Традиция такая, – беззаботно пояснил, пожав плечами. – Чьи руки костёр не разорвал – положено целоваться. Спроси у Тимофея, если не веришь, вы вроде спелись. – В подтверждение даже сделал шаг назад, чтобы не нависать над ней. Знал, как давит на психику даже здоровым мужикам проснувшийся в подсознании Змей. Заинтересовался, сволочь.

Нашёл кем, твою мать.

Я всё смотрел и не понимал, с чего вдруг. Ну что в ней особенного, кроме волос «вырви глаз», наколок этих несуразных (мне и не нравилось никогда такое) да сладких, медовых почти губ.

– Идём, проведаешь начальство. Молись, чтоб остыл уже. Желательно не в прямом смысле.

Она с ужасом округлила глаза.

– А может, не надо?

– Надо, Яда, надо, – я усмехнулся.

– Вот это дела! – Выросший перед рожей Тим преградил нам дорогу. – Нет, ну ты молоде-е-ец, отрава. Хитра-а! Слу-ушай, может, дудочку тебе подарить? Заклинательницей будешь, – распинался Лиходеев, глядя при этом совсем не на Ядвигу.

– Заткнись уже, а то я заткну. – Его довольная улыбка отчего-то именно сейчас раздражала. Кого-то неловкого за спинами как раз ужалило огнём. Нашли время прыгать. Прям под носом у Лиха.

Идиоты, вам, что ли, родители сказок в детстве не читали?

– Свали от костра подальше, – посоветовал я, заметив, как тень скользнула по лицу друга. Да, брат, каждый платит свою цену за Силу. Моя доля не слаще.

– Идем, Ядвига. У тебя сегодня ночной дозор у постели больного. За ошибки надо платить, тебе говорили?

Глава 10

Ядвига

Странный друг добермана передал меня из рук в руки начальства. На короткое мгновение мне даже показалось, что они ведут диалог взглядами. Светослав ничего не сказал. Кощеев ничего не спрашивал. Он только принюхался (натурально, как какой-то зверь!), сжал челюсти с такой силой, что проступили желваки, и медленно перевёл свой дикий взгляд на меня. До дрожи! Нет, мне определённо стоит держаться подальше от этой бездны.

Я же могу вызвать полицию? Рассказать, что всё это – большое недоразумение… или нет?

Понятно, что нет. Кому поверят – известному на весь город меценату, ресторатору, богатому человеку с кучей связей или приезжей к бабушке девчонке? Да и свидетели, камеры те же, если их просмотреть, наверняка даже мою злорадную улыбку можно рассмотреть.

Светослав резко развернулся и ушёл не прощаясь. А я испытала странное чувство – облегчение вперемешку с разочарованием.

– Итак, Яда, – Кирилл Константинович отошел от двери личных апартаментов, жестом приглашая меня пройти: – Присаживайся. – Кивок в сторону одного из кресел.

Обалдеть, да у него тут огромные апартаменты! С несколькими комнатами и настоящим камином!

Вошла, но не стала садиться, оглядевшись, рассмотрела гостиную, возвращаясь взглядом к боссу.

– Честное слово, я не хотела доставлять никаких проблем. Да и не было у меня в голове умысла отравить вас.

– Никаких проблем, – заверил Кощеев. – Пока.

– Тогда что я здесь делаю?

Он пожал плечами.

– Работаешь, насколько я помню. Ты сама жаждала. Помнишь?

– Здесь, – я обвела рукой комнату, прекрасно понимая, что этот гад просто издевается. Он прекрасно понял мой вопрос с первого раза.

– По правилам нашего клуба в традиционные славянские праздники все приглашенные остаются здесь на ночь. Ни одно такси не приедет за тобой, а следовательно, ты не сможешь уехать. Во-вторых, – он прошёлся к камину, поморщившись, подбросил полено, которое тут же обняло пламя, – твоя попытка меня отравить… хорошо, что персонал сработал быстро, а то, – он покачал головой. – Мы с тобой изначально не с того начали. Раз уж тебя рекомендовал отец…

Кощеев выдержал многозначительную паузу, видимо, ожидая, что я прямо сейчас раскрою ему весь расклад своего попадалова в эту богадельню.

Ну уж нет, связь мамы с его отцом я на блюдечке не выдам.

