– Хм… Я что-нибудь придумаю.
– Да что ты придумаешь? Ты ничерта не придумаешь, сумасшедший!
– Что теперь кричать-то? – говорил герой наш. – Что поменяешь? Давайте лучше искать работу, чтобы время не терять. Ты, Тайлер, иди на Красный брег: там можно поискать работу в порту охранником. Сан’сан, ступай на Золотые воды; там, думаю, найдёшь, где потрудиться: в том районе много больных. Я поищу где-нибудь тоже рядом с рекой, чтобы было удобнее. Посмотрю. Давайте, ребята!
– А где будем спать? – спросил Тайлер.
– Хм… Нужно найти какую-нибудь таверну – где-нибудь возле Тёмноречья7. Тогда пошли туда!
Герои наши отправились в путь. Сан’сан негодовал и проклинал себя за то, что пошёл вместе с Арсением. Он, насколько мне известно, был человек довольно просвещённый в духовном развитии и тому подобном – даже несмотря на то что являлся жрецом и предпочитал служить выдуманным божествам, а не единому истинному Богу. Во всяком случае, он хорошо знал истину и закон Христа, но почему-то не следовал Ему. Почему? Бог весть. Увы, не могу заглянуть к нему в душу. Да и зачем? Мне кажется, она сильно у него засорена. Господи, помоги рабу Твоему! Но всё-таки я не продолжил то, что хотел сказать, – говорю прямо. Юный жрец… А что я хотел сказать? Я уже и забыл… Читатель, ты прощаешь меня? Я сильно на это надеюсь… В общем, Сан’сану очень не нравилось, что делал наш Арсений: логика его ему не была понятна совершенно. А! Слава Тебе, Господи! Я вспомнил, что хотел сказать! В общем, Сан’сан, как человек, который, как мы уже сказали, задумывается о состоянии души человеческой, сильно горевал от того, что он собирался совершить, а значит уже совершал, преступление вместе с глупым Арсением. Ему предстояло приложить свои руки к тому, чтобы потревожить девушку, поступившую совершенно законно. Тем более знал он, что, вероятно, известная миссия может повлечь за собой некоторые неприятные моменты, например стычку с охранниками, или чего ещё хуже.
Герои наши шли, а тем временем на небе уж знаменитая улитка, вновь решившая совершить (и хвала Отцу!) свою бесконечную прогулку, подходила к концу. Увы, задымлённость Столицы не позволит мне с вами полностью порадоваться за нашу принцессу, но – но – но… Эх, даже не знаю! Я, конечно, могу взлететь высоко в небеса, которые не достаёт кошмар шумного города, и, любуясь чудесным закатом, забыться, забыться, забыться… однако я хочу быть всегда с нашими героями, чтобы, во-первых, не упустить ничего важного, а во-вторых, с большею подробностию рассказать вам об обстоятельствах, в которых они находились, – так что я не буду подниматься… А так бы хотелось! Как же нравится мне в один миг оказываться, допустим, на какой-нибудь высокой горе, где тебя ничего не потревожит кроме единого ветра, и любоваться с сей вышины распустившимся ниже, где может быть красивое поле, усыпанное разноцветными цветами-блёсками, или могучее синее море, которое иногда, в дождь, грозу, сильно гневается и дарит мне пейзаж, в котором издалека видны столь страшного размера волны, точно щупальцы монстра морского, кажущиеся, однако ж, маленькими с высоты… Так приятно сидеть, мечтать и, обнимая лёгкий ветерок и нюхая поразительный аромат растущих возле меня творений природы, вдохновлённой красками чудесного, писать эту книгу… Меня беспокоит лишь одно: то, что я собирался закончить её к Новому году, а сейчас лето. Простите меня, Кирилл, Алишер, Сан Саныч и (я вспомнил!) Даниил. Я так хотел обрадовать вас, приятно удивить своим необычным подарком на самый важный для человеческого рода праздник, но, к сожалению, я не смог. Представляю, что вы испытаете очень даже забавные эмоции, читая этот, знакомый вам, сюжет… Алишер! Оказывается, тебе сильно нравился оригинал, хотя, стоит признать, он написан просто ужасно… Интересно! – мне очень интересно, что же ты скажешь про это творение. Надеюсь, ты, посмеявшись надо мной, идиотом, не отвергнешь меня и дочитаешь хотя бы до сюда. Понимаю: довольно трудно поглощать такие большие тексты, особливо, быть может, мои; но