*****
Он опять был в том зале с бассейном. По ту его сторону, как и тогда, сидели трое, правда, уже другие. Артём понял – они почувствовали, что он пришел в сознание. На сей раз он решил не играть в игры. Потянулся, встал, сделал в их сторону легкий полупоклон. Один из троих кивнул и на стене, оказавшейся экраном, возникло изображение. Это была Лия. Но одета она была как-то странно. Да и ложе, на котором она была, выглядело диковинно. С минуту Артём молча смотрел на нее, чувствуя, что с ним самим происходит что-то непонятное, но сейчас его интересовало другое – жива ли она? И, словно почувствовав это, она слегка изменила во сне позу.
– Это передача в режиме он-лайн, – услышал он голос одного из троих. – С ней все в порядке.
– Зачем!? – Артём думал, что сказал это гневно, но в действительности в его голосе был холодный и отстраненный метал. Он перевел взгляд на троицу и увидел, как вытягиваются их лица. Он понял, что «трансформируется» и, что те абсолютно не были готовы к этому.
– Так вот оно, что! – сказал старший из сидевших. Они о чем-то пошептались, и он обратился к Артёму: «Что ж, нет смысла ходить вокруг да около. И времени нет. Вы, надеюсь, понимаете, что с вами происходит»?
– Господа, – сказал Артём, – я могу жить и не понимая этого. Я могу даже умереть. Какая разница, если рано или поздно это произойдет?
– Не бравируйте, – в голосе старшего была усталость. – Значение имеет все. Особенно – как. Но мы встретились с вами не для шантажа… Тем более, у вас такая неустойчивая психика. Не кипятитесь. Я просто констатирую факты. Дальше. Вы ведь не станете утверждать, что вам безразлично, что произойдет с вашими родными и близкими? Но, расширьте это понятие, и вы убедитесь, что в определенных ситуациях это понятие расширяется, в других сужается. В одной ситуации вы готовы погубить мир ради своей женщины или своего ребенка, в других это понятие расширяется до нации, веры, государства, расы, цивилизации, и, наконец, человека, как вида.
– Почему я должен верить, что вы печетесь о виде, а не о себе?
– Потому, что у нас есть все.
– Но, чего-то ведь нет, раз я вам нужен? Может вам нужно мировое господство?
– Оно у нас есть.
Ни сама фраза, ни даже ее смысл, а именно то, как просто она была сказана, не оставляло сомнений, в том, что так оно и есть. Говоривший, между тем, продолжил: «Если вы не поверите, что речь идет вовсе не о потере нами контроля над миром, а о судьбе человечества, дальнейшее теряет смысл».
– Кто вы? – спросил Артём и услышал свой же ответ: «Масоны?». Он увидел, как на трех лицах промелькнула улыбка, и самый молодой сказал: «Можете считать так. А можете – жрецами. Или пророками. Или рыцарями Круглого стола. Или мировой финансовой олигархией. Главное не это. Главное другое. Во-первых, мы – люди. Во-вторых, во все времена был КЛУБ ПОСВЕЩЕННЫХ – это те, кто несет ответственность за ЗНАНИЕ.
– Тайное знание? – спросил Артём.
– Можно и так.
– И что вы потеряли? Тайну или знание?
– Мы ведь договорились не ерничать.
– Я ни о чем с вами не договаривался. Вы мне не нравитесь. Мне не нравиться, что вы убиваете людей и не надо про «цель оправдывает средства». Вы ничего конкретного мне не сказали. Про Грааль, жрецов и масонов – лабуда это или нет, я достаточно читал. Неубедительно. Не знаю, что большего от них – пользы или вреда? Знаю, что история не терпит сослагательного наклонения, но я ни на что не претендовал. Не знаю, кто выдрал меня из моей личной истории и для чего. Но пока не буду знать, не собираюсь ни в чем участвовать. Тем более, что из-за этого гибнут люди. Извините, если разочаровал вас дешевой сентиментальностью. Я не член КЛУБА… ИЗБРАННЫХ. Мне все по фиг. Я – пофигист. Я хочу жить простой человеческой жизнью, трахать баб, валяться на солнце и, черт побери, почему бы и нет, плодиться и размножаться. В конце концов, так повелел мне Господь.
