– Ёжжик…ты меня не любишь? Почему у тебя не стоит?
– Я слишком долго ждал этого момента, рыбулька ты моя, я перегорел от любви к тебе, я столько раз представлял себе моё счастье, что …включи телевизор, быстрее, быстрее!
– Зачем?
– Давай, сейчас два часа, новости должны быть по второму каналу.
– Ты охренел? Ты решил новости посмотреть? Сейчас?
– Зайка, делай, что говорю, потом объясню!
Это необъяснимая аномалия – при виде дикторши, зачитывающей новости, у меня всегда эрекция, сработало и на этот раз, под рассказы о «шоковой терапии» и преимуществах ваучерной приватизации, мы укрепили союз народа и армии, Вита хрипло простонала «уахххаха» и неподвижной тушей завалилась на бок, выставив массивный зад, и образовав живописную фигуру наподобие горы Копет – Даг, я откинулся на спину и блаженно закурил – вот он, самый блаженный момент в отношениях мужчины и женщины, тот момент, когда душное трение слизистых уже закончено, и наконец – то можно расслабиться.
– Вита! Вит!
Ответом было негромкое похрюкивание, я далёк от того, чтобы считать себя Цирцеей, но…я наклонился поближе, и увидел, что Вита спит в том положении, в каком застиг её «уахххаха». Она была само очарование, сонно почмокивала усатыми губами, всхрюкивала на вдохе, правой ноздрёй выдувала изящный пузырик – вдох, и пузырик растёт, выдох – он вяло опадает, я был готов вечно смотреть на такую красоту, но время моего увольнения подходило к концу, поэтому я ласково хлопнул спящую красавицу по шершавому заду, и…сделал это зря. Вита оказалась ненасытной, и заставила меня ещё дважды довести её до блаженного состояния «уахххаха», прежде, чем мы, наконец, расстались. Выйдя из гостиницы первым (конспирация), я обнаружил, что у меня осталась одна сигарета, быстрым шагом дойдя до табачного киоска, я сунул в окошко деньги – «Столичные», пожалуйста! Ответом была продолжительная тишина.
– Эй, пачку «Столичных», будьте добры!
Молчание. Я нагибаюсь для того, чтобы заглянуть в окошко, и мои деньги летят мне в лицо, брошенные невидимой рукой.
– Что за…ооо, да это же Соня Жёлудь! Здравствуйте, Сонечка! Судя по вашим действиям, вы до сих пор на меня обижены? Вы должны меня понять…Соня, откройте дверь, давайте разговаривать как взрослые люди.
Пауза. Тишина. Затем, нехотя, очень медленно, дверь в палатку распахнулась. Я вошёл внутрь. Красавица София сидела на скамеечке, сгорбившись, и прикрыв лицо платком.
– Вы плачете? Кто этот негодяй, который заставил вас лить слёзы?
– Никто. Это я так.
– Не хотите объяснять, не надо, я не навязываюсь, не имею такой привычки.
– Я заметила…
– Вы про ту безобразную сцену в госпитале? Это тактика грубого напора, я просто обязан был попробовать, а вдруг сработает. Если я вас обидел, простите дауна, можете даже врезать мне, но только несильно, и не по лицу. Вы улыбнулись? Не отрицайте этого, я видел вашу улыбку! Наверняка кто – нибудь из ваших многочисленных поклонников говорил вам, что ваше имя переводится как «мудрость»?
– Нет, не говорили, они и слов – то таких не знают, папа говорил…
– Что вы делаете здесь, в этом затхлом военном городке, вы, с вашим умом, вашей красотой и обаянием? Вам здесь не место, вам надо в Москву …
– Я знаю, но не знаю, что мне там делать, и как вообще всё это…
– Завидую я вам, простым смертным, всё у вас впереди – борьба за существование, потери и поражения, победы – вот это жизнь! То ли дело у меня – никакого просвета, всё предрешено…
– Как это? Что у вас предрешено?
– Дело в том, Софочка (я сажусь на скамеечку рядом с ней, и незаметно трусь щекой об её плечо), что я из очень богатой семьи, наверное, вы видели рекламу по каналу 2 на 2?
– Какую рекламу?
– Ну, эта пошлятина: совместная советско – канадская «Корпорация «Резиновый принц» поздравляет вас с Новым годом!
– Нет, не видела…
– Да ладно, не знаю, как сейчас, а раньше по сто раз в день показывали…
– А что это за корпорация?
