Глава 10. Противоречие.
Маша
Просыпаюсь в хорошем настроении и злюсь на себя. Злюсь, потому что прекрасно осознаю, откуда это настроение взялось. А взялось оно, потому что я уже предвкушаю нашу встречу с Женей. Чувствую, что и сегодня он придет.
Вчера после его ухода я так и не докончила нашу работу, переключившись на параллельные заказы. На деле же сама не знаю, почему так поступила, ведь чтобы быстрее отделаться от Жени, нужно быстрее доделать его заказ. Хотя догадываюсь почему. И это не только потому что устала от однотипных фото – так я смогу побыть дольше с этим самым заказчиком, который выбирает присутствовать лично.
А может мне надо это? Может мне надо это, чтобы привыкнуть и понять, что Женя обычный. Да, наверно. Только почему он мне все больше кажется особенным?
Противоречие, Мария…
Ладно. Я слишком вымотана, чтобы здраво рассуждать об этом. Мало того, что этот поцелуй поднял кучу эмоций, так я о нем ещё и думала весь день. И от фоток Оли устала. Хотя раньше она меня так не раздражала своими подкачанными губами, наклеенными ресницами и профессиональным мейком.
Открыв шкаф, пытаюсь выбрать нечто нейтральное, но в то же время то, что мне бесспорно идет. Вчера я немного переборщила с нарядом – все же платье было чересчур облегающее. Сегодня такой оплошности и Жениного ликующего взгляда я не хочу. Как не хочу и выглядеть средне – хочу, чтобы скромно, но вау. Интересно, такая одежда в принципе существует? Потому что в моем шкафу ее точно нет.
Кое-как нахожу компромисс: выбираю скромные брюки и открытую майку, на которую все же приходится надеть пиджак, иначе зима грозится меня не понять.
В студию прихожу первая, даже раньше Насти, и, зайдя к себе, подготавливаюсь к работе и жду.
Нет, так не пойдет. Так я скоро привыкну к Клыкову, и будет еще сложнее. Сегодня я должна сделать так, чтобы он все понял и отстал.
И только в голове начинает развиваться эта мысль, как дверь открывается, мое сердце взлетает к седьмой чакре, весь мир концентрируется в одной точке и заходит Женя.
Уверена, что нелепо, но все же пытаюсь сделать вид, будто увлечена работой. Ага, пялясь в монитор и даже не держа в руках мышку. Впрочем, Женя не акцентирует на этом внимание (за что ему спасибо) и ставит передо мной коробку. Быстро понимаю, что она из моей любимой кондитерской.
На немой вопрос: “Что это?”, Женя отвечает:
– Это тебе. Подумал: вдруг ты не позавтракала.
Я действительно не завтракала, хотя время для этого было. Не было аппетита из-за хорошего настроения и воспоминания о его ночной смске.
– Спасибо, – отвечаю я и из любопытства решаю заглянуть внутрь.
И о, нет. Из коробки на меня смотрят мои любимые пирожные! Как он узнал?! – восхищается моя внутренняя сладкоежка.
И мой план глянуть и сказать, что я такие не ем, проваливается с треском, потому что только такие я и ем.
Отказываться я точно не собираюсь. Пусть будет мини компенсация за моральный ущерб.
Но на этом фокусы не заканчиваются: выясняется, что Женя угадал и с какао. Открываю крышку и вдыхаю шоколадный аромат.
– А на каком оно молоке? – решаю уточнить, понимая, что даже если на обычном, отказаться я не смогу. И не только потому что вкусно – еще и потому что оно от Жени. Впервые в жизни он что-то мне дарит…
– На миндальном, – попадает в точку он.
Я уже несколько месяцев не пью обычное, и кожа после отказа от молочки стала лучше. В растительном молоке тоже, конечно, мало пользы, особенно в покупном, но все же совсем отказываться от вкусных напитков я пока не готова.
Еще раз вдыхаю аромат, после чего прямо при Жене, не стесняясь или стесняясь совсем немного, поедаю вкуснятину.