что поделать? Не думаю, что, немножко постаравшись дочитать и дочитав, ты не обретёшь куда больше – закинув сию книгу куда-нибудь подальше или, как нужно говорить сейчас, удалив, ты многое, очень, однако ж, многое потеряешь! Ладно обычные читатели: они не понимают смысла сей ерунды, которую… неужели кто-то будет читать? Но для вас, особенных читателей, открыто то, что закрыто для других: вы найдёте здесь то, что я говорить не буду, так как не скрою от любопытной и, что главное, мнимой моей толпы – мнимой пока (если это, конечно, временное явление)… Надеюсь, у меня получится набрать больше сотни страниц. Судя по тому, как движется дело, тут будет их не менее ста пятидесяти, ведь глав пять, или четыре, так как пятая глава… А впрочем, ожидайте увидеть пятую главу очень интересной! Но что же закат? А ничего: вон, вдалеке виднеется сквозь огромные облака дыма какое-то светящееся пятно, да и всё. Не насладиться в Столице природой: она ушла из этого места совсем! Даже в зданиях не живут растения: видно, вперяя на ужасы, творящиеся на улице, не выдерживают и умирают от тяжелейшего шока. Бедный город! Поэт или какой-нибудь сентименталист умер бы, живя тут, прям как то растение: слишком уж в Столице мёртво. Это город взяток, криминала, анархии, блудных взглядов, торговли, постоянного соперничества, искушения простых людей, вызванного всевозможной рекламой, плакатами, вывесками – словом, царство диавола, ад. Эх, какой же ужасный, право, ужас! А если не ужасный, то какой? Да много чего быть-то, на самом деле, может! Но ладно…
Сейчас герои наши пройдут мимо многообещающей магистрали, так что я в полной красе смогу описать жизнь транспорта сего презабавненького городка и, может быть, даже и их водителей. Вот, да! Вышли герои из переулка и пошли по тропинке, находящейся выше трассы. Думаю, у этого изобретения существует название – но что нам, обычным, до этого! Я, впрочем, также думаю, что обычным сие слово ведомо… Ну и ладно! В общем, давайте устремим наш взгляд на удивительную магистраль.
Ха-ха! Читатели, я, похоже, ослеп: никакого транспорта и никаких водителей я не вижу. Стоит сказать, что я всё-таки отошёл от героев наших и… и… и… и… что? Мне хочется сказать, что сейчас поздно и людей нет, но даже в четыре ночи магистраль полна разных и удивительных машин. Ну так что же? Почему-то я не вижу сего шоссе… Может быть, стоит протереть мне очки? Да нет… Эх, Господи, помоги мне, грешному…
Ладно! Вот, поехала бричка, снаряжённая тройкой, прям как у Чичикова, – да только не лошадьми, а исполинскими свиньями, которые с писком и визгом мчатся как бешеные… Эх, узнать бы, кто едет на этом транспорте! Бинокль? Нет, не успею; но я могу стать пассажиром сего джентльмена! Бах – и я тут. Как же выглядит этот персонаж? Человек низкого роста; пухленький (видно, любит покушать дитятя); вооружённый чёрным чемоданчиком и высокой шляпой – цилиндром – такого же цвета; с прыщами на лице; пухлыми губами; карими глазами, бегающими туда-сюда, то в левую сторону, то в правую; носом, похожим на брюссельскую капусту; острыми и длинными ушами; толстыми короткими пальцами, держащими чёрную трость и переворачивающими её, как делают члены клоуна в цирке. На теле сего господина расположился тёмный костюм с каким-то шарфом красного цвета, натянутым на жирную шею; брюки его – серого цвета; туфли – тёмно-коричневые. Куда на… – Слушайте! Неужели?.. Неужели этот молодой человек – Кирилл?! В самом деле! Это же друг нашего презамечательного Арсения! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий… Как такое возможно? Удивительно! И куда он надвигается? Какие у него делишки? Бог весть… Но, стоит сказать, бричка у него шикарная! Кого же мы увидим ещё? Ну, вижу огромный синий автомобиль, на котором разместился рисунком язык красно-оранжевого пылающего огня. К тому же пламя обозначилось ещё и на извивающемся в разные стороны флаге, имеющим концы как острые акульи зубы. А ведь знаете, машина сия и похожа на акулу! Спереди, где светят прямоугольные фары, нарисована красная пасть с белыми острейшими зубами. Расположившийся на крыше плавник опасного, конечно, вида тянется вверх, как какой-нибудь подсолнух. Сзади извивается хвост, оканчивающийся острыми членами акулы, о названии которых я почему-то не уверен. Я думаю, что это тоже плавники, однако… Что? Да ничего! Да, я спросил у… неважно кого – и это в самом деле плавники! Ну вот, извивался хвост; но помимо него также дёргались вверх-вниз и плавники, расположенные по бокам, как у настоящей рыбы-хищника. Колёса сего автомобиля были огромными, размером с человека. Кто же водитель сей машины? Не знаю, не понимаю. Какой-то мужчина в тёмных очках, с кудрявыми коричневыми волосами, щетиной и улыбкой, которая должна была казаться крутой. Он постоянно качал головой, слушая Лучшее радио – так, что акула тряслась. Кого же встретим ещё? Так… допустим, взглянем на ту розовую машинку! Она была очень маленькой, низкой. В ней сидела какая-то женщина с длинными чёрными волосами и губами, измазанными бордовой помадой. Сей человек женского пола, когда стоял на светофоре, как это я увидел, будто танцевал, маша рукой из стороны в сторону, и, имев сжатые глаза и широко открытый рот, как у стоматолога, вероятно, пел. Забавная картина! О, жёлтый… жёлтый… красный! Взжу-у-ух! Автомобиль погнал, как пуля, стремительно вперёд на молниеносной скорости… Туфелька девочки жмёт, жмёт сильно в пол… Куда она так спешит? Какая работа? Или какие проблемы произошли? Вселиться бы в неё, почувствовать её мысли, чувства, переживания, да я вот водить совсем не умею… Хотя, знаете, это лишь отговорка: я просто не… не знаю. Что-то мешает мне – другое. Наверное, у этой женщины есть какая-то своя семья, ребёнок, вероятно маленький. Интересно было бы узнать её детство, отрочество, юность, как она вышла замуж, как встретилась с сим человеком, что её родители, что родители её мужа… Столько разной информации, о которой можно лишь писать да писать! А сей человек даже не задумывается, что сейчас какой-то непонятный чёрт пишет об ней и думает об её личной жизни – границе, за которую, как известно, переступать никак нельзя. Эх! А ведь я бы мог как-нибудь с ней да познакомиться, подружиться, если муж не будет против, да и узнать об ней всё путём законным. Как забавно! А я ведь всё тот же, тот же чудик, но… теперь, оказывается, можно! Почему? Потому что… А расскажу ли я ей о себе? Если да, то что? Что мне рассказать о себе? Показать сию повесть? Ха-ха! Но, может быть, вернёмся к магистрали? Увы, я даже не знаю, о каких машинах рассказать ещё… Если я не доложу обо всех, вы не поверите, что Столица содержит великое множество разной техники. И что ж делать? Ну ладно! Вон, едет, катится зелёный самолёт по дороге – не летит. Почему не летит? Бог весть. Хотя, вероятно, это лишь имитация самолёта. Вижу, что у сего транспорта четыре колеса. Ха-ха! Мест для пассажиров нет, лишь одно водительское. Водитель – какой-то мужчина, на котором живёт шлем с опущенным забралом. Я заметил, что когда сей человек даёт газу, то рули высоты поднимаются вверх; когда тормозит – опускаются вниз. То же самое происходит и с рулём направления: направо руль в виде штурвала – направо и сия часть хвоста; налево – налево руль поворота. Увы, я совсем не уверен, насколько правильно употреблены некоторые слова, что можно найти выше: я их взял не из сундука своего разума, но из другого источника, который сейчас очень популярен. Его имени я не разглашу, но уверяю вас: с той же вероятностью, с какой завтра вы или какой-нибудь знакомый ваш персонаж скушает пирожок, может, иль другую еду либо не родит дитя, вы прямо сейчас погружены в сей источник, о котором я упомянул немножко выше. Да, он настолько популярен! Но что же водитель и его транспортное средство? Самолёт тёмно-зелёный, будто военный, и похож на истребитель. У мужчины, управляющего сей техникой, шлем, который я упоминал ранее, жёлтого цвета с синими полосами, так что я бы сказал, что шлем жёлто-синий. Какова его одежда, а тем более лицо, – неизвестно: я