На другой стороне. Слепцы

– В совокупности с тем, – вкрадчиво произнёс металлический голос, – что мне удалось узнать, изучив сложное строение волн входящего сигнала, я готов выдвинуть предположение, что стройные ряды этих странных выпуклостей являются сенсорами. Слепые существа, но они могут видеть Вселенную в таком спектре, который, я допускаю, недоступен человеку.

Асмия согласилась с допущением Менингэма.

– Хотелось бы мне познакомиться с ними ближе. Какой восторг! – шептала девушка. – Во Вселенной есть не изученный вид живых существ!

– Мы друзья, – гордо произнесла Лида, и затем повторила, сопровождая слова жестами.

Высокий тейид повторил жесты девушки. «Мы друзья», сообщил он на камеру.

Доктор Сандовал замерла, разинув рот. Впрочем, и господин Менингэм не сразу нашёлся, что ответить.

– Они настолько разумны, – восторженно шептала Асмия, – что учатся практически мгновенно! Это невероятно!

– Вы биолог, доктор Сандовал, – обратился к девушке Менингэм. – Но думаю, не стоит сравнивать этот вид с известными нам шимпанзе, которых вы обучали простому языку жестов. Но, однако, вы верно подметили. Скорость их мышления потрясает. Мистер Финниган, лейтенант Хорошева, – обратился Менингэм, расплываясь в неестественной улыбке, – прошу вас, расскажите нам подробней о ваших новых друзьях!

– Они заботятся о нас, – протянул Финниган.

– Заботятся? – изумился Шамиль. – Как люди заботятся о животных на фермах?

Лида поморщилась.

– Неприемлемая аналогия. И мне кажется, они не плотоядные.

– А чем они кормили вас всё это время? – с любопытством спросила Асмия. – Вы такие истощённые, – всплеснула девушка руками.

– Чем-то вроде энергетического желе, – скривившись, ответил Финниган. – Концентрированные питательные вещества без вреда для фигуры. Тоска!

– А как они питаются сами? Как они дышат? Какой у них язык? Они разговаривают? О, премудрый Дарвин! – лепетала девушка, перевозбудившись. – Лида, скажи, они углеродная форма жизни?

– Да, – с гордостью произнесла она. – И вода для них тоже является источником жизни. Мы похоже больше, чем может показаться на первый взгляд.

– Расскажите подробней о ваших спасителях, – попросил Менингэм. – Лейтенант Хорошева, я уверен, вам есть, что поведать.

– Так и есть, – согласно кивнула Лида. – Представьте себе единое общество, в котором все его члены интеллектуально развиты. Нет войн, вражды и ненависти. Нет границ, нет государств, нет религий, нет разногласий. Они все разные, но они равны. И все свои ресурсы тейиды направляют на развитие науки.

– Звучит несколько утопично, – заметил Шамиль.

– Для человека, – ответил ему Менингэм. – Но я допускаю, что они достигли уровня, к которому нам ещё предстоит прийти.

Глава двадцать вторая, кто эти существа?

Над пультом вспыхнула голограмма господина Менингэма. Лицо оглянулось на маршала и министра сощуренным взглядом прозрачных глаз и скривило гримасу презрения.

– Взгляните на этих чиновников, – разнеслось над мостиком металлическим голосом Менингэма. – У них перед носом разворачиваются события, о которых человечество мечтало столетиями. А их волнуют лишь их собственные интриги! – голограмма осклабилась в притворной улыбке. – Ни одно поколение прежде не сталкивалось с подобным. И из всего многочисленного человечества именно вы оказались здесь, на этой воображаемой линии, которая навсегда разделит историю человечества на «до» и «после». А вы препираетесь тут, как давно женатая пара, неуёмно ища виновных. Не всё ли равно, какое государство должно быть лидером, если единственными представителями человечества сейчас являются те немногие, что находятся на мостике моего корабля?