Еще чуть-чуть и я точно в него влюблюсь… Чтобы немного отрезвить себя, умышленно вспоминаю каким Женя был раньше. Это сейчас ему что-то от меня надо, и поэтому он выглядит как принц. Но тогда…
Помню, как он приходил на мои дни рождения без подарка, причем все три раза, что я с ними училась. Даже Андрей заморачивался и дарил то духи, то еще что-то. Видимо не только я, но и сам Клыков считал подарком одно свое появление. А как я радовалась ему… Дурочка. Но самым шедевральным стало то, что на последний мой день рождения, который я отмечала с ними, Женя пришел со своей девушкой, не зная как этим самым меня убил.
Настроение заметно падает, когда в памяти всплывают его косяки, и даже работа не вдохновляет как обычно. Механически улучшаю цвет, оставляя некоторые фото на потом, чтобы обработать их с большей отдачей.
Женя все это время молчит и лишь спустя полчаса нарушает наше молчание:
– Маш, давай сходим сегодня поужинать? Ресторан можешь выбрать на свой вкус.
Его голос бодрый и уверенный, будто не он три года назад меня динамил. В ответ на это во мне поднимается злость, и я соответствующе ему отвечаю:
– Ох, это очень мило с твоей стороны. Я даже не знаю… Даже не знаю, как отказать деликатнее.
– А ты не отказывай. Кстати, не обязательно ждать ужина – можем и пообедать, – не реагирует он на мой эффектный отказ.
– Благодарю, но я все же откажусь. Не хочу никуда идти, – уже более спокойно говорю я.
– Как скажешь. Покину тебя ненадолго – ты не против?
– Нет, я только за.
– Прекрасно, – почти бурчит он, видимо не выдержав моего тона.
Так легко сдался? Удивительно и странно, но, тем не менее, отрадно. Без него мне все же спокойнее, и его присутствие никак не помогает о нем не думать, как рассуждала я утром.
Понимаю, что поспешила радоваться спустя уже первые десять минут. Несмотря на то, что Женя вышел, а может и ушел, в воздухе витает его аромат, и я все равно каждые три минуты трачу силы, чтобы перестроить внимание на работу и не думать почему он так резко ушел.
Когда в очередной раз смотрю на часы, замечаю, что уже пять минут как начался обед, а Женя так и не вернулся. Видимо устал получать мои отказы…
Немного грустная выхожу из кабинета, и вижу, что что-то изменилось, но не сразу понимаю что. И только задумавшись, осознаю, что в коридоре намного темнее и тише, чем обычно.
Подходя к фойе, все же вижу какой-то свет, только он слишком тусклый и мерцающий. Подхожу ближе и едва не ахаю, увидев, что этот свет идет от свечек на столике для посетителей, на котором не только свечи – еще и какая-то еда. И Женя сидящий на одном из кресел за этим столом.
Он не ушел! – ликует мое нутро.
– Я исполнил твое желание: никуда идти не надо, будем обедать здесь.
Понимаю, что хожу по острию, потому что если останусь и поддамся сейчас, соблазнившись романтичным Женей, то точно проиграю.
– Я передумала, теперь хочу уйти.
– Печально, но ладно. Пошли, – встает с кресла Женя.
– Нет. Я хочу пообедать одна, – отрезаю я и, пытаясь спастись бегством, направляюсь к двери.
Которая меня почему-то не слушается. Да что ж это такое. Так нервничаю, что даже дверь открыть не могу, – сержусь на себя, пока до меня не доходит, что дело не в трясущихся руках.
– Дверь заела, – озвучиваю догадку вслух.
– Она не заела – она заперта.
– Ты издеваешься? – оборачиваюсь и смотрю на Женю.
– Нет, дверь закрыл не я. Это Настя закрыла. Случайно.
– Я убью ее, – цежу сквозь зубы.
– Вряд ли. Ты просто голодная. Сейчас поешь и подобреешь
– Я не буду есть здесь. С тобой. И… Это что устрицы? – обратив внимание на блюда, спрашиваю я.
– Ага.