всего сего, вышеупомянутого, не вижу совсем. Ладно лицо, ведь оно скрыто шлемом; но то, во что был сей персонаж одет… Эх, почему-то я тоже не могу увидеть того! Мне казалось, что его одежда суть чёрный жилет какой-нибудь, однако после костюм сей показался тёмно-синим, а далее я вообще ничего не смог уразуметь… Так что, пожалуйста, прости меня, мой дорогой читатель! Позади самолёта двигался окрашенный в радужные оттенки паровозик с мордой клоуна, изображавшей улыбающееся соответственно образу лицо, – которая походила на пещеру, в которой что-то горело, ибо пасть сия была красного цвета. «Чух-чух-чух-чух-чух!» – раздавались звуки с сего необычного транспорта, равно как и звон золотого колокольчика. Увы, сии колебания разрушались в треске житейской спешки и шуме городской магистрали. Эти крохотные звучания, вероятно, были, ввиду указанных обстоятельств, известны лишь водителю поезда, так что только он мог испытывать неописуемые наслаждения, что вызывал этот забавный транспорт, и не мешать страдавшим (да и не переставшим страдать) суетой людям, толпы которых окружали его. Как же мне удалось услышать то, о чём я вам рассказал? Я использовал всё тот же, уже знакомый вам приём: взял да переместился в кабину нашего нового друга. Он, оказывается, шумно смеялся, терявшись в своей необъятной улыбке. Он выглядел так, как выглядят клоуны: имел синие с красным штаны, которые как бы были и на теле (увы, приятель, я в одежде совсем не разбираюсь, что, наверное, ужасно плохо, так как я должен наверняка сие знать! – грустно; надеюсь, ты, умнейший меня, понял, что я имел в виду); белое лицо с красными губами и таким же красным круглым, следуя традиции, носом; какие-то, Господи, синие кучеравые волосы либо парик (но мне всё же же кажется, что это настоящие волосы!); жёлтая в синюю полоску, падавшую вниз, очередная одежда, надетая понизу той, о которой я говорил ранее. Обуви его я, увы, не увидел, но думаю, что она была или обычной чёрной (согласен, предположение забавное; но мне так показалось!), или клоунской какой, в черты которой я, к сожалению, особо вникнуть не могу (надеюсь, читатель, ты мне этот недочёт простишь тоже!). Кого же мы встретим ещё на улицах Столицы? О Столица, Столица! Как же ты меня пугаешь своею уникальностию! Думаю, людям, родившимся в тебе, уже трудно от тебя уйти, а уж тем более – тебя забыть. Ты столь сильно поражаешь своим существованием, образы твои так прочно входят в разум человеческий, что человеку, который тебя взвидел, поневоле покажется, что он болеет – страшной, неведомой, невиданной болезнию. И как же вылечиться? «Виу, виу, виу! Уступите дорогу!» – показалось вдали. О да! К тому же разные огни – признак чего-то важного. Неужели это скорая помощь? Право, скорая! И кто же в ней? Увы, любопытство моё так меня и убивает… Я знаю, что не умру; но хотелось бы показать тебе, мой читатель, что же всё-таки в той машине: может быть, сии вопросы волнуют тебя. Итак, я здесь. Сразу бросилось – грязь страшная. В чём она заключается, говорить не хочу; лучше описать более важное. Взору моему открылась молоденькая женщина, животик которой был размеров, конечно, необычных. По моим расчётам, это признак беременности. О! Похоже, эта девушка готовится рожать… Кого же: мальчика? девочку? Надеюсь, мы с вами узнаем! Лицо сей женщины рассказывало нам о том, что организм её ощущал некоторую боль; несмотря на это, я думаю, девушка была вполне счастлива: вот, скоро, совсем скоро появится на свет творение двух тел, двух человеков, то создание, что крутилось внутри неё месяцев так, наверное, девять. Что же? Скорая гналась, гналась, гналась… Тем временем я погрузился в размышления, глубина которых отправила меня в мир иной, – я более не смог увидеть окружавших меня врачей, вида, мелькавшего чрез окна, комара, тянувшегося к лампочке, как мы ко греху или… Ах! Увы, я уже не там: я представил будущее родившегося в Столице. Кто он? Что тут найдёт? Кем станет? Эти вопросы мучают меня – сильно и страшным, так сказать, хватом, то есть