– А раз он рекомендовал… – тяжёлый вздох, – значит, доверяет тебе. Я тоже хочу тебе доверять. Поэтому план на вечер такой: мы общаемся, ты рассказываешь о себе, о своём бизнес-плане, что ты там хочешь предложить в качестве пиара усадьбы, задаёшь вопросы. Я, в свою очередь, задаю вопросы тебе. Затем провожу в твою комнату, персонал в курсе и уже подготовили гостевую.

Мои брови поднялись так высоко, что, наверное, оказались почти на затылке.

Очень подозрительно. Разительная, странная перемена. Сейчас Кощеев походит на крадущегося тигра, заманивающего жертву в ловушку! Усыпить бдительность и сожрать, вот как всё выглядит!

Тем временем он продолжил:

– Общаемся? Ты, конечно, можешь выбрать задушевные беседы с отделом безопасности… – Иронично приподнятая бровь ужасно бесила. Кощеев встал напротив меня, сложил руки на груди. Меня обычно было трудно смутить играми в гляделки, но сейчас пришлось собрать всю силу воли, чтобы выдержать его цепкий взгляд. Он смотрел. Я смотрела…

До меня только сейчас дошло, что хозяин «Костей» полуодет. Даже с голым торсом и низко сидящими, свободными домашними штанами, совершенно расслабленный, он выглядел опасным хищником. Мой взгляд прошёлся по его ключицам, обвёл рельефные мышцы плеч и рук, спустился к торсу… не к месту вспомнились брендовые трусы с внушительным стояком…

Я невольно облизнула губы.

– Ядвига? – протянул он, продолжая стоять греческой статуей, – напоминаю, что жду твой ответ. Если ты, конечно, насмотрелась.

Простое предложение – провести вечер за разговором, но я не знала, что ответить. Хотела остаться, и всё же что-то подсказывало, что это не закончится хорошо. Но, если мы оба не попытаемся наладить отношения, моя практика грозит пройти крайне трудно.

– Да, – коротко выдохнула.

– Отлично. – Кощеев отмер, прошёл к шкафу, достал одну из своих футболок и ещё одни серые спортивные штаны, абсолютно новые. Бирки люксовой марки всё ещё свисали с пояса. – Предлагаю тебе воспользоваться душем, терпеть не могу запах гари, с детства. Плохие воспоминания.

– Э-э, – протянула я, не зная, что ответить.

«Мыться в его номере?!»

– Не волнуйся, никаких поползновений в твою сторону не будет. – Он так же демонстративно обвёл меня взглядом, как несколько минут назад это делала я. – Ты не в моём вкусе. Совсем. Ах да, – он хохотнул, – болиголов в твоём вареве был к месту, если переживаешь. Почитаешь потом о его свойствах, на досуге. Буду ждать тебя там. – Махнул рукой на ещё одну дверь слева, а затем вручил одежду, развернул на сто восемьдесят градусов. – Ванная там.

– С-спасибо, – промямлила я и, прижимая вещи, словно щит, пошла в сторону ванной комнаты.

От меня действительно несло гарью и дымом, казалось, я пропиталась ею вся, особенно волосы.

Убедившись, что замок на двери работает исправно, стянула с себя грязную одежду и с удовольствием ступила на чёрный кафель. Тугие капли воды обрушились роем на тело, слизывая усталость, стресс и сомнения. Опёршись руками о стенку, раздумывала над тем, какой странный был сегодня день, да и ночь ничем не лучше.

«Просто прими все испытания, Яда. Тем более он не заинтересован», – хмыкнула зло. Отчего-то стало обидно. Я всегда пользовалась успехом у мужчин, хотя меня нельзя было назвать писаной красавицей, но так откровенно говорить девушке о том, что она непривлекательна, мог только доберман!

«Хотя если бы он был заинтересован, то вряд ли бы я, вот так просто, купалась у него в ванной! Будто бы готовлюсь к кое-чему…»

В голове всплыл образ шефа с голым торсом.

«А он, конечно, отлично сложен. Видно, что следит за собой и своей физической формой».

Подняв голову, рассмотрела шампуни и гели, что стояли на полочке. Открыв колпачки, принюхалась. Некоторые из них были слишком резкими и откровенно мужскими, но даже среди них отыскались вполне себе унисекс. От души намылив голову, смыла дым и всю грязь сегодняшнего дня.