– Производство вёсел для подводных лодок, рекламный слоган «Сушим вёсла двадцать лет подряд».
– Вёсла для…подводных лодок?
– Ну да, представьте себе Сонечка, наша подлодка опускается на грунт во враждебных водах (я мягко кладу руку на её пленительное, округлое бедро),враги пытаются запеленговать нашу подлодку, поэтому…
– Поэтому?
– Пользоваться двигателем нельзя, матросы высовывают в специальные отверстия эргономичные вёсла, сделанные из сверхпрочного материала (кому я это объясняю, вы же учились в школе, и знаете, с какой силой вода давит на погружённое в неё тело?)
– Зззнаю…
– С какой?
– С большой?
– Правильно, вы просто умничка, всегда приятно беседовать с понимающим человеком! Так вот, высовывают вёсла, и потихоньку гребут от опасного места, враги посрамлены, наши подводники спасены! Спасены благодаря вёслам, произведённым на предприятии моего дорогого папули!
– Так вы…
– Наследник.
– А что вы делаете здесь? Могли бы откосить от армии…
– Всё как у классика – «мой папа самых честных правил, когда башкою занемог, сюда служить меня отправил, и лучше выдумать не мог…» – вы конечно узнали автора?
– Блок?
– Александр Сергеевич… Блок, вы, конечно же, правы Сонечка.
– Я не совсем поняла, как вы оказались в армии, не поступили в институт?
– Ещё как поступил, в самый лучший.
– Но,… а как же?
– Папаша надавил, где надо, добился моего отчисления, и вот «опять передо мной, параша, вышка, часовой», ну вы знаете, чьи это строки.
– Окуджава?
– Конечно же! Вы как всегда точны! Теперь вы знаете обо мне всё, моя будущая жизнь невыносимо скучна: офис, автомобиль, ночные клубы, поездки на лыжные курорты в Швейцарию – смертная тоска,… Что мы всё обо мне, да обо мне, давайте поговорим о вас Сонечка, как вы видите своё будущее? Может быть, вам нужна моя помощь? (Я аккуратно поправил, выбившийся из причёски красавицы локон).
– Я ещё не определилась, но…мне нравится актёрская профессия, или карьера модели…так вы попали сюда по блату?
– А как же! Все москвичи в этой части – блатные. Обычный порядок таков: красноярцы служат в Москве, москвичи в Красноярске – дальше едешь, тише будешь, но…за большие деньги, папа (ударение на последний слог) устроил меня сюда, час езды от дома – сынок шаговой доступности.
– Вы …недовольны этим?
– Нет. Я хочу быть как все, преодолевать трудности, не хочу быть тепличным муфлоном! Ну вот, я опять о себе…ой, время моего увольнения подошло к концу, Сонечка запишите номер телефона…
– Зачем?
– У всех бывают моменты острой тоски, звоните, подумаем, чем я могу вам помочь, оревуар – я фамильярно чмокаю её в нежную, покрытую шелковистым пушком щёку, и выхожу, незаметно прихватив пару пачек «Кэмел».
19.
– Злобарь! Ты на складе дела закончил?
– На каком складе?
– На том, за которым я тебя закрепил! Который за бухгалтерией!
– Аааа, в этих Авгиевых конюшнях…
– Чего? Каких – каких конюшнях? Ты чего хочешь сказать, что там дерьмом пахнет?
– Да нет, это выражение такое…неважно…
– Марш на склад! Фронт работ тебе известен!
Я быстро добираюсь до склада (сделав по пути всего две остановки: пообщался с хлеборезом Аллоханом – паренёк из моего призыва, сделал карьеру, овладел престижной в армии профессией, и щедро наделил меня свежим батоном белого, да ещё заскочил в баню проведать Рейтуза – земляка старшего призыва), в общем, не прошло и двух часов, как я был на месте. Склад был закрыт, пришлось позвать Свету, вызывающе виляя попкой, она шла впереди, устроив мне форменный допрос.
– Ты откуда?
– Из – под Ленинграда.
– А точнее?
– Из Москвы.
Она громко фыркнула – мажор, наверное, здесь других москвичей нет.
– Обижаете, генацвале, папаша мой – царствие ему небесное (если помрёт, конечно) сгинул ещё в семьдесят пятом, поехал на свадьбу, захватил все наши деньги (сказал, что на подарок молодым), и всё…
– Что «всё»?