– Вы берёте на себя слишком важную роль, Менингэм, – недовольно оглянулся маршал на голограмму. – Не нужно отчитывать нас, словно учитель провинившихся учеников. Вы не многим лучше нас. Особенно в свою бытность человеком.

– И всё же, господа, – продолжала скалиться голограмма, – считаю, вам стоит присоединиться к беседе, даже если вы думаете, что на той стороне линии связи никого нет.

Маршал и дипломат переглянулись между собой и посмотрели на министра Огоннёрова. Чиновники, пожав плечами и с видом, будто делают всем великое одолжение, со свойственной им высокомерной вальяжностью в движениях подошли к пульту управления и оказались в зоне действия объектива камеры.

– Но это… – от удивления проронил Роннинг, – это похоже на мостик корабля, – Роннинг, утратив холодность и сдержанность, ткнул пальцем в монитор. – А это люди в скафандрах. Фобос меня порази, – воскликнул маршал, обратив своё внимание на тейидов, – кто эти существа???

Роннинг склонился над столом и придвинулся к монитору поближе. Огромные, в сравнении с людьми, существа, ряженные, а балахоны, казались иллюзией или ловким трюком, но никак не реальным творением эволюции.

Министр Огоннёров, стоя за плечами доктора Сандовал и Шамиля, долго протирал глаза и то и дело ёжился, и передергивал плечами, борясь с дрожью, которую в нём вызывал пронзительный взгляд не моргающих глаз, бесстрастно взирающих с объектив камеры. Своими размерами и молчаливостью существа вызывали естественный страх у министра, привыкшего к тому, чтобы всякое живое существо тряслось и пресмыкалось перед ним и его властью.

Дипломат от Королевства стоял разинув рот. Привычный мир ускользал от него с каждым часом этой безумной поездки, хотя Карел Чех и пытался делать вид и вести себя как обычно. Но теперь ничего кроме животного, инстинктивного страха в нём не осталось. Собрав всю волю в кулак, дипломат отошёл от экрана в сторону и ещё долгое время боялся даже взглянуть в его сторону.

– Вы всё время общаетесь при помощи жестов? – продолжала беседу доктор Сандовал.

– Ещё используем примитивные рисунки, – ответил Финниган. – Что довольно продуктивно, но занимает много времени.

– И используем интерфейс мозг-компьютер для быстрого обмена мыслями, – улыбнулась Лида. – Иначе, мне кажется, с одним карандашом в руках мы бы и за целую жизнь так далеко не продвинулись.

– К нам приближается судно с неизвестной сигнатурой. Это вы? Они везут вас к нам? – спросила доктор Сандовал.

Лида пожала плечами.

– Трудно сказать, – ответила она. – Скорее всего, мы направлялись на одну из лун, когда наткнулись на вас.

– На луну? – удивилась Асмия. – Там безопасно?

Лида улыбнулась.

– Нас спасли и поместили в помещение с экосистемой, пригодной для жизни человека. Здесь, на борту капсулы, да и на планете тоже, атмосфера смертельная для нас.

– Мы возвращаемся с планеты-гиганта, – бросил Финниган, желая похвастаться.

– Вы не могли быть на поверхности газового гиганта! – возмутился Менингэм. – Человеческие тела не выдержат его давления и силы притяжения.

– Мы не были на самой поверхности, только в верхних слоях атмосферы, – ответил Финниган. – Нам показывали города, которые парят в воздухе. Зрелище невероятной красоты!

– Они о вас заботятся? – вдруг спросил маршал Роннинг, который едва справился с изумлением и из всего разговора понял только это. – Но для чего им это?

Ровный ход беседы прервался, и повисла тишина. Люди оглянулись на маршала Королевства, растерянного, боровшегося со страхом, жалкого.

– Я полагаю, вам не знакомо понятие сострадания к другому живому существу? – спросила Лида. – Простите, я не знаю, как вас зовут.