Завернув волосы в пушистое белое полотенце, уставилась на одежду, она пахла свежестью и особым запахом Кощеева. Словно он хранил «Эгоиста» вот там, в шкафу между футболок.

С сомнением взглянула на своё бельё. Взяв в руки, принюхалась.

«До трусов и лифчика пропахла кострищем!»

Грязное одевать не хотелось.

«Ведь ничего страшного не произойдёт, если я его не надену, да? Ну не полезет же он в мои штаны, в самом деле?!»

Справившись с одеждой, просушила волосы полотенцем, оставив их влажными, выдохнула и пошла к двери.

– Ну… Попытка номер два, – пробормотала я, проворачивая замок.

В апартаментах было настолько тихо, что казалось, будто и хозяина нет дома. Прикрыв дверь ванной, прошмыгнула к самому входу, сложив собственную одежду на краешек комода и вдруг поняла, что моё сердце неистово колотится.

«И чего, спрашивается? Просто вечер в компании начальника. Просто попытка наладить контакт и наконец-то нормально представиться друг другу. По-деловому… в его штанах и без трусиков…»

Всё это я мысленно проговорила себе дважды. Но чёртово сердце не унималось. Теперь к бешеному стуку добавились острые ощущения внизу живота. Потому что я, чёрт меня подери, слишком остро реагировала на то, что это именно его штаны трутся о мой голый зад! Пусть новые, не ношенные, но это были ЕГО вещи, с ЕГО запахом!

Ну всё!

«Это была плохая идея – ванная, одежда и всё остальное! А я просто идиотка, не способная контролировать собственное тело».

Нахмурившись и покачав головой, собралась вернуться и нацепить белье.

Но в этот самый момент услышала тихие голоса. Кто-то отчаянно спорил. Мужчина и женщина.

«Неужели, пока я мылась, к шефу нагрянули гости?»

Голоса то затихали, то продолжали приглушённо звучать за стенкой.

Поддавшись любопытству, пошла на звук… который привёл меня в странную гардеробную. Одну её стену занимал очень древний на вид шкаф. Чёрный, на витиеватых ножках, старомодный, но в то же время какой-то уютный.

Голоса стали ближе, и доносились они именно оттуда! Потеряв всякую бдительность и позабыв, что нахожусь в гостях, подошла к шкафу и подёргала расшатанную ручку, дверцы мягко поддались, открывая мне аккуратно развешанную одежду.

«Странно, определённо слышала голоса именно оттуда!» – Медленно закрыла створку.

Не успела отойти, как вновь всё повторилось.

«Это шутка такая? Проверка? Издевательство?!»

Развернувшись, рванула на себя ручку и на этот раз увидела невообразимое – пространство шкафа удлинилось, одежда пропала, вместо неё, сидя на милых кроваво-красных креслах, с отвисшими челюстями на меня таращились пустыми глазницами два скелета.

– Чёртова штуковина, – пробормотал один из них. – Давно говорил хозяину, надо двери смазать!

– М-мама, – пропищала я, не в силах сдвинуться с места.

– Этот малолетний говнюк устроил из дома проходной двор, – пожаловался второй женским голосом. – Весь страх потерял! Бабу привёл в личное логово! Будто целого дома ему для потрахушек мало.

– Уж уговаривались, – согласился первый… мужчина, – где хочешь их нагибай, а логово только для семьи и скелетов.

Я грохнула дверцей, поспешно её закрывая. Подождав пару минут, с опаской и затаённой надеждой на глюки, вновь открыла. Скелеты были на месте.

– Что ж, это было интересно, но провально, – отметил мою попытку первый. Голос у него был на удивление приятный, бархатистый.

Женщина неопределённо фыркнула, передёрнув костлявыми плечами, старательно меня игнорируя:

– Ты слышишь? В воздухе витают перемены. Терпеть их не могу, но… – меня смерили задумчивым потусторонним взглядом, – это будет весело.

Первый щёлкнул зубами и принялся напевать под нос старую русскую колыбельную.

Я шарахнулась от шкафа, стукнув дверцей, в ужасе попятилась, старательно сдерживаясь, чтобы не заорать, и неожиданно натолкнулась на преграду… рельефную и горячую.

– Заблудилась? – мурлыкнуло мне на ухо.

– Там-там… – Ткнула в сторону шкафа трясущейся рукой, разворачиваясь к хозяину лицом.