– Туда не доехал, обратно не вернулся.
– Пропал без вести?
– Типа того.
– Как это?
– Через две недели позвонил, потребовал прислать ещё денег. С тех пор, только по телефону и общаемся.
– Загулял.
– Ага.
– А вы как же?
– Да вот так, нас у матери было семеро, денег у неё не было, поэтому меня отправили к родственникам в Кабардино – Балкарию. Там я и вырос.
– Чем ты там занимался?
– Я – то? Был чабаном, козлов пас. Кстати, авторитетное издание «Спид – инфо» провело исследование, и установило, что у жителей высокогорных районов самые подвижные сперматозоиды! Так что…
– Так что «что»?
– Обращайтесь, если возникнет нужда у вас, или ваших знакомых.
– Пфуй! По – моему, ты – просто балабол, симпатичный, но без тормозов.
Она открыла дверь склада – прошу! Если что – то потребуется, обращайся!
– Светик, у жителей Кабардино – Балкарии есть необычная традиция, нарушать которую нельзя, этим можно нанести кровную обиду, вы же уважаете традиции?
– Смотря какие.
– Ровно в полдень, когда раскалённое солнце находится в зените, мужчина должен возлечь рядом с прекрасной женщиной, где бы он не находился, нет – нет, это не то, о чём вы подумали, никакой грязи, никакого распутства, они просто лежат рядом, прекрасные, полностью обнажённые, у кабардинцев считается, что этот ритуал, посвящённый старинному языческому богу Сунь – Вынь, и его помощнику по имени Подмахни, гарантирует хороший урожай…
– Вот трепло! Какой – какой бог?
– Сунь – Вынь.
– И что ты от меня хочешь?
– Я? Ничего. Так хочет великий и могучий Сунь! Тебя избрали боги для участия в этом прекрасном, старинном ритуале! Ты будешь гордиться этим, и передашь рассказ об этом своим потомкам…
– Нет.
– Это то самое «нет», которое «да»?
– Это то самое нет, которое «нет», шутка затянулась – она смеётся – захочешь чаю попить, заходи в бухгалтерию.
Нежным, скользящим движением руки я поглаживаю её по попке – прилипло что – то, какие – то нитки, некрасиво смотрится.
– Ну, ты и фрукт – она отводит мои руки, и уходит, виляя попочкой сильнее обычного.
Я пнул ногой, стоящую на моём пути коробку, и…улёгся спать – день впереди долгий, всех коробок не перетаскаешь…
– Лэонид Виктараувич, я с вами на охоту не поеду, нет, ни за што…
–Эт почему, а Станислау Станислававич? Крови боитесь?
– Ага, особенно своей.
– Эт вы о чём?
– Вы знаете о чём, вернее о ком. Вы што, не видите, в каком он состоянии? Да он нас всех перестреляет, с пьяных – то глаз! Широоокая русская душа, махнул стакан, и давай палить во все стороны! Операция «мордой в снег» панимаэшш!
– Я вас умоляю, у нас там егеря, охрана, всё буде швидко да смачно! Там же вменяемые люди…
– Кто там вменяемый? Этот, который похож на собственный труп…как его…фамилия такая белорусская …Бульбанюк…нет, Бульбулис…
– Бурбулис?
– Точно!
– Какой же он вменяемый? Да он типичный граммофончик, бубнит как по – писанному, он механическая кукла, мне кажется, что он скрипит при ходьбе, я боюсь, что он однажды присядет, а у него из задницы вывалится микросхема, он нежить в чистом виде, меня вообще от их делегации потрясывает, от них мертвечиной пахнет, главный их, папа, я его, конечно, уважаю – такую задачу решил, развалить Союз! Но ведь он не соображает ничего, им манипулируют, он так и остался коммунистом до мозга костей, все эти речи про демократию – всё это наносное, он продолжает действовать как старый аппаратчик – та же нетерпимость, диктат, упрямство, его используют как таран, как пробивную силу – сломаем стену, а затем таран на свалку, неужели он этого не понимает?
– Вы слишком драматизируете ситуацию, завтра всё решится, наши имена навсегда войдут в историю! Цезарь, Наполеон и Шушкевич!
– Спартак и Кравчук!
– Лёлик и Болек!
– Бхага – ххаа ха!