не отпуская. Жизнь людей в сём крае нельзя назвать хорошей: может, она и полна разных увеселительных развлечений и действий, но на деле же люди сии, если так посмотреть, измученные и от счастия настолько далёкие, что потерявшие путь. Они будто бы попали в средину океана и, не имея карт и разных прибамбасов, например компаса, должны найти землю. Иногда попадаются им небольшие острова, но, как известно, долго на них не проживёшь – людям сим без разницы и они всё равно попытаются там остаться. В таком заблуждении и находятся жители Столицы! Они совсем позабыли о Боге, об морали и тому подобном. Церквей у них почти нет, а те, что есть, наверное, полны не несущих истину людей, а мерзких фарисеев-лицемеров, затворяющих пути в Царство нашего славного единого Бога. Увы, Столица – тюрьма: живущие здесь уже не смогут жить нигде более: здешняя атмосфера и образ жизни работают как какой-то страшный наркотик, неизлечимая болезнь, вызывают настоящую духовную инвалидность. Бомжи, распивающие алкоголь и делающие вещи куда хуже, о которых мне говорить, к великому счастию, запрещено; светящиеся и пропагандирующие грех на каждом шагу вывески, изображающие красного мужчину с рогами – по-видимому, чёрта; разные торговые центры в сорок девять этажей, обвешанные этими же вывесками, – всё это оказывает, мягко говоря, негативное влияние на жителей. Я могу перечислять ещё многое, но, к счастью или к несчастью (я даже не знаю), скорая приехала. Не знаю, насколько это правильно, но я проникну в палату и застану весь процесс… Зачем? Потому что могу. Меня всё равно никто не видит: я подобен призраку. Да и почему нельзя? Бог ведь смотрит, Его вы не боитесь… А я-то что? Но пройдусь же без разных подробностей, тем более описывать всё, что тут, под стоны этой женщины, может быть, может быть трудноватенько. Эх, как же я сюда забрёл? Что потерял здесь? Разве я не должен был быть с героями нашими? Вдруг потеряю их? Вдруг пропущу что-нибудь важное? Эх, не знаю! Я более боюсь тебя, мой читатель: что же ты про меня скажешь? Ты забрёл сюда, чтобы услышать об Арсении и Марине, но что-то не то всё-таки… Женщина! Я смотрю в окно. Этаж, по моим расчётам, четвёртый. Город, погружённый во тьму, засиял во свете огней, уподобился звёздному небу: он усыпан светящимися точками. Собрано всё: лампы дома; фонари улицы; носящиеся с великой скоростью машины. К тому же вдалеке виднеется Тёмноречье. Сейчас название сие не соответствует тому, что я вижу: на реке мерцают корабли, волнуя воду. Эх! И что же? Я повернусь к человеку, подойду ближе… Ребёнок выполз. Лицо женщины приняло радостный облик, хотя несколько секунд назад по нему стекали, как кровь, слёзы, равно как по челу лился пот. Плач. Рёв. Вой. Я не могу более описывать сего… Но что же с тобой, мальчик, будет в будущем? Кем ты станешь? В кого превратишься? Я боюсь, очень боюсь, что этот город уничтожит тебя… Я не хочу, чтобы сие было, но, к сожалению, Столица работает именно так, что не убежать, ведь она есть настоящий вертеп диавола, ад… Увы, теперь плачу я… Может, сильно ошибаюсь или вообще похож на сумасшедшего, но… Боже, пожалуйста, помоги сей семье и сему человеку!
Что же герои наши? Где они? Уже в таверне. Магистраль я описывать более не буду: зачем? Знаете, я потерял очень много времени, сам не знаю как. Надеюсь, я не упустил никаких важных моментов, которые могли произойти с нашей троицей. Арсений, Сан’сан и Тайлер уже готовятся, спешу сообщить тебе, читатель, отходить ко сну. Я советую вам заняться тем же – поспать! К тому же и я, наверное, должен. К счастию, вторая глава кончилась – наступает самая интересная, третья. Удачи, мой единственный друг! Мне, право, так тебя не хватает… Ты никогда мне не напишешь, ничего мне не скажешь, но я верю, что на это есть оправданная причина: либо ты занят, либо… Под этим «либо» я, признаюсь, хотел сказать, что я тебя немножечко достал, но всё же тогда бы мы не были друзьями! Прости, читатель. Всего тебе хорошего! Наконец-то третья глава. Слава Тебе, Боже! Аллилуия!