В этот момент я понимаю, что пропала…
– Какие они вкусные! Где ты их заказал? – спрашиваю я, успев распробовать любимый деликатес. Поортачиться смогу и в чем-то другом, а строить из себя гордую, но голодную смысла нет. Тем более, вряд ли меня выпустят.
– Не скажу, но можем пойти туда в следующий раз.
Женя смотрит на меня еще более голодно, чем я на устрицы. Словно предчувствуя, что я собираюсь ответить, Женя задает следующий вопрос, кажущийся сперва безобидным:
– Давно хочу спросить тебя: зачем ты пошла на экономику?
Чтобы встретить там тебя, пострадать и стать благодаря этому опыту лучше.
– Папа так захотел, – отвечаю я.
– В твоей жизни все решает он? Он тебе и придурка этого сосватал? – он смотрит на меня изучающе.
– Нет, Рому я выбрала сама!
Женя морщится.
– У меня так племянника зовут. Не называй его Ромой. Ему козел больше идет.
– А тебе нет? – не выдерживаю я.
– Маш… Я бы хотел извиниться.
– Извиняйся, – пожимаю плечами я.
Женя сначала ухмыляется моему ответу, а потом произносит серьезно:
– Прости меня, пожалуйста.
– Ладно, – в моем голосе сквозит безразличие, но на самом деле, это потому что я его уже давно простила.
Мой психолог однажды сказала, что у меня есть выбор: либо я выбираю своё счастье и тогда должна простить его, либо я выбираю и дальше тешить свою обиду, беречь и хранить ее, но тогда должна отказаться от счастья. Немного посопротивлявшись я выбрала первое.
– Ты изменилась.
– Да? И чем же?
– Многим. Внешность, характер. Раньше ты была мягче.
– Раньше я была дурой.
– Прости, Маш, но ты сейчас дура, иначе не стала бы мутить с этим уродом.
Я вспыхиваю. А Женя лишь пожимает плечами и скрещивает руки на груди, откидываясь на спинку кресла.
– Он хороший! И я… люблю его.
– Ты правда его любишь? – внимательно смотрит на меня Женя, будто пытаясь уловить мою мимику, каждую мою эмоцию и понять говорю ли я правду.
Но я говорю именно ее. Вспоминаю, как Рома впервые заговорил со мной, ухаживал. Такое не подделаешь.
– Да. Люблю, – уверенно отвечаю я.
Люблю ведь? Любовь – это не яркие чувства, а когда тебе комфортно. И не обязательно постоянно хотеть секса от любимого человека. Да же?
Женя продолжает сканировать и наконец выносит вердикт:
– Ладно, Маш. Я тебя услышал. Главное, будь счастлива.
После чего встает, берет куртку и набирает кому-то.
– Насть, откроешь?
Как в тумане слышу звук открытия замка, их голоса и уходящие шаги. Шаги того, в кого я все-таки успела влюбиться вновь и вновь успела потерять…
Глава 11. Ушел.
Маша
Он ушел…
Смысл произошедшего обрушивается, когда я захожу в кабинет, не доев любимое блюдо, хотя в другой раз вполне осилила бы его. Надо наверно было прибраться, а не оставлять все как есть, только затушив свечки, но я была не в силах. Чуть позже пойду. Я даже ничего не смогла ответить Насте на ее сначала радостное “Ну как все прошло?”, а потом и на обеспокоенное “Вы поругались что ли?”.
Двигаю мышкой, выводя ноутбук из спящего режима, и тупо пялюсь в монитор.
Ну я ведь этого и хотела? Желания сбываются… Только почему мне сейчас так плохо?
Я ведь все сделала правильно. И не только я – Женя тоже поступил очень мудро и по-мужски, решив оставить меня – нас в покое.
И хотя я изо всех сил стараюсь тоже думать по-взрослому, все равно внутри все затопляет обидой. Почему он так быстро от меня отказался? Я ведь ему нравилась? Нравилась, как и мечтала все эти годы. Или это было просто игрой моего воображения?
Так и не сумев переключиться на работу, чтобы доделать хотя бы Женины фотки, пишу Фине и ухожу пораньше, прихватив с собой ноут, чтобы поработать дома.