Я лежу на заснеженном склоне, продуваемом ветрами, недалеко от охотничьей резиденции, вижу в перекрестье оптического прицела моей СВДшки, обвисшую как у шарпея, скошенную набок, кислую, вечно недовольную рожу доктора физико – математических наук, одна команда, одно слово и его гнилую башку разнесёт в клочья, затем займёмся кандидатом экономических наук (субординацию надо соблюдать), пулю, заготовленную для его головы, я аккуратно надпилил – пораскиньте мозгами, товарищ кандидат! Я сжимаю цевьё до хруста в суставах – ну? Где команда? Где оно? Одно, ключевое слово, по которому, подготовленные, натренированные бойцы короткими перебежками сократят дистанцию, обезвредят охрану, положат этих вершителей судеб холёными мордами в снег, и …
– Я вообше не собирался ничего подписывать, вы знаете Леонид Маркович, я прыехал штобы обсудить вопрос поставак энергоносителей…
– Да вы што? Ни в коем случае не рассказывайте об этом никому, а то прослывёте дураком – ехал купить газку, а подписал документ о развале СССР…
– А шо такое? Я действительно об этом не думал…
– Я вам верю, верю, вот только журналисты не поймут вашей искренности…
– Да, не думал, меня этот …чёрт, как его …
– Бурбулис?
– Да! Он меня убедил, так красиво сказал, как это …»СССР прекращает своё существование как геополитическая реальность и субъект международного права», я аж заорал от восторга!
– Любите мужчин, умеющих красиво говорить, а Станислау Станислауавич?
– Шо за грязные намёки, Леонид Маркавич?
– Я понимаю, что вы делаете, готовите себе алиби на случай ареста, да? Отшень удобная позиция – я ничего не знал, подписывать ничего не собирался…
– Какого ареста? Мы на территории Беларуси находимся, КГБ подчиняется мне!
– Не заставляйте меня сомневаться в ваших умственных способностях, Станислау Станислававич!
– Альфа – 2 , это Альфа – 1, минутная готовность!
Вот оно! Я медленно выдыхаю, навожу прицел таким образом, чтобы мушка была прямо под носом у цели номер один – дед Мороз подарит вам новый нос на новогодние праздники, неуважаемый товарищ…
– Я ишо кое – што прыдумал, как только мы всё подпишем, позвоним Бушу – мол, так и так, ваше задание выполнено, СССР больше нет! Старик обрадуется!
– Спешите облобызать хозяйский башмак? Сколько в вас холуйского, «большой белый масса назвал меня любимой женой! Буш плюнул мне в лицо, он меня заметил!».
– Вы сегодня очень злы, Леонид Маркавич, вам что – драники несвежие попались вчера? Может быть, вы не выспались?
– Я сам нестоличный житель, я из провинции, но, местечковость вашего мышления даже меня поражает, иногда!
– А шо тут такого? Буш, Миттеран, Тэтчер – светила мировой политики, кто мы такие по сравнению с ними? Мне не стыдно признаться в собственном ничтожестве…
– Альфа -2, отбой! Как поняли меня? Повторяю – отбой! Отбой!
– Какой нах отбой! Ты хотел сказать – «огонь»! Ведь так? «Огонь!?».
– Отбой! Оставить позицию!
– Пошёл ты! Я стреляю! Я услышал команду «огонь!».
– Злобарь! Подъём! Сколько можно валяться?
– Не буду! Буду стрелять! Завалю!
– Из чего ты будешь стрелять? Бредишь, что ли? Проснись! Сколько коробок сегодня перенёс?
С трудом разлепляя глаза, я оглядываюсь вокруг, надо мной, в доминирующей позе возвышается Светик – ооо, какой вид отсюда! Мне нравится кружевное бельё!
– Ты мне зубы не заговаривай! Почему не работаешь? Попросить Бейвноса, чтобы прислал кого – нибудь – другого?
– А ты опытный манипулятор, торгуешь страхом Светик?
– Что? Ты ещё не проснулся что – ли? Давай, берись за работу!
– Где твоё сочувствие? Перед тобой жертва дедовщины, посмотри на синяки под моими глазами, видишь? Это результат бессонных ночей, я мог бы показать тебе синюю от побоев грудь, а если я сниму штаны, так ты вообще заплачешь,…Неужели ты такая жестокая, и хочешь, чтобы я вернулся в роту, к этим грубым животным? Я не могу в это поверить, отказываюсь, ты – не такая! Ты нежная, и удивительная…
Я переворачиваюсь на живот, и быстро ползу по – пластунски по направлению к её ногам, она стремительно отходит в сторону – ну, в общем, так, я зайду ещё раз в конце рабочего дня, если ничего не изменится, я пожалуюсь Александру Гивиевичу!