Глава 3. Мы должны выполнить нашу цель.
Ночь, представляете, прошла. Говорить о ней я не буду, так как не совсем понимаю, для чего это необходимо. Нет, я понимаю: вам любопытно взглянуть на то, что происходило или окружало героев наших. Да! Но, увы, я – пожалуйста, простите меня – особо не следил за ночью. Я занимался совершенно другими вещами, о которых вам знать, думаю, необязательно. Нет, в них нет ничего такого, что обычный человек будет скрывать; однако мне кажется, что оная Легенда не должна иметь сего в себе. Да и, знаете, я, как человек смешной, уже ничего не помню. Наверное, я размышлял о чём-то… Но о чём? Я уже достаточно погадал в прошлой главе, а эта… Эта, я уверен, будет наполнена чем-то иным. Вероятно, я думал о том, что увидел в больнице, и сильно переживал из-за того, что покинул героев моих. На это есть объективная причина, о которой вы в скором времени узнаете, если будете продолжать чтение. Интересным образом я заставляю вас тратить своё драгоценное существование? Не знаю, зачем я выделил сие слово; тем более теперь оно выглядит грубым… Уверяю тебя, мой читатель, на всякий случай: я вовсе не хотел и не хочу тебя никак обидеть. Просто вы так цените время, которого у вас столь, говорят, мало – вследствие суеты и спешки, – а я его забираю – даже сейчас. Но если ты время это тратишь на чтение сей забавной выдумки ещё более забавного, быть может, безумца, то, вероятно, оно тебе нужно, книга сия имеет какую-то для тебя ценность, ведь ты не будешь же выкидывать своё время впустую. Спасибо тебе, мой друг! Перечитывая этот абзац, мне становится страшно, и, может быть, я сотру его полностью, по крайней мере последнее. Не знаю! Я вновь хочу извиниться перед тобой, однако, вероятно, нельзя извиняться много, особенно когда прощают (вдруг ты, читатель, меня простил!), так что я не буду этого делать. А то глядь – и произойдёт тот же сюжет, что и в «Смерти чиновника». Но всё-таки я, желая тебя обрадовать, перейду к нашим героям…
Что они? Где они? Да и какое сейчас время? Утро только пробудилось. Восток сияет фиолетовой краской. Хотя зачем врать? Как я уже говорил, Столица – сплошной туман. Что там увидишь сверх белого дыма? Эх! Но какие-то оттенки точно были… Хотя хватит ли их для поэтических красок, насыщенной радости? Не думаю… Арсений устроился работать в таверне – он должен был в ней убираться. Дел, право, было много: и протереть пролитую на кухне кровь, и уничтожить в кладовой десять паутин, и протереть после сытной трапезы стол, и убрать землю, подаренную опрокинутой вазой, да восстановить её, и поправить упавшую картину, и прибраться в загадочной, столь загадочной, Господи, спальне, арендованной лишь на одну ночь, и почистить специальным раствором стёкла, и починить кривой стул, и вымести разбитую тарелку – лишь небольшой список всех дел, обрушенных на нашего героя. Ну а как по-другому? Сан’сан, как и было положено, пошёл на Золотые воды – довольно-таки забавный район Столицы. Название поистине ироничное: воды были не золотыми, а угольными – и это не метафора. Эх! Читатель, ты и так всё знаешь. А я, видно, куда-то тороплюсь, тороплюсь, не хочу ничего описывать. Увы, вдохновение куда-то подевалось! Ну и что? А вам, вообще, какое дело? Ха-ха! Но, надо сказать, на Золотых водах располагалось великое множество заводов – теперь-то понятно, отчего такое название! Это привело к тому, что высокое количество столичных воров любило пошалить и поворовать какой-нибудь хлам, так что туда требовались охранники в большом количестве. Тайлер же должен был идти на Красный… – Но какой Тайлер? Нас Сан’сан интересует. Нашёл ли он работу? Да, нашёл – в военном госпитале на небольшой сопке, которая почему-то содержала