Когда дохожу до Насти, вижу, что стол уже прибран и на нем лишь привычная вазочка с конфетами для посетителей.
– Насть, а стол…
– Не парься. Я все убрала, там была-то пара тарелок.
Вообще не пара, но ладно. Больше Настя ничего не говорит и не спрашивает, и я ей очень благодарна за все.
Такси подъезжает быстро. Да и во многих других мелочах чувствуется поддержка – будто кто-то невидимый окутывает меня заботой, понимая каково мне сейчас. И это не дает пасть духом еще ниже.
Доехав до дома, плетусь в ванную, захватив телефон, где-то глубоко-глубоко наивно думая: вдруг Женя напишет или позвонит. Хотя умом понимаю, что будет лучше, если не напишет. Достаточно нашего общения, иначе потом будет еще больнее. А все, что сейчас происходит, пройдет. Однажды мне было даже хуже, но я выкарабкалась. Справлюсь и сейчас. Если бы виделась с Ромой, то возможно вообще не увлекалась бы Женей, но имеем то, что имеем. Возможно, это была проверка, перед тем как мы поженимся. И я с этой проверкой справилась. Ну фактически. Чувства и мысли не в счет.
Давайте уже ваше счастье, – неосознанно улыбаюсь я пусть и грустной улыбкой, лежа в ванной с солью.
И потом, во всем надо искать хорошее – не все так плохо. Мне удалось не втрескаться в Женю по уши, а всего-то по ключицу. Но уже завтра я остыну немного, а потом ещё немного и плюс-минус через неделю совсем не буду думать о нем. Пожалуйста, пусть это будет так, – поднимаю глаза к потолку, представляя в том направлении небо.
На этом моменте пара слезинок все же стекает по щекам.
Да, немного обидно, что оказалась для Жени, как и предполагала, увлечением, но так лучше. И если я смогла пережить его полное безразличие, то и это точно смогу.
Выхожу из ванной, чувствуя себя лучше. Аппетита по-прежнему нет, поэтому проходя мимо кухни, сразу иду в комнату и беру планшет. Включаю мелодраму, но после 20 минут просмотра выключаю, потому что понимаю, что не хочу смотреть фильмы про любовь. Безуспешно потыкавшись в поисках хорошего фильма без любви, решаю прогуляться.
Одеваюсь и, взяв телефон в руки перед выходом, замечаю пропущенный от Ромы – видимо он звонил, когда ходила за водой. Мысленно прошу прощения и не перезваниваю. Сейчас мне хочется побыть одной.
Недалеко от меня есть парк – иду туда, но и здесь всюду встречаю “идеальную” любовь: парочки целуются, хихикают, и наверняка думают, что искренние чувства и есть вот это все. А меня почему-то злит их непосредственность. Сейчас я убеждена: любовь это не страсть, а уважение.
Вновь вспоминаю Рому и то, что не позвонила ему, даже не ответив на его недавно пришедшее: “Привет. Ты как?”. Достаю телефон, чтобы исправиться и… Кладу обратно.
Не хочу. Мне нужно немного времени, а Рома моего уныния не заслуживает.
Как и не заслуживает, чтобы его невеста вздыхала по своей первой любви, каким бы обаятельным и красивым он не был.
Резко прерываю этот голос во мне, не дав ему разговориться на полную силу. Итак тошно. Жаль, что сейчас нет возможности встретиться со Светой – моей близкой подругой. Хотела бы я поделиться с ней тем, что творится на душе, но она в Токио по работе и очень загружена, поэтому последние две недели мы общаемся редко и то, только в мессенджерах.
В пятницу беру дополнительный выходной и еду к папе. И не только потому что обещала, а потому что и правда нуждаюсь побыть рядом с близким человеком. Еду в наш с ним общий в прошлом дом.
Он так и не встретил женщину после смерти мамы. Мама ушла когда мне было семь – скоропостижно скончалась от болезни, как говорят в таких случаях. Сейчас понимаю, что у него были отношения, но, видимо, не достаточно серьёзные, потому что он никогда не приводил женщин домой, хотя папа у меня молодой – ему немногим больше сорока, и, в целом весьма симпатичный. Помню реакцию Светы на него, когда та впервые увидела его.