– Этого чопорного господина зовут маршал Йодель Роннинг, – пояснил Менингэм. – Он много лет прослужил в парламенте Королевства и такие сложные понятия, как сострадание, сочувствие и живое существо ему попросту чужды.

– Лейтенант, но куда именно вы направлялись? – спросил Шамиль. – Космос здесь совершенно безжизненный.

– Нас держат на одной из лун, под её поверхностью построены исследовательские лаборатории. Она огромная. А когда мы взлетали, я увидела, что там также красиво, как у нас дома перед новогодними каникулами. Заснеженные склоны в лучах холодного свечения далёкой звезды!

– Я думаю, это Титан, – добавил Финниган.

– Титан? Откуда такое название? – удивился маршал Роннинг. – По аналогии с нашим сатурнианским спутником?

– Второй Менингэм так назвал самую крупную луну этой планеты, – пояснил Джаред. – Она своей гравитацией воздействует на внутренние и более мелкие спутники гиганта. Нам с ребятами пришлось ощутить это воздействие на себе.

– Второй Менингэм? – изумился маршал. – Это ещё что должно значить?

Финниган хотел услужливо пояснить маршалу причины возникновения идиомы, но был перебит компьютером истинного Менингэма.

– Дорогие Земляне! – осклабилась голограмма над пультом управления. – Нам предоставился шанс пообщаться с другой, неизвестной доселе цивилизацией. А вы болтаете о всякой чуши. Неужели вы не хотите пообщаться с представителями иной расы напрямик?

Роннинг откашлялся в кулак и, напустив на себя пелену чиновничьей важности, произнёс.

– Вынужден согласиться с вами, Менингэм, что, надо признаться, бывает не часто, – усмехнулся маршал. – Кто будет вести переговоры? – спросил он с важным видом и поспешил ответить. – Думаю, я отлично справлюсь с этой ролью.

– Я протестую! – воскликнул министр Огоннёров.

Молчавший до сих пор министр Содружества не столько пребывал в ступоре, сколько не находил тем, которые смог бы поддержать. Зато теперь, когда Роннинг попытался занять положение лидера, Огоннёров, снова оказавшись в знакомой стихии, смело подал голос.

– Почему вы позволяете себе решать единолично?! – вопрошал обиженным и оскорблённым голосом министр. – Это возмутительно! И унизительно!

– Позвольте, но почему вы всё время спорите, чтобы я не сказал? – изумился маршал.

Он развернулся к министру корпусом, позабыв о важности текущего момента, потому как был рад, – и в не меньшей степени, чем его оппонент, – вернуться к привычным теме и манере общения.

– Потому что вы позволяете себе решать за всех! – отвечал Огоннёров, краснея и покрываясь испариной.

Соперники начинали кричать друг на друга.

– И это говорит человек, подчиняющийся строгой вертикали власти! – рассмеялся Роннинг. – Вы с рождения должны были бы привыкнуть, что кто-то решает за вас, как вам будет лучше.

– Пусть так! Но вы не входите в число уважаемых мною людей, чьи приказы я стану исполнять беспрекословно. Считаю, нужно проголосовать.

– Удивлён, дорогой министр, что такая значимая фигура в своей стране, как вы, знакомы с подобным термином! – насмехался Роннинг. – Проголосовать! И как у вам удалось произнести это слово?! Своему народу вы такого права не даёте!

– Не смейте, маршал, так непочтительно выражаться в адрес моей Родины!

– Кто-нибудь их остановит? – спросила Лида, успев вклиниться, когда маршал набирал в лёгкие воздух, чтобы отпустить очередную колкость.

Она слушала распри двух человек и покрывалась румянцем стыда. Ей было стыдно за своих сородичей перед тейидами – такими спокойными, рассудительными и вежливыми существами.

– Лейтенант Хорошева права, – сказал Менингэм. – Ваши пререкания никогда не приведут нас к цели этой встречи. Приостановите эту вражду и забудьте о различиях между вами, на которых вы так упорно ставите акцент. Хотя бы на время. Лейтенант, – обратилось лицо к Лиде, – Порадуйте нас деталями. Они готовы с нами пообщаться сейчас? И как это можно устроить?