Он был очень горд своей тирадой и, очень удивился, увидев, что они опять улыбаются.
– Вы во всем следуете Его заветам? – Это, наконец, подал голос до сих пор молчавший третий.
– Да я и этому-то завету не следую.
– Вот вы и подошли к сути. – Услышал он голос старшего. – И вам не надо напрягаться, чтобы понять – вы в этом не одиноки. Настолько, что масса стала критической. Вчера ваш отец достаточно популярно рассказал вам о черных дырах. Попробую пояснить по аналогии с ней. Впрочем, у вас на десктопе достаточно файлов, скопированных из Интернета. Пожалуй, я просто напомню вам один из них.
Он замолчал и глаза в глаза уставился на Артёма, в голове которого что-то щелкнуло и мгновенно возник текст, привлекший его внимание во время блужданий в Интернете. Причем, текст был именно в той «обрезанной» версии, которую Артём сохранил в своем компе.
«Научиться проводить аналогии означает научиться видеть, что Верх Равен Низу, Внешнее Равно Внутреннему, Левое Равно Правому.
Как считает наука, черные дыры – это последняя стадия жизни звезд, имеющих определенную массу. Когда излучения внутренних слоев больше не существует, когда кончается внутренняя энергия, такая звезда начинает сжиматься под действием собственной массы, которая такая огромная, что звезде ничего кроме этого больше не остается делать. Наступает гравитационный коллапс. Это приводит к тому, что происходит взрыв, называемый «вспышкой сверхновой».
Пространство и время в черной дыре меняются местами, пространство становится одномерным, а время – трехмерным, то есть имеет длину, высоту, ширину, и оно обратимо. Трехмерное пространство ведь обратимо – вы же можете, выйдя из дома, вернуться в него. Вот и время в черной дыре обратимо, по нему можно гулять туда и обратно, вверх и вниз.
В черной дыре есть только один путь – от периферии к центру. Хотя где в ней центр, а где периферия – непонятно.
По мере приближения к границе черной дыры, откуда уже возврата нет, время постепенно замедляется, а при пересечении этой границы останавливается совсем. Если вы находитесь на корабле, то время для вас течет по-иному. Вы пересекаете границу за определенное время и с огромной скоростью устремляетесь к своей гибели. Черные дыры все в себя затягивают, в том числе и свет, и ничего не выпускают наружу. Хотя недавно я прочитал заметку, что они все-таки исторгают из себя свет и другие частицы. Правильно, во Вселенной нет однонаправленных процессов, все они двойственны и направлены навстречу друг другу.
Ученые определили, что наша Вселенная представляет собой черную дыру, так как соответствует всем ее характеристикам. Человек разворачивает всю проявленную Вселенную из себя, из своего ума. Поэтому изначально человек также представляет собой черную дыру. Поскольку сама Вселенная является черной дырой, в ней есть черные дыры. Значит, и в поведении человека в некоторых областях его жизни должны проявляться черные дыры. В линейной Вселенной человек может проживать либо жизнь обычной звезды, либо сверхновой, либо пульсара, либо красного гиганта, либо черной дыры (все вышесказанное касается и наций)».
– Так вот, – услышал Артём, возвращенный в реальность, – когда наступал коллапс цивилизации, она исчезала. Абсолютно не имеет значения, по каким внешним причинам – потоп, вирус, завоевание и так далее. Она исчезала, но, к счастью, появлялась другая.
– Так чего вы волнуетесь? – сказал Артём, – обыкновенная ротация.
– Нет! – жестко возразил старший. – Иногда конец может быть необратимым.
– Когда?
– Когда нет веры, – просто ответил собеседник. – Как бы смешно это ни звучало для современного человека. Даже если он формально верующий. Глобальность грядущего коллапса обусловлена всеобщим патологическим неверием. Точнее, тем, что оно приближается к критической точке, к периферии черной дыры, откуда нет обратного хода.
– Похоже, что мы уже там.
– Нет. Пока еще нет.
– Почему вы уверены в этом?
– Потому, что в истории такое уже было. Но приходил…
– Мессия?
– Называйте как хотите, иронизируйте, сколько хотите.
– Я, что, мессия?
