Тот, кто меня любил

8/36

Все было привычным.

Учеба, тренировки в бассейне, работа в кафе. Но что-то все же изменилось.

Альба больше не чувствовала себя защищенной. Она не знала, кому может доверять. Вернее, понимала, что кроме Коры доверять ей больше и не кому…

Это не было буллингом в более жесткой форме. Не походило на чью-то злую шутку… Все это вообще ни на каплю не выглядело смешным. Оно было страшным…

После вечеринки Альба целый день провела дома. Вместе с Корой они смотрели фильмы, валяясь на кровати читали книги, а в перерывах красили ногти. Медленно, но верно ей становилось лучше. К вечеру окончательно прошла мигрень, и только першение в горле и остаточная боль в груди напоминали о случившемся.

А еще ее одолевали вспышки воспоминаний.

Мама бы ею гордилась. Альба не паниковала, мозг работал, подсказывая верные решения, и направлял ослабленное тело. Выпить воды, вызвать рвоту, чтобы минимально очистить организм.

Папа… был бы огорчен, что его дочь попала в такую ситуацию. Но его поддержка после была бы всеобъемлющей.

Купер позвонил вечером следующего дня. Ничего не значащий разговор не принес облегчения. А еще не ответил на самый важный на данный момент в жизни Альбы вопрос.

Той ночью ему тоже пришло сообщение.

«Прости, нужно срочно вернуться домой с Корой. Позвони завтра».

Альба нашла его, просматривая переписки. И снова больше вопросов, чем ответов.

Она не стала рассказывать Куперу, что случилось. Она никому ничего не рассказала.

Ей просто не было с кем поделиться…

___

Смена в кафе в пятницу была жаркой.

Много туристов, мало свободных столиков. Одновременно работало два официанта, Кора помогла в зале. За барной стойкой Джош без передышки готовил напитки, а кухня, спрятавшись в парах от готовящейся еды, выдавала заказы.

Часть столов была занята учащимися школы Нортсайда. За привычным уже дальним столиком – Бейкер и Стивенс в компании парней из команды. Рядом уставшие после тренировки черлидиры, Патрик со своим кожаным блокнотом, в котором он беспрестанно что-то записывал, и несколько человек из книжного клуба, обсуждающих следующее собрание.

Не глядя на большую загруженность, в кафе царила отличная атмосфера. Альба была расслаблена и спокойна. Между заказами Джош успевал рассказывать забавные истории о каждом из знакомых посетителей, и они, спрятавшись за стойкой, улыбались друг другу.

Запозднившаяся группа туристов вошла в кафе, когда за окном уже стемнело. Шумные, веселые, они заняли самый большой столик и с энтузиазмом и голодом в глазах начали изучать меню. Заказ Альба принимала долго – по две-три порции на каждого, плюс десяток позиций напитков еле поместились в бланк.

Пока кухня готовила блюда, Альба успела сделать для них несколько повторов барного меню. Гости отдыхали, и градус веселья постепенно поднимался все выше. Через время она принесла очередной поднос, доверху наполненный тарелками. Туристы, увидев ее, радостно зашумели.

– Как оказалось, нас не обманули, – сказал один из молодых мужчин, пока Альба расставляла тарелки. – У вас действительно отлично кормят, красавица.

– Я Альба, и мне очень радостно слышать такое, – она вежливо улыбнулась и приложила поднос к животу, обхватив его руками. – Приятного аппетита.

Развернувшись, хотела уйти, но ее дернули за фартук.

– Ну что же ты так спешишь, – немного выпивший мужчина, сидящий на краю дивана, ощупал хрупкое тело глазами и улыбнулся. – Посиди с нами. Разбавь нашу мужскую компанию своей красотой, детка.

– Отпустите, пожалуйста, – улыбка сошла с женского лица, и Альба тихо прошипела. Дернула за фартук и вырвала ткань из крепких мужских рук. – Нам запрещено сидеть с гостями. Так что хорошего вечера.

– Мне нравятся дерзкие козочки, – крайний выкрикнул ей в спину.

Альба проглотила стоящий в горле комок из эмоций, поправила форму, подняла голову и, выпрямив спину, пошла к стойке.