– Вы хотите пригласить их к себе на корабль? – удивилась Лида.

– Или пусть они нас пригласят в свой город, раз уж они так гостеприимны.

Лида озадаченно замолчала. Поначалу она раздумывала о том, как объяснить существам требования другой стороны. Но после ей пришла в голову мысль, что, может, не стоит настаивать на встрече?! Какое-то едва осязаемое предостережение пульсировало в её голове. Лиде вдруг захотелось уберечь добродушных и откровенных существ от агрессии и наглости землян.

– Я что-нибудь придумаю, – бросила Лида и отвернулась от объектива сканера.

Высокое существо, свободно расправив плечи и скрестив конечности на поясе, стояло без единого движения. Оно следило за разговором пришельцев, внимая каждому звуку и движению. Любопытство охватывало его нутро, а мысли уносились в будущие времена, когда обе расы будут беспрепятственно общаться, устремляя свои амбиции и ресурсы на освоение новых территорий галактики.

Когда Лида поднялась с места, высокое существо наклонило к ней голову, опустив взгляд немигающих глаз. Девушка приложила руку к груди и поклонилась, после чего приложила указательный палец к голове и указала им на один из экранов. Высокое существо проследило за движением своей пленницы, обдумало что-то и обратилось с короткой речью к своему помощнику. Тейид с фиолетовыми бугорками достал чемоданчик из глубины помещения и принялся распаковывать неокортексный рекордер и закреплять его на голове своего руководителя.

– Что там происходит? – изумился маршал Роннинг. – Это какой-то ритуал? Почему она кланяется перед ним?

– Это благодарность, – негромко ответил Финниган. – Это Лида придумала. Сначала она придумала общаться с существами на языке Вселенной, математика и физика. Но нужно было попросить у них планшет. И когда, после долгих объяснений на пальцах, существа принесли Лиде планшет, она этим жестом поблагодарила их.

– Она очень умная, да? – протянул Менингэм с толикой восторга в своих ненастоящих глазах.

Финниган молча кивнул головой.

– Ощущение эйфории от пережитого контакта случилось немного позже, – продолжал Финниган, – когда тот, высокий, повторил жест, выражая благодарность Лиде за её старательную работу.

– Они быстро учатся понимать человека, – заключил Менингэм, не скрывая своего восхищения.

– Быстрее, чем их понимаем мы, – согласился Финниган.

– В этом кроется опасность для нас, – закивал маршал. – Сначала они поймут, как с нами общаться, потом выведают наши секреты и тайны, и вот мы уже у них в рабстве! Вы слышите? – обратился Роннинг к Финнигану и Лиде. – Нужно быть очень аккуратными и следить за каждым своим словом.

Джаред обернулся к Лиде и, усмехаясь, сказал:

– Мы все мыслим одинаково. Я, ты, они… мы все боимся нападения.

– Я – нет, – сказала Лида. – Не нужно судить другой вид по себе.

– Это эволюция, – ответил Роннинг, – и согласно дополненной теории относительности, её законы не могут отличаться в разных уголках Вселенной. А значит, оценивая этих существ как угрозу, я поступаю верно.

– В таком случае, мы тоже для них опасны, – ответила Лида.

Существо с фиолетовыми бугорками закончило установку рекордера своему руководителю и терпеливо ожидало позволения Лиды подойти к ней. Тейид, в отличии от своего спокойного начальника, был взволнован событиями и разговорами, которые наполняли мостик транспортной капсулы. Он не понимал ни слова, но глубоко переживал трудные и противоречивые эмоции. Это выражалось в подёргивании фалангами и частой смене наклона головы.

Лида заметила замешательство существа с фиолетовыми бугорками. Она поклонилась ему в знак позволения, и тейид короткой манипуляцией подключил Лиду к экрану переводчику.