– Не знаем. Скорее всего, вас несколько и вы проходите конкурс.
– Черт! Даже обидно. Не обольщайтесь, я пошутил. Это даже хорошо. Готов спорить, что один из этих ребят точно страдает манией величия, другой – комплексом спасителя, третий…
– Третий – вы, – перебил его старший. Так какой выбор сделали бы на нашем месте вы?
– Откуда мне знать?! Впрочем, у меня комплекс неполноценности. Считайте, что я не прошел конкурс.
– Он не готов, – вздохнул третий.
Артём подумал, что дежавю становится частью его жизни, и в это время
вырубился свет. Он не успел даже удивиться. Тем более, что в него опять чем-то брызнули, и он тоже вырубился.
*****
– Вставай! – услышал Артём. Он открыл глаза и увидел лицо отца, склонившегося над ним. Лицо сияло.
– По какому случаю праздник? – вяло спросил Артём.
– Лия нашлась! – Отец сказал это так, словно именно он это и сделал.
– В каком смысле «нашлась»? – как-то хрюкнул Артём, рывком садясь в постели.
– Да, – хмыкнул отец, – умеешь ты испортить праздник. – Кто-то позвонил Мише и сказал, что ее готовы обменять на какого-то террориста.
– Что значит «кто-то»? – заорал Артём, – кто этот «какой-то»? А вдруг они врут? А что если израильтяне не согласятся? Почему позвонили не в полицию, а Мойше? И, наконец, почему похитили именно ее? И не говори, что им по фиг, кого именно. Потому, что твой Мойша сам заявил, что дело было подстроено вплоть до босоножки.
– Что ты на меня орешь? – заорал отец. – Откуда я знаю? Я, как проснулся, позвонил Мише, он сказал мне то, что сказал.
– Поехали к нему.
– Мы опоздаем на самолет.
– Плевать!
– Тебе никто ничего не скажет! Ты только будешь путаться у всех под ногами, раздражать. Ты и так был первым подозреваемым. Вспомни, как тебя допрашивали в полиции.
– Плевать! – заорал Артём. – У тебя есть совесть? Это все из-за меня! Он же твой друг!
– Я тебе врежу, щенок! И не бери на себя больше, чем можешь нести! Теперь кто где пукнет – все из-за тебя? Говорят тебе – террористы.
– Конечно, выгодней, если кто где пукнет – все валить на террористов. Черт! Пап, прости! Но ты сам начал.
– Думаю, они позвонили Мойше, чтобы если полиция не пойдет на обмен, факт все-таки всплыл. Это может взбесить людей и, кто знает, во что вылиться. Кстати, что за дурацкую записку ты мне оставил?
– Фак! – подумал Артём, оценивший, что отец перевел стрелку разговора. – Фак! Как я забыл про записку. Хотя, как я мог о ней помнить, если не помню, как меня вернули сюда. – Ерунда! – сказал он, натягивая кроссовки, – Подумал, вдруг я буду на пробежке, а ты протрешь глаза и увидишь, что меня нет.
– С каких пор ты стал бегать? – вздохнул отец. – И не пытайся соврать, что ты знал, куда я заныкал ключ.
– Поговорили, называется, – резюмировал Артём.
– Да уж, – согласился отец, набирая номер Мойши.
На сей раз они встретились не дома у Мойши, а в небольшом ресторанчике на берегу моря. Мойша выглядел далеко не так окрылено, как в предыдущую встречу. Они поговорили о том, о сем, а когда подали десерт, Артём, несмотря на пинки отца под столом, сказал: «Дядь Миш, я понимаю, что, скорее всего, в полиции с вас взяли слово молчать. Поэтому я не буду вас ни о чем спрашивать, просто поделюсь своими сомнениями. И так, первое – гарантии, что обмен состоится. Второе – вероятность наших действий в обход полиции».
– Хороший у тебя мальчик, – после небольшого раздумья сказал Мойша и продолжил, – У меня нет оснований не доверять полиции. У меня есть приятель, у которого огромный материал по Моген Довиду. Извини, что совсем забыл о твоей статье. Давайте-ка пойдем к нему, он расскажет и покажет тебе массу интересного.