– Что-то не так? – Джош вскинул взгляд. Его руки, натренированные годами практики, делали свое дело, готовя коктейль, в то время как взгляд прожигал рентгеном.

– Дальний столик достает.

Альба прикрыла глаза и потерла пальцами переносицу. Вздохнула.

– Тот, где туристы? – Джош посмотрел на зал, Альба кивнула. – Кажется, я им уже три порции напитков готовил. Буянят?

– Пока нет. Но знаешь, одним липким взглядом можно навредить больше, чем дракой.

Джош замер на мгновение. Его руки опустились на стойку, глаза нашли уставший взгляд Альбы.

– Будет совсем туго, зови меня ладно? – увидел, что та согласно кивнула, и, протянув руку, щелкнул пальцем по носу, покрытому едва заметными в свете ламп веснушками. – Они очень далеко сидят, мне не слышно, что говорят. Но в любом случае, не позволяй никому обижать себя, поняла?

Альба улыбнулась, а Джош продолжил разливать напитки в стаканы.

– Кстати, это снова за тот же столик.

Разместив очередной заказ на подносе, Альба глубоко выдохнула и, подмигнув Джошу, вернулась в зал. Смена подходила к концу. Нужно было немного потерпеть, обслужить оставшиеся столы и попрощаться с посетителями. А потом, наконец, избавиться от изрядно надоевшей улыбки, расслабиться и, возможно, даже выпить чудодейственного мятного чая Джоша, который очищал, казалось, не только мысли, но и душу.

Альба улыбнулась, представив, как теплая жидкость с терпким, забивающим носовые пазухи запахом проникает в рот, а затем плавно спускается по горлу вниз, согревая внутренности и разнося по организму волны свежести.

– Уже соскучилась, куколка? – все тот же подвыпивший мужчина радостно взмахнул руками, забросил одну из них на спинку дивана и, ухмыляясь, посмотрел на Альбу. При этом прощупал взглядом ее тело от кончиков волос до носов белых кед.

– Не думаю, что вам стоит меня так называть, – Альба старалась быть вежливой, но вулкан эмоций уже начал дымить, посылая в воздух облака дыма.

– Ах, да. Тебя же зовут, Альба, – мужчина чуть склонил голову и выставил вперед ладонь, извиняясь. А потом громко рассмеялся. – Но мне больше нравится «куколка».

– Эй, Альба, – голос, прозвучавший из-за соседнего столика, немного испугал. Тонкие пальцы вцепились в поднос. – Нужна помощь?

Альба развернулась на голос. Эд сидел, сложив руки на столе, за которым на мгновение повисла тишина. Игроки футбольной команды наблюдали за происходящим без тени улыбок на их серьезных лицах. Даже Ноа заинтересованно рассматривал туристов.

– Клиент всегда прав, дружище, – Альба снова вздрогнула, услышав рядом не совсем трезвый голос. Посмотрела на Эда, улыбнулась ему.

– Спасибо. Все в порядке.

– Хэй, – но Эдриан не поверил. – Не нужно так разговаривать с девушкой. Это кафе – наш второй дом и не стоит обижать нашу семью, «дружище».

Мужчина хмыкнул и сально улыбнулся, снова ощупав тело Альбы глазами.

– Да никто и не станет обижать девушку. Зачем же таких сладких обижать. Да малышка? – он резко оттолкнулся от спинки дивана и обхватил потной ладонью ее запястье. – А вот, если она будет посговорчивее и обслужит нас как нужно, мы еще и хорошие чаевые оставим, – он дернул Альбу за руку так, что она ударилась животом о край стола.

Охнув от боли, она зажмурилась на секунду и сцепила зубы, а потом подняла с подноса наполненный стакан и вылила его содержимое на мужчину. Его друзья за столом рассмеялись, а Альба, подняв голову, увидела налитый яростью пьяный взгляд.

– Так будет даже лучше, – он прошипел. – Мне всегда нравились конкурсы мокрых маек. Ты в лифчике, детка? – а потом, все еще удерживая Альбу за запястье одной рукой, другой поднял поднос и перевернул его на нее.