– Всё равно, ты нежная и удивительная…
20.
– Рядовой Злобарь! Зайти в канцелярию!
Стоящий на тумбочке дневальный довольно оскалился – спешишь стучать? Давай – давай, сдаём друзей как стеклотару!
– Разрешите войти?
– Заходи, вот тебе адреса, вот приглашения, обойди всех женщин из комендантского взвода, пригласи на завтра в ГДО на концерт. Вопросы есть? Вопросов нет. Выполняй.
КППшницы оказались как на подбор: старые, некрасивые и одинокие, плоскозадые тётки с плохо окрашенными волосами и порчеными зубами, некоторые из них картинно всплёскивали руками, умиляясь оказанному влиянию, некоторые предлагали зайти, попить чаю, я твёрдо отклонил все приглашения, мне было куда зайти, поэтому я спешил выйти из общежития, где проживали тётушки – комендантки. На выходе меня подловила компания местных синяков – о, военный, выручай!
– Как я вас могу выручить? Я спешу.
– Третий день квасим, водка уже не лезет, не выливать же, помоги!
– Да вы чего, мужики? Хотите, чтоб меня на губу отправили?
– Да тут всего – то пять капель, пока до части дойдёшь, всё выветрится…
– Да? Точно пять капель?
– Да ты чё – не мужик что ли?
– Ладно, только вы мне сначала скажите, где полковник Жёлудь живёт?
– А тебе зачем?
– Да меня к нему послали, а я адрес потерял.
– Ну ты лох, молодой что – ли? Душара?
– Угу.
– Проспект Скребницкого, воон тот дом, на втором этаже.
– Скребницкого?
– Ну, это мы так между собой улицу Ленина называем, вы её чистите от снега постоянно, скребёте днём и ночью, поэтому – проспект Скребницкого, на, держи стакан!
«Пять капель» оказались полноценным гранёным стаканом, огненная вода пронзила меня до самых пяток, из левого глаза выкатилась слеза – ах, хорошо!
– На, закури!
Я сделал пару затяжек, и мне поднесли второй стакан – давай, за восьмое марта!
– Ну, бля, вы чего?
– Давай – давай, догоняй!
Я выпил второй, он пошёл хуже, последние граммы встали комом в горле – ну всё (неожиданно осипшим голосом произнёс я), я пошёл, на полпути к дому Жёлудя, я почувствовал, что меня развозит, с трудом взобравшись на второй этаж, я позвонил в ту дверь, которая была обита новым дермантином (хозяин – зампотылу, у него не может быть нищенской, простой, деревянной двери) ответом была тишина, я позвонил ещё раз – а что будет, если дверь откроет сам хозяин? Об этом лучше не думать. Дверь распахнулась, на пороге стояла Софья, я пытался произнести приветственные слова, но вместо этого сделал шаг вперёд, и рухнул лицом вниз…
Прохлада…блаженство…я лежу на чём – то мягком…я вскакиваю – где я? Кровать с несколькими подушечками, розовые шторы на окнах, на стенах фотографии из женских журналов – очаровательная брюнетка с ямочками на щеках – Сандра, блондинка с томным взглядом раскосых зелёных глаз, и торчащими в стороны волосами – Си Си Кетч, чё – то странная какая – то казарма, может быть, я в каптёрке старшины отключился, и теперь могу шантажировать его знанием о его тайных увлечениях? Бейвнос – тайный фанат Сандры? Так и представляю его поющим – in the hit of the night, и игриво покачивающим бёдрами в легкомысленной плиссированной юбчонке, ффу – а почему такой поганый вкус во рту? Ё – моё, я ж нажрался, сколько сейчас времени? Где я? Я встаю с кровати, и чувствую тошноту, мои ноги за что – то цепляются, и я падаю на пол, откуда пытаюсь с уверенностью смотреть в завтрашний день. Софья Жёлудь появляется в дверях комнаты, её волосы подсвеченные лампой из коридора, образуют нимб.