Она очень раскрепощенная в плане общения с противоположным полом, но вот в тот день она выглядела как смущенный подросток. Меня очень позабавило это, но потом, когда она отказывалась приходить ко мне в гости, было уже не так весело.
С ней мы подружились после моего перевода в последний вуз. Я и раньше-то была нелюдимой, с бывшими девчонками-однокурсницами общалась в основном в универе, а вот после перевода вообще замкнулась в себе и ни с кем не общалась до тех пор, пока нас с яркой и общительной Светой не поставили в пару по курсовой.
– Маш, а почему ты такая замкнутая? Ты же нормальная. Прикольная вон, – на какой-то день нашей работы спросила Света.
Я лишь пожала плечами, не желая обнажать еще свежую рану после того, что произошло с Женей, но увидев в тот момент в Свете хорошего человека, позволила нашей дружбе зародиться.
Много изменений моих произошли также благодаря ей.
– Але, Маш, ты чего сутулишься? – как-то на последней паре спросила она, хмуро глядя в область моей спины. – Это же на лице сказывается и на прикусе. Почему брекеты не поставишь? Только их надо обязательно с остеопатом параллельно выпрямлять. Я тебе классную клинику посоветую. Мама там работает, она все время в шоке, что они творят. Пипец там такие приходят… Ну как ты, только еще хуже, а выходят красавицами, – да, в выражениях Света иногда не стеснялась, но я понимала, что говорила она от чистого сердца, а не чтобы унизить или возвысится, поэтому воспринимала нормально. – Ну не сразу выходят, ясен пень, но спустя полгода вообще не узнать. Ты бы хоть красилась, что ли. Пошли сегодня к стилисту? Я на покраску записалась. Если у Анжелки время будет – и тебе образ подберет.
После того почти монолога и начался путь превращения меня из гадкого утенка в нынешнюю Машу. Ее слова будто открыли мне глаза, и от помощи я не отказалась, через какое-то время увидев в зеркале преображённую версию себя.
Я лежала на валике, ходила к остеопатам, научилась пользоваться косметикой, нашла свой стиль и даже носила брекеты. А потом, опять же благодаря Свете, начала встречаться с Ромой.
Пока папа на работе, доделываю работу и отправляю Фине, чтобы та сама переслала готовые фото Жене. Доплачивал он ей, поэтому считаю резонным показать результат, хотя обычно она мне в этом вопросе полностью доверяет. Ну и с Женей не придется пересекаться даже в электронно-почтовом формате.
Могла бы поехать на работу, как всегда делала при таких ситуациях – в студии рабочая атмосфера, удобный второй экран. Но сейчас еще слишком свежи моменты с Женей, о которых это самое рабочее место мне будет напоминать.
Хотя воспоминания, правда более ранние, все же обрушиваются на меня, едва я захожу в свою спальню: вот здесь я обрабатывала ссадины Клыкову, а потом, усадив на свои колени, он начал меня целовать, а потом… Зажмуриваю глаза, пока в памяти проносятся мучительно-сладкие флешбеки.
А потом – на утро он сказал то, что окончательно поставило между нами точку…
Папа приходит пораньше, и я со всей своей теплотой обнимаю его, едва он успевает раздеться. Он всегда меня защищал и оберегал. Мой самый лучший для меня папа. Он, ничего не спрашивая, обнимает в ответ, лишь внимательно вглядываясь после в мои глаза.
– Все хорошо, пап. Такое бывает… – отвечаю на беспокойство в его глазах и слегка улыбаюсь.
– Если он тебя обидит – я ему не только уши оторву, но и все что торчит, – все же говорит папа.
Уже “обидел” и совсем не тот, про кого говоришь ты, пап…
Потом мы ужинаем, обсуждаем все на свете, и я более умиротворенная ложусь спать, немного найдя силы для переписки с Ромой до этого.
Субботу и следующий день также провожу с папой, а вечером воскресенья соглашаюсь на предложение Ромы провести вечер и ночь у него.