Тонкая ткань формы намокла за доли секунды. Альба дернулась, но захват был слишком сильным. На бледной коже уже начали проступать красные пятна. Осколки стекла больно кололи руку.

Альба чувствовала, как ее медленно и необратимо накрывает одеялом паники.

Все случилось очень быстро.

Она услышала звук упавшего на пол стула, боковым зрением увидела, как за соседним столиком вскочили футболисты, почувствовала тепло, захватившее ее свободную руку.

Альба обернулась и мгновенно утонула в сером омуте.

– Отпусти, – единственное слово было пропитано такой силой и яростью, что Альба сглотнула. Она скользнула наполненными злыми слезами глазами по напряженному мужскому телу, стоящему рядом, и увидела, как сильно натягивается кожа и проступают вены на сжатом кулаке.

– Не лезь, парень.

– Повторю еще раз. Отпусти.

Ноа был непреклонен. Его губы, сложенные в тонкую линию, острие челюсти с играющими желваками, темный взгляд, направленный точно в цель. Все это пугало.

А еще выстроившиеся за спиной Альбы игроки футбольной команды.

Улыбка сошла с лиц туристов. А липкая рука отпустила тонкое запястье.

– Ребят, слушайте. Наш друг выпил немного лишнего. Понесло не туда, вы уж извините, – сидящий слева мужчина поднялся и посмотрел на футболистов. Когда те не среагировали, перевел взгляд на Ноа. – Да с кем не бывает, да ребят? Мы сейчас расплатимся и тихо уйдем, ладно?

– Уйдете. Только сначала он извинится перед девушкой.

Альба подняла голову и посмотрела на Ноа. Пробежалась по лицу, пытаясь найти своим взглядом бушующий яростью чужой. Дернула рукой, но не помогло.

– Ноа, не нужно. Прошу тебя.

Он не ответил, только крепче сжал руку.

Странно, но его захват был другим. Он не вызывал отвращения или чувства гадливости. От его прикосновений не хотелось помыться. Он был теплым, даже скорее горячим, моментально проникающим под кожу и впрыскивающим в кровь инъекции спокойствия.

Бороться с ним не хотелось. Мокрая ткань неприятно липла к телу. Мелкие порезы от стекла уже начали печь. Апатия, внезапно свалившаяся на хрупкие плечи, придавила тяжелым грузом. Альба устала, сдалась и выдохнула. А потом почувствовала едва заметные движения шероховатого пальца по нежной коже запястья там, где бешено бился пульс.

Сердце застучало в районе горле. Альба снова подняла голову, но Ноа был слишком высоким. Она смогла рассмотреть лишь безумствующую жилку на шее.

– Мы ждем.

Внезапно Альба поняла, о чем когда-то говорила Кора. Голос Ноа был тихим и показательно спокойным. Но, стоя рядом, она буквально видела волны ярости, исходящие от напряженной фигуры. Он пугал и завораживал одновременно.

– Я прошу прощения, ребята. И вы, Альба, извините нас.

Ноа покачал головой.

– Нет, ребята. Просить прощения должен он.

Неизвестно, что испугало туристов больше: выстроившиеся вокруг стола игроки футбольной команды, по настроению которых было легко угадать их намерения, или, быть может, мощная энергетика Ноа.

Но это сработало.

– Я прошу прощения у девушки. Это было неприемлемо, – казалось, даже пьяный взгляд немного просветлел.

Альба кивнула. Все еще удерживая за запястье, Ноа оттянул ее в сторону своего столика, и они молча наблюдали за тем, как гости быстро собрали вещи и, расплатившись, вышли из кафе.

В этот же миг тепло, окутывающее запястье, исчезло.

– Спасибо, – обернувшись к Ноа, Альба шепнула охрипшим голосом.

– Не стоит, – он отряхнул руку и вытер ладонь о джинсы. – Чтобы ни было, нужно оставаться человеком. Или искать противника равного себе по силам. Обижать персонал низко.

Альба еще мгновение смотрела на длинные пальцы, которые совсем недавно успокаивали ее, поглаживая по нежной коже, а сейчас брезгливо мяли салфетку, оттирая несуществующую грязь. Она благодарно улыбнулась парням, грустно, сдерживая непрошенные слезы Эду, и, развернувшись, быстрым шагом пересекла зал.