– Ммм… аа, я это…
– Я всё поняла, слова не нужны, я всё прочитала по твоему лицу, ты понял, что любишь меня, но природная застенчивость не позволяла тебе признаться, и тогда, ты выпил для храбрости, и пришёл ко мне, принёс свою любовь, для того чтобы…
Что она несёт? Что за пафосный бред? Что она могла прочитать по моей пьяной морде? Что я жутко хотел женщину, но сама мысль о том, чтобы пойти к Вите вызывала у меня тошноту?
– Я права?
Я пьяно икаю – иик, да…да…всё так…
– Понимаешь, я слишком мало тебя знаю для того, чтобы ответить взаимностью, ты взбесил меня в госпитале, но потом выяснилось, что это – тактический ход, а не со зла, поэтому я не сержусь на тебя, ты мне нравишься, ты милый, но я пока ещё не могу сказать, что люблю тебя…
– Ммм…где у тебя…
– Ты остроумный, весёлый, смешной…
– Где туалет?
– А ещё ты…прости, что ты сказал?
– Туалет!
– Зачем?
– Буэ…быстрее…
– По коридору, и налево…
Я врываюсь в туалет, меня выворачивает желчью, спазм такой силы, что я ощущаю боль даже в заднице. Подержав голову под струёй холодной воды, я выхожу из ванной и сразу иду к двери.
– Постой, куда ты пойдёшь в таком состоянии?
Я вяло машу рукой – ту-туда…
– Куда ты пойдёшь в таком виде? Тебе надо полежать…
Я тыкаю пальцами в запястье, намекая на дефицит времени, и вываливаюсь из квартиры, я настолько пьян, что меня не волнуют последствия, скорее всего я окажусь на губе, а затем меня ждёт длительное прозябание на тумбочке, но в данный момент, я хочу только одного – упасть где – нибудь, и просто полежать. Дневальный, увидев меня, расцвёл от восторга – ты же пьяный! В жопу! В сопли! В хлам! Это залёт! Сегодня же заедешь на губу! Наконец – то я уйду с тумбочки!
Он ревел, как раненый в жопу слон, я флегматично прошёл мимо, как только я собрался постучать в дверь канцелярии, и получить порцию добра и любви, как дверь распахнулась, из неё выскочил Мазепан, и заорал – дежурное подразделение на выход! Дневальный продублировал команду, послышался топот множества сапог – из спальника неслась толпа свободных от смены солдат.
В военных городках порядок поддерживается силами военнослужащих, любые чрезвычайные происшествия регулируются с участием дежурного подразделения: похороны, драки – ни одно веселье не обходится без роты охраны. Вызов дежурного подразделения (если только это происходит не в ночное время) вызывает прилив злобной радости у его участников – можно безнаказанно дубасить всех гражданских попадающихся под руку. Пользуясь суматохой, я проорал дневальному – я на склад!
– Что? Куда?
– Склад! Отметь в расходе!
– Кто тебя туда отправил?
– Все вопросы к старшине!
Я тихонечко спускаюсь по лестнице, и вяло бреду, в противоположную от возбуждённой толпы сторону. Светик даёт мне ключ, и я блаженно заваливаюсь на коробки, предварительно издав пару пошлых восклицаний «ффу» и «наконец – то»…
– Опять? Опять? Снова валяешься? Да что ты за человек? Как я не зайду, он всё время спит! Я тебе обещала? Я иду жаловаться Бейвносу!
– Светик, мне всегда нравилась твоя выдержка, ты – настоящая леди!
Я встаю, и пытаюсь эффектно опереться на коробки, но промахиваюсь, и падаю прямо на Свету, она ошарашенно смотрит на меня снизу, открыв рот буквой «о», первый шок проходит, и по её глазам я вижу, что сейчас она заорёт так, что сирена ПВО треснет от зависти, я мягко закрываю ей рот ладонью.
– Тшшш! Зачем эти звуковые эффекты? Мы же разумные люди, ты привлекательна, я чертовски привлекателен, что может стать помехой нашей любви? Я хочу тебя с того самого момента, когда впервые тебя увидел, видишь как дрожат мои руки – я вытягиваю вперёд ладонь левой руки, одновременно стягивая с неё колготки правой – страсть не даёт мне покоя, ты злодейка украла мой сон…
Я произношу всё это быстрым, горячим шёпотом, не переставая снимать с неё бельё, в тот момент, когда я вхожу в неё, её глаза становятся круглыми, я легонько сжимаю мочку её уха зубами, и она издаёт первый стон, поскольку я ещё пьян, я долго не могу кончить, Света громко и хрипло стонет – оооо! Такого у меня давно не было! Наконец – то!