Я не могу отказать. И не потому что не умею говорить “нет” – как раз в этом вопросе я себе чаще напоминаю пуританку, но сейчас я хочу хотя бы немного утолить то желание, с которым живу уже несколько дней.
Рома классный. Он заказывает еду из ресторана, на телефон отвлекается редко и только по необходимости, спрашивает, как прошла рабочая неделя и почему я не пошла на работу в пятницу, на что получает мои скупые ответы, не обличающие всей правды. После делает мне массаж, а потом, наверно впервые во время секса с Ромой, я испытываю оргазм.
И то, почему это случается именно сейчас, меня раздавливает, потому что во время близости я представляю Женю. Его губы, руки, глаза. И когда “Женя” губами Ромы касается моей шеи я улетаю.
Он просто был моим первым, и так как в памяти он освежился своим присутствием, психика и выдаёт такие выкрутасы, – объясняю я себе, но не могу отделаться от свербящего чувства неправильности моего поведения.
А через неделю мы с Ромой идем подавать заявление в ЗАГС.
Глава 12. ЗАГС.
Женя
Еду и все, что сейчас могу слушать – только Винтаж.
Вот и все. Разбили тролли все зеркала.
И сердце Герды все изо льда…
Вот уж точно:
На паузе не сказочный мир. Без тебя.
Видимо не заслужил я своего счастливого мира с Машей. Сука… Только сейчас явно ощущаю, чего хотел, и в голове проносятся картинки, чего уже никогда не будет. И как больно от осознания этого!
Но я должен ее отпустить. Она его реально любит. Уж кто-кто, а Маша врать не умеет.
А если она и себе врет? И сама в это верит? И тогда получается, она говорила правду, которая не правда.
Мда, Клыков, хорош искать оправдания и выдумывать. Все. Это зи энд. Который не хэппи.
Настроение на нуле, но бизнес на это не смотрит. А вообще дела меня всегда вытаскивали из пятой точки. Так происходит и сейчас. Нет, стопроцентного переключения из Жени унылого в Женю на подъеме не происходит, но все же временами я погружаюсь в рабочие процессы, вытесняя этим остальные мысли.
В истории с заморозкой на таможне намечаются первые сдвиги, что, несомненно, не может не радовать, хотя и об успехе говорить еще рано.
Еду домой, пропустив игру с пацанами в баскетбол. В принципе мог бы успеть, не смотря на загруженность, но не захотел. Видеть их довольные рожи, слушать либо их рассказы про случайных баб, либо рассказы уже женатых товарищей, завидовать тем, кого пришли поддержать их девушки, несмотря на то, что это не матч даже, а “дворовая игра”. Нет. Сегодня это выше моих сил. Да и рассказывать, почему всегда веселый я сегодня поломанный, желания нет, как и изображать из себя фонтан радуги.
Приехав, делаю протеиновый коктейль и позволяю себе считать его ужином. Больше есть ничего не хочу. Вообще ничего не хочу.
И мог бы сказать, что хочу Машу, но и ее не хочу. Предательница. Не могла дождаться меня? Не могла дождаться, пока я поумнею и подкачу к ней? Обязательно надо было вступать в отношения с этим дегенератом?
И хотя не хочу, тело почему-то при мыслях о ней пускает кровь в детородный орган. Полноценно он, конечно, не просыпается, так как я пресекаю этот момент, но вот захотеть секса я успеваю.
Блин, не надо было жаловаться, что ничего не хочу. Так было лучше.
Беру телефон, чтобы набрать Кристине и все-таки нажимаю вызов.
– Привет, Жень.
– Привет. Чем занята?
– Только вышла из душа, – мягким голосом говорит она, словно ничего сексуального в том что она вышла из душа нет. Восхищаюсь ее талантом. Правда сейчас для меня в этом ничего сексуального и правда нет. Он опять лег и вставать не хочет.
– Поговори со мной, – прошу я.
– Я могу приехать. Тем более я тебе должна.
– Сказал же – это подарок. Да и устал я.
Не говорить же, что я трахаться не хочу. Зачем шокировать.