Скрыться удалось на кухне. Джош и Кора, вернувшаяся в кафе после того, как обслужила еще работающую летнюю веранду, пообещали ее подменить. Прямо на кухне, не доходя до уборной, Альба вымыла руки и нырнула в подсобку снять мокрую форму. Но сил не было. Они все остались там, в зале, прибитые обезличенным и пренебрежительным «персонал».

Ноа был прав. Она всего лишь официантка. Да и он не обязан был заступаться за нее. Но в тот момент, когда шершавые пальцы посылали волны спокойствия и уверенности с нотками доверия, ей показалось, что она была кем-то большим.

Альба устало прислонилась спиной к стене и медленно сползла по ней вниз.

– Сидеть на холодном полу вредно, мартышка.

Она обернулась. Эд стоял в дверном проеме, уперевшись плечом о косяк. Руки держали толстовку, голова была склонена, а внимательный взгляд осматривал девичье тело.

– Влезать в личную жизнь людей тоже вредно. Но ты же здесь.

Эдриан хмыкнул.

– Тебе нужна помощь. Почему я не могу помочь?

– Я удивлена, – Альба приподняла голову, прислонилась затылком к стене и закрыла глаза.

– Во мне таится много всего интересного. Поверь, я еще смогу удивить тебя.

Альба слышала, как Эд зашел в подсобку, аккуратно прикрыл дверь и, сделав несколько шагов, остановился напротив нее.

– Зачем ты здесь, Эд? – она открыла глаза. – Я благодарна вам всем за помощь там… в зале. Но зачем ты пришел? Все в порядке.

Парень покачал головой, улыбнулся уголком губы, бросил толстовку и потянулся к верхней полке шкафа, стоящего у стены рядом. Недолго искал там что-то передвигая коробки, а потом присел прямо у ног Альбы. Вздохнул и, протянув руки, аккуратно коснулся ее ладоней.

– Я здесь хотя бы для того, чтобы помочь тебе с этим, – он перевернул одну ладонь и указал на порезы от стекла.

Альба охнула от боли. В момент напряжения адреналин, бушующий в крови, притуплял все чувства. Сейчас же она увидела на руках сеточку порезов, причудливо окрашивающих каплями крови ее бледную кожу.

– Откуда ты узнал, что аптечка именно там? – чтобы отвлечься, Альба задала вопрос, услышав который Эдриан улыбнулся.

– Я не зря говорил в зале, что это кафе – наш второй дом. Так и есть. Дядя Сэм стал отцом для нас всех. Мы буквально выросли у него на глазах, бегая сюда сначала за сладким мороженным с сиропом, а потом уже приглашая девочек на первое свидание, – он тихо рассмеялся. – А аптечка… Знала бы ты, сколько раз он спасал разбитые носы и обрабатывал обтесанные костяшки на пальцах, чтобы матери не убили за выпачканные кровью футболки. Теперь пришло время спасать тебя.

– Я бы и сама справилась. Большая девочка.

Эдриан снова хмыкнул.

Щелкнул зажимом и открыл крышку аптечки. Достал перекись, салфетки и, пошуршав упаковкой, вынул одну из них. Открутив колпачок, смочил бесцветной жидкостью мягкую ткань и аккуратно промакивая, вытер уже запекшуюся кровь.

– Ты всегда такая упрямая?

После минуты тишины спросил, не отрывая взгляда от порезов.

Альба усмехнулась.

– Зато я могу постоять за себя.

– Не всегда это нужно делать, – попав на открытую рану, перекись зашипела. Альба скривилась, а Эд подул на порез. – Терпи, мартышка.

– Всегда. Жизнь не сказка. В ней нет волшебной феи[1] или платформы 9¾[2]. А вот всякого… плохого в ней полно.

Эд вскинул взгляд, помолчал и потянулся за пластырем.

– Ладно, я скажу по-другому. Лучше ведь, когда есть кто-то, кто сможет защитить тебя. И тогда не нужно будет быть сильной. Всегда.

– Хочешь стать моим прекрасным рыцарем? – Альба хохотнула.