Она раскраснелась, сдувает со лба прилипшие чёрные пряди, этот жест меня заводит, и я содрогаюсь в сладкой до боли судороге. Мы долго лежим рядом, она встаёт и пытается найти свои трусики – где они?
– А нэту, это мой трофей, как скальпы у индейцев.
– Отдай, зачем они тебе?
– На тумбочке повешу, как знамя!
– Дурак! Забудь, то, что сейчас было! Это ничего не значит, понял?
– Канэшно – канэшно, мы просто друзья – я достаю её трусики, и одеваю их на голову – ммм, какой аромат! Я уже воспрял, и вновь готов любить!
Она срывает тонкие кружева с моей головы, и уходит, яростно помахивая правой рукой с зажатыми в ней трусами. Повалявшись ещё немного, я начинаю ворочать коробки – работать на складе лучше, чем мёрзнуть в карауле, или стоять на тумбе. До отбоя с меня слетают последние остатки хмеля.
– Рота строится для развода! С оружием!
Мы выходим на продуваемый ветрами плац, рядом стоят связисты.
– Ох, рано, встаёт охрана!
– Кто ебётся в дождь и грязь? – Наша доблестная связь!
– Здоров, Злобарь!
– Здорово, Гаврик!
– Как оно?
– Збс. А у тебя?
– Аналогично. Слушай, а этот ваш старшина…как его? О нём такие слухи ходят, наш придурок всё пугает – вот, объединят роты охраны и связи, Бейвнос вашими яйцами новогоднюю ёлку украсит! Чё, сильно злой, да? У нас на этаже слышно, как он на вас орёт. Злобствует?
– Да нормально, у нас крепкая, дружная семья.
– Как это?
– Он ебёт меня, а я ебу его дочечку, так и живём.
– Чё, в натуре?
– Угу.
– Красавец! А он знает?
– Ещё нет. Сюрприз будет.
– Он тебя грохнет.
– Эт вряд ли, я слово волшебное знаю.
– Какое?
– Наклонись поближе, ещё, ещё – он доверчиво тянется в мою сторону, я громко ору ему прямо в ухо – иди на хуй! Испуганный Гаврик шарахается в сторону, наступает на ногу какому – то черпаку, и тут же получает по голове, ко мне бежит замполит – ты чего? Охренел? Ты на разводе, или где? Чего орёшь? Приведите его в чувство! Пиночет чувствительно бьёт меня кулачищем по спине. Проходит десять минут, становится холодно, ожидание затягивается – товарищ лейтенант, чего мы ждём?
– Командира части, чего – то сказать вам хочет.
Проходит ещё минут пятнадцать, все начинают притоптывать ногами, в штаб бежит посыльный, и тут дверь открывается, и полковник Гидрасеменко предстаёт перед нами во всём своём скромном обаянии, он чеканит строевой шаг, двигаясь, по одному ему видимой траектории, когда он приближается к выстроенной части, замполит командует – для встречи справа, на кра – ул! Мы синхронно поднимаем карабины, держим их перпендикулярно земле, делаем равнение направо. Гидрасеменко приближается нетвёрдой походкой, и по рядам пробегает смешок – вместо уставных, с лампасами штанов, на нём пижамные брючки кремового цвета, украшенные весёлыми чёртиками всех цветов, игриво пляшущими в языках пламени.
– Здрастуте, тааарищи салдаты!
–Здрав – гав – гав!
– Бойцы! В это тяжёлое для нашей Родины время, к вам обращаюсь я! Врраг! Вррраг окружает нас повсюду! С севера, с юга, с…запада и востока, сверху и снизу, он везде! Мы должны быть особенно бдительны сейчас! СССР больше нет! Но вррраги остались! Они ликуют, прразднуют победу! Ррррано! Мы по – прежнему сильны, и от тайги до Британских морей, Крррасная аррмия всех сильней! Мы не знаем поражений – непобедимая и легендарная, в боях познавшая ррааадость побед…Мы,…в общем – я горжусь вами бойцы!
– Он же пьяный сука, в дрова.
– Говорят, его снимут скоро…
– А чё такое?
– Слишком много несчастных случаев…
Гидрасеменко с трудом поднимает веки, выпучивая налитые кровью глаза – к торжественному марршу! Повзводно! На одного линейного дистанция!