– Они впустили нас к себе, потому что искали подобную себе разумную жизнь, – продолжала Лида. – Они гостеприимны и вежливы. Их пытливый ум изучает нас, ищет общения и ждёт взаимности.

– Лейтенант, что значит, впустили? – спросил Огоннёров. – Вы говорили, что эти… – министр замялся, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Они спасли вас, верно? Потому что оказались рядом по чистой случайности? Или потому, что намеренно создали ситуацию, в которой вам потребовалась помощь?

Лида с некоторой неприязнью поглядела на рябившее лицо министра военной космонавтики Содружества.

– Они оказались там случайно, министр. А ситуацию, как вы выразились, в которой мне потребовалось спасение, создали вы и ваш капитан Смирнов. Кстати, где он?

– Когда мы улетали, – отвечала доктор Сандовал, – был под охраной на британской станции «Лисберн», что на орбите Урана.

– Хорошо, – довольно улыбнулась Лида.

– Так что значит, «впустили», лейтенант Хорошева? – вернулся Огоннёров к своему вопросу.

– Вы неверно поняли её, господин министр, – ожил Менингэм. – Впустили, потому что искали разумную жизнь, – повторило лицо.

– И что это должно означать? – с нетерпеливой раздражительностью в голосе, спросил маршал Роннинг, но ему никто не ответил.

– Лейтенант Хорошева, – расплылось в слащавой улыбке лицо Менингэма, – мне тут косвенным образом дали понять, что вы невероятно умны и сообразительны. Давайте, сравним наши способности. Общаясь с представителями нового вида, вы сами поняли, что у них искусственные глаза?

– В ходе логический рассуждений. Потом они это подтвердили своим рассказом.

– Значит, вы поняли, что они рождаются…

– Слепыми, да, – ответила Лида, не дав Менингэму закончить свой вопрос.

– Но они вышли в космос, не смотря на отсутствие зрения, – невозмутимо продолжал Менингэм. – Разумеется, в привычном для нас понимании. И этот факт, в совокупности с тем, что мне удалось узнать, расшифровав сложный многослойный сигнал входящего видеозвонка, натолкнул меня на мысль, что они ориентируются в пространстве благодаря этим выступам на их головах.

– Думаю, изображение, которое вы сейчас видите у себя на экране приблизительно похоже на то, как существа видят этот мир, – отвечала Лида. – В их мозге есть зона, отвечающая за восприятие зрительных образов. Но эволюция их вида происходила в условиях без звёздного света, в густом тумане газов. И в ходе своего развития, они научились воспринимать окружающий мир сенсорно. Возможно, это можно сравнить со зрением у летучих мышей.

Лицо Менингэма расплылось в довольной улыбке. Голограмма на «Айоне» выгнула губы в улыбке и повернулась к Шамилю.

– Вы были правы, молодой человек. С вашим лейтенантом приятно вести беседу.

– Это настоящая похвала? – удивился Финниган. – Менингэм, с которым мне удалось познакомиться был себялюбив и к людям относился со снисходительным пренебрежением.

– Да, – рассмеялась мисс Люка. – Этот Менингэм умеет быть искренним и оценивать людей по достоинству.

Девушку позабавила эта история Финнигана о том, что их компьютер Менингэма разительно отличался от оригинала. Впрочем, Мисс Люка работала с Менингэмом и в эпоху его человеческого обличия, и, задумываясь порой о тех временах, она неоднократно приходила к выводу, что человеческие качества и взаимоотношения с людьми у Менингэма-компьютера стали значительно лучше, чем были у Менингэма-человека. Вероятно, причина злости, гнева и нетерпимости таилась в постоянных болях, угнетавших настроение Менингэма. Когда ты компьютер, рассуждала мисс Люка, тебя ничто постороннее не тревожит, и ты можешь сосредоточиться на том, что для тебя важно.

– Давайте уже перейдём к делу! – вспылил маршал.