Эдриан разорвал бумажную упаковку, достал несколько полосок пластыря и аккуратно приклеил их на все порезы. Сложил перекись и салфетки снова в аптечку и щелкнул боковыми зажимами. Отставил коробку на пол и, уперевшись руками в колени Альбы, посмотрел на нее.

– Почему ты здесь? – спросил без тени улыбки на лице.

– В каком смысле? – Альба растерялась.

– Это простой вопрос. Почему ты здесь?

– Ты же все видел… Я немного не в том состоянии сейчас, чтобы быть в зале.

– Нет. Почему ты здесь? – Эдриан не отступал.

– Я… работаю в этом кафе, – Альба увидела, как Эд покачал головой и разозлилась. – Я не понимаю тебя.

– Почему. Ты. Здесь, Альба? – снова спросил.

Усталость от прошедшего дня была такой сильной, что она сдалась. Закрыла сундук с эмоциями и выбросила ключ. Снова откинула голову назад, уперлась затылком о стену и глубоко вздохнула.

– Мои родители погибли. Совсем недавно, пару месяцев назад. У них были очень опасные профессии. Мама – врач. Таких, как она называют специалист по медицине катастроф. Папа – спасатель… Они погибли в один день. Работали в Вирджинии, Норфолке, если быть точнее, во время землетрясения… – Альба сглотнула и снова прикрыла глаза. Продолжила шепотом с хрипотцой в сорванном голосе. – Там… дом обрушился. Внутри остались люди. Папа вытащил подростка, которого зажало балками. Он был без сознания, и папа нес его на спине. А мама… она увидела и… Рухнули опорные колонны. Из-под обломков вытащили уже трупы.

– Поэтому ты здесь?

Альба открыла глаза и кивнула.

– У меня никого больше нет, кроме тети и дяди. И Коры, конечно.

Эдриан еще несколько секунд смотрел на уставшее лицо, затем поднялся и вернул аптечку на место. Поднял толстовку и протянул ее Альбе.

– Держи. Она теплая. Тебе явно не во что переодеться, так что она пригодится… – заметив решимость на женском лице, он протяжно выдохнул и закатил к потолку глаза. – Я тебя умоляю, не спорь. У меня уже не осталось сил отводить взгляд от твоего кружевного бюстье.

Альба моментально покраснела, забрала кофту и прижала ее к груди. Зарылась носом в мягкую ткань.

– Вот так намного лучше.

Эдриан рассмеялся и шагнул к двери. Открыв ее, вдруг замер и обернулся.

– Эй, —Альба подняла голову, – я пошутил. Взгляд вообще-то и не пытался отвести. – Альба промычала и спрятала лицо в ладонях. Опустила руки, когда он окликнул снова. – И еще… Мне жаль твоих родителей, мартышка.

Дома Альба стянула фирменную толстовку «Тигров Нортсайда» и, аккуратно сложив ее, повесила на стул. Взгляд упал на бирку, на которой были вышиты имена игроков.

На ткани, еще хранившей тепло и запах женского тела, были написаны инициалы «Н.С.».

9/69

– Они такие забавные.

Кора сидела на трибуне в спортивном зале. Альба, опустив голову на колени сестры и прикрыв глаза, лежала на деревянной скамейке. Ее волосы рассыпались по ногам Коры, и та медленно пропускала сквозь пальцы пряди-пружинки.

У них был свободный урок, и они решили провести его в зале, лениво листая учебники, разговаривая и наблюдая за тренировкой группы поддержки.

– Хочешь признаюсь? – Кора улыбнулась Альбе, когда она подняла веки. – Я всегда хотела такие же волосы, как у тебя. Завидовала бешено. Иногда спрашивала у мамы, почему именно тебе передались гены от бабушки. Причитала, что это несправедливо, – она усмехнулась. – Маленькая была.

– А я в детстве их не любила. С ними жутко неудобно, но… Теперь это все, что у меня осталось от мамы, – Альба замолчала. Опустила взгляд и провела пальцами по уже почти зажившим порезам на руке. Через несколько минут сглотнула и снова посмотрела на сестру, которая все также медленно гладила ее по волосам. – Я сначала боролась с ними. Выпрямляла постоянно, заплетала тугие косички. А потом успокоилась.