Поскольку ни о чем подобном договоренности не было, Артём понял, что Мойша хочет поговорить, исключив любую форму прослушки. Поэтому сказал: «Вы не против, если мы прогуляемся пешком?» Мойша кивнул и подозвал официанта. В лучших советских традициях они с отцом затеяли спор, кому закрывать счет. Артём перехватил официанта и расплатился. Отец довольно пыхнул.
Они шли по улочкам Иерусалима, как типичные туристы, раззевая рты на достопримечательности, о которых рассказывал Мойша. Возле одной из синагог тот сказал: «Все это время я ломаю голову – почему Лия? Если ее взяли случайно, то, как на той несчастной оказались ее кольцо, босоножка, сотка? Если хотели взять именно ее, то – почему? И, почему ее хотят обменять на достаточно серьезного террориста? Это никак не равноценный обмен. Выходит, что полиции нет резона идти на него. Но ведь и террористы это понимают. Тогда, какого черта? Возможна только одна бредовая версия – Лия занимается чем-то, о чем я не знаю, но знают «обе заинтересованные стороны – полиция и террористы. Тогда, возможно, шанс есть. Или – наоборот. Кстати, мы подошли к дому рабби. Я вас познакомлю, а сам, вы уж извините, уйду».
Артём чувствовал себя последней сволочью, слушая рассуждения Мойши, не имеющие отношения к реальности. Но он понимал, что не может признаться в том, что причина похищения Лии – это он. Поэтому молча последовал за Мойшей.
Рабби оказался чуть старше Артёма, что его изрядно смутило. Впрочем, когда он начал отвечать на вопросы, Артём понял, что ему повезло – рабби не был «закостенелым», а напротив, интересным собеседником с гибким умом и пониманием современности.
*****
Всю дорогу обратно Артём мысленно клял себя – как он мог вести себя с троицей так глупо, по-мальчишески. Как ему теперь выйти на связь с ними, как спасать Лию? У него оставалась слабая надежда, что, подстегиваемые временем, они сделают это сами. Действительность оказалась иной – обмен состоялся. Артём понял, что тройка, точнее, КЛУБ – это не просто понты. Не понял он другого – почему они пошли на это, ничего не выторговав у него? Брали на благородство? Еще одно вызывало сомнение. В день обмена была накрыта группа террористов, среди которых находились люди, не уступающие тому, на которого обменяли Лию. Возможно, никакой связи между этими событиями и не было, но Артёму почему-то казалось, что обмен был нелинейным, за одного выпущенного террориста Клуб отыгрался арестом пятерки новых.
*****
Лию Артём увидел только через день, он понимал, что ей нужно отойти от случившегося, отдохнуть. Сам он провел время, бродя с отцом по городу и в очередном споре с рабби. Утром позвонила Лия и сказала, что будет ждать его в Гефсиманском саду. Артём возразил, что ей не стоит выходить, лучше он приедет к ним. Она фыркнула в ответ: «Два раза одно не бывает. Жду». И дала отбой. Артём пришел на место на полчаса раньше, намереваясь обозреть окрестности. Лия уже ждала его.
– Так и знала, что будешь играть в шпиона, – фыркнула она. Артём вздохнул и уселся рядом: «Отлично выглядишь!»
– Еще бы, – усмехнулась она, – двое суток расслабухи. Было весело. Узнала массу интересного. Давай, пропустим всю фигню про террористов и перейдем к делу.
– А что они тебе предлагали? – удивился Артём.
– Предлагали они тебе. Я же просила не придуриваться.
– Совсем как они, – нахмурился Артём, – Похоже я на всех произвожу впечатление придурка. Если тебе ничего не предлагали, то, как минимум, что-то передали для меня?
– Нет. Я была просто наживкой.
– Тогда откуда ты столько знаешь? Кстати, а что ты знаешь?
– Не особо много, только то, что услышала, когда тебе показывали меня.
– Но ты же была в прострации, под гипнозом или еще черт-те что еще.
– Ну, видишь ли, это они так думали. Просто я владею техникой.
– Черт! Какой еще техникой?
– Это к делу не относится. Слушай, раз все так спешат, времени, наверное, и вправду, мало. Чего они от тебя хотят?