– Уста-ал? Ну я могу и сама поработать, причем чем захочешь… – мурлычет она.
– Крис, скажи: ты меня любишь?
– Что за вопросы, Женя? – резко меняется ее голос. – Нет, не люблю. Но трахаешься ты потрясно. Лучше всех. Я серьезно щас.
– Спасибо, – бурчу я.
– Ты заболел что ли? – обеспокоенно спрашивает она.
– Нет.
– Подожди. Ты влюбился? Вот блин… Женя-я. Это же капец. И че теперь делать?
– Знал бы я, – ухмыляюсь я.
– И как давно?
– Хороший вопрос. Знаешь, мне иногда кажется, будто три года. Не, я мог бы сказать “недавно”, но походу реально уже с того времени.
– Ты гонишь? Мы знакомы с тобой полгода.
– Да причем здесь ты!
– Так ты не в меня что ли влюблен?
Хочется воскликнуть: “Конечно, не в тебя!”, но вовремя прикинув, как это будет звучать, отвечаю мягче:
– Не в тебя. В свою бывшую девушку.
Да, именно ею мне и хочется считать Машу. Пусть хотя бы в прошлом у нас будут отношения.
– Ох, хорошо, что не в меня, конечно, но все равно мы тебя потеряли.
– Кто мы-то?
– Эскортницы, кто. В моем лице, – поясняет Кристина. – Так, Жень, ты как хочешь, а я приеду. Не чужие друг другу люди. Ты пить будешь? Могу угостить на свои кровные.
– Ты из меня свою подругу-алкоголичку не делай. Не буду я пить, итак мутно.
– Как скажешь. Через полчаса буду.
Кристина приезжает все же прихватив безалкогольное вино. Видимо совсем без бутылки поддержка в ее голове существовать не может. Я даже пью это непонятное пойло, и как будто мне оно даже нравится.
Кристина не пристает, хотя прекрасно знает, что мой организм, приложи она минимальные усилия, не посмотрит ни на мое настроение, ни на мое “не хочу”. Я и правда наверно хорош и горяч в постели, быстро возбуждаюсь. Но Крис оказывается настоящей подругой, не нарушая моего первоначального желания просто поговорить. А разговариваем мы либо ни о чем, либо просто молчим.
Засыпаю я под ее максимально аккуратный массаж головы, а просыпаюсь уже один.
Заказываю цветы и дорогую коробку конфет с просьбой написать на открытке “Спасибо”, и называю адрес Кристины.
А мог бы тебе, Маша, отправлять, причем не только цветы, а вообще все, что ты бы пожелала. Не будь ты такой…
Никаких подходящих оскорбительных слов на ум не приходит, поэтому заканчиваю: не будь ты такой неправильно влюбчивой.
Дни идут похожие друг на друга. Понемногу привыкаю к мысли о том, что поступил правильно, отпустив Машу, но все же нет-нет да мелькает мысль о том, что Маша повстречается со своим придурком, сама все поймет и напишет мне – номер мой у нее есть.
Фантазер, блин.
Среди недели привычно пересекаемся со Смольновым в зале. И он также вынужденно подрабатывает моим психотерапевтом. Хреновым правда, потому что его: “Ты все правильно сделал”, нифига не терапевтирует.
В среду нам наконец дают добро на таможне, и несколько дней я полностью занимаюсь уже порядком заскучавшим товаром. Прихожу домой никакой и, едва успеваю перекусить и принять душ, валюсь с ног.
В таком ритме уже начинаю думать, будто реально смирился и могу дальше жить своей привычной жизнью, в которой не было Маши. Вот только то, что я вижу в один из дней просто выбивает почву из под ног.
Еду на Кутузовском и зачем-то, не доезжая театра Куклачева, смотрю вправо, где вижу девушку похожую на Машу. Пялюсь на нее сколько успеваю, пока машина не уезжает вперед, и не верю своим глазам, но уже в зеркало заднего вида узнаю также ее упыря. Вот так встреча. Внутри воспламеняется уже потушенное, как я думал, пламя, а потом и нахрен все взрывается, когда я соображаю, что до театра Куклачева находится, сука, ЗАГС!