– Они делают тебя особенной.

Альба усмехнулась.

– Знаешь, что на это говорила мама: «Запомни, детка. Не волосы делают тебя особенной, а ты делаешь особенным этот мир. И волосы в том числе».

Музыка, все это время звучащая в зале, остановилась, девушки и парни подошли к одной из трибун и, жадными глотками осушая воду из бутылок, начали обсуждение прошедшей тренировки.

– Она была классной, – через мгновение тишины, повисшей над восточной трибуной, прошептала Кора.

Альба проглотила внезапно возникший в горле ком и кивнула. Резко поднялась, ухватилась на лямку рюкзака и забросила его на плечо.

– Предлагаю перекусить. Вечером у меня смена, не успею зайти домой.

Они вошли в столовую, когда там уже собралось большинство студентов. Помещение гудело, словно возбужденный рой пчел. Кора заняла место в очереди к раздаточному столу, пока Альба медленно прогуливалась вдоль стеклянных витрин, рассматривая блюда сегодняшнего меню.

Выбрав несколько позиций, они поставили еду на подносы, расплатились и шагнули в самую гущу жужжащего роя. Взгляд Альбы проскользил от стола к столу: от шумной компании футболистов, тихой и почти незаметной группы книжного клуба, профессора Фицца, разговаривающего с молодой светловолосой женщиной и репетирующих речевки черлидиров, до грызущих морковку вегетарианцев, обсуждающих предстоящую постановку театралов, команды студенческого совета, которые все еще не могли выбрать тему весеннего бала, и сосредоточенного Патрика, склонившего голову над своим кожаным блокнотом.

В дальнем углу столовой Альба заметила поднявшегося со стула Купа, который махал руками и улыбался ей. Сестры прошли через все помещение и, добравшись, наконец, к столику, присели на свободные места.

– Такое ощущение, что сегодня пообедать решили все ученики сразу, – Кора повернула голову и окинула помещение взглядом.

– Я словно чувствовал. Поэтому и занял вам места заранее. Я помню, что сегодня у Альбы смена на работе и точно знал, что вы придете.

Кора раскрыла пакет из пергаментной бумаги, в котором лежали сэндвичи и усмехнулась.

– А ее любимый цвет и фильм тоже успел запомнить?

– К сожалению, нет. Альба не настолько открытый человек, как ты, душа моя. Но, – он поднял указательный палец вверх, – я стараюсь.

– Эй, вообще-то я здесь. Если не заметили, сижу рядом с вами!

Альба приподняла брови в возмущении и посмотрела на друзей, а затем рассмеялась и покачала головой, заметив их улыбки.

– Какие планы на выходные, девчонки? – Куп поднял бутылку, открутил крышку и сделал глоток воды.

– У родителей годовщина свадьбы. Они собираются уехать из города на все выходные. Поэтому кафе на нас.

Сестры переглянулись и покачали головами.

– Но у тебя смена сегодня, Альба. Если добавить еще два дня, выйдет приличная нагрузка.

– Мне нравится работать в кафе.

Альба пожала плечами и улыбнулась. Приличный кусок яблочного пирога, который лежал на ее тарелке, манил своим запахом. Альба взяла в руку вилку, но тонкие грани ручки попали на еще не зажившие порезы. Она вздохнула и переложила вилку в другую руку.

– Я до сих пор жалею, что меня не было рядом.

Вскинув взгляд, Альба заметила, как пристально Куп сканировал ее лежащую на столе руку. И как сильно напряглись его ладони.

– В этом нет твоей вины. И ты не можешь быть рядом со мной всегда, – Альба отколола кусочек пирога и, аккуратно придерживая вилку, отправила его в рот. Через мгновение ее глаза прикрылись от удовольствия.

– Если бы ты позволила…

Слова, сказанные шепотом, зависли в воздухе, покружили немного над столом и растворились в гуле голосов столовой. Кора кашлянула и неловко отвела взгляд, уперев его в столешницу, а Альба медленно выдохнула.

– Куп… Мы ведь говорили об этом, помнишь?

Купер встрепенулся, смахнул с лица задумчивую грусть и улыбнулся.