– Да весь маразм в том, что не знаю, – почти выкрикнул Артём. – Точнее, они сами не знают. Просто считают, что раз «салатовые» вышли на меня, значит, у меня что-то есть. Им кажется, что или я не догадываюсь, что конкретно у меня есть, или знаю, но не признаюсь в этом.
– А какая версия правильная? – спросила Лия.
– А может ты и сейчас под гипнозом? – набычился Артём.
– Поговорили, – вздохнула она.
– Да уж, – вернул он ей вздох. – Слушай, вечером мы с отцом улетаем, так что, ты извини за все. Я не думал, что…
– Да ладно, – ответила она, – не бери в голову. На самом деле ты тут ни при чем. Точнее, твоя воля. Ты – инструмент в чьих-то руках. Я – пульт, которым пытались его, тебя в смысле, включить. Все обошлось. Не я, так кто-то другой. Ты – бомба с заведенным механизмом. И ничего с этим не поделать. Разве что… удалиться в пустыню и самоликвидироваться.
Артём встал. – Перестань, – сказала Лия, – Это худший из выходов. Потому что они найдут другого с гораздо меньшим чувством ответственности. Того, кому плевать будет на «Убить еврея». Да и на многое другое.
Они помолчали, а потом она неожиданно спросила: «У тебя есть дети»?
– Нет, – с удивлением ответил он, – я ж не женат.
– Да уж, аргумент! – хмыкнула она. – Слушай, а ни у кого в вашем роду не было каких-то экстраординарных способностей?
– Не знаю, не думал об этом.
– Напрасно. Ты вот мечешься из страны в страну, ищешь то, не знаешь, что, а под носом не посмотрел.
– Ладно, может, ты и права. Спасибо тебе за все. Жаль, что не могу сказать: «До встречи!» – Почему? – удивилась она, но быстро поняла и улыбнулась: «Неисповедимы пути Господни!»
– А у тебя есть парень? – спросил Артём, когда Лия села в свою машину.
– Не знаю, – ответила она, заводя мотор, – еще не решила.
*****
В Москве, где Артём три года проучился в Бауманском, у него было немало друзей. Приезжал он туда в последнее время не часто, но зато ему всегда удавалось собрать самых близких. Они еще были достаточно молоды и не успели заматереть до той стадии, когда, «звонок другу» звонком и кончается – на большее уже нет времени.
Встретились по традиции в «Этаже». Пришли все, кроме Игоря, которого иначе, как Киплингом, никто не называл.
– У него крыша поехала, – объяснил Славка, – читает фантастику и мистику, живет в «сети». Несет какую-то ахинею, про то, что конец света давно уже кончился, а идиоты все еще ждут его наступления. «Идиоты», выходит, мы.
Они пустились в спор, забыв, что решили относиться к Киплингу и его бреду свысока и снисходительно. Естественно, потом плавно перешли на женщин. Расстались за полночь. Артём отбрыкнулся от всех попыток ребят подвезти его до гостиницы. Взял такси, заехал в «Седьмой континент», вышел хорошо отоваренный и отправился к Киплингу.
Игорь открыл где-то после 7 минут непрерывного звонка в дверь. Но, даже после этого, Артём не снял руку со звонка. Игорь сделал это сам, буркнув: «Настырен хуже еврея и татарина».
– Зато не дурак, как Иван, – парировал Артём. – Звонок-то, что не дезактивировал?
– А слов каких нахватался! – ответил Киплинг. Они обменялись «мушкетерским» приветствием и потопали на кухню. Артём ожидал увидеть в квартире полный развал, как и приличествует человеку, у которого «крыша поехала». Но квартира была тюнингована от и до. Это был «умный дом». Насладившись произведенным впечатлением, Киплинг сказал: «Рот закрой – машина решит, что ты голоден». Предложение не было утрированным – Артём и впрямь стоял с открытым ртом.
– Наркотиками в «сети» торгуешь? – спросил он.
– «Уголовный Кодекс я чту», – хмыкнул Киплинг, – старик, в наше время есть более прибыльные и менее опасные дела. А что тебя, дитя глобализации, привело в Белокаменную?
– Глобализация… Игорь, ты думаешь, она продукт нашего времени?