Неожиданно Кощеев наклонился, с шумом втягивая воздух возле меня, опять принюхиваясь. А потом и вовсе расплылся в довольной улыбке.

– Так-то лучше!

Невольно опустила взгляд на его губы и больше не могла от них оторваться. В моей странной голове промелькнула идиотская мысль, что у него симпатичные зубы и как будто проступили небольшие клыки.

– М-м, спутала комнаты, мне казалось, – рассеянно произнесла я и несколько раз моргнула, заставляя себя прекратить пялиться на его рот. – Казалось, что слышала голоса, а потом и вовсе привиделась какая-то чертовщина.

– Неужели? – вкрадчиво спросил он.

– Да, – указала на шкаф, – там у тебя скелеты.

Он утвердительно кивнул.

– Конечно. У каждого человека есть свои скелеты в шкафу. У тебя разве нет? Какого-нибудь захудалого секретика?

– Я не метафорически, – почему-то захотелось оправдаться. – Открой дверцу и сам увидишь.

Он посмотрел на меня, как на дурочку. Протянул руку, приближаясь, обдавая жаром своего тела. Постаралась не шевелиться, рука у моего правого уха и так будоражила больше, чем ожидалось.

Кощеев закрыл и открыл шкаф несколько раз, но, кроме многочисленных костюмов и рубашек, в нём не было ничего.

– Ты точно не сидишь на какой-то дури? Кто вас, малахольных, знает…

– Эй! – возмутилась я. Но смолкла, когда он подошёл ко мне ещё ближе.

– А ещё я чувствую, что ты возбуждена. Жажду узнать подробности, – проговорил он тихо, глядя мне в глаза. Его голос тут же отозвался горячей пульсацией у меня между ног. Он сказал это с такой уверенностью, будто бы точно знал, как отреагирует моё тело на его близость. Или он внушал мне это…

В любом случае я не могла оторвать от него глаз. Мысли стали спутанными, заторможенными, меня перестал волновать шкаф и его возможные обитатели. Его запах проник в ноздри и вызвал микровзрывы в голове, которые ощущались как приятное покалывание, как щекотливый бег мурашек, что ударил волной неистового возбуждения. Какое-то сумасшествие на ровном месте!

Стало ещё хуже, когда Кощеев прикоснулся ко мне.

– Пиар-менеджер, значит? – начал он, лениво растягивая слова, провёл ладонью по моей скуле, перебирая пальцами, словно гитарные струны, ещё влажные после душа волосы. И меня в этом всём бесила абсолютно каждая деталь. Его бархатистый, вкрадчивый голос, полуголое тело, слишком низко сидящие штаны…

– Да! Я пиарщик, – ответила раздражённо, пятясь от странного босса и его необычной притягательности. Когда спина коснулась стены, поняла, что отступать больше некуда.

«Кошка загнала свою мышку!»

– Что вы делаете? – пробормотала тихо, когда его рука опустилась к шее.

– Я? Знакомлюсь со своим новым, ценным сотрудником, мы же договаривались познакомиться ближе, помнишь? – Его улыбка казалась такой мягкой, но ощущение опасности не пропало. – Так почему любительница провокаций, эпатажа и откровенных нарядов решила стать пиарщиком? С таким красивым, – пальцы легко коснулись ключицы, обрисовав выпирающую кость, – телом больше подошло бы работать стриптизёршей. Показывать миру эти картинки – многие такое любят. Гибкая, ловкая… – мягкий, вкрадчивый голос обволакивал, гипнотизируя, – или барменшей, на худой конец. Многие бы спились, лишь бы сидеть у стойки и пялиться, пока ты лихо мешаешь свою отраву.

– У меня кривые ноги, – сдерзила и развела руками. – И, как выяснилось, коктейли делаю плохо. Не моё.

Кощеев ничего ответил, лишь смотрел на меня пристально, казалось, проникая под кожу, выпивая душу. А когда закончил, облизнул верхнюю губу… и я опять провалилась в странное марево.

Его ладонь легла на внутреннюю часть бедра и неспешно поползла вверх по ноге, прямо к резинке штанов.

– Вот тут ты скромничаешь, ядовитая, ноги у тебя в самый раз. – Будто чтобы убедиться, пальцы медленно изучали предмет нашего спора. Слишком чувственно.