– Да, прости. Я все помню. Но кстати… – он прищурил взгляд, – имей в виду, что даже если ты будешь динамить меня постоянно, как в тот раз на вечеринке, я все равно еще поборюсь за тебя, – и усмехнулся.

– Что это значит?

– Ты внезапно сбежала, – он пожал плечами. – Если две причины, почему девушка может так поступить. Первая, ты почувствовала себя нехорошо, – сестры переглянулись. Рука Альбы зависла в воздухе, удерживая между пальцами вилку, – и ушла, ведомая чувством стыда. Но ты не пила и мало ела, так что этот вариант отпадает. А второй – ты меня продинамила, испугавшись напора и глупого признания.

– Оно не было глупым…

Альба сглотнула и шепнула в ответ.

– О, прошу! Не стоит пытаться сгладить рваные края моей душевной травмы.

Купер приложил руки к груди и театрально вздохнул.

– Ты шут, Куп, – Кора улыбнулась и покачала головой.

– Полностью с этим согласен.

Все обернулись. Совсем рядом за столиком сидели Стивенс и Эдриан. Последний лениво раскачивался на стуле. Альба закатила к потолку глаза, заметив, как Эд ей улыбнулся, но не смогла удержать на месте и свою улыбку, которая медленно растянула ее губы.

– Привет, мартышка. В нашей компании повеселее будет. Не хочешь присоединится?

– О нет, малыш. Боюсь, в вашей компании у меня пропадет аппетит.

Бейкер улыбнулся своей фирменной улыбкой Чеширского кота, засмущав при этом не только сестер, но и девушек, сидящих за столом между ними.

Звук металлических ножек, скользящих по плитке пола, больно ударил по нервам. Альба скривилась и перевела свой взгляд на Ноа, который, не обращая на их с Эдом разговор, медленно поднялся со стула. Спокойной, расслабленной походкой готовящегося к нападению хищника, он проплыл по залу.

Оборачиваясь и наблюдая за его действиями, кто-то качал головой, кто-то, затаив дыхание, следил за каждым его шагом, другие застыли и бросали в его сторону короткие взгляды глазами, наполненными страхом. Казалось, даже гул голосов, царивший до этого в столовой, снизил свои децибелы.

Ноа прошел к середине зала, притормозил у одного из столиков, мельком посмотрел на Эдриана и, развернувшись, склонился над погрузившимся в свой мир Патриком. Одним резким движением он вырвал из рук парня кожаный блокнот.

– Эй, что происхо..? – Патрик поднял голову и только лишь тогда заметил стоящего у его стола Ноа. Его глаза округлились, рот приоткрылся от возмущения, в то время как на лице Стивенса появилась та самая улыбка, которую так не любила и опасалась Кора.

– Ноа, не нужно…

Альба слышала, как неуверенно и тихо Патрик попросил его не делать что-то. И через мгновение это «что-то» яркой догадкой вспыхнуло в ее голове.

– Так, так, – голос Ноа прозвучал настолько отчетливо и громко, что на мгновение показалось, он звучал через микрофон.

Альба поняла, что неосознанно задержала дыхание. Ее сердце громкими ударами стучало в висках.

– Что здесь у нас, Патрик?

Ноа медленно открыл блокнот и лениво перевернул несколько страниц. Пробежался по ним взглядом и усмехнулся.

– А кстати, довольно неплохо, – приподняв бровь, он посмотрел за побледневшего парня.

В голове Альбы отчего-то застрял вопрос и заезженной пластинкой прокручивался в голове раз за разом. Патрик не пытался вырвать свою вещь из мощных длинных рук Ноа, не предпринимал попыток забрать ее. И это не давало Альбе покоя.

А еще то, что никто ничего не делал. Даже Купер молча рассматривал сложенные на столе ладони. Все ждали чего-то.

– Но я один ведь не могу оценить твое творчество по достоинству, – Ноа медленно склонился над парнем. В его глазах загорелся дьявольский огонь. – Думаю, стоит показать его людям, как считаешь, Патрик?