– Надо же – не спросил, как я к ней отношусь. Конечно – нет. Каждый занюханный император стремился к этому.
– Нет, ты говоришь о власти над миром, а глобализация – это другое, это демократия без границ. Это права и свободы и…
– Ну, и что тут другого? Просто вместо конкретного императора неконкретная демократия. Все равно будет единый управляющий орган – какие-нибудь избранные, бдящие, хранящие. И его глава. Или три главы. Какая разница? А про права и свободы – «Свобода! Равенство! Братство!» – еще масоны придумали. Кстати, известные глобалисты. Управлять легче, когда все схвачено. Тем более – везде. А тебе что до этого? Ты же пофигист.
– Ну да. Может, эта глобализация будет мешать моему пофигизму.
– Брат, не темни. Слушай, а что это ты так изменился?
– Как?
– И не поймешь – как? Другой какой-то.
– А в Бога ты веришь? – выпалил Артём, думая, что такой ход живо отвлечет Игоря. Тот с секунду смотрел на Артёма, потом усмехнулся: «Понял, на кого ты похож. Ты похож на женщину, которая хочет, чтобы мужчина сделал ей предложение. Но напрямую не спрашивает: „Ты женишься на мне?“, а подводит его к ответу без вопроса. Предупреждаю – я на тебе не женюсь. Что ты приперся? Выкладывай или проваливай. У меня срочная заказуха».
– Да так, ребята сказали, что у тебя «крыша поехала», решил взглянуть.
– Взглянул?
– Взглянул. По-моему, ты просто нашел свое место.
– А ты никак свое не найдешь? Чем недоволен? Или кто-то недоволен? Женщина? Они все дуры. Родители? Твой батя – супер, таких поискать. Остается… Ха! Бог! Вот это да! Старик, выбрось из головы!
– Почему?
– Потому что, Он всегда недоволен.
– Почему?
– Либидо.
– Дурак ты, Киплинг.
– Боишься что ли? Брось! Никому до нас дела нет. И Богу.
– Почему?
– Да потому, что его нет!
– А если есть? Ну, не в прямом смысле, но что-то же есть, что-то, что создало все это.
– Эт ты прав – раз есть создание, есть и создатель. Но с чего ты взял, что ему всегда есть дело до своего творения? Вот ты, например, кропаешь свои статейки, публикуешь, получаешь бабло, тратишь его. Тебя что волнует, что завернут в газету, в которой вышел твой материал? Или на кого и как он подействует. Тебе по фиг! Ты свое сделал и пошел дальше по жизни. И, давай не будем, про то, что одна материя живая, другая – нет. Какой-нибудь Рембо или Спайдермен – «неживая материя» – чье-то творение, кстати – живут своей жизнью, переживают своих создателей и формируют целые поколения. Они из создания становятся создателями. Эффект ретворения.
– Значит, сейчас мы без Бога?
– Само собой! Ты глянь, что происходит. Мало того, что без Бога, так еще и без мифа о Нем. Глобализация в наш век впервые имеет шанс стать реально всеобщей. И знаешь почему? Потому что без меча, потому, что чисто экономически и демагогически. Единственно, чего ей не хватает – это образа спасителя и образа врага. То есть, она думает, что у нее это есть: первое – демократия, второе – терроризм. Но беда в том, что и то, и другое – безлико. А человек, он прост, ему хочется увидеть, потрогать, всплакнуть. Поэтому иудаизм не стал всеобщим – он не конкретен. А христианство – вот тебе иконы, вот Бог-отец, вот Бог-сын. А для полноты счастья и Богородица. Все как у людей, как у тебя или соседа Васи. Почти «ячейка общества» – понятно и внятно. Не то, что у евреев.
– Ну, вот все и стало понятно. Нормальный антисемитизм.
– Дурак ты, Тёмка. При чем тут антисемитизм? Я же не говорю: «Смерть евреям!» или «Во всем жиды виноваты». Я просто объяснил тебе, в чем разница. По мне, так евреи, однозначно двигатели прогресса. Ибо, двигатель прогресса – это торговля, а торговля – это евреи. И заметь, я не сказал – торгаши, а, напротив – со всем уважением. Заметь, даже Тора построена по принципу – «ты – мне, я – тебе».
