И своё
Золото рукой обводит,
Взгляд с него она не сводит,
Близко так к нему подходит:
«Всё твоё!»
Марк забыл о притязаньях,
В Клеопатровых лобзаньях
Время словно сыр в лазаньи
Растеклось.
Враз их личные симпатьи,
Взгляды их на демократьи
И высокий статус, кстати, —
Всё сошлось!
XXIII
Клеопатра не от скуки
Приложила свои руки,
Его эго на поруки
Нежно взяв, —
В дар земель ей дал Антоний,
Из числа своих колоний,
Что владел он в Анатолии,
Их изъяв.
И, как пишется в буклете,
Отчеканив по монете,
В царской золотой карете
В вензелях,
Пышную сыграли свадьбу,
Переехали в усадьбу,
Там и зажили в усладе
При яслях.
XXIV
Клеопатра вся в заботах,
Дети то в соплях, то – рвотах,
Ходоки стоят в воротах,
Дом бурлит.
Государственные темы
И домашние проблемы
И Антония измены
Тоже бдит!
Но вдали своих колоний,
В дымке пряных благовоний
Попивать стал Марк Антоний
Иногда:
«Никому я здесь не нужен,
И жена моя, к тому же,
Пары добрых слов не сдюжит
Никогда».
XXV
Всё ж за брак она боится,
И ночами ей не спится:
«Милый, может колесницу
И в штыки?
Разобьешь Октавиана —
Тот зазнался слишком рано,
Зря ль тебя зовут Титаном
Мужики?»
От такого её плана
Старая заныла рана.
Марк мычал, мол, уже старый
Он уже.
«Мне такой ответ не нужен!
Даже слуги греют уши,
Мол, теперь я не при муже,
А – паже!»
XXVI
Был ли он тогда с похмелья,
Или канареек трели,
Иль слова жены как дрелью
По вискам.
«Вы не на того напали!» —
Всех пошёл будить, кто спали,
Легион собрав едва ли
По кускам.
Море волнами играет —
Посейдона развлекает,
Как бумажные качает
Корабли.
В напряженьи жилы, вены,
Нет здесь тех, кто гнёт колено!
Две флотильи, как из пены,
Подгребли.
XXVII
И бойцы Октавиана
В бой вступили утром рано,
Точно им писали планы
Небеса.
Корабли ломались в щепки,
Гнулись мачты словно скрепки,
И горели как салфетки
Паруса.
Сдал позиции Антоний,
Никаких теперь колоний,
Да ещё тут от погони
Бы уйти!
Весть потом пришла некстати,
Что жена в кровавом платье
Пожелала без проклятия
Уйти.
XXVIII
«Ваша кончена эпоха!