Адреналин мощным потоком вспрыснулся в кровь Альбы. Она чувствовала, как сильно бьется ее сердце, как от частых вдохов болела грудь. Как непозволительная вседозволенность прямо сейчас рушила чью-то жизнь…

Она посмотрела на Эдриана, нашла его взгляд, шепнула тихое: «Эд, но как так?», на что тот лишь покачал головой и ответил:

– Не лезь сюда, Альба.

«Я прошу, пусть всё останется так, как было,[3]

Раз ветра перемен никогда не дойдут до нас.

Разобрав первые слова, Альба вздрогнула, а потом застыла, вслушиваясь в каждое из них…

Может быть, настоящая сила не в жёсткой силе,

А в уверенном «завтра», в счастливом «уже сейчас»?

Вот он я – выбираю не совершать плохого,

Обнимать, целовать, смеяться, гулять, любить…»

Прочитав стихотворение, Ноа прервался на полуслове, застыл, пробежав глазами по строчкам. Альба заметила, как на острых скулах заиграли желваки и как дернулся его кадык. Она хотела позвать его, сказать что-то что прекратит все это.

Он поднял взгляд. Среди десятков глаз безошибочно нашел одни и захватил их в тягучий серый омут. В тот миг у Альбы перехватило дыхание. Вся ее злость, скрученная в водовороте эмоций, бурлила внутри, но отчего-то не могла выйти наружу. Она часто дышала, чувствуя, что воздуха все равно не хватало. Ее словно душили, зажав грудь в металлических тисках.

Воздух появился внезапно.

Ноа посмотрел на Патрика, вернул ему блокнот и быстрым шагом, не оборачиваясь, вышел из зала. И только тогда Альба поняла, что снова может дышать.

– Какого черта, здесь произошло? – застывшая в непонимании, она посмотрела на Кору и Купера.

– Все как всегда, Альба. Ноа развлекался, – Куп пожал плечами, словно ничего не произошло, поднял бутылку и выпил воды.

– Но почему никто не вмешался? Это ведь все ненормально! Он не имел никакого права так поступать.

– Зачем?

– Что прости? – Альба возмущенно обернулась к Купу.

– Он плевать хотел на всех, понимаешь? Это его сущность. Он делает, что хочет, и поверь, его бы не остановили.

– Но можно было попытаться!

Купер вскинул взгляд.

– Ты ведь тоже сидела и просто наблюдала за его выступлением, Альба.

Она посмотрела на парня, перевела взгляд на молчаливую, покрывшуюся румянцем Кору, поднялась и сдернула со стула рюкзак.

– Поверь, я сильно сожалею об этом.

В столовой снова стало шумно.

Произошедшего несколько минут назад словно и не было вовсе. Студенты разговаривали, обедали, смеялись и изредка бросали короткие взгляды на потухшего, словно свечка, Патрика.

– Привет, – Альба присела на стул и несмело улыбнулась.

– Привет. Не волнуйся, я выжил после того, как по мне проехался бульдозер по имени Ноа Стивенс, – он грустно усмехнулся и покрутил в руках блокнот. – Зачем он так? – поднял голову и посмотрел на Альбу.

– Этого я не знаю. Единственное, в чем я уверена точно – твои стихи прекрасны, Патрик.

– Ну да… Я слышал смешки. В пронзительной тишине разобрать их было довольно просто.

– Они смеялись из-за глупого и детского поступка Ноа, поверь мне.

Патрик поджал губы и внимательно посмотрел на Альбу.

– Ты здесь не так давно. Не хочу тебя расстраивать, но тебе пора уже привыкнуть, что в нашем мире есть Ноа. Есть и все! Со своими законами, привычками, необъяснимыми, временами жестокими, как сейчас, поступками. И от этого не убежать, понимаешь? И бороться не стоит. Ты все равно проиграешь.

Патрик поднялся, дернул молнию на сумке и взял лежащий на столе блокнот.

– Могу я прочитать твое стихотворение еще раз? Мне действительно очень понравилось.

Парень кивнул.

– Глупо теперь скрывать.

Он раскрыл блокнот, пролистал несколько страниц и, отыскав нужную, протянул его Альбе. Стихотворение на самом деле было прекрасным, чутким и проникновенным.

Особенно последние две строки, которые Ноа не дочитал…

…

Почему за меня выбирают совсем иное,

Если я лишь хочу банального

просто жить?»