Мы проходим по плацу, командира части уводят в штаб, ротный командует – не останавливаясь, на стрельбище! Уже на подходе к стрельбищу старшина, ойкнув, схватился за карман – сигареты забыл! Кто может бабу уговорить? Тут рядом склад, у них есть сигареты, но они их не продают, так, кто может?
– Злобарь.
– Чё? Вот он? Да ладно, правда? Иди сюда, на тебе денег, купи пачку чего – нибудь без фильтра, скажи там, что уши пухнут без курева…ну, придумай чего – нибудь…Карабин отдай Тетере, а то ещё перепугаешь всех до усрачки…
Я вхожу в складское помещение лёгкой походкой счастливого человека – добрый день, дамы!
«Дамы» недоумённо смотрят на меня, в их глазах читается немой вопрос – чего припёрся?
– А у вас тут очень мило! Сразу видно, что здесь работают люди с тонким вкусом! А знаете, ведь мы с вами практически коллеги, мой дедушка тридцать лет проработал бухгалтером в депо, старик до того привык вести двойную бухгалтерию, что даже чайные пакетики заваривал по два раза! Я к вам вот по какому поводу, убываю в очередной отпуск, ехать мне очень далеко, там, куда я еду, меня ждёт любимый дедушка – один я у него остался, сиротинушка…(я издаю мужественный, подавленный стон), но сейчас не об этом, дедушка старенький, он у меня ещё при Ленине вырос, человек старой закалки, курит с семи лет, а время сейчас сами знаете какое – сигарет не купишь, талоны в нашей глухомани никто в глаза не видел, бедный дедушка страдает от никотинового голодания…Никотиновое голодание – страшная болезнь! Она деформирует органы слуха, проще говоря – у дедушки страшно пухнут уши, он отмачивает их в молоке горных яков (очень хорошо снимает синяки и опухоли)…
– Трогательная история (резким голосом, без тени сочувствия произнесла самая старшая из трёх парок), от нас вы что хотите?
– Того же, чего хотел Шикльгрубер от Евы Браун – понимания и сочувствия! Дедушка предпочитает сигареты типа «рак с первой затяжки», «горлодёр», не дайте старику зачахнуть без никотина – продайте мне блок «Примы»!
– Каков фрукт! – произносит вторая товарка с густо окрашенными в синий цвет волосами – всё наврал, а всё равно слушать приятно.
Третья участница сцены (самая молодая) сконфуженно фыркает в ладошку, чтобы не расхохотаться.
– У нас – склад, мы не торгуем товаром – вновь включилась первая (видимо главная здесь) дама.
– Да продайте вы ему пару пачек, Виктория Трофимовна, вдруг он правду говорит –сочувственно произносит синеволосая мадам.
– Что ты спрятал, то пропало, что ты отдал – то твоё! Шота Руставели, «Витязь в тигровой шкуре» – подключаюсь я.
– Ладно, Тамара, принеси пару пачек – самая молодая ушла на склад, шурша халатом, синеволосая и начальница продолжили говорить о том, о чём говорили до моего прихода.
– Я ей говорю, Софочка, у тебя всё впереди, к тебе такие люди сватались! Сын командира части – Павлик Гидрасеменко! Племянник Хрентюка предлагал руку и сердце! Всем отказала! Не хочу связывать свою жизнь с военными! Она же хочет стать актрисой или певицей, не решила ещё, так вот, недавно появился ещё один сладкоголосый, типа вот этого – она кивнула в мою сторону, я говорит, из богатой семьи, папаша владеет фирмой, чего – то там с подводным плаванием связано, ласты какие – то делает, неважно, в общем, он ей напел, что может поспособствовать её карьере в Москве, и она загорелась! Я ему верю, он – умный, смелый, весёлый…Я ей говорю – ты его не знаешь! А вдруг, он аферист? Ты его видела всего пару раз, а Паша Гидрасеменко – юноша надёжный, положительный…Нет, не хочу жить с солдафоном, хочу в Москву, мне здесь не место, я – бриллиант, и мне нужна достойная оправа! Вот так! И не переубедишь!
Синеволосая задумчиво покачала головой – а может и правда, а Вик? Оно ей надо – по гарнизонам мотаться? Времена сейчас другие, пусть пробует себя, зачем такой красоте здесь чахнуть? А ты его видела? Какой он?