– Знаешь, вот, что я думаю – факты не врут, врут те, кто подбирает факты. Ну, те, чтобы ложились в его теорию.
– И всегда так было, – хмыкнул Киплинг. – Но без евреев ничего не обходится. Везде их след. Сам посуди, с чего, вообще, все конкретно началось? С безымянного, безликого еврея. С того, которого отымел надсмотрщик-египтянин. И Моисей не выдержал – убил этого надсмотрщика. Наверное, бывали ситуации и похлеще, но Моисей не реагировал так остро, а тут зацепило – на подкорковом уровне. И, смотри, что получается – меняется ход не истории даже… это мелко… меняется ход цивилизации. Никому неведомое племя рабов на многие века становится солью мирового развития. А через несколько веков происходит убийство некого еврея – более знаковое. Иисус. Что оно знаменует? Можно сказать – закат эры иудаизма, восход новой эры – христианской. Можно и по-другому: «Замкнутость любой системы – а именно таков иудаизм – приводит к стагнации». Но, стагнация не входила в планы постановщиков задачи. Они понимали, что эта система уже не способна трансформироваться и вычленили из нее отдельный сегмент, придав ему форму новообразования. Ведь Иисус всегда подчеркивал, что он не намерен отменять Закон отцов. То есть, реально, иудейская эра продолжилась в Иисусе.
– Ничего, что на брыдлющном уровне евреев обвиняют в христоубийстве?
– Старик, это вписывается в концепт. Если бы не было смерти и отмежевания от виновных в ней, фиг бы кто обратил внимание на очередного проповедника.
– Слушай, а почему ты говоришь, что не антисемит? Чего боишься-то?
– Боюсь? Может, и боюсь, у них руки длинные, и эра их продолжается. Но, я, действительно, не антисемит. Потому что не считаю, что все, то, что они творят, творят по злобе своей. Просто «Заказчику» так надо. А против него не попрешь.
– А свобода воли?
– Фигня! Ни у кого никогда не было чистого листа, с которого предлагалось начинать. Всегда было несколько вариантов – пойдешь налево, станешь царем, направо – женишься, прямо – педрилой обернешься. Для большинства людей и трех вариантов – выше крыши. Чего тут думать?! Вот тебе и свобода выбора. Ограниченного. Ну, все равно, что разница между изложением и сочинением. Или беседой с преподавателем и ответом на тесты. Изложение и тесты дают свободу выбора, а сочинение – свободу! Понял разницу? Так что, все мы в одном говне. И демократия – говно. И все остальное.
– И как ты с этим живешь? – с любопытством спросил Артём.
– Пенесуально. Как с женой. Иногда я ее трахаю, иногда она меня.
– А чего не разводишься?
– Зачем? Свобода выбора между женой и шлюхами? Каждая шлюха мечтает стать женой, каждая жена – шлюхой.
– Суров ты, однако. Че ж ты всех женщин…
– Старик, я не о женщинах, я о женах. Это две большие разницы. И, знаешь, че я те скажу? Эра еврейского беспредела кончается.
– Что? – переспросил Артём, впадавший в ступор от переходов Киплинга.
– Че-че? Эра фиша на финише. Полный форшмак! Так что, твои блудливые потомки не будут носить нательные кресты. И Звезде Давида кранты. И пирамиде…
– А это причем?
– При баксе. Третья инкарнация – звезда, крест, пирамида.
– Постой, но ведь пирамида была раньше – это Египет.
– Точно. Оттуда они и изошли. Пирамидой начали, пирамидой кончат. Полный пиз… абзац. А ты че хотел? Атлантида утопла, Египет сгинул, всякие там майя, инки, шумеры, греки, римляне… А эти, что, навечно? Не, брат, навечно только Космос. Великое молчание. Вот эта сила! Насрать ей на все. Срань Господня – это ж про нас, про человеков. Все обосрали. Ты что, думаешь, этот мир задумывался, чтоб мы его обосрали? Хотя… Знаешь, может так и задумывался. Прикинь, Тот Парень, он может другой концепт имел – звезды, галактики, планеты, дыры… А разум… так, побочный продукт. Как вирус. Вот, вирус гриппа – сволочь, никак его не одолеть, мутирует и разрушает. Вот и мы… Помрут миллионы от инфлюэнцы, от чумы, от СПИДА – фигня, другие народятся. И наверху так же – исчезнет планета, звезда, галактика – фигня, другие народятся. А Ему, что? Лишь бы интересно было. Delete остаток и открыл новый файл. Что заскучал? Не хоцца вирусом быть?