Они че поженились?!
Готов развернуться и вернуться по встречке, чтобы разобраться с этим козлом. Но ладно он – чем Маша думала?! Я же мысли даже не допускал, что у них настолько все серьезно!
Стоп…
Маша была довольно просто одета – какое-то темное платье. Не похожа она была на невесту. Да и где все? Хотя бы пахан ее?
Ок, если не женились, то зачем тогда они туда ходили? – туплю я, пока наконец до меня не доходит, что чтобы пожениться, нужно подать заявление.
Это осознание радует, но не очень. Все равно мне стремно и чешутся не только руки ушатать этому жениху, но и кастет, которого у меня сроду не было.
Решаю реально развернуться, только все же не нарушая правила, но проехав несколько километров до поворота, теряю время и возле ЗАГСа уже никого не вижу. Что, возможно, к лучшему, потому что я реально мог наделать дел об его рожу.
В офис приезжаю на взводе и никак не могу успокоиться, подсознательно выискивая, на ком могу выместить злость. А это неправильно. В итоге сворачиваюсь и пулей лечу в зал, только не в тренажёрку, а ищу Ахмеда, который проводит занятия по боксу.
– О, привет!
– Здорова, – жмём мы друг другу руки. – Я – Женя, – представляюсь я – мы раньше не занимались, только пересекались здесь, поэтому он вроде меня и знает, так как часто виделись, но только на лицо.
– Ты меня искал, Катя сказала.
– Да. Ты свободен сейчас? Грушу надо побить.
– Да, свободен. Пошли.
Я переодеваюсь, и, пока Ахмед разговаривает с кем-то на входе, не дожидаясь его, начинаю бить грушу голыми руками.
– Ээ, ты че? Мне тут кровью пачкать не надо. Надевай перчатки! – строго говорит Ахмед, подойдя ко мне.
И хоть понимаю, что не в испачканной груше дело, а в моих стёртых руках, но возразить не могу. Хитрый он, однако.
– Так. Я сразу понял, что ты неспроста ко мне. За все время ни разу не приходил, значит что-то реально триггернуло. Но давай так. Какая у тебя цель заниматься со мной сейчас? Если просто выместить зло на груше – ок, только перчатки все же надень. Но если захочешь – могу научить, как выместить гнев более эффективно. Решай.
– Более эффективно? Это как? – удается ему меня заинтересовать.
– Дело в дыхании. Смотри… – начинает наставлять Ахмед.
Зря я раньше не занимался. Меньше ударов пропускал бы. А с другой стороны, меньше и от меня получали, хотя получали итак знатно.
Вспоминаю из-за каких мелочей раньше были стычки и понимаю, что ни одна не сравнится с серьёзностью происходящего сейчас. Казалось бы, вот реальная причина, а знаю, что кулаками здесь практически ничего не решить – бессмысленно просто избить его. Маше ещё жалко его станет, а меня тогда окончательно запишет в мудаки.
После тренировки мысли удивительным образом приводятся в порядок. Но все же не до конца – основной вопрос моего состояния не решен. Поэтому приняв душ, я смотрю на часы и еду в студию к Маше. Только подъезжаю и вижу, как она садится в такси. Решаю ехать за ней.
Впервые так шпионю за кем-то и узнаю, что работа эта непростая, особенно в текущих условиях: во-первых большой поток машин, в котором легко упустить из вида такси, каких полно, во-вторых, не присядешь на хвост, потому что машину мою Маша знает, а обозначать себя раньше времени я все же не хочу – вдруг ей взбредет в голову поиграть в прятки, а мне это не нужно – я хочу поговорить с ней.
Наконец мы доезжаем, Маша выходит из такси. Паркую машину где-попало, рискуя нарваться на штраф или эвакуатор, и иду за ней.
– Маша, – окликаю ее, когда она собирается повернуть за угол дома – не знаю ее дома или не ее.
Она поворачивается, видит меня и то, что отображается ее глазах, точно не назовешь спокойствием.
– Ну, привет. Давно не виделись… – говорю, подойдя к ней.