сей странный пункт… «Эх! Какая глупая шутка! Как он, чужак, мог устроиться в военное учреждение? Неужели это так легко? Как такое вообще возможно?» – громким эхом раздалось у меня в голове – не очень приятно. Я соглашусь! Выходит какая-то непонятная ерунда! По моим расчётам, Сан’сан никак не был связан с войной, но почему-то… Да нет, полный бред! Но что поделать? О сём повествует Легенда… В общем, теперь жрец помогал лечить солдат. Какие приятные виды могли бы открыться с того как бы острова – куска земли, решившего потянуться к небесам, обнять их! Увы, у него не получилось: прекрасному пейзажу воспрепятствовал вечный туман. Даже самолётам, пролетавшим над Столицей, нельзя было определить, что под ними кипит мёртвая жизнь, живут мертвецы… Что же Тайлер? А Тайлер уже бежит к той таверне, в которой его должны ждать наёмники, – стало быть, на Красный брег не идёт. Ну и ладно! Ведь, действительно, как и полагалось, явиться необходимо ему людям из вчерашнего дня, или, коль повернее, вечера. Вот, орк наш почти добрался, совсем уж близко…
Дверь отворилась. Орк зашёл. Смотрит – троица что-то обсуждает на том самом месте, где вчера происходила сделка.
– Здравствуйте! – начал Тайлер. – К сожалению, Арсений заболел, а без него мы не можем действовать. Я предлагаю подождать недели две до полного его выздоровления.
– Приветствую, – отвечал главный, всё тот же мужчина. – Жаль, что так произошло. Да, конечно! Встречаемся через две недели тут же и в такое же время.
Тайлер ушёл довольный: всё получилось! А наёмники вновь заговорили, и человеку, взгляд которого был устремлён на них в этот момент, можно было заметить, что между ними периодически возникали порывы смеха. Ха-ха! О чём же они болтали? Но я не буду подслушивать: я должен смотреть за Тайлером.
Куда он пошёл?..
…Здравствуй, читатель! Увы, я не работал над Легендой уже почти неделю – шесть дней. Почему? Потому что, скажу честно, диавол с великою ненавистью напал на меня, так что я получил сильное ранение. Вряд ли я поправился вполне, однако желание работать и дальше – воскресло. Нет, не подумай, мой друг, что я не хотел работать и в лапах у сатаны, но мне казалось, что это будет довольно для тебя опасно, так как в книгу сию поселится большее количество бесов, нежели, наверное, должно быть. Эту тему – про демонов – я положил в специальный шкафчик моего разума, что гласит о том, что я сильно хочу её затронуть. Боюсь, сейчас это сделать не получится, так как на удивление не совсем уместно. У меня даже появилась идея создать послесловие, в котором… Впрочем, вы увидите! Не обещаю, но надеюсь – вы надеетесь вместе со мной, я должен предполагать. Что сказать ещё? Право, не знаю. Присутствует во мне чувство, что какая-то мелкая деталь должна сюда вписаться и жить тут, но… Как же забавно это постоянное но! Хорошо, хорошо… Пожалуй, вернусь к Тайлеру. Хотя нет, я не должен. Я обязан – слышите? – обязан рассказать вам кое-что ещё… Но что же? Просто меня к тому клонит какая-то чудесная мысль… Вы вот не думали, какое это ужасное ремесло – рисование сих однообразных букв? Но как однообразные инструменты художника создают разнообразные картины, так и одинаковые буквы создают великое разнообразие, подобное… Ах, неужели вы сами не догадываетесь чему подобное? Вот, соберу я то, что окружает вас, называемое природой, и… Увы, мне слишком скучно. Я очень хочу вернуться к Тайлеру, посмотреть, что с ним там творится… но не могу! Я должен что-то докончить, что-то сказать… Но что же? Господи!.. Ох, читатели, вы меня уже не простите: я покаялся только на словах…