– Да нет, не в этом дело – вирус не вирус, какая мне на фиг разница! Каждый борется за жизнь. И вирус, и человек, и планета. Так что мне по барабану кем ты меня или себя, или нас считаешь. Вид обречен на борьбу за выживание. Такая заложена программа и никуда не деться.
– Фигня. Слыхал про теорию уставших цивилизаций? Вдруг теряют охоту к жизни. Перестают размножаться, впадают в депрессуху, задаются вопросом о бессмысленности бытия. И все! Нормально – имеющий начало, имеет конец. Так что, большой конец не всегда в кайф. Просто «Заказчик» посчитал материал отработанным. Или вот Африка! На хрен она нужна? Что ни делай, а все голодает. Зато те, кто эмигрировали, стали другими. Какой интеллект в глазах, какие боди, какой секс! Может это резерв? Вот цивилизованный мир кронтанется, черные наследуют его руины и станут развиваться. И построят свой храм и придумают свой символ веры… CD, например. К тому времени никто и помнить не будет, что это за хренотень, а вещь – красивая, блестящая.
– Слушай, ну ты все смешал в одну окрошку.
– Хорошо, вернемся к твоим евреям. Вот они носятся со своей избранностью, а на что, собственно, их избрали?
– На то, чтобы нести Бога в мир и быть образцом для других народов.
– Фигня! Не сходится! Ничего они в мир не понесли, наоборот, закрылись для мира.
– Так ты же говоришь, что потом был протуберанец – христианство. Может, надо было время, чтобы все устаканилось. У Него и у нас, сам знаешь, время по-разному измеряется.
– Опять нестыкуха. Чего это такого они через христианство внесли в мир? Возлюби ближнего? Ну? Возлюбили? Не в этом, блин, дело. Они отвели внимание от главного.
– От чего?
– Не знаю. А знал бы, уже и в живых бы не был.
– Да ладно, не мути. Пожал плечами Артём. – По-моему, ты упрощаешь. Или усложняешь. Была бы тайна, о ней бы знали.
– Блин! А может забыли!
– Что?!
– Да откуда мне знать? Они сами забыли, вот и несут наказание.
– Слушай, ну ты не просто антисемит, а махровый.
– Ошибаешься, старик! Вот цыгане, знаешь, почему они скитаются? Потому что им было задание, а они его забыли. Сошли с Пути и теперь шатаются по дорогам.
– Да ладно тебе, по-моему, ты просто издеваешься.
– Ни фига! Я размышляю. Точно! Что-то у этих гадов было. Что-то такое-эдакое. И сперли они это в Египте. Им разрешили брать вещи в исход и знаешь, что они учудили? Они взяли напрокат у египтянок всякую всячесть и – абзац, унесли с собой. Вот народ, а! Вот тебе миссия, пример для подражания! Может они что-то прихватили, чего сами в начале и не поняли – что-то вроде CD того времени – а потом поняли и Храм построили и поклонялись этому там. Точно! Пирамидке твоей! А когда римляне Храм разрушили, наверное, это пропало. Точно! Так и было.
– Антисемит! – Уже вяло вставил Артём, думая о своем.
– Да при чем тут это? Думаешь, египтяне лучше были? Они, наверное, у атлантов немало чего сперли. Вор человек и всегда вором будет. Чего это вдруг только египтяне да инки пирамиды строили? От атлантов это. Наследие.
– Интересно, ты всех расчехвостил, а мусульман не тронул.
– Пустое.
– Что пустое?
– Пустое множество. В Библии так и написано, мол, произойдут от Исмаила бесчисленные потомки, но будет он, как осел среди людей.
– Ладно, абзац! У меня уже мозг опух от твоей окрошки. Одно хорошо – ты не антисемит. Ты – мизантроп. Хоть кто-то есть, кто тебе не противен?