Роннингу отчаянно хотелось вести переговоры в том ключе, в каком он привык это делать по долгу своей военной службы. Холодные, безэмоциональные и со строгой очередностью спикеров совещания, обязательно должны проходить строго по протоколу без отклонений от основной повестки. Сейчас же все участники встречи говорили без очереди и что попало и постоянно отвлекались, а важные вопросы не затрагивали вовсе.

Но каждый справляется со стрессом как может. Роннингу для успокоения нужны были тишина и порядок. И невозможность осуществить педантичный ритуал скучных заседаний парламента в этот знаменательный час заставляла его закипать изнутри и наливаться гневом.

– Вы трепитесь о всякой ерунде, – продолжал Роннинг, – когда надо бы говорить о будущих взаимоотношениях с этими существами… Мы даже не знаем, как они называются?!

– Между собой мы называем их тейидами, – спокойно ответила Лида.

– Как ящерку?! – заулыбалась доктор Асмия, и на её глазах проступили слёзы. Когда-то давно именно она рассказывала Лиде о многообразии земных ящеров, проговаривая их латинские названия.

– Называйте их, как хотите! Это не имеет значения, и не умолит их уродства, – отвечал министр Огоннёров, немного хрипя при каждом вдохе. – Но нужно понять, что у них на уме?! Что они замышляют?! Опасны они или нет? И мне так никто и не ответил до сих пор, что значит, «они впустили нас к себе»?

– Терпение, господин министр, и все ваши вопросы отпадут сами собой, ответил Менингэм, и обратился к Лиде. – Лейтенант Хорошева, у меня есть ещё одно предположение, относительно способностей ваших друзей. У человека есть глаза, и ему открывается чудный мир полный красок, сюрных закатов и оттенков радуги. Но у них нет такого органа, и они тысячелетиями вырабатывали у себя способность ориентироваться в пространстве. В сущности, они ощущают этот мир, материю…

– Вы думаете, что они могут «видеть» волны? – снова перебила Лида Менингэма, предвосхитив его вопрос. – Микроволновое излучение, реликтовое излучение, гамма-излучение? Таинственный мир фотонов, который многие сотни лет был скрыт от человека? – Лида заулыбалась и от волнения стала часто дышать. – Что, если природа безжалостного гиганта подарила им возможность увидеть и понять Вселенную такой, какая она есть? Пока мы восторгались чудесами радужного спектра света, мы не заметили того факта, что на самом деле являемся слепцами! А эта раса получила способность увидеть… – Лида замолчала, мысленно проговаривая слова. – Увидеть темную материю, – закончила она полушепотом.

– Темную материю, – эхом повторил Менингэм. – Дорогая Лида! – ехидно улыбалось лицо. – Я так понял, вас интересуют преимущественно девушки. А вы не рассматривали для себя опыт близких отношений с живым квантовым компьютером?

Доктор Сандовал зло поглядела на хохочущую голограмму.

– Это так мерзко, что даже не смешно, – прошипела Асмия.

– Не стоит переживать, дорогая, – ответила ей Лида. – Думаю, господин Менингэм хотел таким образом сделать мне комплимент. Полагаю, он редко находит удовлетворяющих его требования собеседников. С высоким уровнем интеллекта это, увы, практически невозможно. Однако, как и многие мужчины, господин Менингэм не очень умеет выражать свою симпатию представителям противоположного пола, потому у всех комплиментов есть сексуальный подтекст.

Менингэм на экране скорчил приторную улыбчивую гримасу, и его лицо испещрили частые морщины, придав отталкивающий вид. Маршал поморщился от неприятного зрелища и ещё более раздражающей беседы.

– Почему такие важные переговоры ведут какие-то девицы и компьютер, который вовсе не относиться к человеческой расе? – возмущенно спросил он.

– Спокойно, господин Роннинг, скоро и до вас черед дойдет. Заготовьте интересующие вас вопросы! – съехидничала голограмма.