Репин и Ге

В Петербурге много говорили об этой картине Ге и фигура разбойника вызывала почти всеобщее недоумение. её поразительное внешнее безобразие, мучительно ударяющее по нервам, казалось компетентным людям совсем не подходящим для выражения нравственного обновления. Духовное возрождение, говорили зрители, должно было-бы отразиться светлым, примиряющим лучом на лице разбойника. Возвышенные настроения должны быть воплощены в более эстетическом образе… Но полный духовных страстей художник, горящий жизнью почти накануне смерти, с жаром проповедника, неустанно переходя из одного кружка общества в другой, не переставал отстаивать и объяснять свое произведение. Он говорил с истинным вдохновением. Толкуя текст Евангелия с любовью знатока, он с особенною силою защищал идею своего разбойника. На каждое возражение этот подвижной старик с живыми, темными, необычайно прозрачными и блестящими глазами, с быстро пробегающей по лицу умной усмешкой, отвечал с юношескою стремительностью и остротою логических доказательств. Мы помним его последнюю беседу с нами в редакции «Северного Вестника» 26 марта 1894 г. Он пришел оживленный какими-то предыдущими прениями и, только что присевши к столу, стал допрашивать нас о наших впечатлениях от его картины. Одно из присутствующих лиц, уступая наплыву своих эстетических сомнений, стало в обычных выражениях доказывать художнику, что образ разбойника, в его диком виде, совершенно не передает идеи морального возрождения. В этой фигуре, говорилось художнику, нет ничего, что отражало-бы духовное состояние кающегося человека. Снова задетый за живое, слегка взволнованный, Ге отвечал на это тремя необычайно убедительными и красноречивыми рассказами. Вы помните, говорил он, бесподобный, необыкновенно поучительный рассказ Монасана «Порт». Моряк, давно не бывавший на суше, в компании с товарищами проводит вечер в публичном доме, напивается до-пьяна и гуляет с одной из девушек. Поздно вечером, под влиянием пьяных, сентиментальных чувств, он вступает с ней в интимный разговор и вдруг узнает, что она его ротная сестра, давно им не виденная и оставшаяся сиротой после смерти их родителей. Помните эту последнюю сцену? Я никогда не мог ее забыть… На ней я в первый раз понял, что перерождение бывает различно у разных людей, что Бог говорит иногда о себе в ужасных и безобразных явлениях… Моряк, узнав свою сестру в публичной женщине, уже после преступления с нею, сначала рыдает, потом начинает громко ругаться, стучать кулаками по столу, бросается на пол, катается, орет и хрипит так, что товарищи, глядя на него, покатываются со смеху, думая, что это делается с ним от пьянства… Вот в каком виде совершается перерождение грубого моряка – в форме безобразного, дикого исступления. А между тем в эту минуту в нем просыпается Бог…