Вот, мой проказник идёт, идёт, идёт… Описать, что ли, то, что его окружает? Ну а что же делать ещё? Эх, мне очень плохо от этой загазованности, этого вечного сора… Я бы вновь так хотел уйти, уединиться, отстраниться от сей страшной суеты и вернуться тогда лишь, когда Тайлер кончит дорогу… Там я смогу объяснить, как выглядит работа орка… Право, извините, читатели… Ох… А!.. Как же молчать? Вам же вовсе не нужна сия писанина… Может, раньше она и придавала некоторую изюминку, но теперь уж превратилась в бред поистине сумасшедшего человека! Я болен – не забывайте! Я не могу долго пребывать в кошмарной Столице. Если я, однако, уйду, то чувство вины перед тобой, читатель, меня уничтожит… Знаешь, я плохо вижу, у меня что-то со зрением моим, да и присутствуют некоторые другие проблемы, которые мешают мне сосредоточиться и описать то, что окружает героя нашего Тайлера. «Что же ты тогда взялся писать?» – спросят меня. Я отвечу: «Хочу быстрее обрадовать особенных читателей, каковыми являются Кирилл, Сан Саныч, Алишер, Даниил, может быть, и им подобные лица – лица не такие важные, но, однако ж, существующие». Хотя как ты обрадуешь их, когда они найдут тут эту ерунду? Не знаю…
«Тыр-тыр-тыр-тыр-тыр-тыр, бвзжу-у-у-у-у-у-у, р-р-р-р-р-р, д-д-д-д-д-д-д-д, тр-р-р-р-р-р, пш-ш-ш-ш, взж-ж-ж-ж…» Что это за адские вопли, а? Что за звуки услышал не только я, но и вы? М-м-м? А, это, оказывается, вертолёт – летающий, а не ездящий или даже плавающий, что, надо отметить, в этой проклятой Столице возможно! Господи, Иисусе Христе! Я ведь могу ба-бах – и оказаться вместе с пилотом! Пожалуй, так и сделаю. Не бойтесь: право, он меня не заметит, я для него невидим. Пилот – мужчина лет сорока, имеющий синий шлем с микрофоном и чёрные очки, расположенные на вполне обычном носу в виде прямоугольного треугольника – такого хорошего, что на нём можно было бы решать определённые задачи. Хотя почему можно было бы? Я могу и сейчас. Да вот только линеечки нету у меня… Хорошо, я спущусь быстро в магазин бог знает чего и возьму там необходимую вещицу. Чух! – и я прямо там, где нужно! Вижу маленькую деревянную коморку. За стеклом живут, ожидая своего хозяина, разные канцелярские приборы, некоторыми из которых я, пожалуй, пренебрегу. Я б хотел рассказать, но боюсь, что мне нужно торопиться. На стеллажах я вижу деревянную линеечку… Ой, она упала! А ведь в магазине никого кроме женщины, которая и продаёт товары, нет! Сейчас она, я боюсь, побежит сюда и будет недоумевать, как это линейка оказалась сама по себе на полу… Если бы она знала, какие сумасшедшие призраки обитают в её подземелье! Я бы остался тут подольше, описал бы сию женщину, но обязан спешить – беру линейку и – шу-шу! – уметаюсь вон отсюда. Скажу, что у девушки было ярко-розовое платье. Так, ну что, я опять возле пилота, да вот только он летит в обратную сторону – вдруг на площадку! Господи! А как мне успеть? Так, так, так… Я положил линейку – нос выступает на… так, так, так… на три сантиметра. Так, так, так! Сейчас положу линейку и измерю высоту… так, так, так… тоже три сантиметра! Итак, что же имеем? Катет а це прямоугольного треугольника а бе це равен три см, катет бе це прямоугольного треугольника а бе це равен три см… Дано: а це равно три см, бе це равно три см… Найти: а бе – вопросительный знак… Какова теорема? Какова? Вы знаете? Право… Ах! а квадрат плюс бе квадрат плюс се квадрат маленькие… Верно? Ох, как мудрено, право! Но что же такое а и бе маленькие? Надеюсь, числа, которые у нас… три квадрат плюс три квадрат есть девять плюс девять, или восемнадцать… А корня ведь нет! 4.24264068712… Какой кошмар! Но ладно… А, похоже, пилот садится! Я и видов даже не описал! Боже! Но скажу же, что у сего мужчины было лицо довольно брутальное и привлекательное, существовала щетина. Всё, садится! Ладно! трон-трон! – я возле Тайлера…